Ральф, я не...

В то, что произошло со Стервятником, Рыжий не верил. Ну не может такого быть, чтобы Папа изменил на одурманенную алкоголем голову. Да ещё и Ральфу, который столько для него значил. Стервятник и сам не заметил, как изменился с ним. Как из временами стервозного парня, погружённого в свои мысли, стал спокойнее, что печаль, боль и Тень уже не так часто сопутствовали ему, вторя его шагам. И всё это благодаря долгой работе Ральфа, с каждым днём всё больше и больше доносящего до вожака мысль о том, что он, в первую очередь, человек и, что бы он там себе не надумал, его любят, что не такой уж он и плохой, как думает сам о себе, не такой уж ничтожный и полностью заслуживает всю любовь и счастье. Птица благодарил его за это, выражая неизмеримую любовь в ответ, но после того, что Первый сделал, Рыжий сильно удивился, что Стервятник защищал его. Если бы не это, то ещё в тот же день воспитатель пропал бы из Дома. Никто бы о нём ничего не слышал, стены бы очистились от бесконечных "Р1". Даже сейчас они редко где встречались: Ральфа возненавидели всем Домом, пряча его имя под новыми надписями. Но тихо, иначе почти не проявляя эту ненависть. Потому что Стервятник взял обещание с Рыжего. И всё же Крысиный вожак не мог поверить в то, что Стервятник переспал с Габи, пусть и все факты были на лицо. Он сам видел засосы и укусы, проглядывающие из-под синяков, оставленных Ральфом, а когда через пару дней Хромой признался, что есть фотографии с тем, что никак нельзя опровергнуть, Рыжий решил на них взглянуть. Всё-таки очень удобно быть вожаком Крыс - они могли пробраться куда угодно и найти всё, что было нужно. Даже если это означало провести в поисках несколько дней. Работа, что его стая проделала была колоссальной: они обшарили все мусорные баки в Доме, за Домом и ближайшие в Наружности, перерыли все комнаты и все потаённые углы в коридорах. Некоторые начинали думать о том, что Ральф их попросту сжёг, но он не был настолько сентиментален и Рыжий просил их не останавливаться, сам вступив в ряды ищеек и начиная обшаривать всё вместе с ними. В конце концов большая часть фотографий всё равно нашлась под столом Ральфа, в виде кусочков забившаяся под батарею. И у воспитателей, видимо, не всегда есть настроение на уборку, раз им удалось столько там пролежать. Рыжему принесли их уже через неделю после дня избиения Стервятника и он держал их в руках, пытаясь абстрагироваться от запаха во Второй. Ральфу было хреново. Фотографии были изорваны в клочки, в некоторых местах капли слёз размыли чернила, а одна из фотографий была залита коньяком. Но как бы плохо не было Ральфу, он не имел никакого права так поступать со Стервятником, он должен был знать его и верить ему. Как Рыжий, который по кусочкам, как пазл собирал фотографии, склеивая их, чтобы докопаться до правды. Потому что изменяющий Стервятник был так же невозможен, как и идеальный порядок во Второй. Казалось, что на фото что-то не так, но, может, это просто Рыжий не мог смириться с неестественностью ситуации? Он рассматривал наслаждающегося и лапающего Габи Стервятника с тем же выражением лица, с каким смотрит на людей, которые врут ему в глаза, пока он знает правду. Было в нём что-то неестественное, но вот что именно - он пока не понимал. На Габи смотреть не хотелось. Из-за неё и заварилась вся эта каша, разрушившая отношения самой популярной пары Дома, да и сама девушка была на редкость неприятной. Рыжий себя пересилил, подробно рассматривая длинное худощавое тело, вызывавшее в нём смесь злобы и раздражения. И что ей со Слепым не сиделось? Надо же было такое устроить. Ни Габи, ни Стервятник подсказок не давали, из-за чего именно всё это произошло, и Рыжий принялся за изучение заднего плана. Длинная постаралась, чтобы не оставлять там лишних вещей, привлекающих внимание больше, чем она сама, наигранно выгнувшаяся, как в какой-нибудь порнухе и светившая своей небольшой грудью. Никакого приличия, учитывая боевой раскрас. У Стервятника бы на это даже не встал. Встал бы только у Слепого, да и то только потому, что он слеп. На прикроватной тумбочке, попавшей в кадр, не было ничего необычного: какие-то тюбики с кремами, расчёска, на которой остался противный клок волос, помада и серебристая блестящая шкатулка. Стандартный набор для девушки, вызывавший даже скуку от бесконечного разглядывания в поисках хоть какой-нибудь зацепки. Но вот то, что он заметил под кроватью, заставило его память вернуться на неделю назад к истерящему Шакалу, грозящему перевернуть Дом вверх ногами, а виновника вышвырнуть в Наружность так, что Дома он больше не увидит ни на одном из кругов. - Заразы! Ироды! Кровопийцы! - разъезжал он на Мустанге, переворачивая вещи, - Мою настойку своровать, гады! И хватило же смелости! Ничего, ничего, я найду тебя, скотина! Найду, гад! Хватай чистые портки, сейчас кирпичный завод откладывать будешь! Глядя на злого Табаки, метавшего глазами такие молнии, что Зевс тут же спрятался в облаках Олимпа, прикрыв руками голову, невиновный Рыжий и сам уже готов был продавать акции своего завода. Всего за пару дней Шакал перерыл все комнаты, разве что к Фазанам и девчонкам не заглядывал, а ведь зря. Вот он бутылёк, спокойно лежит себе у ножки кровати Габи. Самая дорогая настойка Шакала, которую он готовил, что бы Лорд начал высыпаться. Несколько глотков - и 8 часов здорового сна будут обеспечены, а изнурённый ранее организм сможет восполнить свои силы. Уравнение сложилось в голове Рыжего оказавшись таким простым и очевидным, что можно было и не проводить столько времени в поисках фотографий. Зато они останутся доказательством того, что Стервятника просто вырубили этой дрянью. И оттого таким неестественным он казался, оттого выделывалась Габи, за двоих показывая свою страсть и оттого она так метила его засосами - это лишь бутофория. Рыжий выскочил в коридор, едва не порвав фотографии снова, пытаясь открепить их от липкого стола. Чёртов Ральф. Ему бы ведь понадобилось меньше часа на то, что бы разобраться, достаточно было бы просто верить Стервятнику, понимать его, знать хоть немного. Ему нужно было всего лишь выключить в себе ублюдка и подумать. Он должен был лучше остальных знать, что Стервятник не предаст его. Стучать Рыжий не стал, на ходу резко открывая дверь - мысли и чувства Ральфа давно никого не заботили, его комната перестала быть личной границей, которую уважали. Из-за него у Стервятника всё болело уже неделю, из-за него у Папы не высыхали глаза и именно из-за него он даже не хотел вставать с кровати, будто вместе с ударами Ральф выбил из вожака и всю волю к жизни. Чудо, что Стервятник ещё не попал в Могильник. Но воспитателю это чести не делало - от Пауков его оберегали всем Домом. Рыжий впервые был в комнате Ральфа, но это его не волновало: он спокойно вошёл и сел за стол, не обращая внимания на непонимающий и раздражённый взгляд воспитателя, варящего себе кофе. - Садись, - сказал вожак, кладя целые фотографии на стол и садясь сам. - Во-первых, когда входишь чью-то комнату, нужно вспомнить, что такое вежливость и хотя бы постучать. Во-вторых, если у тебя поехала крыша, то сходи к врачу. А она у тебя точно поехала, если ты думаешь, что сможешь командовать в моей комнате, как в своей. В там край оборзели. - Это у Стервятника крыша поехала, раз он тебя защищать стал после того, что ты с ним сделал. - Вот как, - Ральф зло усмехнулся. Хоть одна адекватная мысль пришла в голову этого недоноска. Стервятник и сам понимает, что он заслужил такое обращения с собой, - И что же я такого сделал, м? - он сел напротив Рыжего, скрестив на груди руки и откинувшись на спинку стула, - Научил, гадёныша, что изменять - это не самая лучшая идея? Неделя прошла, а вы только разбираться пришли? Это я его предал? Может, это я со шлюхами трахался? - Ты не верил ему. - Что блять?! О каком доверии может идти речь после такого?! - Как думаешь, что сказал бы Акула или Шериф, если бы узнали о том, что ты вступил в отношения с воспитанником, а после избил его? - Угрожаешь? - воспитатель нахмурился. - Объясняю тебе, от чего мы тебя оберегали. - Не понял. - Неудивительно. Все прятали вас от Фазанов и воспитателей вовсе не потому, что одобряли, а потому что ты верил в Стервятника больше, чем он сам и неделю назад ты должен был сделать тоже самое, блять, поверить ему! Всего лишь! Стервятник не изменял тебе. - Что за хрень ты несёшь, а? Я видел фотографии, засосы, блять, везде! И ты хочешь сказать, что эта хромая курица мне не изменяла?! - Да заткнись ты уже! Прекрати оскорблять его, мудак! Господи, и что только Стервятник в тебе нашёл, а?! Вот! - Рыжий ткнул в бутылёк у ножки кровати. - И что это? - Снотворное. - И? - Нет, ну ты совсем дебил, - Рыжий закатил глаза, - Неужели не видишь, насколько неестественно он тут выглядит? И почему это Габи прислала только 4 фотографии, почему не сразу альбом? Ральф промолчал, хмурясь, и парень объяснил. - Если тебе прислали 4 фотографии с закрытыми глазами - то это он наслаждается, а если 24 - то тут уже что-то не так. Попробуй, блять, спящего человека в оргазме изобразить. И даже я заметил, что в тот день, когда ты на него руку поднял, он практически без похмелья был. Доводы Рыжего звучали достаточно убедительно, иглой совести начиная колоть сердце. Осознание собственной ошибки начало появляться в голове Ральфа, но всё ещё оставался один особо важный неразрешённый момент. - А засосы и царапины? - Бутафория. Должна же была эта сука тебя как-то убедить. - Но зачем ей это? - А я знаю? Это же Габи, кто её разберёт? - То есть... Я, - Ральф зарылся руками в волосы. Из его позы уже давно исчезла былая уверенность, он опирался головой о руки, поставив локти на стол, и невидящим взглядом смотрел перед собой. - Полный кретин, избивший своего парня ни за что. Ральф не спорил. Он действительно оказался кретином. Почему он раньше не заметил тех деталей, на которые указал Рыжий? Почему не попытался разобраться? Почему не поверил тем детским глазам, которые так виновато смотрели на него? Почему не перепроверил всё несколько раз? Почему сразу же поверил в то, во что верить был не должен? - Блять... - Дошло, наконец, - Рыжий хмыкнул, - Как ты, гад, из этого выкручиваться будешь, меня не волнует. Но что б через 2 дня, максимум - через неделю, ты уже Стервятника на руках носил и пылинки с него сдувал. И именно ты должен объяснить ему, что он тебе не изменял. И не дай Бой мне усомниться в том, что он с тобой несчастлив - крысы загрызут. Пытка раньше такая была. Я лично восстановлю эту чудесную традицию, - Рыжий встал, направляясь к выходу из комнаты. - Эй, подожди! Мне... Вообще есть смысл пытаться? После... - После того, что ты сделал, тебя ненавидят все, но только не он. Хотя он всё ещё не встаёт с кровати. Я скажу Птицам, они тебя пропустят к нему, но вот с ним разбирайся сам. И только попробуй накосячить. Как только Рыжий вышел, Ральф уронил голову на стол, выругавшись. Выходит, это он всё испортил. И вовсе не пропали к Стервятнику чувства, и вовсе он его не ненавидит. Всего за 10 минут разговора Рыжий разрушил ту шаткую попытку спрятать любовь за ненавистью, которую он предпринял. Воспитатель вспомнил себя неделю назад, когда он бил Стервятника не задумываясь о последствиях, не задумываясь о том, насколько парню было больно, что после в тот день он вряд-ли мог спокойно встать, что своими словами, брошенными в порыве гнева, Ральф убил его морально. Стервятнику не стало лучше даже за неделю, так насколько же он сорвался в тот день? Что он наделал? Рыжий сказал, что его ненавидят все, но это неважно. Важно лишь, что Стервятник не подхватил эту ненависть. А может и подхватил, но пока ему слишком плохо, чтобы что-то чувствовать. Ральфу было страшно даже думать о том, насколько больно было Стервятнику, насколько страшно было ему от мысли, что он изменил, насколько ему было страшно идти к Ральфу. И ведь оправданно страшно. А если он повредил его ногу ещё сильнее? Он ведь даже не помнил, куда бил, помнил лишь свою злобу и засосы на теле Стервятника. Стервятник не простит его. Ральф и сам себя не готов простить и не простит уже никогда, так что говорить о Папе, на которого пришёлся основной удар? Он появился на пороге Третьей на следующий день, от неловкости приглаживая волосы, что бы хоть куда-то деть руки. Все смотрели на него зло, выбивая итак шаткую землю у него из-под ног, больше не улыбались ему и его имя исчезло со стен Дома. Даже он, не понимая всего, понял, что значит последнее: его больше не принимали, готовы были выбросить в любой момент и лишь просьба Стервятника останавливала их. Вот она, сила Папы над своими детками? Ральф собрался с духом и постучал, открывая дверь, но не успел сделать внутрь ни шага, как её тут же захлопнули. Воспитатель отшатнулся, сделал шаг назад и замер. Конечно, его не рады тут видеть, но он должен попасть к Стервятнику, объяснить, что парень не был виноват, что это ошибка Ральфа, он хотел хотя бы извиниться перед ним. Он постучал снова, на этот раз не пытаясь войти. Вместо этого из спальни вышел Дракон, снизу вверх смотря на воспитателя. Пожалуй, ещё ничей взгляд не кромсал его на куски вот так. Молчаливая ненависть Дракона окутывала его тёмной наэлектризованной аурой, заставляя холодные мурашки сбегать по рукам, а спина мигом вспотела, повышая электропроводность. - Чего вам? - электричество собралось в точку, ударяя под дых железным тоном парня. - Я к Стервятнику... - Нет, - перебил он Ральфа. - Послушай, я лишь... - Нет. - Слушай, мне он нужен, что бы... - Надо было думать о том, что он тебе нужен до того, как избивать его! - парень крикнул, но тут же собрался вновь, - А сейчас нет. - Рыжий пообещал мне, что меня пустят к нему, - вспомнил Ральф. - Дракон, я и правда пообещал, да и мы вчера обсуждали это, - вовремя проявившийся вожак презрительно ответил на благодарный взгляд Ральфа, - не то мне придётся нарушить обещание. - После всего, что он сделал, ты ещё хочешь, чтобы я пропустил его к Папе?! Рыжий, ты свихнулся! - Уже давно, спасибо, что напомнил. Но поверь, для нашего Стервятника это будет то, что доктор прописал. Я уже не постесняюсь нарушить обещание, если этот идиот сделает что-то не так. Если бы не угроза, которую Рыжий добавил в последнюю фразу, Дракон бы не отошёл, но жестокие нотки казались до странного честными для вечно шутящего крысиного вожака. - Жди здесь, - бросил Рыжий Ральфу, проходя внутрь один. Стервятник лежал на своей кровати почти так же, как и раньше, в нём ничего не изменилось. Всё то же покрасневшее от вечных слёз лицо, синяки от сбитого режима сна. Большинство синяков на лице и теле, оставленные Ральфом и Габи уже пожелтели, а некоторые и вовсе прошли, но Стервятник не ожил, лежа подбитой птицей. Он вставал только в туалет, едва заставил себя пару раз забраться в душ, просто посидеть под тёплыми струями и всё время ненавидел себя. Словно в наказание за тот ужасный проступок он едва ел, едва пил и не хотел ничего. Наверняка, если бы не стая, заставлявшая его принять свою заботу, от Папы не осталось бы ничего. От него и сейчас оставалась лишь бледная тень. Рыжий сел к нему на кровать, сквозь очки заглянув в покрасневшие глаза Хромого. - Привет. Стервятник кивнул, ответив одними губами. - Ральф пришёл. Ему надо кое-что обсудить с тобой. В Стервятнике будто что-то щёлкнуло, пробуждая его от того депрессивного состояния, в котором он находился всю неделю. Он понимал, что виноват, признавал, это, но всё ещё ждал, что Ральф вдруг придёт. Может, просто зайдёт проверить комнату, или ещё что-нибудь совершенно неважное, но так он сможет хоть увидеть его. И вот он здесь, но Стервятник чувствует, как от волнения и страха перед ним мурашки, холодя, пробегают по спине, болью отдаваясь в каждом синяке и ранке. Он лишь успел посмотреть на друга, как тот уже всё понял. - Тише, тише, - Рыжий накрыл его руку своей, - всё будет хорошо. - О чём он хочет поговорить? - Стервятник на половину сел, со стоном опираясь спиной о спинку кровати, - Я не понимаю, Рыжий. Он ненавидит меня. - Думаю, что нет. - Нет? - Лучше поговори с ним, ладно? Обещаю, что всё будет хорошо. - Рыжий, я ведь... - Эй. Просто доверься мне, хорошо? Стервятник едва нашёл в себе силы для кивка, нервничая, наблюдал за уходом Рыжего. Зачем Ральф вернулся? Крысиный, вожак, конечно, обещал, что всё будет в порядке, но у них уже ничего не может быть в порядке, воспитатель никогда не сможет забыть про измену, она, словно червь, будет грызть их обоих. Стервятник понимал, что не сможет выпить больше ни капли алкоголя, что он боится последствий, которые привели их к этому, а теперь будет бояться потерять всё то немногое, что у него осталось. Парень сделал над собой усилие, чтобы вдохнуть и неосознанно царапнул себя по руке ногтями, выдыхая и пытаясь нормализовать дыхание Но оно всё же сбилось, когда он увидел Ральфа: воспитатель выглядел иначе, совсем не так, как раньше. Он немного осунулся, плечи больше не были гордо отведены назад, казалось, он даже не высыпался всё это время. И Стервятник сам был виноват у том, что с ним это произошло. Никто не заставлял его прыгать на Габи. У Папы Птиц снова увлажнились глаза, когда Ральф очень осторожно сел к нему на кровать. - Привет, - сказал он. - Здравствуй, - Стервятник не хотел, но его голос прозвучал настолько сдавленно, будто его лёгкие сжали в кулак. По крайней мере, именно так это ощущалось. - Я... Эм, - неловко промычал Ральф, - Я пришёл извиниться. Так что... Эм... Прости. Мне ужасно жаль, что я так поступил. - Ничего. Всё в порядке. Ральф не считал извинения чём-то зазорным, но измена для него была непрощаемым пунктом, чём-то, что означало конец всего. Он бы не стал просить прощение за то, что сделал. Его, скорее, вынудили, если можно так выразиться. Стервятник попросил не трогать Ральфа, но над всеобщей ненавистью он был не властен. Что, если над Ральфом насмехались, но просто не говорили ему? Что, если подставляли перед другими воспитателями или даже Акулой? И всё из-за него. Они не прекратят просто так, вот Ральф и пришёл. Ральф и сам себе бы не поверил, если бы оказался на месте Стервятника и из-за этого он начал паниковать. Глупо было надеяться на моментальное прощение, но он должен был попытаться ещё. Хотя бы объяснить. - Стервятник, мне и правда очень жаль, я не должен был этого делать, и... Парень чуть приподнял руку, поморщившись от слёз, щиплющих глаза. - Всё хорошо. Я не в обиде. Это моя вина. - Нет, не твоя. Я должен был во всём разобраться сначала. - Тут не в чем разбираться... - Стервятник, ты не изменял мне. - Пожалуйста, не надо, Ральф. У нас столько доказательств. Тут просто глупо как-то ещё в этом копаться. Мне очень жаль, что это произошло, но оно произошло и этого не изменить. - Габи напоила тебя. - Я сам напился. Пожалуйста, Ральф... Я всё ещё люблю тебя и мне больно, что ты врёшь самому себе, что бы оправдать меня. - Дай мне тебе кое-что объяснить, ладно? Габи подсунула тебе какое-то снотворное. Ты не мог мне изменить, потому что ты был в отключке - Ральф, - капли слёз всё же скатились по щекам Стервятника, - Я... Но ведь засосы и... - Всё хорошо, - воспитатель обнял его, позволяя хвататься за свою футболку и сжимать её в молчаливой истерике. Он проводил рукой по его запутанным волосам, массируя голову, - это не твоя вина. Прости, что сорвался, мне так жаль, Стервятник, мне снесло тогда крышу, а ты был невиновен. Господи, прости меня, ладно? Прости. Тшшшш... Всё хорошо, всё хорошо. Ты не виноват в том, что произошло, не виноват. Он обнимал дрожащего парня ещё несколько минут, пока тот сам не отстранился и не посмотрел в его глаза. Те же синяки и покраснения вокруг них, больно кололи Ральфа в самое сердце, напоминая, что он с ним сделал. Но теперь на его лице кроме слёз и разбитого сердца лежала маленькая улыбка надежды, которую хотелось тут же накрыть своими губами, нежно целуя её снова и снова, извиняться ещё хоть сто тысяч раз, лишь бы Стервятник дал ему шанс всё исправить, вернуть потерянное доверие и навсегда заставить забыть парня о том, что он сделал, искупляя свою вину всеми возможными способами. Но он сдержался, лишь любуясь тихим и неуверенным счастьем парня. - Ральф, - неуверенно начал Стервятник, - Кто мы... Теперь? - А кем ты хочешь быть? Если ты дашь мне шанс, я... - Дам. Пожалуйста, Ральф, давай вернём всё, как было раньше? Я не буду больше пить, только, может, рядом с тобой, чтобы никто больше не, - парень рвано выдохнул, плача, - не... - Тшшш, - воспитатель снова притянул его к себе, - Всё, что захочешь. Больше никаких ошибок, обещаю. Стервятник вдыхал родной запах Ральфа, прижимаясь к нему как можно ближе. * * * Теперь Ральф частенько заходил в Третью, сидя на кровати Стервятника и разговаривая с ним. Он пытался отвлечь его, рассказывал что-то весёлое и по просьбе Папы даже бегал поливать особо важные цветы и рыхлить землю. Но через пару дней он решился на то, что планировал уже месяц. - Привет, - игнорируя недоверчивые взгляды остальных, он сразу поздоровался, смотря на похорошевшего и даже немного отдохнувшего Стервятника, - Ты как? - В норме, - Стервятник улыбнулся. - У меня к тебе предложение. - Хочешь позвать меня замуж? - Думаю, однажды мы придём и к этому, но пока я хотел предложить тебе хотя бы на время переехать в мою комнату. У меня кровать мягкая - тебе будет удобнее лежать. Парень кивнул, усмехаясь - Хороший аргумент. Но мы ведь... М? - он игриво выгнул бровь. - Как только ты поправишься полностью. - Ну и ладно. Но я всё равно согласен на переезд. Ральф не позволил Стервятнику идти к комнате самому. Он аккуратно поднял его с кровати, подхватив под спину и бёдра чуть выше колен. Стервятник итак не был тяжёлым, но похудел ещё больше, и это морально давило на Ральфа сильнее, чем если бы Стервятника наорал на него, отказываясь принимать. Парень уже простил его: воспитатель видел это в его улыбках, в лёгких поцелуях, в глазах, которые как в первые недели отношений, смотрели на него не веря, что он рядом. И как у него только рука поднялась... Ральф нагнулся, поцеловав вожака в висок. - Прости... - Глупый, - Стервятник провёл рукой по его щетине, чувствуя приятное сердцу показывание, а после прижимаясь к его груди, - Я же люблю тебя.