* * *
Драко сжал губы в тонкую линию и сдержал желание послать захлопнувшуюся дверь куда подальше. Жестоким усилием он заставил себя продолжать зашвыривать коробки в свой новый дом. Так унизительно, но все, что смогли сделать его связи, это найти эту дыру. Мэнор был арестован, а остальная недвижимость перейдет в распоряжение Драко только в двадцать один год. Или если он решится поговорить с матерью, чего он сделать не мог. Щелкнул выключатель, и Драко уныло осмотрел свое новое жилище. Он поймал себя на мысли, что почти скучает по Хогвартсу, тот хоть не был похож на спичечный коробок. Хотя, там полно людей… нет, все же, он не скучал по замку. Мысли о том, что ему придется вскоре вернуться туда, вызывали тошноту. Ноги вдруг подвели его: Драко рухнул, проехавшись спиной по ящикам стойки у входа и выпустил из рук палочку. Его взгляд бесцельно блуждал по квартире. Отсюда было видно остальные комнаты. Спальню отделяла тонкая стена, с другой стороны была ванная. Здесь не было места, коробки словно душили его. Он впился ногтями в свои ладони и заставил себя встать, хватая палочку. Спустя час, он закончил распаковывать все вещи и мебель. Он чудом не спалил эту лачугу, что по его меркам было успехом. Он в ярости ввалился в ванную и взглянул в зеркало. Бледный. Злой. Уставший. Как и вчера. Его тонкие пальцы крепче сжали палочку, он кусал губы, разглядывая свои руки. Поттер. Святой Поттер. Откуда он тут взялся? — А впрочем! Мне плевать! Мне всегда было плевать! Я ничего… — орал он на своему отражению, срывая с шеи платок и закатывая рукав толстовки, — не чувствую. Тупая змея! Какая же ты мерзкая. Почему нельзя было сделать бандитскую татуировку менее похожей на бандитскую татуировку? — прорычал он ужасной отметине. Палочка Драко все еще была в его руке, и он направил ее на свое предплечье. Единственное, что удержало его от того, чтобы оторвать к чертям руку, было то, что он знал — метка появится на другой руке. Он прижался лбом к зеркалу, наконец позволяя слезам скатиться вниз и упасть в раковину. Как будто в Азкабане было бы лучше. А сейчас ему придется терпеть проживание в этой крохотной адской дыре среди магглов. Ни один волшебник не решится замарать руки. Драко и сам покончил бы с этим, если бы мог. Злой. Бесполезный. Беспомощный. В ушах звенели разные оскорбления, эхом отражаясь от черепа. Это было очаровательное начало первого дня самостоятельной жизни. Единственная причина, по которой он решил переезжать в такую рань, — это возможность успеть все сделать и ни на кого не наткнуться. И за все его усилия он получил лишь этот образ перед глазами. Поттер. Драко услышал, как кто-то поднимается по лестнице и спрятался в своей квартире. Он-то думал, что это какой-нибудь маггл, но, снова выйдя на лестничную клетку, он понял, что это не так. Ни один маггл не смог бы так тихо, быстро и раздражающе убрать коробки. Записка, нацарапанная неряшливым почерком, который Драко никак не мог узнать, так и просилась в огонь. А потом волшебник рискнул показать свое лицо. Драко не смотрел на него, он не хотел убеждаться в том, что подсказывали ему уши — что это голос, такой гармоничный и знакомый, принадлежал его заклятому врагу. Он обернулся на секунду раньше, чем стоило бы, чтобы лишь украдкой взглянуть на Поттера, и это стало роковой ошибкой. Он застал тот самый момент, когда Поттер подскочил, глаза его расширились, он сжал в руке дверную ручку, несомненно желая, чтобы там была палочка. Драко уже пожалел, что обернулся, но ничего не поделаешь. Он даже попытался быть учтивым, но фамилия Гарри сорвалась с губ быстрее, чем он успел опомниться. Слишком уж он привык к этому. Увидеть Поттера. Назвать его "Поттером" и отпустить дурную шутку. Поттер ответит, несомненно, как-нибудь по-детски. Пошутить о его друзьях. Поттер уйдет. Драко притворится, что он проделал хорошую работу. Это ритм. Это просто. Поттер не должен был смотреть на него так, словно он убил всю его семью. Так. Не. Должно. Было. Быть. Но это было, и все, что теперь видел Драко — это загнанного молодого человека, смотрящего на него так, словно Малфой был вторым пришествием Гриндевальда. Все это время у него болело горло. Он подхватил какую-то заразу в тюрьме, и не удивительно, ведь все, что там было — сквозняки, камни и дементоры. Сейчас он уже на свободе, но лучше от этого не стало. Вернее, не так. Лучше стало, просто общая картина выглядела угнетающей и хаотичной. Если бы он только мог забыть глаза Поттера… Его волосы торчали во все стороны, будто в него ударила молния, куртка была повязана на талии, и все это походило на шутку, которую Драко никак не мог выбросить из своей головы. Его натренированные квиддичем руки держали ту чертову записку, которую Драко так безжалостно зашвырнул в его квартиру. Он был похож на льва, напуганного драконом в конце улицы. Драконом, убившим всю его семью. Тогда изменение позы Поттера заставило Драко чуть ли ни рыдать. Несмотря на то, что Поттер спас ему жизнь, несмотря на то, что он защищал его в суде, и даже несмотря на то, что он разговаривал с его матерью, которую помиловали, Поттер все так же ненавидел его. Поттер все еще оставался Золотым Мальчиком, которого нельзя трогать. Что он здесь делает? Голова шла кругом. Драко набрал немного воды и ополоснул шею, игнорируя пульсацию в метке. "Ты не изменился. Почему Поттер должен думать, что ты изменился? Он наверняка думает, что ты опять что-то замышляешь. Может, он здесь для того, чтобы убить тебя, если решит, что ты снова задумал что-то плохое". Драко был не способен ни на что, кроме как лежать на холодном полу и предаваться воспоминаниям о своей глупой-глупой юности, у него просто не было сил. Он устал, был зол и… голоден. Ворча, он поплелся на кухню, где принялся обыскивать ящики. Сковородка, котелок, банка подозрительно пахнущего чая… все, что он нашел — одна единственная грязная ложка. Очаровательно. Он швырнул ложку обратно в ящик. Даже если он был готов унизиться до попыток приготовить себе еду, он понимал, что этой еды попросту нет. Тогда он взял книгу со шкафа, который только недавно починил парой взмахов палочкой, и лег на диван, чтобы почитать при лучах солнца, которые резко пробивались сквозь окно. Тремя страницами позже он понял, что не может больше читать, каждая его мышца была напряжена. Драко вскочил и схватился руками за голову, ему казалось, что он даже дышать не может. Книга упала на пол, Драко уставился на паркет, царапая метку. Он с ненавистью стеклянными глазами смотрел на нее и сильнее царапал плоть, открывая старые раны. Три полоски до локтя, и он, кажется, снова может дышать. Молодой человек с бледным лицом упал на кровать, пока кровь стекала по его пальцам и капала на пол и на книгу, которую он никогда не прочтет. Он бездумно смотрел на комнату, пока кровь не высохла, а голова совсем не опустела.* * *
Гарри пытался смыть с себя удивление. Живот разрывало от боли из-за осознания, что он повел себя как идиот, захлопнув дверь так. Даже если Д. Мартин был на самом деле Драко Малфоем, который замаскировался, чтобы разрушить ему жизнь. Горячая вода кое-как помогала расслабиться натруженным ногам, но не голове. Его мозг отказывался сотрудничать и раз за разом повторял картину, как Малфой произносит: "Поттер". Гарри потратил в два раза больше времени, проверяя, что каждый участок тела вымыт настолько чисто, насколько это вообще возможно, он даже волосы дважды с шампунем вымыл. Только теперь их совершенно невозможно приручить, и Гарри просто стоял под горячими струями воды, подготавливая себя к извинениям. "Серьезно? Ну правда, Малфой ведь ничего не сделал, он просто назвал мою фамилию. Я должен вести себя взрослее". Перед тем как закрыть кран, Гарри почувствовал что-то странное в руке. Он откинул волосы с глаз, брызгая во все стороны, и посмотрел на руку. — Ну и гадость! — отчетливо произнес он и схватился за левое предплечье. Он с усилием закрыл кран бедром и вылез из душа на более освещенное место. На его предплечье в три аккуратных ряда цвели мягкие васильки. Гарри знал, что это значит. Его родственной душе больно. Каждый волшебник, которому исполнилось восемнадцать и который нашел свою родственную душу, получал шанс узнавать, когда его половинка ранена. Он видел, как у Симуса расцвели ромашки, когда Дину раздробило лодыжку, и как из-под кожи Рона вырвались водные лилии, когда Гермиона обожглась зельем. Во время войны он видел множество мужчин и женщин, с ног до головы покрытых цветами и сражающихся так, словно им больше нечего терять. Он просто не учел, что с ним тоже могло произойти такое. И вот это произошло, и он абсолютно не знал, что делать. "Спасибо, конечно, что дали мне, блядь, знать, что душе больно, но не могли бы вы быть так любезны, чтобы указать мне чертово направление?" Сердце Гарри билось как загнанное. Когда ему исполнилось восемнадцать? Он вышел из ванной и взглянул на календарь. Оу… Сегодня. После этого волнующего осознания он стал вспоминать, кого он встречал сегодня. Драко Малфой. Вопреки всему, он встретил его сегодня. Гарри резко потряс головой и взглянул на цветы глубокого синего цвета, которые продолжали цвести и обвиваться вокруг руки. Они тянулись от запястья и до локтя. Интересно, что вызвало такие порезы? Спустя три секунды появилось нехорошее предчувствие где-то в животе, и он осознал, что... Он осторожно поднес пальцы к запястью в том месте, где начинались порезы, и мягко провел ими по предплечью до локтя. Все сходится. Ногти. Это не мог быть Драко, без вариантов, подумал Гарри, чувствуя тоскливый налет на горле. Но… он встречал еще кое-кого сегодня. Ту темноволосую девушку. Девушку, которая почему-то рвала ногтями свое предплечье. Должно быть, это она. Гарри яростно сжал кулаки и отправился одеваться. Через десять минут он вышел за дверь, еще через двадцать подошел к тому углу, где он наткнулся на нее. Гарри постарался припомнить, в каком направлении она пошла, и отправился в ту сторону, пытаясь выполнить этот безнадежный квест по поиску своей родственной души. Гарри тащил свое усталое тело по лестнице. Цветы словно кто-то срезал, они бесследно пропали некоторое время назад. Теперь его кожа выглядела безупречно. Носиться за призрачной девушкой без завтрака и нормального ночного сна, да и еще и не зная ровным счетом ничего, кроме того, что в ее жизни что-то пошло не так, было совершенно глупо, и Гарри теперь признавал это. С другой стороны, даже если он мог бы отмотать время вспять, он бы поступил точно так же, ведь как он мог спокойно сидеть на месте, когда его пара резала свою кожу? Немыслимо. Он схватил тарелку и сделал себе кашу, добавляя туда бананы и джем. Сел за стол, потом взял тот же блок для записей и черканул сообщение Гермионе. Он аппарировал в ближайшее отделение совиной почты, отправил записку и перенесся обратно в квартиру. Время перевалило за полдень, стояла невыносимая жара. Гарри варился в собственной коже, но ничего не помогало. Он шатался по квартире, с него градом катился пот. В следующий раз он удостоверится, что в квартире есть кондиционер, он клянется. К другим новостям, цветов не появлялось. Наконец, он устроился на диване с целым кувшином (чтоб не бегать много раз) апельсинового сока со льдом и ведерком шоколадно-мятного мороженого, чтобы посмотреть фильмы. День прошел, наступила полночь, и Гарри неожиданно вскочил. Одна рука лежала в почти пустом ведерке из-под мороженого, ноги затекли из-за долгого сидения в одной позе. Мгновение, и Гарри понял, почему он проснулся. В разноцветном свете от фильма он видел, как на руке по венам снова расцветают васильки, обвивая пальцы. — Пожалуйста, нет… — голос его надломился, когда цветы стали разрастаться. — Прошу… — его голос разносился по пустой комнате. Он не мог пойти искать ее, потому что он понятия не имел, откуда начать. Он беспомощен. — Прошу, перестань... (*) — Foster The People, "Pumped Up Kicks" (**) — Smash Mouth, "All Star"