****
Оказываясь перед дверью квартиры, тяну ручку на себя, даже не подумав, что она может быть заперта. Хлопок. Кожаная куртка летит на пол в прихожей, а за ней и чёрная сумка, всё время спадающая с плеча. Я перемещаюсь по памяти, нервным взглядом пытаясь выцепить в совмещённой с кухней гостинной Руссо, но вместо долгожданного силуэта то и дело натыкаюсь лишь на пятна крови, разбрызганные по квартире. — Билл? — окликаю мужчину, не застав того в гостинной. Оборачиваюсь в сторону ванной комнаты на первом этаже двухъярусной квартиры, замечая на полу тянущийся кровавый след, ведущий прямо за дверь. Не сбавляя шага, иду в сторону комнаты, откуда начинал отчётливо доноситься плеск воды. Резко открываю дверь, заставая Руссо, тяжело опирающегося на раковину, в одной руке сжимающего пистолет. — Свои. — шепчу я, бегло осматривая друга. Обнажён по пояс, кровь сочится из ран, капли воды стекают по торсу, смешиваясь с кровью и образуя розоватый оттенок. Пытался смыть, но всё бесполезно, учитывая степень кровотечения. — Ты вовремя. — с трудом усмехается Руссо, выпуская пистолет из руки прямо в раковину. — Потом трепаться будешь. Идём. — делаю два шага вперёд, подхватывая раненого мужчину под плечо. — Да я и сам идти могу. — скрипя зубами, отвечает Билл, пытаясь перенести центр тяжести на левую ногу. Я молчу, продолжая уводить Руссо в сторону гостиной, глазами пытаясь выхватить знакомый чемоданчик с хирургическими инструментами, который я когда-то, по старой «дружбе» ему занесла. Доведя мужчину до молочного дивана в самом центре комнаты, я помогла ему опустить, а сама ринулась за инструментами, стоящими на столешнице кухонного островка. — Виски где? — проверяя наличие всех инструментов, спросила я. — Слева от тебя. — буркнул Руссо, откинувшись головой на спинку дивана. Быстро скидав все инструменты обратно в чемодана, я наклонилась к шкафчику слева от меня, выуживая изнутри первую попавшуюся бутылку. — Спасибо, что приехала. — чувствую на себе пристальный взгляд, хотя сама в ответ стараюсь не смотреть, полностью сосредоточившись на деле. — Первый и последний раз. — да кого я обманываю … Позвонит снова, я приеду, тем самым вновь нарушив правила Профессора. — Впредь позаботься заранее о человеке, который будет вытаскивать из тебя пули и не задавать лишних вопросов. — Из всех, кого я знал, осталась только ты. — я протягиваю Руссо виски, доставая из чемодана лоток для инструментов, ставя его на дорогой деревянный столик. Он делает несколько крупных глотков, ни на секунду не сморщившись от крепости алкоголя. — Значит найди кого-то ещё. — инструменты металлическим звоном опускаются на лоток. — Я не всегда смогу по-первому же твоему звонку срываться среди ночи и ехать сюда. — второпях надеваю перчатки, бросая на Руссо не добрый взгляд. Порой его безответственность меня просто убивала. — Ложись. — Билл лишних вопросов не задаёт, действует, как по заученному сценарию. Хотя так оно и было, учитывая сколько раз я его зашивала. Он откидывается на спинку дивана, позволяя мне над собой нависнуть. — Сейчас будет больно. — и пока мои слова откладываются в его сознании, я резко надавливаю на каждую из ран, пытаясь определить насколько глубоко засела пуля. Билл лишь сильно морщится, почти что не вздрагивая. Я тянусь к столику, выуживая из ящичка флакон со спиртом и вскрыв его, наливаю на бинт для обработки раны. Брюшная полость была куда опаснее плеча. — Билл, разговаривай со мной, не молчи. Тянусь обратно к столику, начиная второпях обливать инструменты спиртом. Возвращаюсь обратно к дивану, с пинцетом и крючком в руках нависая над тяжело дышащим телом Руссо. — На днях виделся с Фрэнком и Марией. — хрипло произносит мужчина, пока я крючком оттягиваю края раны. Крови достаточно много, но благо она венозная, хотя и этот факт не облегчает мне жизнь. В условиях невозможности отсасывания крови спринцовкой, придётся доставать как есть, благо пуля засела неглубоко. — Как они? — бросаю между делом, пытаясь уцепиться пинцетом за пулю. — Ждут ребёнка. — морщится, пытаясь смиренно терпеть боль. На мгновение останавливаюсь, пытаясь восстановить внезапно ускорившиеся сердцебиение. Тело пропускает еле заметную дрожь. Сознание по-прежнему справедливо спокойно. В голове я давно смирилась с тем, что никогда не услышу подобного о себе. И лишь тело продолжает испытывать боль, когда дело заходит о детях. — Рада за них. — на губах проскальзывает улыбка, и это не только радость за друзей, но и радость за пулю, которую я смогла зацепить. Незаметно перевожу дыхание, вновь натягивая на себя маску безразличия и холода. Остаётся только надеяться, что Руссо ничего не заметил. В следующую секунду я слышу облёгченный вздох Билла и звон свинцовой пули, опущенной на лоток. — Пол дела сделано, красавчик-Билли. — довольно усмехаюсь, не забыв припомнить брюнету его армейское прозвище. Не убирая пинцета, вновь тянусь уже к чистой от пули ране, чтобы закончить дело, очистив место от ткани и грязи. — Кого ждут? — Девочку. — улыбается Билл, начиная следить за моими движениями. — Бедный Фрэнк. Три женщины в доме … — Он ещё осознает своё счастье … — устало улыбаюсь, возвращая на лоток пинцет с грязно-кровавым бинтом на конце и тут же беру флакончик со спиртом, несколько медля, подняв на Билла изумрудного цвета глаза. — Будет больно. Терпи. — и получив в ответ короткий кивок, начинаю заливать рану спиртов, видя болезненные содрогания на лице Руссо. — Уже всё хорошо. — кладу тыльную сторону ладони на его мокрый лоб, осторожно взъерошивая волосы. — Пуля прошла под печенью. Желчный пузырь не задела. Так что ты ещё легко отделался. — Спасибо. — накрыв мою ладонь своей, уже более бодро ответил Билл. Стало неловко. Столько трепета в касаниях не было даже когда мы встречались, отчего сейчас лёгкая дрожь пробежала по телу. — Рано благодарить. — я мягко отстранилась, вновь склонившись над столиком с инструментами. — Надо достать пулю из плеча, промыть раны ещё раз и зашить. — снова облив бинт спиртом и взяв в руки пинцет с крючок, приближаюсь к брюнету, присев на край испачканного кровью дивана. — Пошевели пальцами. — бросаю взгляд на левую руку, пальцы которой активно перебираются. — Я пришлю тебе подарок. Передашь его ребятам, когда малышка родится. — вновь перевожу тему, обрабатывая края раны спиртом. Работать всегда легче, когда мозг в момент отвлечён. — Что мне им сказать? — Скажи, что от тебя. — откладываю бинт, приступая к ране. — Фрэнк поймёт, а Мария … поверь, ей будет ни до этого. — приходится сильнее, чем хотелось бы надавить, зацепляя пинцетом пулю. Роняю её на лоток, тут же принимаясь очищать рану. — Терпи. — твёрдо говорю я, когда дело доходит до дезинфекции. — Молодец, солдат. — ободряюще улыбаюсь, вставая с места. — Не вставай. Я принесу воды. Взяв лоток с инструментами, я направилась в ванную, попутно оглядываясь на залитое кровью тело Руссо. Причём мое было ничем не лучше, что я поняла, оказавшись перед зеркалом. Белая майка была вся испачкана следами крови, по перчаткам стекали такие же бордовые капли, да даже на лице остался след. Переложив пистолет на полку, я сняла перчатки, бросив их в мусорное ведро и тут же включила воду, отмывая руки и лицо. Приведя себя в более или менее приличный вид, последовали инструменты, окрашивающие раковину кровавыми следами. Наполнив лоток прохладной водой, а в свободную руку взяв уже чистые инструменты, я вышла из ванной, в несколько спешных шагов оказываясь перед Руссо. — Я же сказала: не вставать. — недовольно бросаю в адрес Билла, замечая на теле несколько свежих струящихся кровавых полос. — Надо было позвонить. — делая глоток виски, отвечает Билл, глядя перед собой. — У тебя где-то лишний литр крови есть? — хмурю брови, начиная промывать раны. — Руссо, годы идут, а ума не прибавляется. Как был безответственным, там и остался. — Как же я соскучился по твоим нотациям. — делая глоток, усмехается, и взгляд устремляет уже ко мне. — По-моему, ты их терпеть не мог. — попутно вытирая с накаченного тела кровь, ответила я, голой ладонью невольно касаясь рельефных мышц. — Просто я никак не мог смириться, что ты каждый раз оказывалась права. — усмехается Руссо, внимательно следя за моими пальцами, скользящими по его телу. — Да, более самоуверенного человека ещё стоит поискать. — откладываю напитанный кровью, когда-то белый бинт, вновь возвращая в руки остатки спирта. — Терпи. — сложно вспомнить, сколько раз за последнюю ночь я произнесла это слово. Руссо почти беззвучно зашипел, сцепив зубы. Ощущения не из приятных. — Всё, осталось зашить. — убирая уже пустой флакон со спиртом, попутно находя в хирургическом чемоданчике кожный степлер. Билл делает затяжной глоток виски, почти что полностью расслабляясь. Я видела, как ослабли его напряжённые мышцы. Делаю несколько нажатий, стягивая скобами края пулевых ранений, процедура почти что безболезненная и очень быстрая. Сверху наклеиваю пластырь, сразу же поднимаясь на ноги. — Обработую порезы на лице и свободен. — склоняюсь над столиком вновь, пытаясь найти антисептик среди всего того хаоса, что творился на журнальном столике. Нахожу остатки бинта и смочив его антисептиком, поворачиваюсь к уже почти прямо сидячему Биллу. Он смотрел на меня и просто молчал, словно что-то прокручивая в собственной голове. — Что? — удивлённо спрашиваю, начиная осторожно обрабатывать еле заметные ссадины на острой скуле мужчины. Он смотрел на меня не моргая, и черт возьми я знала этот взгляд. Он не ответил. Вместо слов, я ощутила на запястье свободной руки, которой я придерживала его за подбородок, лёгкое прикосновение губ, которые покрывали мою слегка озябшую кожу. Я невольно вздрогнула, но руки не убрала, смутившись, продолжая обрабатывать ранку. — Сиди смирно. — буркнула я, слегка прокашлявшись. Мне было непривычно вновь ощущать его касания, к тому же, в столь странной обстановке. Секс нас уже давно не связывал, лишь работа и прошлое, выстроившее между нами прочный мост. И хоть к Руссо я теперь относилась холодно, мозг, да и сердце понимали, что он второй самый близкий человек в моей жизни из … из оставшихся. Он смотрел на меня не отрывая взгляда, словно испытывая, а я всё по-прежнему отводила зелёные глаза, пытаясь сосредоточить всё своё внимание на его чертовой ранке на безупречном лице. Замираю, когда чувствую, как его рука тянется к поясу моих джинс. Вновь вздрагиваю, наконец переводя острый взгляд на бывшего любовника. Его пальцы осторожно тянут вниз пояс джинс, и я без слов понимаю его. — Помнишь? — усмехается Руссо, большим пальцем трепетно оглаживая небольшой шрам на средней ягодичной мышце. — Да. — отвечаю чересчур резко даже для себя. Это всё эмоции, чтоб их … Как бы я не противилась, но тело отзывалось на его прикосновения, отдавая тянущей болью внизу живота. — Гавайи. Пошли купаться ночью и я порезалась об кораллы. — Было много крови. — он переходит на шёпот, делая так каждый раз, когда действительно погружается в воспоминания. — Я отнёс тебя в наше бунгало. Пришлось зашивать, потому что рана была глубокой. — Решил вдаться в воспоминания? — нервно усмехаюсь, почти полностью переставая протирать антисептиком порез. — А потом ты затащила меня в кровать. — А ты не сильно то и сопротивлялся. — быстро парирую я, черт возьми самовольно присоединяясь к его игре. — Ты умеешь убеждать … — лёгкая ухмылка, и я чувствую, как касание его руки на моём теле становится крепче, пальцы сжимаются сильнее, пропуская через тело целый табун мурашек. Лицо Руссо становится ближе, дыхание обжигает шрам на коже под его пальцами. Я замираю, словно вкопанная, полностью обездвиженная, лишь смиренно наблюдающая за тем, как его губы касаются заметного шрама на моём теле, выше поднимая белую, залитую его кровью футболку. Ладони намертво сжимают талию, притягивая меня настолько близко, что я с трудом не оказываюсь у него на коленях. Губы скользят всё выше, пальцы комкают белую ткань, освобождая губам путь. Я вздрагиваю, когда ладони касаются тёплой оголённой груди под футболкой. Это действует на меня отрезвляюще. Сознание возвращается в реальность, когда Билл пытается притянуть меня для поцелуя. — Билл, нет … — делая шаг назад, мягко убирая его руки со своего тела. Ткань футболки скользит обратно. — Что … что не так? — он возбужден, дыхание прерывистое, глаза удивленные. — Просто … не сейчас, ладно? — нервно поправляю волосы, пытаясь совладать с его пронизывающим взглядом. — Да-да … конечно. — заметно, как трудно ему сейчас даются эти слова. Отводит взгляд, кладёт на колени подушку, пытаясь найти удобную позу на диване. — Я пойду … — говорю наспех, оглядываясь по сторонам в поиске своих вещей. — Уже поздно, оставайся. — вновь ловит мой взгляд, усиливает тревожность. — Обещаю, я и пальцем тебя не трону. — Не могу. — ответила я, целенаправленно взглянув на Билла как можно мягче. — По крайней мере, пока не решу все свои дела. — говорю это скорее ради него, дабы потешить трепетное самолюбие. — Что за дела? — Я не могу сказать, Билл. — Я могу помочь? — Нет. — выпаливаю резко, словно боясь даже на секунду впутать его в это грязное дело. — Ладно … хорошо, допустим. Всё равно не расскажешь … — он нервничал и … злился. Это было отчётливо понятно по его уже почти синим костяшкам на руках. — А что потом? Когда ты решишь свои … дела? — В каком смысле? — я удивлённо вскидываю вверх правую бровь. Меня чертовски пугает его заметная решимость в голосе. — В смысле … мы. — подбирал он слова с трудом и это было ужасно непохоже на всегда самоуверенного Руссо. — Что будет с нами? Я молчала, с сильным удивлением в глазах и в сердце ожидая продолжения, ведь было видно, что оно у него припасено. — Я … я хотел предложить попробовать начать всё сначала. — его бесит моё молчание, но ещё сильнее бесит собственная неуверенность, страх всё испортить, напугав меня. — С чего вдруг? — усмехнулась я, на секунду приостанавливая свою попытку уйти. — Три года назад ты о семье и слышать не хотел, что изменилось? — Три года назад и ты не хотела … — полушёпотом ответил Руссо, наконец поднимаясь с края дивана. От услышанного разум впадает в ступор, возвращая меня к событиям прошлого. Карьера. Служба. Попытка добиться справедливости и сложные от слова вовсе отношения с не менее сложным человеком. — Ну, а почему нет, Энн. — он стоит прямо передо мной, взволнованно бегая своими чёрными зоркими глазами по моему лицу. — Будут у нас общие дети или нет, плевать. Мы заберем Фредди. Будем жить, как настоящая семья. Ты ведь об этом мечтаешь, я знаю … К горлу подкатывает ком. Я молюсь, чтобы слёзы не проступили на глазах. Он ударил в самое сердце, одновременно подарив и забрав надежду. Я выбрала другое будущее, в то время, как он выбрал моё. Живот скрутило в плотный узел от боли и бессилия. Мне хотелось ударить его и обнять одновременно. Наказать за то, что не сказал этого раньше. Причинить боль себе, что когда расставила другие приоритеты. — Для нашего будущего, ты выбрал не самое подходящее время. — с трудом выдавливаю из себя, переходя на шёпот. — Я готов ждать. — рука Билла вновь тянется к моей, слегка дрожавшей. — Мне пора. — осторожно вытягиваю ладонь из хватки и делаю шаг назад. Оборачиваюсь к Руссо спиной и иду к коридору где оставила вещи. Склоняюсь над сумкой выуживая оттуда таблетки. — Будешь пить их неделю. — не глядя мужчине в глаза произношу я, оставляя таблетки на полке. Опускаю взгляд к своей футболке и не долго думаю снимаю кровавое месиво, оставляя рядом с таблетками и тянусь уже к кожаной куртке, брошенной на полу. Наспех натягиваю её на голое тело и молча выхожу из квартиры, на эмоциях хлопнув дверью.****
Казалось, дорога обратно стала во много мрачнее. Плотные тучи застлали луну, звёзды потухли под непроглядной пеленой. Уличные фонари на пути почти не встречались. Чёрный автомобиль скользил в ночи, сливаясь с дорогой. Эта ночь была моим шансом. Шансом закончить всё на корню, отказаться от опасного шага, раз и навсегда забыть про план Профессора, начав свою жизнь заново. Жизнь мечты. Создать настоящую семью, которую у меня когда-то забрали. Но я отказалась, сбежала, соврала, разбив в пух и прах все свои мечты. Решила идти до конца, не зная, что ждёт меня в финале. Опрометчивое решение, с пометкой на самоуверенность и желание идти до конца. Или же дело вовсе в другом? В конкретном человеке, которого не так просто выкинуть из памяти. В человеке, который живёт одним днём. Которому чужды семейные ценности. С которым у меня наверняка нет будущего … Вы когда-нибудь меняли своё все самое ценное на дырку от бублика? Нет? А я кажется сделала это только что, успев пожалеть и уже представить в своих мечтах небольшой, но уютный домик в провансе, с милой белой альтанкой и цветущим круглый год садом. По двору бы бегал белый лабрадор, осматривая владения, а на идеально выстриженном газоне играли бы дети, громко смеясь. Я бы наблюдала за ними через окно из просторной светлой кухни, готовя ужин и периодически поглядывая на часы, в ожидании мужа. Мои мечты справедливы и вполне просты. О большем я и просить не вправе … Чёрт! Вместо всего этого, я сижу за рулём машины и с каждой секундой всё дальше бегу от своей мечты, устремив взгляд в неизведанное. Раз за разом неправильное решение. Раз за разом последствия, доводящие до точки. Может развернуться? Бросить всё, исчезнуть, начав новую жизнь с прошлым. Принять в своей жизни единственное правильное решение? Удар приходится ладонью по рулю. Вскрик. Машину виляет по дороге. — Дура! Дура! Дура! Никогда, слышите, никогда не полагайтесь на сердце! Оно дурманит, завлекает, губит! Полагайтесь лишь на мозг. Холодный рассудок, рациональность, сознательность. Пусть эти четыре слова станут вашим девизом, пусть движут вами, не давая шансов сердцу.