Ральф, я не...

По плану Габи Стервятник должен был уже уснуть. Сложно было подобрать подходящее зелье, заставившее бы Папу Птиц лечь там же, где он стоял, но девушка справилась. Повезло, что он всегда тащил в клюв любую дрянь, пахнущую алкоголем. Она с отвращением смотрела на его горбинку на носу и волосы, неаккуратно лежащие на полу. Слишком уж много пернатый о себе возомнил. Ходит весь такой важный с улыбкой на лице последние полгода. А всё потому, что, видите-ли, Ральф вернулся, видите-ли, они отношения начали. Тьфу, блин, идиотизм. Всё равно, что разбить лагерь перед телевизором и никого к нему не подпускать, пряча экран от всех. Телевизор достояние общественное. Как и Ральф, который теперь даже в коридорах редко появляется. Сидят там со Стервятником в комнате воспитателя, а она уже со скуки вешаться хочет. Ну, ничего, она это так не оставит, скоро всё изменится. Она усмехнулась своим мыслям, слегка разлохматив волосы и размазав помаду. Как неудачно, что Стервятник упал на полу - перетаскивать его на кровать девушке совсем не хотелось, однако большая достоверность того стоила. Габи взяла его под руки и уложила верхнюю часть туловища на покрывало. Интересно, если бы это видели её соседки по комнате и тут же донесли Ральфу, что бы было тогда? Для Стервятника уж точно ничего хорошего. Но девочки решили остаться на ночь в другой комнате, чтобы и самим выпить, так что придётся ей создавать неприятности в одиночку. Всё же хорошо, что она уложила Стервятника на кровать - она успела вспотеть, что никому не даст усомниться в том, что фото настоящее. Пусть она и была уверена, что Ральф не станет их долго рассматривать, это не помешает. Она расстегнула рубашку с золотой вышивкой по рукавам и, не став снимать её до конца, распахнула ткань, открывая взгляду его грудь. Уж явно не чай они пили в комнате Ральфа. Она усмехнулась, проводя рукой по немного посветлевшим засосам. Впрочем, ей стоит оставить новых, расцарапать парню спину и несколько раз хорошенько укусить, что б ну уж точно всё было идеально. Жаль только, что она не сможет увидеть ошалевшее лицо Стервятника, когда он найдёт на себе столько улик. Девушка быстро скинула с себя кофту и короткую юбку, оставаясь пока в чулках и нижнем белье, и стянула с парня брюки. Камеру найти было не сложно. Ещё легче - установить режим съёмки на каждые 10 секунд. У неё вся ночь впереди, чтобы сделать сотни удачных кадров, распечатать их и подбросить под дверь Ральфу. Она всё успеет, можно не торопиться. Девушка начала работу. Всё-таки, сложно заставить спящее тело повиноваться своим прихотям. Рука Стервятника постоянно спадала с неё, он не выглядел так, будто просто закрыл глаза от удовольствия, как девушка хотела. Она даже открыла ему рот, будто бы он стонал. Она надеялась, что всё это того стоило - слишком уж оказалось это сложным. На всякий случай, чтобы не вызвать ни у кого подозрений, Габи решила не отказываться от идеи с засосами, ставя их везде, где только можно. Даже расцеловала этого гада, оставляя на нём фиолетовые поцелуйчики. Но снимки получились достоверными, будто они и правда занимались таким сексом, что никому и не снилось. Тот кадр, на котором она сидит на Стервятнике, запрокинув голову и приоткрыв рот - особенно. Не видно даже его боксеров, которые она не захотела полностью снимать, а вот её грудь, больше не стеснённая лифчиком, приковывает взгляд. Она решила положить её в самом верху, что бы Ральф нашёл её первой. Будет забавно, если он тут же бросит конверт на пол и фотографии будут гулять по всему Дому. Она вложила в конверт ещё несколько фотографий, на которых Стервятник её будто бы лапает, где она ему вот-вот отсосёт и где она ставит ему засосы. Этого будет достаточно. Все знали про дикую ревность Ральфа, что время от времени он так выносит Стервятнику мозг, как Табаки Четвёртую не всегда достать умудряется, а после таких фото наверняка и не ревнивый человек закончил бы всякие отношения с партнёром, изображённым на них. * * * Если бы Стервятнику ещё вчера кто-нибудь сказал о том что он проснётся и найдёт на себе следы, которые явно оставил не Ральф - то наглец тут же получил бы тростью по своей лживой голове и не смог бы спокойно выдохнуть ещё месяц, потому что Папа Птиц бы позаботился, чтобы его детки устроили этому гаду сладкую жизнь. Но сейчас он смотрел на себя в зеркало возле душевых и не мог даже чётко сформулировать свои мысли. На шее практически не осталось свободных от засосов участков кожи. Огромные сине-фиолетовые цветы распускались и на груди, перекрывая пусть и раздражающие, но очень дорогие ему засосы от Ральфа. А ведь ещё пару недель назад он совсем не ценя их, снова ворчал Ральфу, мол, что его засосы ни одна тоналка не берёт. А Ральф лишь усмехался, говоря, что так и задумано, что б все знали, что вожак только его. Его и больше ничей. Это было так по-детски и так не характерно для взрослого мужчины, что Стервятник потом ещё неделю, лишь завидев воспитателя в коридоре, кричал "Я только твой, Ральф!". Да так, чтобы оборачивались и слышали все, а сам воспитатель немного краснел и вечером, у себя в комнате, по-своему наказывал Стервятника за этот цирк. Кто знает, может, если бы не эти наказания, вожак остановился бы ещё на третий день. Он грустно усмехнулся. Если ли у него теперь право говорить о том, что он принадлежит только Ральфу? Засосами дело не ограничилось. Габи (а только она пользуется таким ярким оттенком помады) оставила, кажется, сотни поцелуев на его груди, плечах и даже тазобедренных косточках. Ещё и несколько укусов у основания шеи. Боже, как же он теперь покажется Ральфу? Стервятник заставил себя оторвать взгляд от зеркала и зайти в душевую. И только сейчас его прорвало. Слёзы, как вода, пробивая плотину его сдержанности, стекали по щекам сильным потоком, размазывая чёрную тушь и тени. Наверняка он был похож сейчас на актрису какого-нибудь дешёвого сериала: слёзы окрасились в чёрный и утрировано размазали косметику по щекам, намокшие волосы облепили лицо, а сам он сидел, оперевшись расцарапанной, видимо, в порыве страсти, спиной о кафель стены и, насколько позволяла душевая, вытянул ноги, всё равно сильно сгибая их. Поток слёз никак не хотел останавливаться, даже не уменьшался. Парень вскоре даже не мог всхлипывать - истерика выбивала из него весь воздух. Он подтянул колени под себя, сотрясаясь в беззвучных рыданиях. Господи, за что? Что нужно было выпить, что бы изменить Ральфу с Габи и даже не помнить этого? Он обхватил себя за плечи, впиваясь ногтями в кожу, надеясь хоть болью чуть-чуть успокоиться, но это не помогало. Никакая боль, причинённая самому себе не могла сравниться с той, что он уже причинил Ральфу. Он был ревнивым, очень, пусть и сдерживал себя всё время. Он даже никогда не говорил Стервятнику не пить или не общаться с кем-либо, или не играть в карты. Он ничего не запрещал, пусть и, Хромой видел, очень этого хотел. Но он понимал, что парень не его собственность. А оказалось зря. Лучше бы запрещал, лучше бы ругал и игнорировал, если бы он ослушался. Да, Стервятник бы злился, они бы ссорились, но были бы вместе, парень мог бы чувствовать заботливые руки на своих плечах, притягивающие к себе, чтобы обнять, тёплый утренний поцелуй в висок, который он получал каждый раз, когда оставался на ночь в комнате воспитателя, а сейчас он разом потерял всё. Больше ничего не будет, никаких приятных моментов с Ральфом, никакого Ральфа для него вовсе. Он не сможет ни обнять Первого, ни поцеловать, ни заставить запустить руку себе в волосы и стонать от наслаждения. Стервятник ведь только-только приноровился делать так, чтобы Ральф оказывался в Раю на Земле. Теперь Стервятник больше никогда не почувствует, как его притягивают к себе, показывая, что он нужен, что он не ошибка природы, а человек, которого на самом деле любят. А он эту любовь предал, растоптал, разбил, бросил в грязь, плюнул на неё. Он идиот. Он даже не сомневался, что именно он сам полез к Длинной. Она никогда не отказывала, но и первой никогда не предлагала. Но ведь такое случалось и раньше, когда напряжение в области паха мешало Стервятнику нормально соображать, но в такие ночи он всегда приходил к Ральфу, немного напаивал его, а после забирался к нему на колени и воспитателя не нужно было даже просить, он сам старался сделать всё, что было нужно Стервятнику. Но Габи... Чёрт, ему даже девушки не нравились, не говоря уже о ней! И измена Ральфу. Сам её факт бил по нему больше всего. Он знал, что Ральф не простит, а духу скрывать просто бы не хватило. После измены ещё и лгать! Стервятник с силой дёрнул себя за волосы в наказание за такие мысли. Нужно было всё рассказать Ральфу. Не дать обнять себя, увернуться от поцелуя, сдержаться, чтобы не ответить на его приветственную улыбку, чтобы не делать Первому ещё больнее. А уж сердце-то Стервятник ему точно разобьёт... Из-за слёз и льющейся воды парень даже не услышал стук в дверь душа, повернувшись лишь тогда, когда Дракон нерешительно коснулся его плеча. Удивление от плачущего Стервятника он тут же спрятал, стараясь не смущать вожака. - Там Ральф приходил. Сказал, что ждёт тебя у себя. Будь аккуратен. Он зол, как чёрт, - сказал он, тут же закрывая дверь и уходя. Сердце Стервятника не просто пропустило удар. Казалось, оно остановилось на несколько секунд, мигом прекращая всю работу организма. Он даже вздохнуть смог далеко не сразу, беззвучно открывая и закрывая рот, словно рыба в аквариуме магазина, которую вот-вот выловят, чтобы убить. Вот и всё. Сейчас всё закончится, и они с Ральфом даже пересекаться в Доме не будут. Ральф его возненавидит. Уже? Неужели он уже обо всём узнал? Стервятник обхватил руками голову. Да, он собирался рассказать, но было проще сделать это в собственных мыслях, а не когда вынуждает реальность. Но ведь, по сути, в этом нет ничего сложного, верно? Лишь смириться с тем, что Ральфа в его жизни больше не будет. Стервятник знал, что этого не избежать, но не мог заставить себя встать с пола душевой и выйти. Он хотел оттягивать этот момент насколько это возможно, он был бы не против, если бы его хоть прямо тут в цемент залили. Но, увы, это невозможно. Он встал. Не переставая плакать, проводил жёсткой мочалкой по коже, стирая ярко-фиолетовые поцелуи. Если по-честному, ему больше хотелось их вырезать, но это не поможет. Факт останется фактом: он всё равно предал Ральфа. * * * К Ральфу не часто стучались. Стервятник всегда заходил, как к себе домой (Первый такому доверию был только рад - это во много раз лучше, чем его неловкий взгляд и вечное смущённое молчание, как в перый месяц их отношений), дети Дома великодушно оставили его комнату его же крепостью, не покушаясь на неё и, в случае чего, вылавливая его в коридорах, а воспитательский состав во главе с Акулой редко обращался к нему в нерабочее время. Так что когда в дверь постучали, да ещё и с самого утра, мужчина был очень удивлён. Даже не понял, что именно стучали, а не кто-то вдруг пробегал мимо. Он встал, набросил на футболку и шорты халат, поправил немного волосы, чтобы не торчало непослушных вихров, и открыл дверь. На удивление, никого не оказалось и Ральф невольно напрягся: дети с ним обычно не шутили. Они никогда с ним не шутили. Такое позволял себе только Стервятник да и то иногда. Он случайно бросил взгляд вниз, замечая конверт, и нагнулся, чтобы поднять его. Это всё было странно, но Ральф заставил себя успокоиться и не паниковать, а сначала сделать кофе, чтобы думать об этом на свежую голову. Он поставил на маленькую плиту чайник и всё-таки решил вскрыть конверт. Ральф кухонным ножом разрезал его сбоку и вытащил фотографии. Кофе теперь не хотелось. Ничего, блять, теперь не хотелось. Он медленно подошёл к камфорке, отключая её, и снова сел в кресло. На фото был изображён его Стервятник. Но вот каким он был изображён. Девушка, кажется, её звали Длинной Габи, сидела на нём совершенно без белья, оседлав его бёдра. Она выгибалась в спине, приоткрывая рот, видимо, от наслаждения. Ральф сглотнул, чувствуя подступающую злость и взял в руку следующую фотографию. На ней Габи целует его парня, а тот положил руку на её задницу, забравшись под бельё девушки и даже прикрыв глаза от удовольствия. На других фотографиях мало что менялось. Довольное лицо Стервятника, пока девушка целует его грудь или сосёт ему, его прикрытые глаза, пока он наслаждается процессом, были абсолютно на каждой фотографии. Ральф закрыл глаза, вспоминая все заверения Стервятника о его верности. "Ральф, ну ты же пробовал меня перепить. Да скорее Табаки замолчит, чем я стану что-нибудь по-пьяни делать". Стал, блять, ещё как стал! Но вот что-то молчащего Шакала Ральф так и не увидел. "Это не первая и не последняя игра в карты. Сегодня я останусь с тобой, потому что ты важнее для меня". А девушка, выходит, последняя осталась, нужно было взять её прямо здесь и сейчас?! Она важнее даже него?! Мог бы уже и получше выбрать. Ральф усмехнулся. "Мне больше никто не нужен, Ральф. Даже Тень тебя любит", - однажды шепнул ему Стервятник. Но, видимо, в Тени всё ещё было что-то гетеросексуальное, раз он получил такие интересные фото. Интересно, сколько это уже продолжается? Стервятник далеко не из тех, кто заводит однодневных партнёров, он старомоден в этом плане. Говорил Ральфу, что любит только его и хочет, чтобы даже после выпуска они остались вместе, что ради Ральфа он уйдёт в Наружность. Ральф всё ещё не мог понять, чем же реальный мир так страшен для детей Дома, но принял тот факт, что это - самая большая жертва Стервятника ради них. Что сам Ральф никогда и ничего не сможет противопоставить этому. Впрочем, теперь эти жертвы Стервятнику и не нужны. Открыв глаза, он перестал быть Ральфом. Теперь это уже не тот человек, которого знали и любили все в Доме. Теперь он злился. Что Стервятник о себе вообще возомнил? Так врать в лицо, а за спиной крутить шашни со стрёмной тёлкой? Так красиво говорить Ральфу о любви, так обнимать его, первым лезть за поцелуем, чтобы изменять за спиной? То-то некоторые из детей задерживали на нём взгляд. Он перебрал уже сотни причин этого, а Стервятник с улыбкой на лице говорил, что они просто всё ещё не могут принять то, как вожак изменился рядом с ним в лучшую сторону. А оказывается, они просто всё знали. Знали и молчали, гады! Он с силой ударил по столу, не сдержавшись. Чашка, стоявшая на нём, упала и разлетелась по полу на мелкие кусочки. Точь в точь как и его самообладание. Он быстро переоделся в чёрные джинсы и футболку и почти побежал в сторону Третьей. Проходящие мимо дети замирали и расступались перед ним, подпирая стены, будто чувствовали неконтролируемый ураган гнева, бушующий внутри Ральфа. Воспитатель краем глаза уже успел заметить, как несколько крыс юркнуло разносить новости о нём, а Логи, не понимая, чем вызвана его злость, бледнели, стоило лишь случайно поймать его взгляд, который мог превратить в крошку всё, что только ему не понравится. А с таким настроением, это могли быть как вещи, так и люди. Ральф усмехнулся. Так и должно быть. Измена Птицы не подорвала его авторитет. Но вот ей мало не покажется. В миг отучится пихать свои недоконечности куда не надо и лапать уродливых шлюх! Стервятнику крупно повезло, что в Третьей его не оказалось. Ральф бы избил его прямо при состайниках. Бил бы, пока не устанут руки, а после продолжил бы ногами. Потому что никто не имеет права так поступать с ним. Он любил Стервятника! Готов был прощать всё, прислушиваться, но измена... Как же повезло парню, что его здесь нет. Кто знает, насколько Ральф сможет взять себя в руки, когда найдёт его. - Где Стервятник?! - он оглядел комнату, медленно переводя тяжёлый взгляд с лица на лицо, вглядываясь в глаза и через них терзая души. Наивно было полагать, что хоть кто-то из Птиц выдаст вожака, пока он в таком состоянии, и Ральф раздражённо ударил кулаком по стене. - Жду его у себя. Так и передайте, - он вышел, направляясь назад уже медленнее. Мозг, наконец, взял управление на себя, чуть-чуть притупляя эмоции. Но есть ли смысл тушить лесной пожар чашкой воды? Однако Ральф решил всё же попробовать поговорить. Что заставило Стервятника так поступить? Почему? Что не так было с ним, с Ральфом? Он ведь делал для него всё, что вообще мог, начиная от банальной заботы и ухода за цветами, до оказания психологической помощи Хромому и внушение ему мысли о том, что его любят и примут любым. Довнушался, блять! Всё, выпорхнула птичка из гнезда. В комнате он открыл ещё давно подаренную бутылку коньяка и сделал хороший глоток. Янтарная жидкость волнами разносила по венам то боль, то успокоение, то ещё большую жестокость. Он уже знал, что не сможет себя сдержать. Их отношения, по факту, отсчитывали последние минуты. * * * Стервятник уже минут 5 стоял перед дверью в комнату Ральфа, не решаясь войти. Он не стал выряжаться как обычно, не стал накладывать макияж и сушить волосы. Грустная подбитая птица. Наверное, такая ситуация с Ральфом могла присниться только в кошмарах. В тех, после которых он бы проснулся обязательно в постели воспитателя и уткнулся бы в его тёплую грудь, понимая, что он рядом и что всё хорошо. Что не было ни Габи, ни расцарапанной спины, ни самой измены. Изменить по-пьяни, Боже. А он-то думал, что может себя контролировать. Сейчас он даже не знал, стоит ли стучать или нет. Сердце, казалось, запечатали в слишком тесную железную клетку, сдавливая его, а оно продолжало биться о прутья, калечась с каждым ударом. От напряжения рёбра словно вот-вот разлетятся на тысячи осколков, разрывая внутренние органы. Ну и чёрт с ними, зато он бы умер Стервятником Ральфа. А сейчас он будет жить вольной птицей, которую Первый ненавидит. Воспитатель услышал тихий скрип двери и зло усмехнулся. Явился таки! Не прошло и года! Он сжимал и разжимал кулаки под столом, борясь с желанием разбить этой лживой птичке клюв с самого начала, не дав сказать и слова, но когда он увидел парня, нервы слегка поутихли. Его большие, почти детские глаза, больше не скрываемые тенями всегда действовали на него. Слишком уж редкое зрелище и слишком уж дорогое. Всё равно, что держать душу парня на ладони, потому что только без макияжа он был по-настоящему честен. Хотя, Боже, о какой честности идёт речь? Это же Стервятник. Тот Стервятник, который изменил ему, который лапал Габи, трахался с ней явно не в первый раз и, видимо, ни во что его не ставил, раз даже не потрудился хоть как-то прикрыть засосы на своей шее! Маленький лживый сучонок! Ральф снова нахмурился, не сумев сдержать выступившее на лице презрение и поджатые губы. - Ну садись, чего ты стоишь? - он махнул рукой на стул напротив, и, дождавшись, пока парень сел, продолжил, - Ты надеялся, что я не узнаю или что? Может, расскажешь мне, отчего у тебя вся шея синяя? Стервятник промолчал, смотря вниз. Сложно было даже дышать, не то, что говорить. Он успел заметить и разбитую чашку и запах алкоголя, стоящий в комнате и это пугало, морозными мурашками расходясь по коже и сдавливая горло. - Хули ты молчишь?! Может быть поэтому, блять?! Ральф бросил на стол снимки и они моментально разлетелись по поверхности. Стервятник обрадовался, что всё-таки сел: он бы всё равно упал, увидев себя на фотографиях. Габи, чёртова Габи целовала его, сосала ему, сидела на нём. А он и впрямь выглядел довольным и от этого уже второй раз за утро оказался в слезах. Он даже не мог поднять на Ральфа голову, знал, уже видел всё презрение, которое так ясно было написано на лице мужчины, что этим презрением было пропитано всё вокруг. - И, я так понимаю, рассказывать об этом ты мне не собирался, верно? Ну заебись, чё! Стервятник, блять, что я тебе всегда говорил?! Парень всё ещё с ужасом рассматривал фотографии, не понимая слов Ральфа - их заглушали боль и шок, водой стоявшие в ушах. Он тонул во всём этом водовороте неправильности, ошибок и презрения Ральфа. Стервятник даже не мог поднять голову и хотя бы честно во всём сознаться. Пьяная измена - всё равно измена, он это понимал, но вот осознание того, что он теперь противен Ральфу, сводило его с ума. - Стервятник, блять! - воспитатель с силой ударил по столу, отчего некоторые снимки слетели на пол, - я, блять, просил только одного, это так много?! Не изменять, сука, всего лишь, - он сорвался, вставляя мат чуть ли не через слово, - Тебе меня было мало, ублюдок?! Ты вообще как?! Долго планировал это скрывать, а?! Стервятник, сука, глаза подними, блять! Но парень не мог. Он, покрасневший с головы, до, кажется, пяток, весь горел от стыда и горечи, уперевшись руками в худые колени. И Ральфа это взбесило окончательно. Стервятник настолько прифигел, что стал открыто игнорировать его? Он это так не оставит. Ральф схватил парня за ворот футболки и приподнял, дотянув до уровня своего лица. Стервятник, не переставая плакать, молча смотрел на Ральфа, избегая глаз, вставал на носки ботинок и хрипел, стараясь вернуть себе хоть немного кислорода. Он пересёкся взглядом с Ральфом только когда инстинктивно схватил того за руки, чтобы попытаться отцепить от себя. - О, когда ты, наконец, соизволил на меня посмотреть, мы продолжим разговор. Какого хрена, а, ублюдок? Отвечай, сука, отвечай мне! - Ральф, я не... - еле прохрипел парень и вновь замолчал, хрипя. - Ты не! Что ты не, а?! Не изменял мне?! Не повёл себя как блядь подворотная?! Что ты не, курица хромая, а?! Что ты не?! Крыша Ральфа съехала окончательно, утащив вместе с черепицей и его самого. Весь Ральф, которого Стервятник знал прежде, исчез, оставив... Это? Это была словно другая сущность, словно тёмное альтер-эго его Ральфа. Потому что его Ральф не стал бы бить его в солнечное сплетение и отбрасывать в сторону. Его бы Ральф не налетал бы на него фурией, приподнимая да ворот футболки и не стал бы наотмашь хлестать сильные пощёчины по заплаканному покрасневшему лицу. Но ведь и Стервятник Ральфа не прыгал бы на всяких шлюх. Стервятник Ральфа не предал бы его, не изменил бы, не солгал. Ральф забылся. Уже наверняка не видел в нём Стервятника. Предателя - да, шлюху - да. Но не Стервятника, не парня, которому он заботливо повязывал шарф на шею, которому целовал запястья, когда от игры в полицейского на них виднелись совсем слабые следы от наручников, не парня, которому запрещал вставать с постели, когда он слёг с температурой, не своего парня. Стервятник уже даже сам себя таким не видел. Он был лишь предателем. Первый даже не пытался себя сдерживать, он себя не помнил, не видел, что он делает. Где-то на задворках мелькала мысль о том, что стоит остановиться, что он всё ещё любил этого заплаканного парня, который накрывает голову руками, втягивая её в плечи и поджимая ноги, что бы защититься от безжалостных ударов, диктуемых гневов. Этот же гнев душил и все голоса разума. Ральф просто не мог остановиться, вымещая на Стервятнике всю злость за его проступок. От ударов иногда задиралась футболка, открывая всё новые и новые метки. Но они были не его и это бесило ещё больше. В ход уже давно пошли кулаки и сильные удары, кругами боли расходившиеся по всему телу, были единственным, за что цеплялся Стервятник, чтобы не потерять сознание. Его птички, да и внушительные части других групп захотят отомстить за него тут же и он должен быть в сознании, чтобы остановить их. Ральф не виноват, что так вышло. Это Стервятник ещё ночью, перед тем, как лезть к Габи, должен был остановиться, должен был знать, что это не останется незамеченным. Может, он думал, что всё обойдётся? Но всё тайное всегда становится явным. Особенно в Доме. В конце концов, Ральф и правда остановился, но лишь тогда, когда Стервятник с очередным стоном и кашлем выплюнул немного крови на пол и едва мог сделать вдох. Это не вызвало у Ральфа ни вины, ни сочувствия, лиши знак, что ему пора остановиться, чтобы не убить этого маленького лживого ублюдка нахрен. И даже не мораль останавливала его сейчас, а лишь уголовная ответственность и потеря работы. К Стервятнику он больше ничего не чувствовал. Абсолютно ничего. Лишь презрение всё ещё топило его в себе. Воспитатель тяжело дыша присел над телом парня, приподняв его за волосы, чтобы точно убедиться в том, что Стервятник его слышит. - Что б через полчаса тебя здесь не было, понял? Стервятник что-то промычал, смотря куда-то мимо Ральфа и Первый звонко ударил его по щеке. - Ты меня понял или нет?! - рявкнул он. - Да... - Вот и славно. Полчаса, - напомнил он, выходя за дверь. Стервятник опустился на пол, ненадолго прикрывая глаза и пытаясь собрать себя и свою душу по разломанным кусочкам. * * * Вожак вышел из комнаты Ральфа, опираясь правой рукой о стену. Левой, как и ногой, было больно даже двигать. Наверное, если бы не трость, он бы не смог даже встать, но она была и он, пусть и с черепашьей скоростью, но двигался в сторону Третьей. Хотелось лечь и наконец позволить себе отключиться, чтобы хоть ненадолго всё перестало болеть, но так нельзя, он уже накосячил. Парень еле передвигался, не желая даже думать о том, что он теперь будет делать без Ральфа. Всё, что с ним сейчас произошло, не казалось бы таким поганым, если бы Ральф всё ещё был с ним, пусть и из-за его ударов вожак теперь едва мог двигаться. - О Боже, - в коридоре его заметил Рыжий, от удивления стоявший несколько секунд, а после аккуратно подхвативший его под правую руку, помогая идти, - Мои говорили, что Ральф сегодня не в духе, что ищет тебя. Ничего, ничего, разберёмся, всё хорошо будет. Мы своих не бросаем, Стервятник, отомстим. Сейчас отведу тебя в спальню и найдём тебе какое-нибудь обезболивающее. Тише, тише, Стервятник, не стоит лить по нему слёзы. - Не трогай... те, - парень резко вздохнул, пошатнувшись, - Ральфа... Не... трогайте, - он, едва контролируя себя, сжал руку Рыжего, через очки пытаясь заглянуть тому в глаза, - Обещай мне... Что Ральфа... Не тронут... - Ладно, ладно. Как скажешь. Не надо меня раздевать. Стервятник облегчённо повис на плече вожака, тут же теряя остатки сознания.