- Ты мне друг? - Конечно!

      Юнги старается не думать о том, что Джун сошел с ума. Старается не вспоминать, как они торопливо удирали из дома Джина, едва приведя себя в порядок. Как Джин укоризненно смотрел на Юнги и разочарованно цокал языком, говоря так тихо, чтобы больше никто не услышал:       — Я думал, ты не сдашься так просто. Ты почти впечатлил меня своей упертостью. Сколько он тебя морозит? Три, четыре года? — он будто нарочно понижал и понижал голос, заставляя Мина тянуться ближе, чтобы расслышать все. Они опять были на маленькой кухне, куда его утащил старший, чтобы поговорить. Мин ожидал, что ему сейчас устроят разнос, но…       — Он меня морозит больше пяти лет точно, — горько улыбнувшись, легко признался Юнги. — Так что какая разница? Хорошо это все равно не закончится. Если я и должен проиграть, не мешай мне сделать это красиво.       — Вы два идиота! — на беззвучном кипятится Джин. — Вы оба любите друг друга, так какого вы ведете себя как малолетки? К чему все эти пиздострадания, прости господи?       Юнги только зло улыбается, изучая паркет под ногами.       — Послушай, — Джин подходит к окну, всматривается в панораму спящего города, кажется, даже пытается считать звезды, которых почти не видно. — Я понимаю, что тебе сейчас вообще не всрались мои откровения, но просто послушай. Вы рядом полжизни, вы близки как никто. Сейчас ты на него злишься и очень хочешь сделать больно, отыграться за все, что он делал в отношении тебя. Хочешь, чтобы ему было так же больно, чтобы он мучился, да?       Молчание за спиной Джина становилось невыносимым.       — Хочешь заставить его страдать, хочешь, чтобы он осознал, через что ты проходил все эти годы, да? — продолжает Джин хрипло, обнимая себя руками. — А теперь представь, что завтра его сбивает машина. Или он улетает на другой конец мира. Или случается еще какая-нибудь хрень, и вы не видитесь никогда больше. Ты не можешь сказать ему, что любишь, не можешь обнять его, взять за руку, спустя какое-то время ты даже не помнишь запах его духов. И медленно сходишь с ума от осознания, что ты мог. Мог все это иметь раньше, если бы не тратил время рядом с ним на всякие глупости.       Кажется, Юнги начинает догадываться:       — Как его звали?       — Какая разница? — Джин раздраженно пожимает плечами. — Мой поезд давно ушел. Он счастлив без меня.       — Тогда не проповедуй мне сейчас, что я упускаю шанс, — Юнги недобро щурится, сжимая кулаки. — Ты тоже сдался, даже не попробовав.       — Хорошо, — старший резко разворачивается, впивается взглядом в лицо Юнги, ожесточенно закусывая губы, и говорит, — я позвоню Хёсану, если ты скажешь Намджуну, что любишь его. Я последую своему же совету, так тебя устроит?       — Да, — пять минут назад Юнги было стыдно за то, что он трахался с лучшим другом в гостях у этого парня. Сейчас он думает, что это была не такая плохая идея.       — Договорились, — Джин протягивает ему руку и Юнги пожимает ее. — А сейчас пошел нахер из моего дома вместе со своим дружком-извращенцем. Еще никто не пользовался моей ванной в подобных целях. Вы оба пиздец отвратительные.       Юнги улыбается, вспоминая сейчас этот момент. Смотрит на себя в зеркало еще разок, вылезает из душа, оборачивается полотенцем. Глубоко вздыхает, опираясь руками о раковину, собирается с мыслями. Рискнуть или нет? Еще не поздно отыграть все назад.       Он смотрит в шальные глаза своего отражения и быстро выходит, не давая себе передумать.       Джун лежит на широкой постели, вытянувшись почти по диагонали, и не спит. Он ждет. Ждет ответа Юнги с того самого момента, когда признался ему в любви. Юнги думает, что если бы он знал, к чему это все приведет, он бы все равно сделал все так же. Поэтому сожаление он тоже оставит на потом.       — Знаешь, что я подумал, когда узнал, что мы будем жить в одной комнате? — Юнги осторожно садится на край кровати, подбирает под себя ноги.       — Что? — Джун подпирает голову рукой, поворачиваясь на бок. Одеяло сползает, оголяя больше, чем нужно, и Джун досадливо поправляет его. Юнги улыбается этому машинальному жесту.       — Что я умру от спермотоксикоза, — смеется он. — Зачем ты этого добился?       — Не знаю, — Джун пожимает плечами. — Я привык, что я всегда с тобой. Когда появилась возможность, я ей воспользовался.       — Я не верю, что ты можешь думать хоть о ком-то, кроме себя, — черт, это не так звучало у Юнги в голове. Он виновато косится на Джуна из-под ресниц. — Ну, в смысле, ты всегда говоришь так… — он окончательно замолкает, понимая, что только все портит. Огорченно машет рукой, отворачивается, не желая, чтобы Джун видел сейчас его лицо. Подтягивает к себе колени, утыкается в них лбом и позволяет слезам скатываться вниз по щекам.       — Прости меня, Юн-ни, — голос Джуна непривычно серьезный, Юнги чувствует, как проминается постель, когда тот пересаживается ближе к нему. Чувствует обжигающе горячие пальцы, нежно обводящие выступающие лопатки. Чувствует чужое дыхание на своей коже. Чувствует Намджуна совсем близко. — Прости, за то, что не замечал, как много ты для меня делаешь. За то, что слишком легкомысленно к тебе относился. За то, что мимоходом делал тебе больно. За то, что был таким мудаком. Прости меня, — последние слова Намджун тяжело выдыхает, прижимаясь лбом к спине Юнги, легко и как-то естественно обняв его за талию. — Я готов повторять это столько, сколько будет нужно, прости, пожалуйста, мне так стыдно за все это, — Джун уже бормочет откровенную чушь, потому что Юнги все молчит, молчит и не отталкивает.       — Знаешь, когда я в тебя влюбился в первый раз? — вопрос застает Намджуна врасплох. Но Юнги даже не ждет ответа. — Помнишь, в старшей школе тебя цепляли какие-то придурки? Ну те трое, которые вечно искали приключений на задницу и отбирали мелочь у второклассников? Помнишь, как тогда весной, ты случайно сбил с ног одного из них, а они пытались заставить тебя извиниться всей кодлой? А потом после уроков подождали, чтобы избить, когда ты разозлился и послал к черту…как звали этого идиота?       — Минхек.       — Вот, его. Я помню, что выглянул из окна на шум, а потом как ошпаренный несся с третьего этажа на задний двор на помощь. Мне достался последний. Помнишь?       — Да. Я думал, меня оттуда унесут.       — Я тоже, если честно. Ты тогда уже на ногах не стоял, бровь и губы разбиты, форменный пиджак заляпан кровью, а ты сидел и улыбался до того жутко…тебе было плевать на боль, на разбитые руки, ты просто наслаждался тем, как твой противник жалок. А потом ты увидел меня. Помнишь, что ты заорал?       — Нет. Но вряд ли это было что-то романтичное, — Джун мягко усмехнулся, потеревшись щекой о спину Юнги. Вообще-то он помнил.       — Ты завопил «Юн-ни, я оставил десерт для тебя!». И улыбнулся, смотря прямо на меня бешеными глазами, а у самого зубы красные от крови. Где-то здесь я и понял, что ты конченый.       — Ты же сказал, что влюбился в меня?       — И это тоже. Но ты все равно конченый, — Юнги даже не обернулся, когда Джун подсел еще ближе. — Это был первый раз. Потом было еще много всякого, но вот это, наверное, я не забуду никогда.       — Почему?       — Потому что ты был готов драться за свои идеалы, за убеждения. За то, что считаешь правильным, — Юнги пожал плечами так, будто это было очевидно. — И даже не сомневался, что я буду с тобой.       — Я всего лишь вырубил двоих идиотов, что заставляли меня исполнить их прихоть, — Джун и не знал, что производил такое впечатление в пятнадцать. — Тогда же я еще не умел смотреть на ситуацию с разных сторон. Не понимал, что правильного взгляда на жизнь не существует.       — Ты правда не понимаешь? — Юнги развернулся к нему, посмотрел в глаза. — Меня восхитило, что ты был готов сдохнуть, но не сдаться. Что ты не просто надеялся, ты знал — я приду, я буду с тобой. Что боль, кровь, чье-то мнение — чушь для тебя. Не стоящие внимания мелочи, потому что ты точно знаешь, чего хочешь и готов это защищать любым способом. Ты всегда такой. Даже сегодня, посмотри на себя — ты напился, изрезал руки, отсосал мне в чужом доме, а все, что тебя сейчас волнует — это что я тебе скажу в ответ на твое признание. Ведь так?       — Так, — Джун не видел смысла отпираться. — Перед Джином я потом извинюсь, руки заживут. А вот тебя упустить я не могу.       — Джун-а, блять, я парень! — Юнги делает последнюю попытку. — Я парень, я не превращусь в принцесску, я не буду меняться ради тебя, я гей, черт побери! — Джун слушает его с неуместно нежной улыбкой, и это бесит еще больше. — Как ты представляешь наше будущее? Как мы скажем нашим родителям, что мы дружили-дружили, и додружились, сука? Как? — Юнги не замечает слез, текущих по лицу. Джун осторожно обнимает его, привлекая ближе к себе. Тихо спрашивает:       — Почему не сказал раньше? — видит немой вопрос во взгляде Юнги. — Почему не сказал раньше, что любишь?       — А смысл? Ты со мной поначалу и спал-то из интереса, — Юнги зло вытирает лицо ладонями. — Что бы изменилось?       — Я хотя бы не вел бы себя как свинья, это тоже много, — Джун осторожно поднимает лицо Юнги за подбородок, легко целует в краешек соленых губ. — Юн-ни, ты хочешь со мной встречаться?       — Тебя не волнуют родители? Общество? Друзья, в конце концов? — Юнги неверяще на него таращится. — Ты вообще слышал, что я только что говорил?       — Нет, — Иногда Юнги поражало, насколько этот парень упертый. — Я отдаю себе отчет в том, что такого рода отношения осуждаются. Что я встречу брезгливость и непонимание, если буду рассказывать направо и налево, что мы встречаемся. Что наши семьи рано или поздно поймут, в чем дело. Но я готов через все это пройти, если ты будешь рядом. Если обещаешь держать меня за руку и не отпускать. Никогда.       — Сколько девушек ты склеил вот так? — Юнги невольно улыбается, расслабляясь. Они сидят друг напротив друга, но сейчас, как никогда раньше — они вместе. Даже если это все когда-нибудь закончится, когда-нибудь Намджун решит, что это была одна огромная ошибка — Юнги готов рискнуть. Готов ради Намджуна, как десятки раз до этого.       — Ни одной, — Джун предельно серьёзен, он внимательно вглядывается в карие глаза напротив. — Никогда. Скажи мне, Юн-ни. Пожалуйста, скажи.       — Что? — он, конечно, обещал Джину, но повыебываться напоследок — святое. Юнги ухмыляется и отводит взгляд, а Намджун медленно делает глубокий вдох и пробует еще раз:       — Я люблю тебя. Скажи мне что-нибудь на это, — он бессознательно тянется ближе, берет руки Мина в свои, не обращая внимание на боль в ладонях, когда чужие пальцы своим весом слегка давят на бинты. Юнги не поднимая взгляда, обхватывает его запястья, машинально ласкает выступающие венки. Спокойно начинает:       — Джун-аа, я не люблю тебя, — Джун тут же вскидывается, уже открывает рот, но Мин только крепче сжимает пальцы. — Дай закончить. Пожалуйста. — Младший пару секунд сидит с открытым ртом, пытаясь что-то сказать. Потом замирает, что-то решив для себя. Его губы сжимаются в тонкую линию, а лоб прорезывает недовольная морщинка.       — Так вот, — продолжает Юнги. — Я не люблю тебя. Я не знаю, как назвать это чувство. Ты для меня — как гребаный пятый элемент, квинтэссенция всего самого лучшего, что есть в мире, я дышу тобой. Я не смогу без тебя существовать. Ты нужен мне каждый день, каждую минуту. Если ты сейчас не отступишь, если ты серьезно все это, я больше не отпущу тебя. Потому что, если ты когда-нибудь скажешь, что я тебе надоел, мой мир разлетится вдребезги. Просто на тысячи осколков, и в каждом будет отражение твоего лица. Ты правда готов к такому? — он все еще не смотрит Джуну в глаза. Так проще говорить все то, что он обдумывал бесконечно бессонными ночами. Мину кажется, что воздуха в комнате не хватает или это он просто не может дышать, в ожидании ответа. Или скорее приговора.       Молчание затягивается, Юнги сверлит взглядом одеяло перед собой, отпускает руки Намджуна, поднимается с кровати и говорит, отворачиваясь:       — Я так и думал. Спи, я посижу на кухне, — и слышит за спиной хрипящий, почти болезненный то ли вдох, то ли всхлип. Быстро оборачивается и от удивления у него отваливается челюсть.       Намджун плачет. Беззвучно, закрыв одной рукой рот, закинув голову вверх, чтобы унять слезы. Его грудь ходит ходуном, он глубоко, шумно дышит, но это все ни черта не помогает. И он сдаётся и плачет уже в голос, закрыв лицо руками, сидя на краю кровати и уперевшись локтями в колени. Его плечи дрожат, а сам он выглядит таким беспомощным, что у Юнги перехватывает дыхание. Он подходит ближе, обнимает младшего за плечи, прижимает его голову к своему животу и мягко спрашивает:       — Если хочешь, мы можем забыть все, что произошло в последний час? — и совсем теряется, когда Намджун отчаянно мотает головой, только крепче цепляясь за него.       Так проходит несколько минут, Намджун наконец поднимает на него взгляд и говорит:       — Я обещаю тебе. С этой секунды я перестану быть таким мудаком. Ты веришь? — он отчаянно ищет ответ в глазах Юнги, его взгляд мечущийся и беспокойный, щеки мокрые от слез, а губы жестоко искусаны. Но не все ли равно? — Я обещаю, Юн-ни. Я такой идиот. Пожалуйста, поверь мне сейчас. Пожалуйста, — его голос падает до шепота, он утыкается лбом в обнаженный живот Мина, бессвязно говорит и говорит что-то еще. Юнги чувствует рваные неверные выдохи на своей коже, ощущает, как крепко в него вцепился Намджун. И не может удержать широкую, абсолютно дебильную, счастливую наползающую на лицо ухмылку. И смеётся в голос, от счастья и облегчения. Черт возьми, оно того стоило. Все эти годы одиночества рядом с ним, бесконечные истории о том, как и сколько девчонок он поимел, вся злость и ревность, что принесла эта дурацкая любовь. Этот парень точно того стоил.       Джун удивленно смотрит на него, не понимая. И видит, как в глубине глаз Юнги загорается прямо-таки дьявольский огонь, а ладони на плечах сжимаются сильнее. Взгляд старшего тяжелеет, дыхание становится неровным, Намджун замечает влажный юркий язык, мелькнувший между полуоткрытых губ. И уже предвкушает пиздец, вот только это совсем его не пугает. Скорее наоборот, возбуждение накатывает как цунами и захлестывает с головой.       Юнги дерзко, хищно улыбается, сдергивая с себя полотенце и седлая Намджуна сверху. Упирается коленями в кровать по сторонам от его бёдер, обвивая руками за шею, тут же впиваясь жёстким, несдержанным поцелуем в губы парня. Так, как давно хотелось. Подаётся бёдрами вперед, стараясь прижаться еще плотнее, еще ближе, втереться под кожу и остаться там навсегда. Он прикусывает губы Джуна, дразнит, выманивает чужой язык изо рта, скользит по нему своим, лижет и сосёт, как лучший леденец. Слышит, как удивлённо мычит Намджун, конечно, они не целовались так раньше. Вернее, раньше Юнги не позволял себе такого.        Он восторженно стонет прямо в поцелуй, когда чувствует, что Намджун сжимает его задницу в ладонях, мнет, разводит шире, чтобы пробраться пальцами к самому входу, погладить невесомо. Завести еще больше, если это вообще возможно.       Юнги отрывается от него, и Намджун тут же принимается целовать его шею и плечи, а сам Юнги берет Намджуна за запястье и тянет его пальцы себе в рот. Большой сразу же ложится под челюсть, лаская нежную кожу. Мин вбирает сразу два, облизывает, обильно смачивая слюной, чувствуя, как она стекает по коже. Неосторожно прикусывает, поскуливая, когда ощущает, как Джун впился ногтями ему в бедро, чуть выше колена. С пошлым причмокиванием освобождает рот, хрипло шепчет:        — Бинты намокнут, — и почти кричит, когда Джун кусает его куда-то в шею. Один укус перетекает в другой, они сменяются поцелуями, на белой коже Мина расцветают фиолетовые засосы, и это так охуенно, что в глазах темнеет и голос не слушается, а между ягодиц уже горячие влажные пальцы. И Юнги снова стонет, обводя языком контур розовеющего уха Намджуна, лаская чувствительную мочку и просит, нет, требует:       — Пожалуйста, Джун, пожалуйста, черт тебя дери…- и с облегчением чувствует, как Намджун проникает внутрь его тела, осторожно поглаживает, растягивает. Как находит простату, и Юнги откидывается назад, вскрикивая. И сам подаётся обратно, еще и еще. Это настолько восхитительно, он так хотел этого, что даже от таких простых движений его просто размазывает по Намджуну. Но, блять, ему нужно больше прямо сейчас. Он уже открывает рот, чтобы потребовать еще и даже не сразу слышит, когда Намджун опрокидывает их на кровать, падая на спину, и просит:       — Юн-ни, помоги мне найти…       — Сейчас… — Мин неловко переваливается через Джуна, чуть не падая животом ему на лицо, вовремя выставляет локти и тянется к изголовью кровати, где между подушками должен быть тюбик смазки. Торопливо шарит, пока не нащупывает гладкий пластик и понимает, что не может дернуться. Намджун сидит позади него, крепко держит его за талию, смотрит на него потемневшим взглядом и говорит, протягивая руку:       — Дай сюда и не двигайся, — Юнги покорно вкладывает в его ладонь лубрикант и бессильно роняет голову на скрещенные руки, чувствуя, как кружится голова. А Намджун продолжает:       — Я не хочу, чтобы ты прикасался к себе. Дай мне все сделать. Хочу, чтобы ты сходил с ума только от моих рук, — он влажно целует Юнги в плечо, накрывая своим телом. Целует еще и еще, проходя губами и языком вдоль спины почти до крестца, укладывая на постель. Юнги смотрит на него через плечо, дерзко спрашивает:       — Ты что, будешь ревновать меня даже к самому себе?       — Нет, я просто хочу, чтобы ты запомнил наш первый секс, — Намджун берет подушку, подкладывает ее Юнги под бедра и живот, заставляя сильнее развести ноги. Юнги чувствует себя совсем беззащитным, совсем раскрытым, когда вот так, с выпяченной и поднятой задницей, когда к спине прилип вожделеющий взгляд, когда Джун нежно оглаживает снизу вверх его бедра, задерживаясь на том месте где бедро переходит в мягкую округлость, чуть раздвигая большими пальцами. Юнги почти хнычет умоляюще и подаётся назад, сжимая в руках простынь. И шипит раздосадованно:       — Джун, какого черта…- когда Намджун кладёт ладонь на его поясницу, обрывая движения, не давая своевольничать. Юнги стонет и неосознанно пытается хотя бы потереться членом о постель, настолько он нуждается в прикосновениях. — Мы же сексом занимались миллион раз, — И замирает, когда слышит щелчок крышки.       — Тогда ты не был моим парнем, это было по-дружески, — скажите, кто наделил этого парня таким тембром голоса, от одного него Юнги почти взрывается. Он закрывает глаза, комкая в руках ни в чем не повинную ткань, и изо всех сил старается, чтобы голос не дрожал позорно:       — Трахни меня как следует, и я подумаю о…блять, — сразу два скользких длинных пальца оказываются внутри него, и хочется вопить и поднять задницу еще выше, но Юнги только крепче сжимает зубы и почти не умоляюще продолжает, — подумаю о том, чтобы с тобой встречаться-аааа, — Джун добавляет еще. Еще пальцы, еще липкости, еще звезд под веками.       — Ты хочешь больше? — кажется, у Юнги появился новый кинк, и это — низкий бархатный шепот Намджуна. — Хочешь, чтобы я взял тебя прямо так, не растягивая? Тебе действительно это понравится? — Юнги чувствует, как Джун тянет его за бедра, обеими руками, наверняка испачкав смазкой. С готовностью поднимается на четвереньки, Намджун ласково целует его спину, поясницу, осторожно надавливает, заставляя прогнуться сильнее. Колени подводят Юнги и разъезжаются в стороны, сам он почти падает лицом вперед, Намджун хватает его еще крепче, шепчет:       — Все хорошо?       Юнги хрипит что-то несвязное, потом все-таки берет себя в руки и произносит:       — Я просто хочу тебя. Немедленно. Вот сию же секунду, пожалуйстаа… — голос опять срывается, когда он ощущает, как Намджун медленно, очень медленно входит. Юнги чувствует, как чужой член заполняет, растягивает, буквально нанизывает его на себя. Из-за неспешности, с которой Намджун делает первое движение, Юнги кажется, что он сейчас умрет или кончит, настолько глубоким оно получается. И как будто этого недостаточно, Намджун не прекращает толкаться вперед, руками удерживая его ягодицы широко разведенными, кожа скользкая из-за океана смазки, которую они использовали, поэтому Джуну приходится впиться ногтями, оставляя следы. Он замирает на секунду, войдя до упора, пока Юнги пытается вдохнуть, выходит почти полностью и резко толкается обратно. Контраст настолько яркий, что Юнги кричит в голос, а его рот наполняется кровью с прокушенной губы. Боль ощущается острой приправой в этом безумном коктейле, и Мин не уверен, что не хочет еще. Это все настолько охуенно, что на несколько минут он просто превращается в разбитое нечто, размазанное по постели и стонущее как последняя шлюха. Но Юнги хотел еще кое-что. Он открывает рот и с третьей попытки зовет:       — Джуун…       — Что? — голос Намджуна гортанный, стонущий, он как будто еле держится, чтобы не сорваться и не вытрахать из Мина всю душу прямо сейчас.       — Я хочу видеть тебя, — Юнги просит, почти умоляет, ему почти плевать на гордость и надуманные обиды. — Я хочу видеть твое лицо, когда ты кончишь. Пожалуйста, Джуун-ии… — Намджун делает еще пару толчков, прежде чем выйти из него и перевернуть на спину. Он прижимается к Юнги всем телом, кожа к коже, запредельно близко, упирается локтями по сторонам от его головы и входит снова, жадно ловя губами очередной протяжный стон Юнги. Того уже просто выгибает на постели, Джун сразу берет быстрый темп и с первых движений находит внутри него нужное место. То самое, что высекает искры из глаз.       — Юн-ни, я могу?.. блять, — Джун почти сбивается с ритма, когда Юнги всаживает ногти ему в спину и уже не стонет, а почти рыдает от переполняющих ощущений и эмоций.       — Джун-ааа, — шепот Юнги взлетает до визга, когда Намджун подхватывает его одной рукой под колено, нависая сверху, а пальцы другой руки сжимает в кольцо вокруг головки его члена. Мин всхлипывает и подтягивает ноги еще выше, настолько высоко, насколько это вообще возможно. Даже его поясница не касается простыней, а Джун возвышается над ним, скользя по его телу потемневшим, совершенно пьяным взглядом. — Аааааа-ах-хммм, да все, что хочешь, только не останавливайся, дава-ааа…- он даже не заканчивает слово, тут же забывая его, потому что сейчас Намджун просто везде. Он заполняет собой его тело, легкие, голову, кажется весь мир состоит сейчас из лихорадочного жаркого возбуждения, что течет по венам вместо крови, а зубы Намджуна, впившиеся в его шею — единственный якорь, держащий его в реальности. Которая разлетается на сотни ранящих осколков, прошивающих накатываюшим оргазмом, пока Намджун продолжает толкаться в его тело, догоняя собственное удовольствие, прижавшись лбом к его щеке и неслышно вышептывая:       — Юн-ни, Юнги, пожалуйста-аа…- и Мин знает, о чем он просит. Он поворачивает голову, ловит мутный, потерянный взгляд Джуна и твердо, хоть и тихо говорит:       — Я люблю тебя, — и кричит снова, когда Намджун входит особенно глубоко и размашисто, в пару движений доводя их обоих до финала. Сознание Юнги уплывает, он отключается, успев услышать тихое «спасибо».

***

      Уже поздно-поздно ночью, а может, очень ранним утром, Мин просыпается, потому что хочет пить. Находит у кровати бутылку с водой, выпивает чуть не половину залпом. С дурацкой счастливой улыбкой смотрит на спящего рядом Намджуна. Берет телефон и быстро набирает: «Я сделал, что обещал. И я не жалею. Твоя очередь.»       Засыпая, Юнги чувствует, как Джун обнимает его. Это определенно того стоило.