- Ты мне друг? - Конечно!

      — Хосок, вешай замок на ванную, ебарь-террорист в здании!       — Сокджин-и, котеночек, иди-ка ты нахер, хорошо?       Оба ржут и обнимаются. Из кухни прибегает взмыленный Хосок, откуда-то из глубины квартиры радостно визжат Чимин и Тэхен. Намджун вешает куртку, забирает у Юнги его парку и мягко усмехается. Он скучал по этому.       Парни празднуют окончание летней сессии, и плевать, что студентов из присутствующих — ровно половина. Стол ломится от еды, стеклянный звон бокалов заряжает счастьем, друзья наперебой спешат рассказать последние новости с тех пор, как они виделись последний раз. Чонгук заботливо подкладывает Чимину чапчхэ, напрочь игнорируя его надуманную диету, Хосок хитро кивает Тэ на вопросительно приподнятые брови, Хесан — Джин все-таки сдержал обещание, данное сгоряча — просто охуевает с буйных друзей своего любимого. Юнги сидит на подлокотнике большого дивана — на кухне просто не хватило места для всех — и наслаждается вечером. Джун мягко тянет его за руку, и чуть подумав, Мин позволяет усадить себя к нему на колени и тесно обнять. Он расслабляется в знакомых руках и прикрывает глаза, наслаждаясь теплом чужого тела.       — Хо, а что с фестом в этом году? Вы заявились? — Джин пытается поддерживать светский разговор, но соджу в его стакане против, язык заплетается. — Вроде же хотели.       — Да, скоро отборочные командные и личные, мы поборемся, — Хосок сияет. — У нас новенький парнишка, Кай, они с Чимином вместе просто бомба. Я хочу поставить их сольник, записать и разбогатеть, продавая бешеным фанаткам. Что? — он глупо хихикает, получив тычок в плечо от Тэхена.       — Не слушайте его, — говорит Чимин, сверкая глазами. — Кай и правда хорош, но до бомбы нам репетировать и репетировать. Хен преувеличивает.       — Хен видит талант, когда он есть, понятно? — Хосок многозначительно поднимает палец вверх, хочет сказать еще что-то, даже открывает рот, а потом... — Представляете, забыл, что хотел сказать, — и снова смеется.      Юнги знает такого Хосока. Это значит, что его что-то беспокоит, но говорить об этом он не будет. Мин быстро кидает взгляд на младшего Кима, тот морозится и не поднимает глаз. Опять, что ли? Как же они достали.       — Тэхен, помоги мне, — Юнги поднимается из уютных объятий, нехотя плетется на кухню. — Ну давай быстрей уже!       Младший понуро следует за ним. Заходит на кухню, видит только спину ищущего что-то в холодильнике Юнги. И слышит гулкий вопрос:       — Что случилось? Чего ты такой потерянный?       — Тебе-то какое дело, — крысится Тэ. — Хен, — добавляет, немножко помедлив.       — До тебя — почти никакого, -Юнги равнодушно открывает банку газировки. — Но Хо угораздило с тобой связаться, а мудаки в жизни ему уже встречались, хватит с него. Поэтому — какого хера, Тэхен?       — Слушай, это наше с Хоби дело, ладно? — Тэхен немного краснеет, смотрит в сторону. — Ну и немного Джина, наверное, хотя тут я не уверен. Но Хосоку в любом случае плохо не будет. Скорее, наоборот, — он нервно ломает пальцы. — Короче, это сложно объяснить.       Юнги насмешливо улыбается краешком губ:       — Мелкий, если что, я тебе за него яйца оторву. Теперь живи с этим, — и уходит на балкон.       Хосок задумчиво проводил взглядом Техена и Юнги, посмотрел на Джина:       — Пойдем тоже поговорим? Это важно.       Джин виновато улыбается Хесану, говорит что-то вроде «я быстро» и идет в гостиную. Усаживается на широкий диван, кивает Хосоку на место напротив:       — Говори, что хотел.       — Вообще-то я даже не знаю с чего начать, — Хосок сосредоточенно вяжет бантики из шнурков на толстовке, выглядя полностью поглощенным этим нехитрым занятием. — Я все пытался подобрать слова, даже репетировал несколько раз. Успокаивал себя, что ты же адекватный, ты не убьешь меня сразу же. А сейчас вот — не знаю, как сказать, — он беспомощно развел руками, открыто глядя Джину в глаза. — Это касается Тэ и меня.       — У меня же брат? — Джин прикрывает лицо рукой, упираясь локтями в колени.       — Ну да, — Хосок не понимает. — Джин, ты что, забыл?       — Нет, — Джин вскидывает голову и не скрываясь хохочет, вытирая выступившие слезы. — Просто ты так похож на парня, чья девчонка залетела, но это все по большой любви и надо срочно жениться, чтобы… — он замолкает, не закончив предложения, и неверяще спрашивает. — Не может быть?!       — Что? Нет! — Хосок закатывает глаза. — Ему едва девятнадцать, пусть повзрослеет, прежде чем я предложу ему такое. Но ты почти угадал.       — Куда он опять вляпался?       — Не он, — Хосок устало трет лоб. — Я. Я и моя компания. Меня приглашают на годовую стажировку в Лос-Анджелес. Танцевать и учиться. И я могу взять с собой одного танцора на свое усмотрение. Платит принимающая сторона, по окончании стажировки выдается охренеть какой крутой сертификат. Шанс, что такое предложение сделают еще раз, один к тысяче. Я хочу взять Тэ.       — А как же этот твой, новенький, от которого ты в таком восторге? Или Чимин? — Джин често старается не показывать, насколько он удивлен, его младший братик, его нескладный забавный Тэхен настолько крут, что его хочет известная школа танцев на другом конце мира. Охуеть. — Почему не они?       — Не тот стиль, — Хо досадливо морщится. — Они оба слишком чисты в технике, слишком совершенны, пластичны. Они идеальные танцоры, но поппинг и крамп даются им хуже, чем тот же контемп. Они могут, безусловно. Но не настолько круто, как Тэхен. А Тэхен, в свою очередь, никогда не будет настолько гибким и плавным. Понимаешь?       — Немного, — Джин на секунду замолчал. — И при чем здесь я?       — Я хочу получить твое одобрение, посоветоваться, — Хосок немного тушуется. — Мы оба двинуты на танцах, я сделал это делом всей жизни, за себя я уверен, но вот Тэ…как думаешь, ему нужно это?       — А ты у него спрашивал?       — Да, но там все очевидно, — Хосок мягко смеется, вспоминая восторженный визг младшего.       — Понятно, — Джин встает. — Пойдем.       — Куда?       — Покажу тебе комнату Тэ, — Джин странно серьезен. — Он больше года живет с тобой, но я так ничего и не менял.       Они проходят два маленьких коридора и Джин распахивает темную дверь с надписью «Life is light». Хосок пораженно замирает на пороге.       Две стены сверху донизу оклеены им. Вырезки из газет, распечатанные фото из интернета, постеры и афиши с выступлений, какие-то флаеры, карточки, прочая дребедень. И на каждой — он. Улыбающийся, танцующий, летящий, вдохновляющий. В прыжке, в прогибе, полуголый, обвешанный цацками, в костюме, в коже, с дурацкими косичками, в бандане. Боже, как он только не выступал. С открытым ртом парень оглядывается на Джина. Тот стоит, привалившись к косяку, сложив руки на груди и улыбаясь. Хосок тычет пальцем в ближайший постер и слегка севшим голосом произносит:       — Это, блять, что вообще такое?       — Тэхен увидел шоу талантов про танцы почти четыре года назад, — Джин не может перестать смеяться. — Он тогда танцевал постольку-поскольку, без особой цели, просто потому, что Чимину было скучно одному ходить на занятия. Я жил у родителей в Тэгу, Тэ у дальних родственников в Пусане. Не спрашивай, почему так получилось, мы не родные братья. На самом деле, это долгая и не особо веселая история. Чимин стал для Тэ лучшим другом, а потом он увидел тебя в той передаче. В жюри, как ни странно. И стал танцевать и заниматься как одержимый, говоря, что однажды познакомится с тобой и добъется твоего внимания. И ты правда думаешь, что я скажу, что поездка с тобой в Америку — плохая идея? После того, как пару лет наблюдал, как мой братишка изводит себя, лишь бы добиться желаемого? Я буду последним, кто ему запретит.       Хосок только молча открывал и закрывал рот, не находя слов.       — Сладкий, мне опять есть о чем волноваться? — Джун прикрывает балконную дверь, чтобы их никто не услышал.       — О чем? — Юнги зябко ежится, в начале июня по вечерам все еще холодно. Джун замечает и осторожно обнимает его, согревая.       — Ты о чем-то шептался с Тэхеном, целыми днями переписываешься с Чимином в какао, пару дней назад очень неловко пытался что-то спрятать, когда я пришел домой, — Юнги чувствует спиной мягкий вибрирующий смешок Джуна, нерешительно закусывает губы, машинально поглаживая обнимающие его руки. — Что ты прячешь от меня?       — Джун-аа, — все же тянет несмело, почти шепотом. — Какой сегодня день?       — Суббота, — Намджун удивлен. — Вчера была пятница, завтра воскреснье.       — Хорошо, давай не так, — Юнги разворачивается к Джуну лицом к лицу, привстает на цыпочки, обнимает за шею и шепчет горячо и жарко, едва не касаясь чужого уха пересохшими губами. — Что произошло в этот день год назад?       — Ты закончил университет, весьма условно, что вот прям в этот день, но допустим, — Джун морщит лоб, озадачанный внезапной загадочностью Мина. — Что еще?       Юнги молча поднимает левое запястье на уровень глаз Намджуна. До того доходит:       — У нас, что, сегодня первая официальная годовщина? Данунахер!       Юнги улыбается, пытаясь сдержать рвущийся наружу хохот. Джун такой ошарашенный, такой растерянный, с открытым ртом и просто замерший от удивления, что все попытки сохранить романтический настрой оказываются погребены под волной неконтролируемого веселья. Юнги честно пытается успокоиться и хотя бы не рыдать от смеха, но смотрит на Намджуна еще раз и все идет по новой.       — Вот так и встречайся с натуралом, — все еще подхихикивая и временами всхлипывая от смеха, говорит Мин. — Я, блять, готовился, даже Чимина попросил мне помочь, все представлял, как это будет, а мой парень-идиот просто забыл. Охренеть просто!       — Мне совершенно нечем оправдаться, — Намджун выглядит огорченным, да и чувствует себя паршиво. — Как мне исправиться?       — Джун-и, малыш, ты правда думаешь, что я расстроюсь? — Юнги заглянул ему в глаза. — Эй, все нормально. Я же тогда так и не подарил тебе ничего, помнишь? Считай, что это ответный подарок.       Он протягивает младшему маленькую коробочку. В больших ладонях Намджуна она выглядит совсем крошечной, он осторожно раскрывает ее, не решаясь посмотреть внутрь. Юнги закатывает глаза и сам рвет упаковку:       — Джун-и, блять, это просто побрякушка!       Намджун осторожно тянет за длинную цепочку, круглый медальон, покрытый ювелирной эмалью так, что напоминает баскетбольный мяч, повисает между ними в воздухе, как и незаданный вопрос.       — Знаешь, — Юнги выхватывает подвеску из безвольных пальцев Намджуна, торопливо расправляет цепочку, поворачивает медальон гладкой стороной вверх. Джун успевает заметить гравировку «So what?» прежде чем Мин неаккуратно накидывает украшение ему прямо через голову, грубо заправляя в ворот. Холодный металл скользит по груди, останавливаясь прямо напротив солнечного сплетения. — Когда Чимин предложил эту херню, она звучала гораздо романтичней, чем сейчас. А в итоге я смущаюсь и не знаю, куда деть глаза. Глупо, правда?       — Что значат слова? — Намджуну безразлично, как это выглядит.       — Обещание, — Юнги смотрит ему в глаза. — Каждый раз, когда ты задумаешься, что наши отношения неправильные, тяжелые, когда встретишься с осуждением, с презрением со стороны других. Посмотри на медальон, прочитай, что я обо всем этом думаю. Помни, что пока ты со мной, пока ты хочешь быть со мной, быть вместе — все остальное неважно. Пока у меня есть ты, всему остальному миру я могу просто сказать «ну и что?». А цепочка такая длинная, чтобы, если что, было легко снять. Я всего лишь люблю тебя, ты мне ничем не обязан, — он роняет взгляд на пол, на свои ноги в полосатых носках, позорно пытается не шмыгнуть носом. — Пиздец, я, похоже, старею. Становлюсь сентиментальным, тебе так не кажется?       Джун молча прижимает Юнги ближе к себе. Как самое ценное, как сокровище, найденное случайно, но ставшее смыслом жизни. Как половинку собственной души, по недоразумению живущую в другом теле. Юнги прижимается щекой к широкой груди Намджуна, нежно улыбается, крепче обнимая парня за талию. Любить — по-настоящему, искренне — уже удача, любить взаимно, понимая, что другой чувствует то же — колоссальное везение. В конце концов, хорошо, что все так сложилось. Пусть бестолково, пусть неуклюже. Зато счастливо.       Юнги так задумался, что почти не почувствовал, как Джун подхватил его под задницу, поднимая на руки. Вскрикнул испуганно, сверху вниз глядя в любимые шальные глаза. И охуел, когда услышал:       — Юн-ни, я так люблю тебя, ты бы знал, — а в следующую секунду Намджун уже прижимает его к стене, целуя жадно, несдержанно, пробираясь руками под тонкий джемпер и нежно лаская напрягшийся живот. Юнги чувствует, как лихорадочное возбуждение передается и ему и уже сам скользит языком в чужой рот, выстанывая что-то умоляющее. Намджун крепче сжимает руку на его бедре, врезаясь в него еще теснее, и, кажется, оставляет засос где-то под челюстью, не сумев удержаться. От такого Джуна Юнги сносит крышу моментально, но остатки здравого смысла шепчут, что трахаться в доме Хосока — плохая идея, Джин еще не забыл им прошлый раз. Юнги со стоном отрывается от горячих, настойчивых губ Намджуна, отворачивается и пытается сказать:       — Джун-аа, давай не здесь…поехали дом-мой, пожа-ай, блять, — Джун легко кусает его за шею, заставляя что-то в животе предательски сжаться. — Джун-ии, Джун, нет, пожалуйста, — он уже сбивчиво шепчет, сам не зная, чего хочет больше.       Намджун вдруг останавливается, тяжело дыша, его губы влажно поблескивают в свете уличных фонарей. Пошло улыбается:       — Чимин, говоришь, идею подал? — и одним движением перекидывает Юнги через плечо, подхватывая под колени. Как будто так и надо идет к друзьям, игнорируя рассерженное шипение Мина.       — Мы поехали, подвозить никого не будем, были рады повидаться, звоните, пишите, до встречи, — Намджун выдает это все пулеметной очередью, пока пытается удержать брыкающегося Юнги. С невозмутимым лицом выслушивает гвалт вопросов, хохота и просто неприличного оценивающего свиста — Хосок, засранец, не упускает возможности поглумиться. Разворачивается и идет на выход, парни видят только красное лицо Юнги, мелькнувшее в дверном проеме.       — Хен, моргни, если тебя заставили! — дурашливо орет Тэхен вслед, а Хосок уже просто захлебывается хохотом. Какое-то время еще из прихожей доносится шум, потом хлопает входная дверь.        — Чонгук, ты плохо влияешь на младших, — Джин серьезен как никогда. — Посмотри, как под твоим влиянием они начинают обращаться со своими хенами. Ты постоянно таскаешь Чимина, Намджун только что уволок Юнги, осталось увидеть, как Тэ, дьявольски хохоча, утащит Хосока, чтобы надругаться над его телом. Что? — он переводит взгляд с залившегося краской Хосока на своего братца. — Только не говорите мне, что…       — Просто поверь, ты не хочешь этого знать, — Хосок алеет как знамя свободы на улицах мятежной Кубы, а его личный Че Гевара смущенно отводит взгляд.       Джин только страдальчески закатывает глаза, прикрывая рукой лицо.