Дитя сумерек

      Просыпаться с кем-то впервые за долгое время было приятнее, чем Мия могла себе представить. Холодные тонкие пальцы очерчивали её скулу, боясь разбудить, нос слегка щекотал запах чужого парфюма… Или это был запах самого Виктора? Мия зажмурилась, словно кошка на солнце, и открыла глаза, встретившись взглядом с двумя чёрными омутами. Шторы были ещё задёрнуты, поэтому комнату наполняла приятная полумгла. Однако от духоты ткань не спасала, даже скорей ей способствовала, заставляя и без того тёплую комнату прогреваться от осенних солнечных лучей. Мия немного стыдливо натянула одеяло на обнажённое тело, стушевавшись под изучающим взглядом. Виктор не стал её останавливать, лишь мягко провёл большим пальцем по щеке и, задев уголок рта и подбородок, мягко очертил контуры шеи и ключиц. Сухими губами оставил лёгкие поцелуи на скуле и виске, языком очертив пульсирующую венку. Руки тем временем блуждали по обнажённым плечам с едва заметными синяками от его же пальцев, оставшихся с ночи. Их ночи. Мия постепенно, словно с опаской, отпустила край одеяла, позволив ему скатиться с груди на живот, и руками обвила обнажённый торс Виктора, слегка щекоча пальцами спину, очерчивая выпирающие мышцы и сухожилия на шее. Желание медленно накатывало, аккуратно подбираясь всё ближе и ближе, словно волны океана при прибое. Боль во всём теле отступала на второй план, хотя где-то в глубине сознания кричал здравый смысл, напоминая, что оставить весь свой вчерашний ужин на Викторе — не так уж и романтично. А этот путь избавления от еды стал для Мии самым что ни на есть обычным. Холодные аккуратные ладони беспорядочно бродили по разгорячённой коже шеи, спины, рук, груди, не опускаясь ниже, заставляя Мию тихо постанывать в поцелуи. Почти невесомое прикосновение к низу плоского живота вампира, и они уже лежат на кровати, изучая друг друга руками, каждый мечтая о большем… Последняя граница в виде одеяла отлетела в сторону, и…       И в комнату, без стука, ворвалась миссис Эндрилью, сжимая в руках вибрирующий и наполняющий комнату ужасно неприятными звуками телефон.       — Князь Ван Арт, Ваш теле… — она не договорила, увидев Виктора в весьма однозначном положении — полностью без одежды, нависшим над Мией. — Прошу… прошу прощения! — истерично взвизгнула она, захлопывая дверь. Снаружи послышался звук быстро удаляющихся шагов.       — Какая… — Виктор перекатился на место рядом с Мией, — милая женщина, — он выдохнул, хотя девушка видела, как под кожей выделяются желваки.       — Ты, кажется, вчера упрекал меня в грубости по отношению к ней, — Мия уткнулась носом в его плечо.       — Я признал свою ошибку, — Виктор вздохнул и, встав, принялся собирать по комнате разбросанную и местами потерявшую необходимую целостность одежду, по пути натягивая её на себя.       «Совсем не вяжется с образом Князя Ван Арта, силой захватившего власть», — подумала Мия, рассматривая растрёпанного Виктора, как-то неловко пытавшегося натянуть узкие брюки.       — Ты поедешь в клуб? — Мия старалась сделать голос как можно более безразличным, но тень разочарования в нём всё-таки оставалась.       — Да, прости, — он тяжело вздохнул, набрасывая на плечи рубашку, одним сильным рывком лишившуюся пуговиц предыдущим вечером. — Думаю, миссис Эндрилью зашла к нам как раз для того, чтобы сообщить мне о рабочем звонке. Уже достаточно поздно, так что я могу сильно задержаться с делами. Не жди меня вечером, — он немного грустно поцеловал, завернувшуюся в одеяло, Мию в лоб.       — Позвони мне, пожалуйста, — просьба вырвалась раньше, чем Мия успела подумать, отчего девушка густо покрылась краской.       — Да, конечно, — Виктор мягко улыбнулся, выходя из комнаты. Мия осталась сидеть с глупой улыбкой на лице, глядя на закрывшуюся дверь.

***

      Теперь Виктор оставался у Мии почти каждую ночь, изредка приглашая её спать у себя. Однако второй вариант был менее удобен, так как комната Мии была единственной, оснащённой собственным туалетом и ванной, что значительно облегчало утренние процедуры. Миссис Эндрилью стала более молчаливой и как-то осуждающе смотрела на девушку, когда та спускалась с утра к завтраку, однако весь оставшийся день медсестра была всё так же мила, как и до этого «инцидента». Вдохновение новой волной захлестнуло Мию, поэтому она отправила за месяц больше 8 статей, при норме в 3-4, а то и меньше. В ответ она получила целый роман, состоявший из благодарностей и похвалы директора, а также их обещания премии. Мия усмехнулась, подсчитывая, что за два месяца жизни у Виктора, она собрала сумму, которой должно хватить на первичные покупки вещей для ребёнка…       Ребёнок.       Он беспокоил её всё больше и больше. Ежедневная тошнота должна была пройти, но она наоборот усиливалась. Миссис Эндрилью и доктор Рейнольдз, единожды заехавший к ним для осмотра, заверили Мию, что она здорова на столько, на сколько это вообще возможно в её положении. Но больше тошноты её беспокоил уже слишком сильно выпиравший живот, отёки всего, что только могло отекать, и чересчур округлявшиеся формы, особенно, бёдер. Виктор раз за разом уверял Мию, что выглядит она прекрасно, но от этого желание завесить все зеркала в доме и носить исключительно бесформенную робу никуда не пропадало. Теперь она надевала исключительно огромные футболки и толстовки, а также широкие спортивные штаны. Всё, чтобы скрыть своё тело. Не от окружающих — от себя.       Вместе с полным непринятием себя постепенно подкралось ещё и желание получше обезопасить себя и ребёнка. Двери в комнату всегда закрывались на замки, стеклянные стены первого этажа доводили до молчаливой истерики (Мия из последних сил держалась, чтобы не рассказать об этом Виктору, считая просьбу хоть что-то сделать с этим дизайнерским решением верхом некультурного поведения), все ножи и режущие предметы хотелось изъять и закопать где-нибудь на заднем дворе, предварительно оставив один для себя, чтобы спрятать его под подушкой. На всякий случай. Мия уже не удивилась бы, обнаружив себя стоящей себе домик из подушек, кресел и одеял. Наблюдение за миссис Эндрилью, умело нарезавшей курицу к обеду, почти довело девушку до этого состояния.       Желание отвлечься от внешних раздражителей и своего внешнего вида привело к возросшей в разы активности. Когда все и без того чистые полочки были протёрты, статьи написаны на месяц вперёд, а миссис Эндрилью уже устала учить готовке, Мия взялась за свой гардероб, твёрдо решив, что пора бы всё перебрать и, может, что-то отправить на свалку. К тому же, все тоненькие обтягивающие кофточки вряд ли ей пригодятся в ближайшее время, равно как и коротенькие шортики с лёгкими платьишками.       Понятие о разборе у Мии было немного странным и заключалось в вываливании всех аккуратно разложенных стопочек одежды на пол с дальнейшим вытягиванием оттуда по одной вещи. После тщательного рассматривания кусок ткани отправлялся в одну из двух стопок: оставить или выбросить. Было решено оставить всё тёплое, объёмное и длинное, а выбросить — откровенное, обтягивающее и чересчур короткое, если речь шла о шортах и юбках. Примерно до половины этой цветастой кучи всё было хорошо — одежда попадалась либо слишком старая, либо слишком повседневная, что автоматически перемещало её в стопку «оставить», либо совершенно нелюбимая (Мия не могла вспомнить, о чём она думала, покупая кислотно-зелёное бесформенное платье длиной до середины бедра). Однако во второй половине начались определённые проблемы. Проблемы, которые Мией старательно игнорировались вплоть до этого момента. Где-то в глубине шкафа, старательно сложенная в опрятные столбики хранилась так называемая одежда-воспоминание. Первым под руку попался мягкий светлый свитер на одно плечо. В голове невольно возник образ обнажённого по торс Макса, освещённого языками пламени, загадочно плясавшими отблесками на загорелой коже. «Если Долг не будет уплачен, пусть разум покинет меня… И стану я диким зверем, вечно ищущим добычу в холоде ночи. Моя кровь — твоя»… Тонкие пальцы сжали ткань до побелевших костяшек, а потом со злостью отбросили несчастный свитер в дальний угол. Не глядя, Мия вытянула из общей кучи тёплые клетчатые шорты. Перед глазами встал образ наполненной солнцем Староместской площади в Праге, окрашенной золотой краской фигуры. «Чехия славится этими камнями, а я хочу сделать тебе подарок». Мия не заметила, как по щекам потекли слёзы, а воздуха почему-то стало не хватать. Пальцы судорожно перебирали тёплый флис, мягкую шерсть, переливающийся фатин… Шорты, юбки, блузки, платья отлетали с дальний угол комнаты, со злостью, слепой яростью отбрасываемые в сторону. Комнату наполнил почти что звериный вой. Вой боли. От предательства. От так до конца и не ушедших чувств. От неприязни. К Максу. К этим вещам. К самой себе.       Мие почему-то стало казаться, что у разбросанной по всей комнате вещам вдруг выросли глаза, и они теперь с презрением рассматривают Мию, испепеляют её. Они видели их моменты счастья, отчаянья, горя, эйфории. Они видели их вместе, а теперь они видят Мию с другим. С другим, приходящим каждую ночь и уходящим с утра. С другим, в доме которого она так бесстыдно живёт. С другим, которого она стала так внезапно и безумно желать. Не только в сексуальном, но и духовном плане. Мия желала разговаривать, желала обниматься, желала найти спокойствие… Но глаза всё так же осуждающе смотрели изо всех углов. Мия почувствовала себя грязной. Откуда-то из груди поднялась неконтролируемая ярость, ненависть к разбросанной ткани. Повинуясь своим желаниям, девушка вскочила с пола и принялась остервенело хватать одежду, сминая её в бесформенный ком. Натянув на себя первую попавшуюся тёплую кофту из кучки «оставить», Мия выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью.       — Мисс Мия, что вам приготовить на ужин? — послышался голос миссис Эндрилью из кухни.       — Хочу что-нибудь лёгкое. Возможно, салат, — крикнула в ответ Мия, подхватывая с зажигалку с полки у камина — Виктор оставил одну, чтобы Мия могла относительно безопасно поджигать расставленные по всему дому свечи в старинных канделябрах. — Я посижу на свежем воздухе.       — Конечно, мисс Мия. Смотрите, как бы не замёрзнуть — там прохладно… — Мия не дослушала конец фразы, проскользнув сквозь стеклянные двери на задний двор.       Только здесь она заметила, что так и не удосужилась обуться, оставшись в тёплых махровых носках. Влажная трава неприятно холодило кожу стоп, когда Мия шла через небольшую лужайку к лесу. Конечно, во дворе Виктора было оборудовано специальное место для костра, и Мия частенько разжигала там костёр, наблюдая за танцующими языками пламени и продумывая новую статью. Однако туда вряд ли поместился бы весь ворох её одежды, да и вряд ли потом было бы приятно вместе с золой убирать комочки от сгоревшей синтетики и обуглившиеся элементы декора.       Очистив небольшой участок на самой окраине леса от листвы и глянув на темнеющий в вечерней мгле дом, Мия сгрузила свою ношу на землю, оставив в руках лишь застиранную скаутскую футболку, которую когда-то одолжил её Макс. Огонёк от зажигалки охватил край вишнёвой ткани, быстро поднимаясь вверх, поглощая сантиметр за сантиметром. Мия брезгливо отбросила футболку в общую кучу. Ещё не успевшая намокнуть ткань почти сразу же разгорелась, пожираемая рыжими языками пламени. В нос ударил неприятный запах горелой синтетики. Мия поморщилась, но не отвела взгляд. Почему-то захотелось смеяться. Долго и пронзительно. Ядовито. Из груди вырвался истеричный смешок. За ним ещё и ещё один. Мия смеялась в голос, глядя на импровизированный костёр. Где-то в отголосках сознания они почти слышала крики сгорающих воспоминаний. Ей казалось, что так будет проще. Но почему-то в груди поднималась пульсирующая боль утраты. Раз за разом появлялись новые воспоминания, когда взгляд зацеплялся за остатки той или иной одежды.       На плечо легла холодная аккуратная ладонь.       — Мия, — тихий, обволакивающий голос. Девушка развернулась, встречаясь взглядом с тёмными безднами, в отражении которых плясали язычки огня.       Он не сказал больше ни слова, лишь зарылся длинными пальцами в растрепавшиеся волосы, второй рукой приподняв девушку за талию. Мия уткнулась носом в его грудь. Она всё ещё смеялась, но по щекам текли слёзы, заставляя идеально выглаженную рубашку стремительно намокать. Она смеялась и всхлипывала, иногда немного подвывая. Спиной ощущала жар от огня, животом — мертвецкий холод Виктора. Умелые руки поглаживали голову, перебирая светлые пряди. Кажется, он что-то говорил ей, но она не слышала и не слушала. Ей просто нужен был кто-то рядом. И рядом был ОН.       — Мия, — тихий шёпот. Девушка словно бы очнулась из небытия, обнаружив себя лежащей на коленях Виктора в гостиной на мягком сером диване.       — Прости, — голос был слишком хриплым, отчего Мия поёжилась и зарылась лицом в рубашку в районе живота вампира.       — Всё хорошо, Мия, — лёгкие массирующие касания в районе затылка.       — Ты не злишься?       — Нет, — Мия даже затылком чувствовала его полуулыбку. — Если тебе стало легче… Однако, не стоит больше выбегать на холодную улицу без обуви и верхней одежды.       — Да, конечно… — девушка подняла на него глаза, встретившись с мягким взглядом. — Ты сегодня раньше обычного, — спустя несколько минут нарушила тишину Мия.       — Да… — тень недовольства и даже какой-то злости пробежала по лицу Виктора. — Волк и его семья хотят встретиться с тобой.