The chirping of birds

СССР рвала и метала. Рядом сидели трое её детей, отчаянно вжимавшиеся в мягкую спинку дивана. Они не помнили, чтобы когда-нибудь видели свою мать… такой. В неё будто демон вселился. Женщина рьяно бросала в стену старые гипсовые статуэтки бывших вице президентов их — уже бывшей — компании, на секунду приостановившись лишь на бюсте Сталина, и, видимо, припомня ему все его давние грешки, с какой-то уж особой неприязнью разбила его. Союз истерично орала: — Да кто тебя, сыночек мой дорогой, — рычала она на Украину. — Вообще учил этому?! Помниться мне, ох что-то помнится, я тебе говорила, не надо, мой миленький сыночка, нельзя так вести себя! — пропела она нарочито приторным голоском, а затем взревела. — Скажи, какое самое главное, самое первое правило в нашей семье?! — Н-никогда не связываться с США, — Украина нервно сглотнул, быстро смахивая рукой набежавшие слёзы. — А ты что сделал?! — Связался… — голос парня дрогнул, и он, не сдержавшись, разревелся. Мать лишь смерила его яростным взглядом, доставая из кармана куртки, которую она так и не успела снять, аккуратно сложенную бумагу. — На вот, — женщина развернула её, выставляя на обозрение своего потомства жалобу, написанную рукой Америки, на то, что старший сын Советского Союза, будучи в стельку пьяным, вдребезги разбил его новую машину, которая, между прочим, была сделана на заказ. Таких больше нет. На бумаге красовалась сумма, которую Соединённые Штаты намерен взыскать с них, в размере более трёх миллионов долларов. — Смотри, что ты наделал! Засранец мелкий, а! Решил, что такой взрослый, да?! Да нам эти деньги чтобы покрыть, надо пахать как лошадь 25/8 на четырёх работах, да и то, даже за всю жизнь, ВСЮ ЖИЗНЬ, такой работы до конца сумма не наберётся! Украина лишь ещё пуще разревелся, окончательно выводя мать из себя. Однако, сил кричать на сына она больше не нашла, а потому, плюнув в сторону и смяв бумажку, начала оседать на пол. К матери сразу ринулась её старшая дочь — Россия, помогая ей дойти до дивана. Девушка быстро отправила младшую сестру на кухню за корвалолом, крепко сжимая руку женщины. — Боже, — болезненно вздохнула СССР, выпив стакан с успокоительным. — Ну почему всё так сложно? — она повернулась к рыдающему сыну. — Вот скажи мне, это стоило того? Три миллиона! Три! Это ведь всё! Хе-хе! Тю-тю, как говорится. Попали так попали! Где деньги доставать будем, а, горе-гонщик ты мой? — Украина пожал плечами. — Не знаешь, да? Вот и я не зна… — тут её взгляд упал на стоящий на тумбочке бюст Ленина, заставивший её мозги работать как шестерёнки. Ассоциация за ассоциацией, и тут в голову приходит идея. — Дети! Вспомнила! — Что, Украину в рабство пихнёшь? — ехидно подковырнула мать Беларусь. — Неа, — все мысли Союза уже заняла одна единственная мысль, способная их вытащить, получив при этом минимальные потери (по крайней мере, она надеялась на это). Женщина поднялась с дивана и, быстро одевшись, набрала на телефоне заученный наизусть номер, оставшийся у неё в сознании «на экстренный случай». — Я ушла, скоро вернусь. Еда сами знаете где, воду уж тем более найдёте. Пока! СССР громко захлопнула дверь, стремительно удаляясь по направлению в центр города, где ей только что была назначена одна встреча.

***

Ночной город казался ярким, столь непривычным для такого человека, как Советский Союз. Многочисленные вывески и окна многоэтажек пестрили своими разнообразными цветами, неприятно ослепляя глаза. Дошла до места встречи женщина ближе к девяти вечера. Честно говоря, она не очень любила всякие такие места, но, к сожалению, куда только не полезешь ради благополучия семьи. Союз оглядела мигавшую неоновую вывеску, всячески привлекавшую внимание молодёжи. Возле входа стояли двое охранников внушительных размеров. Союз показала им паспорт, после чего её пропустили внутрь здания. В нос сразу ударил неприятный запах табака, алкоголя и пота, а уши оглушила настолько громкая басовая музыка, что, казалось, её барабанные перепонки уже не выдерживают. В общем зале СССР решила не задерживаться, а потому сразу стала проталкиваться сквозь дрыгающуюся на танцполе толпу к лестнице, ведущей в помещение VIP. Поднявшись наверх, она вышла на широкий балкон, полный народу. В основном это были девушки. Их короткие, до нельзя открытые и обтягивающие платья почти ничего не прикрывали, что вызывало в душе Союза некое недовольство. Каблуки не менее двенадцати сантиметров в купе с платьями не мешали им не то, что нормально передвигаться, но и жить. Однако, женщина старалась не обращать внимания на всех этих вредных особ — у неё была своя цель. Вдалеке, на большом кожаном диване, расположился человек, расслабленно откинувшийся на мягкие подушки. Чёрные, словно смоль волосы, подтянутое телосложение, угольного цвета рубашка с закатанными рукавами и расстёрнутыми верхними пуговицами. Лёгкая ухмылка, пробирающая до нутра своей схожестью с оскалом. Мда, а он даже и не соизволил измениться. Нетрудно было догадаться, кто это… — Германия, — поздоровалась с бывшим воспитанником СССР. — Всё прохлаждаешься? — Вам тоже прекрасной ночи, фрау Союз, — мужчина снял солнцезащитные очки, впиваясь в женщину своим тёмным взглядом. — Мне кажется, что я достаточно для этого потрудился, не правда ли? — он показательно похрустел костяшками пальцев, заставляя женщину нервно сглотнуть. — Хочется заметить, что не стоило бы язвить мне — вы на моей территории, — громилы, только подошедшие и вставшие за спиной Германии придали ситуации ещё более не комфортную атмосферу. — А значит, что пока вы здесь, ваша судьба зависит от меня целиком и полностью. Старые детские воспоминания не играют для меня никакой роли, и то, что вы меня вырастили, меня не тронет. Я вам премного благодарен за это, но сейчас уже не те времена. Понятно? Хорошо… Итак, скажите, зачем вы решили пойти на эту встречу? — Подожди, — оборвала его Союз, на что он нахмурился. — Прежде всего ответь, ты ведь уже в курсе, точно? — собеседник кивнул. Вот тебе и конфиденциальность. — Тогда скажи, ты сможешь хоть что-нибудь сделать? Я готова на всё за твою помощь. Хотя бы даже за совет! Германия расплылся в блядском оскале. И ничего хорошего он не предвещал. — Прямо таки на всё? — улыбка не сползала с его лица. — На всё-всё, правильно понимаю? — На всё, вообще на всё! — СССР была в отчаянии, и он это прекрасно понимал. Как понимал и то, что она просто не сможет ему отказать, а если попытается, то он пригрозит ей смертью её детей. Способ действенный, ведь из двух зол она выберет меньшую, он в этом не сомневался. — В принципе, — он покрутил в руках бокал с виски, только принесённый официантом. — Есть один выход. Я сам вам помогу, НО! С вас станется. — Что ты хочешь? — наклонилась к собеседнику СССР. — Россия. — произнёс он. Союз впала в ступор. — В смысле? — она непонимающе захлопала ресницами. — Россия, — повторил Германия. — Мне нужна Россия. Отдайте мне её, и я покрою ваш долг. Как его там называют, брак по расчёту, верно? Вы мне девчонку, а я вам нормальную жизнь. Договорились? — Россию?! — зарычала женщина и подскочила с места. — Мою милую, маленькую девочку?! Она не товар! Это уже слишком! — Не начинайте, пожалуйста, — скривился немец. — Я ведь по-хорошему хочу договориться. Понимаете, — громилы подошли к Союзу, перекрывая пути к отступлению. — Мне уже тридцать четыре года! Время идёт, а той единственной всё нет и нет! — мужчины скрутили СССР руки на что она болезненно шикнула. — Все девки в округе либо стервы, охотящиеся за моим состоянием, либо хорошенькие, но уже тронутые. А ваша дочь — она подходит по всем параметрам. И красивая, и тихая, не задаёт много вопросов, да и мои деньги с услугами ей не нужны, — послышался его хриплый смешок. — В отличие от матери… Ну так что? Вы согласны на такие условия? Союз стиснула зубы. Россия — она ведь совсем ещё ребёнок! Ей же только недавно стукнуло девятнадцать. Отдать её в лапы к этому… это же просто ужасно! СССР старалась не задумываться, что будет с её милой девочкой делать Германия. Если задумается, так уж тем более не отпустит. Вообще, если женщина не согласится, то он всё равно достанет бедную Россию, навредит при этом остальным, ведь это всё-таки Германия. Она злобно покосилась на него. Никто не может знать, что происходит у него в голове. — Я согласна, — сдалась Союз. Говорить было больно, но это было нужно. Ради семьи. — Но у меня есть условие! — Не беспокойтесь, ей ничего не грозит, — Германия смерил её обнадёживающим взглядом. — Бить её никто не будет, обещаю! Ни в чём нуждаться она не будет, уж я об этом по забочусь. Сделка? — он протянул руку. — Сделка, — она пожала руку в ответ и, еле слышно, прошептала. — Гореть тебе в аду, Германия!