Ikuzo!

1.

Какеин замер с поднятыми руками, оказавшись на прицеле у двоих незнакомцев. — Постойте! Я просто пациент из Института! Нориаки Какеин! Услышав его, две фигуры стали о чем-то спорить между собой. Они отпустили свои автоматы, и Какеин с облегчением выдохнул, ошибочно предположив, что самое страшное позади. Теперь опасность приближалась с прямо противоположной стороны — за спиной Нориаки без его на то ведома беззвучно кралась высокая тень. — Это ваш человек?! — Какеин указал на прилегшего к экспонату парня, что держался за свою шею с гримасой боли. — Почему он говорит, что это игра? Но два парня так и молчали в ожидании смотря за спину Нориаки, и вместо них ответ дал рычащий голос позади Какеина: — Потому что ты бы уже давно проиграл, если продолжил так громко разговаривать, Какеин. Нориаки почувствовал, что его сердце вот-вот выпрыгнет. Он резко обернулся, в то же мгновение распознав обладателя глубокого баритона. — Аполлон?! — в недоумении выпалил он, и спустя несколько секунд усердного вглядывания в темноту услышал, как Уард со свистом задыхается от смеха. Два парня вдалеке последовали его примеру, и даже тот, что лежал на земле, начал хрипло постанывать. Какеин смотрел из стороны в сторону, пытаясь вытянуть из себя хотя бы одно слово на английском. — Что это все значит?! Когда волна веселья спала, Аполлон, все еще выпуская маленькие усмешки, ответил: — «Ночная перестрелка», — он сделал пару шагов к лежащему парню, но тот, заметив это, резко вскочил на ноги и принялся отряхивать одежду. — А это мой специальный отряд. Девять человек, не считая меня. Раздался щелчок, после которого черноту ночного сада разрезал небольшой луч, исходящий из лежащего в руке Аполлона фонарика. Свет упал на только что вставшего парня, его глаза рефлексивно зажмурились. А вот рука на шее оставалась на месте, словно была намертво приклеена. Видимо тот не хотел, чтобы кто-нибудь, в особенности лидер отряда, увидел доказательство проигрыша. — Это — Сайв, — сказал Аполлон, затем перевел лучи на стоявших вдалеке парней. — Те двое: Рэт и Фитц. Они кивнули, пытаясь руками укрыться от резкого света. — И раз уж Сайв у нас сегодня в лузерах, на его место можешь встать ты. Предложение застало Какеина врасплох, до него не сразу дошло, что сказанное вообще предназначалось ему. Постепенно в поле видимости стало появляться все больше и больше людей, которых Уард представлять уже не стал. Вместо этого он с несвойственным ему братским заговорщичеством тоном продолжал уговаривать Нориаки принять участие в игре. — Ну давай. Тебе же не навредит это. Уверен, тебе понравится. По японским традициям Какеин не смел отказывать старшим. Да и не часто можно было увидеть, чтобы Аполлон держал себя так тепло по отношению к нему. Может быть оно действительно того стоило, забыться на полчаса в безобидной игре, отвлечься от всего, что происходило последнюю неделю. — Ладно, — ответил Какеин, после чего по всему кругу прошелся возбужденный шепот с примесью смеха. — И какие правила? — Позволь объяснить с самого начала, чтобы ты не задавал много вопросов, как ты обычно делаешь. Это мой специальный отряд, в который я отобрал более-менее толковых парней… и девушку. Снова раздался тихий смешок, но в этот раз закончившийся большим восклицательным стоном боли, которую, по всей видимости, причинила кому-то из соратников та самая девушка в темноте. — Я готовлю их для ситуации, когда появится чересчур агрессивный обладатель стенда, а на нашей стороне не окажется способных к сражению пользователей. Я хочу, чтобы люди были способны оберегать себя, когда не окажется другого выбора, потому что, сам знаешь… при стычке двух стендов бой никогда не проходит без потерь — как человеческих, так и материальных. А с людьми подавно бой становится односторонним. Какеин не мог не согласиться с этим наблюдением. Аполлон вытянул руку с автоматом, а фонариком в другой осветил его матово-черную поверхность. — Ну и вот — сам прототип оружия. Мы действуем быстро, находим цель, поражаем одним выстрелом и обезвреживаем с помощью вот этого… подержи фонарь. Аполлон запустил руку в карман на колене и достал оттуда стеклянную капсулу с продолговатой колпачком на одном конце, под которым, как догадывался Какеин, находилась игла. Но главным оружием являлась не она, а смесь ядовито-зеленого цвета, что с гипнотизирующим блеском разливалась внутри маленькой колбочки. — Это — дротик со специальным веществом, которое вывел Фонд после экспериментов над кое-какими артефактами. Находится на стадии разработки, но уже подает большие надежды. Он быстро убрал заряд в карман. — Чтобы научить своих ребят меткости и работе в тихую, я создал «ночные перестрелки». Мы делимся на две группы. Задача простая: команда, которой удастся обезвредить всю команду противников побеждает. Одно попадание засчитывается как одно обезвреживание, игрок выходит из игры. Никаких очков ночного видения, никаких термоприцелов, у нас тут все по-честному. Какие-нибудь вопросы? Какеин всерьез задумался, принимая информацию, но Аполлон не стал дожидаться его ответа. — Возьми у Сайва куртку и шапку. Твою голову слишком легко заметить даже в темноте. Начинаем сразу, как только займем свои места. — Подождите, — сказал Нориаки, и все головы посмотрели в его сторону. — Там, во дворе сидит Фелиция, я должен сказать ей. — Пошлем нашего лузера, — усмехнувшись, ответил Аполлон и, кинув взгляд на свою команду, кивнул в сторону коридора. — Идём. Команда Какёина состояла из него самого, Аполлона, той самой единственной девушки и уже известной парочки из Рэта и Фитца. Они ушли к восточной стене сада, ожидая сообщения от противников, что должны были подойти к противоположной стороне. — Ты пойдешь по центру, отвлечёшь внимание парней, — приказал Аполлон девушке. — А мы пойдем по двум сторонам, постараемся зайти за их спины. — Почему я?! — недовольно воскликнула та. — Я постоянно приманка для парней в твоей команде! — Вот именно. Пора бы уже наказать мальчиков за то, что ведутся как тупоголовые на приманку, не так ли? Капитаны команд отчитались о готовности по рации и объявили о начале игры. — Иди, — шепнул Аполлон. Девушка кивнула и пошла вдоль стены центрального коридора. От частых поворотов головы длинная коса русых волос виляла из стороны в сторону. — Рэт. Фитц. Он дважды махнул двумя пальцами на север, на что парни кивнули и резко подняв автоматы, затопали в заданном направлении. — Готов поспорить их шаги и выдадут их через три минуты… — пробормотал Аполлон, уводя Какёина в противоположную сторону. — Придурки. Уард шел впереди, четкими резкими движениями выглядывая за каждый угол, пока Нориаки следил за коридором впереди, в конце которого в любой момент могли появиться противники. Вскоре они достигли предпоследнего поворота, где Аполлон решил выжидать, пока вторая команда сделает ход, выдав свое точное местоположение. Он махнул Какеину, приказывая прислониться к стене рядом с ним. — Ты чего медлишь? — еле слышно произнес Аполлон, как только они оказались плечом к плечу. — Неприятные воспоминания… — ответил Нориаки. В последний раз, когда ему пришлось прятаться в коридорах похожего строения, погибло два человека, одного из которых он обещал защитить. — Что кстати напомнило… Никто мне не говорил, что Шукера улетела обратно. — Что, она улетела?! Какеин резко отстранился, вглядываясь в лицо Аполлона, выражавшее то же самое удивление. — Да, неделю назад, — сказал Какеин. — А я думал, ты первым узнаешь об этом, ты же заведующий… — Нет, она ещё здесь, — оборвал его Аполлон. — И кто тебе это сказал? — Фелиция. А когда ты в последний раз видел её? — Сейчас не время, Какёин… Нориаки схватил плечо Аполлона. — Просто ответь на этот вопрос, и я отстану. — Два дня назад. Ее перевели на другой… в другое место. Для каких-то дополнительных обследований. — Кто перевел? — Господи, Какёин… Это был приказ директора, кого еще! А теперь ш-ш-ш. Вдалеке прозвучал женский крик, и где-то совсем близко к ним послышался шум встрепенувшихся противников. В стороне от них пробежал силуэт, направляясь к центру сада. — Выдвигаемся. Убедившись, что за только что минувшей тенью никого не было, Аполлон с Какёином последовали по внутреннему коридору в сторону своей команды. Впереди начали раздаваться маты и возгласы парней. Началась грязная часть игры. — Можно еще вопрос? Аполлон фыркнул. — Господи, Какеин. Ну валяй. — А откуда берется краска? У Сайва была краска на шее, — спросил Какеин. — Это чтобы я точно знал, кто у нас промахивается. У каждого в дротике свой цвет. Сыворотка не чистая, для игры мы просто разводим ее и смешиваем с красителем. И даже так чертовски больно, так что не поймай на себе дротик. Они выбежали к открытому пространству по центру которого находился широкий фонтан. Шипя и качаясь от боли, у бортика сидел один из противников. Он держался за кисть. От него постепенно откатывалась колба, оставляя за собой ряд капель темного цвета. — Цвет Анны, — сказал Аполлон. — Нашей девушки. — И где же она сейчас? — Кто знает. Она забрала его автомат. Какеин услышал свист пролетающего дротика, но было слишком поздно для попытки увернуться. Почувствовав, как резко потяжелел левый рукав куртки, он понял, что оказался подстреленным. Но укола Нориаки не почувствовал, от чего он с удивлением посмотрел на свою руку. — Какеин?! — позвал Аполлон, заметив того замершим в неестественной позе. — Все в порядке. Дротик проткнул ткань куртки и не дошел до моей руки. — О, отлично. Откуда стрельнули? Мы еще можем… — Вот только… — Под рукавом начала растекаться жидкость, неприятно щипля кожу. — Я начинаю ощущать что-то на руке. С секунду поразмышляв, Уард резко крикнул: — Снимай сейчас же! Снимай куртку! И спустя мгновение Какеин понял, почему. Боль начала стремительно ухудшаться, вырастая в жжение, подобное воздействию серной кислоты. Кряхтя от боли, Нориаки в два счета избавился от верхней одежды и вытянул руку к Аполлону, который уже достал фонарик и навел луч на его предплечье. Рука Какеина начала облезать, раскрывая на свет ножевые раны, которые Какеин узнал сразу же. Те самые порезы, что он нанес себе дома, когда Джотаро оставался у него на ночевке. Только болело почему-то в десять раз хуже. — Ну что ж ваша сыворотка работает, — страдая, прохрипел Нориаки. — Что мне теперь делать? — Повезло, что это все происходит на поверхности. Даже не представляю, что с тобой произошло, если бы оно вошло… — Поскорее, Аполлон! — не сдержал раздражения Нориаки, но Уард понял его правильно. — Надо промыть кожу, затем сразу к Атуэллу. Идем. Игра закончена. Спустя десять минут и один поход в уборную Какеин и Аполлон находились на самом высоком этаже стеклянной лаборатории, где и проходила работа над выводом сыворотки. Они сидели в ожидании лаборанта, которого Уард заставил пробудиться и быть на месте для осмотра руки — предосторожность, которая по мнению Нориаки была абсолютно излишней, не говоря уже и о присутствии самого Аполлона. — Это оно? — Какеин дернул подбородком в сторону пьедестала в конце комнаты, на котором выставили, как бы для мотивирующей визуализации, автомат. В механизме оружия можно было разглядеть знакомый дротик. — Да. Первый прототип. В рабочем состоянии. — И прибавил почти с гордостью: — мне первому дали попробовать. В комнату влетел парень в небрежно накинутом поверх пижамы халате. — Простите, если заставил ждать. Так, давайте посмотрим, что у вас, мистер Какеин… Нориаки послушно вытянул руку на рассмотрение.

2.

08.04.1989 (суббота)

Когда Атуэлл зашел в палату Какеина, тот как раз заканчивал разговор по телефону. По раскрасневшимся ушам последнего было не сложно догадаться, кто находился на противоположном конце линии. — Можно подумать, Вселенная просто делает все возможное, чтобы ты во что бы то ни стало мог поговорить с Джотаро, — сказал Атуэлл, когда разговор по телефону закончился. — В смысле? — Ну ты уже столько раз побывал в предсмертном состоянии, и все равно также каждый день в девять часов звонишь ему. Атуэлл взял в руки карту болезни, быстро пролистывая страницу за страницей. — Будто бы ты пообещал себе выживать каждую катастрофу, каждую остановку сердца, лишь бы быть в строю к новому звонку. Такая удача… Это достойно похвалы… И, если ты позволишь так выразиться, я думаю, это очень мило. — Ну хотя бы кто-то так считает… Разочарованность, с которой Какеин сказал последнее, заставила доктора отвлечься от анализирования записей. Атуэлл поднял заинтересованный взгляд. — У вас двоих все хорошо там или?.. Нориаки тяжело вздохнул. — Да, да. Просто… — немного поколебавшись, он все же решил отказаться от дальнейших разъяснений. — Да, это уже вас не касается, Энтони. — Ну почему… Я, как лечащий врач, имею прямую заинтересованность в том, чтобы мой пациент хотел проснуться следующим утром! Кто знает может Джотаро приносит тебе удачу! Знаешь, как называют таких людей? Нориаки усмехнулся. — Lucky Star. — Да! А теперь давай, — Атуэлл сел на кровать с улыбкой всматриваясь в своего пациента. — Все говорят, из меня очень хороший слушатель. Какеин немного нахмурился, решая, стоит ли делиться своей личной жизнью. Он взглянул в окно, за которым сиял солнечный день. Ни облачка на небе. — Думаю, вся проблема в том, что Джотаро не умеет говорить о своих чувствах. А я просто пытаюсь сам додумать, что он имеет в виду, когда говорит мне поскорее заканчивать со всем этим. — Ты разве не хочешь поскорее избавиться от Суда? — Конечно хочу, доктор, не говорите глупостей. Но вы сами знаете, что у нас никак не получилось бы справиться с этим за одну неделю. Джотаро все никак это не поймет… — Думаю, он только хочет, чтобы ты поскорее вернулся. — Я знаю это. Я и сам не понимаю, в чем моя проблема. Я никогда раньше не чувствовал что-то подобное. Какеин сокрушенно вздохнул, опуская взгляд к рукам. Лаборант наложил пластыри на вчерашние раны, которые так и не пропали на следующий день, оставляя еще больше вопросов в голове Нориаки. Но тут Атуэлл снова заговорил: — Мне кажется, я знаю в чем дело. По телефону тяжело почувствовать чью-то любовь, особенно если этот человек не слишком разговорчив. Уверен, как только ты увидишься с Джотаро вновь, он даст тебе понять, что просто волновался о тебе. На такое заявление Какеин смог только скорбно фыркнуть. — Даст понять… Для этого мне либо надо быть при смерти, либо его надо не по-детски напоить. Во втором случае Джотаро вам понравится. В отличие от меня он-то как раз и не прочь выпить. И вообще — способен напиться… Атуэлл засмеялся, да так сильно, что начал качаться взад и перед. — Да, ты прав… в смысле — про смерть и алкоголь. Я знаю такого человека… Потому и храню у себя в кабинете столько виски. Он только так начнет говорить о том, что его действительно беспокоит… Ну, а про «нравится — не понравится» позволь мне судить самому! Ведь когда мы со всем этим закончим, ты тоже сможешь наконец выпить! Кто знает, может ты тот еще болтун, когда напьешься! Постепенно смех Атуэлла стало передаваться и на Какеина. Неужели он уже к концу этой недели успеет выпить? Разве его еще не ждет впереди долгие месяцы реабилитации? "Думать об этом перед самой операцией уже не было смысла", - подумал Нориаки. "Главное — я верну себе самого себя и Грина." — Что-то мне подсказывает, что Джотаро очень хороший человек. Надеюсь, когда-нибудь у меня появится возможность встретить его. Какеин вдруг зажегся идеей позвать Джотаро в США, но затем вспомнил про его ногу и учебный год, что начнется уже через полторы недели. Нет, он не должен беспокоить его, да и сам не должен отвлекаться. Он вежливо улыбнулся Атуэллу, встретившись с искрящимися от радости глазами. — Давайте уже начнем подготовку к операции. — О, да. Вот, — Атуэлл вдруг нацепил на Какеина бумажный браслет. — После операции мы перевезем тебя в специальный отдел, там это понадобится. Затем доктор посмотрел на часы и, в последний раз одарив своего пациента оценивающим взглядом, позвал помощников для начала процесса.

3.

Всего необходимо было провести три операции, из которых первая являлась самой сложной и грозилась стать последней. В операционный зал пустили только самых важных лиц, включая Атуэлла, Аполлона и Джимми. Вместо зевающих студентов в наблюдательной комнате теперь присутствовали только причастные к делу доктора.       Никто такого раньше не делал, и потому некоторые из врачей — хотя и отрицали это — по-новому почувствовали взвалившийся на плечи груз ответственности. По периметру операционного зала заранее расставили контейнеры с органами и позвоночными трансплантатами. Там было все, начиная от кишечника, заканчивая пластами кожи.       Так как Суд больше не позволял анестетику действовать в его присутствии, Джимми пришлось забрать стенд до усыпления Какеина, заставив того биться в мучительных конвульсиях, пока снотворное наконец не вступало в свою силу. Сколько бы раз Нориаки не проходил через эту боль, легче не становилось. Но теперь у него хотя бы была утешающая надежда, что вскоре ему больше не придется проходить через этот процесс снова. В последний раз взглянув на нависающего над ним Атуэлла, Какеин слегка кивнул, передавая свою жизнь в руки хирургов, доверяя свое будущее новообретенным друзьям, к которым тот успел изрядно привязаться, и с верой в хороший исход закрыл глаза.       И глаза Какеина оставались закрытыми. Даже после операции. Джимми держался за Суд по мере собственных способностей противостоять постоянному давлению страха, то есть еще около десяти часов. После этого мальчик обессилел и потерял сознание, от чего Суд был выпущен к законному обладателю. Все с волнением ждали этого момента, так как по словам Какеина, именно он мог точно показать, успешно ли прошла первая операция.       Сила этого стенда зависит от глубины увечий. Поэтому возможно, что, если вы дадите моему телу достаточно времени приспособиться к изменениям, оно останется моим, даже после возвращения Суда. Раз большая часть моих ран будет залечена, то и Суд перестанет иметь его бывшую силу. — И все это, — сказал Атуэлл, поднимая взгляд с бумаг, на которых было написано сообщение, — основано на предположениях Фелиции… — Не предположениях, — резко возразила та. — А на фактах, собранных моим стендом. В новой более сохранной палате, куда недавно перевезли Какеина, столпилась вся группа приезжих специалистов, а также Аполлон, стоявший позади всех, прислонившись к дверному проему. Только Уард и Фелиция смогли увидеть, как мягкое золотое свечение окутало Нориаки и ослабло также быстро, как затухает свеча в закрытом сосуде. Комната застыла в нервном ожидании хоть каких-то изменений, сохраняя полную тишину. Воздух заряжался напряжением, потенциальная энергия которого с каждой секундой увеличивалась в геометрической прогрессии, пока вдруг Уард ни с того ни с сего рассмеялся: — Сукин сын! Вздрогнувшие от неожиданности врачи перевели на него ошеломленные взгляды, но тот продолжал бормотать про себя какую-то нечленораздельную ересь. — Вы все… — сквозь смех пытался выговорить он, — у вас получилось, мать вашу… Доктор посмотрел на Фелицию в надежде, что она сможет дать ему необходимый контекст. — Посмотри на руку Какеина, Атуэлл, — шепнула она. — Суд уже вернулся, но швы так и остались. Как и следы от порезов. Атуэлл, осознав смысл этого наблюдения, тут же захохотал вместе с Аполлоном, не обращая внимание на сконфуженных хирургов. Фелиция тоже присоединилась, со скромной усмешкой утирая накатившие на глаза слезы. Победа. Пускай и маленькая, но многообещающая победа. — Теперь осталось дождаться пробуждения, — сказал Атуэлл.

4.

09.02.1989 (на следующее утро)

Атуэлл наклонился прямо над лицом Какеина, так близко, что мог сосчитать каждую ресницу на спящем лице. Затянувшийся период восстановления начал беспокоить доктора, но он верил, что звонок в Японию Нориаки все-таки не пропустит. Сзади него подала голос Фелиция. — Уже 8:55. Может быть я просто позвоню сама… — Ш-ш! Она закатила глаза, гадая, каким образом нагнувшийся перед ней с оттопыренной задницей мужчина оказался заведующим исследовательского отделения. — Слушай, такое случается только в сказках. Я пошла, надо еще найти номер пока его парень не запаникует… — А! — Атуэлл замер с поднятой рукой, веля психологу замереть. — Он пошевелился! Лицо Какеина мышца за мышцей начало приходить в движение. Тот начал хмуриться и морщить носом. Губы еле-еле шевелились в попытках сформировать слова. — Что такое, Какеин?! — спросил Атуэлл. — Тебе больно? — Ат… Атуэлл? — еще не раскрыв глаза, произнес тот. — Да, Какеин! Что такое? — Как… долго… — Сейчас просто утро воскресенья, ты проспал чуть меньше суток! — Нет… я хотел спросить, как долго ты не мылся. — О… — Атуэлл быстро нюхнул под подмышкой, — полагаю, это было довольно давно… Подожди! Какеин! Ты можешь пошевелиться? Нориаки замолчал, сглотнув от волнения. Этот момент был неимоверно велик, но продлился от силы секунду, прежде чем Какеин улыбнулся, шевельнув пальцами ног и рук. Атуэлл и Фелиция восторженно ахнули. — Я должен позвонить Джотаро… — было первой его мыслью после такой победы. — Телефон слева. Но ты должен сказать ему, что тебе нельзя долго говорить сегодня. У нас впереди насыщенный день! Нориаки лишь недовольно замычал, так и продолжив лежать с закрытыми глазами. Атуэлл ушел позвать помощников, радостно подпрыгивая по пути из палаты. Фелиция аккуратно подошла поближе, придвигая телефон ближе к краю, чтобы Нориаки мог легче дотянуться. — Глаза болят? — спросила она. Было приятно увидеть, как складки на его лице разгладились, стоило ему понять, кто говорил. — О, Фелиция. Я сначала не понял. Да. Странно. Все тело вообще-то болит. Я уже и отвык. — Прекрасно. Я могу набрать для тебя номер. — Да, спасибо. Какеин продиктовал цифры и дрожащими руками поднес к своему уху трубку. — Мне надо идти, — шепотом сказал Фелиция. — Мы, возможно, еще сегодня увидимся. Ты молодец. Удачи на проверках, все дела… Нориаки с благодарной улыбкой хмыкнул и начал ждать, пока кто-нибудь ответить на другом конце.

5.

Атуэлл мчался по коридорам специального отделения так быстро, что чуть не пробежал мимо медсестры, которую и искал. — Проснулся? — спросила Кэти. — Да! — крикнул доктор в ответ. — Как он себя чувствует? — Скоро сама увидишь! Пошли, нам пора делать тесты! По его уровню радости не требовалось выдающегося ума, чтобы догадаться, что дела шли хорошо. И пускай у Кэти не было каких-либо особенных навыков, именно ей доктор доверил наблюдение за пациентом. Кто-то из специалистов задержал доктора на пути обратно, медсестра не стала его ждать и поспешила увидеть собственными глазами пробудившегося пациента. Когда она вошла в комнату, Какеин разговаривал по телефону со своим другом, поэтому она стараясь не слишком беспокоить его, принялась за проверку показателей и записей в карте болезни. По завершению звонка, Нориаки спросил: — Медсестра? — Слушаю, мистер Какеин. — Подойдите поближе, пожалуйста. — Что такое? Она подошла к нему с левой стороны. — У вас были какие-нибудь травмы недавно? — Что? — Царапина какая-нибудь, например, или синяк? Любая мелочь? — Д-да. Забавная история даже, на меня упала полка с медицинскими приборами и один нож всадился мне прямо в бедро. Ужасное дело, я теперь не могу нормально… Она запнулась на своих словах, когда внезапно пациент схватился ее за правую руку и притянул ближе к себе. — Эй! — Все в порядке, — словно пытаясь загипнотизировать, повторял Какеин. — Посмотри на меня. Пытаясь разобраться, в чем заключалась причина неожиданной и даже пугающей перемены в тоне Какеина, Кэти не смогла устоять перед соблазном заглянуть в только что раскрывшиеся глаза, которые будто горели золотом. Ничего подобного она никогда раньше не видела. Словно два солнца, будут вот-вот поглощены в черные дыры и на прощание выпускают самый яркий свет, который только и способна выдать умирающая звезда. От такого зрелища она даже не заметила, как что-то начало вливаться в ее тело через руку, за которую крепко вцепился Какеин. Когда Атуэлл вошел в палату, Нориаки продолжал лежать с закрытыми глазами, а Кэти стояла рядом с ним, потупленным взглядом смотря в одну точку. — Ну как прошел разговор? Что он сказал? — еще движимый радостной инерцией, спросил доктор. Это вывело медсестру из ступора и она, опомнившись, заговорила: — Доктор Атуэлл, — она прокашлялась, будто долгое время не говорила и привыкала к собственному голосу. — Я боюсь, Какеин все еще находится в глубоком сне. — Как это?! Атуэлл быстро пересек комнату, снова нависая над Нориаки. Нет, он не смел полагать, что запахи способны выводить людей из комы. Доктор лишь хотел убедиться, что происходящее прямо перед ним реально. Как так? Снова спит? — Какеин! Эй, Нориаки! Звать его было бессмысленно, но Атуэлл все продолжал пытаться достучаться до Какеина, совсем не подозревая о том, что их последние слова друг другу были уже сказаны.