Дитя сумерек

      Мия вновь проснулась с ужасным чувством тошноты и слабости, растекавшейся по всему телу. Не хотелось шевелиться, а о том, чтобы встать не могло быть и речи. Однако резкий приступ тошноты, скрутивший живот и комком поднимавшийся к самому горлу заставил скатиться с кровати и почти что бегом броситься в сторону ванной комнаты. Мия благодарила всех существующих богов за то, что Виктор уходил достаточно рано, чтобы не видеть её ежедневные встречи с фаянсовым другом. Неприятная кислая слизь обволакивала весь рот, оседая на нёбе, зубах, дёснах, языке… В нос бил резкий кисловато-сладковатый запах. Мия, немного отойдя и отправив в канализацию свой вчерашний обед, встала и, держась ладонями за кафельные стены, направилась к раковине. Мимолётный взгляд в зеркало — кажется, она немного похудела. Щёки и глаза немного впали, не критично, но неприятно. Кажется, ещё волосы слегка пушились, где-то обломались, но Мия предпочитала не смотреть на своё отражение — собственный вид заставлял её нервничать и делать себе лишь хуже. Она советовалась с миссис Эндрилью и читала материал нескольких статей, найденных в интернете. Все они в один голос заявляли, что состояние Мии находится в пределах нормы. Хотя стоило бы немного пересмотреть свой рацион и начать готовиться к родам и последующей жизни с ребёнком. От этого становилось страшно. Кажется, даже после её неполного перевоплощения будущее не казалось таким туманным и пугающим, как сейчас. Но всё-таки нужно было как-то жить. И встретиться с Максом и его семьёй.       Встреча была назначена на три часа дня в небольшом семейном кафе на подъезде к городу, на этом настояла стая. Виктор всю ночь перед этим провёл в клубе, чтобы днём его точно никто не потревожил. София привезла тёплое вязаное платье-свитер и ещё несколько вещей специально для Мии, узнав, что почти вся одежда девушки её волей превратилась в пепел. Кажется, она оставила ещё какие-то витамины, которые теперь выдавала миссис Эндрилью каждый день вместе с завтраком и ужином. Только вот особой разницы Мия не ощутила.       Облокотившись руками на раковину, Мия критически оглядела своё отражение — пускай от этого вида одно только расстройство, но выглядеть жалкой перед Максом и его семьёй не хотелось. «И пусть он поймёт, кого потерял», — промелькнуло в голове у Мии, вызвав нервный смешок. Девушка тщательно умылась и дважды почистила зубы, чтобы избавиться от привкуса рвоты во рту. Чувство тошноты так и осталось с ней, но теперь от неё хотя бы не пахнет. Немного подумав, Мия решила принять душ. Тёплые струи воды немного освежили тело, волосы стали на порядок послушнее, а кожа приобрела слегка розоватый оттенок. Решив, что так гораздо лучше, девушка забрала ещё влажные волосы в высокий хвост и слегка подкрасила глаза и брови — делать полноценный макияж не было ни желания, ни сил. Мысленно поставив себе оценку «удовлетворительно», Мия спустилась вниз к завтраку.       Время до отъезда прошло как в тумане. В голове роем вились мысли, не давая вычленить из них хотя бы одну. Слабость накатывала волнами, заставляя уже почти собравшуюся девушку раз за разом ложиться на кровать, чтобы хоть немного прийти в себя. Ехать никуда не хотелось. Особенно, в таком состоянии. Особенно, к тем людям (точнее, оборотням). Платье-свитер приятно облегало кожу рук, при этом свободно свисая в зоне живота и ниже. Плотные колготки не оставляли ни единой возможности замёрзнуть под холодным осенним ветром. Удобные ботинки не стискивали отекающие ноги, позволяя чувствовать себя комфортно. Тонкая цепочка с маленьким кулончиком — Виктор попросил принять от него в качестве подарка — немного охлаждала разгорячённую от волнения кожу.       Виктор заехал за ней в два часа. Ехали они молча. Хотя у Мии было множество вопросов, но не было сил их задавать. Зачем семья Макса хочет встретиться с ней? Почему именно сейчас? Будет ли там Макс? Как он отреагирует? А что насчёт Саманты и Одри? Как они будут смотреть? Рассказал ли им Макс обо всём? Часть из этих вопросов она задала Виктору ещё в тот же вечер, когда узнала о встрече, однако он лишь пожал плечами в ответ, даже не глядя на неё. Что-то скрывает? Не хочет расстраивать? Просто не знает? Вопросы крутились в голове, перебивая друг друга и сбивая с единой мысли. В машине начало тошнить ещё сильнее, однако она почти не завтракала, как раз чтобы не оставить весь свой завтрак в туалете кафе или в машине Виктора. Живот слегка тянуло, как и спину. Ноги наливались свинцом. Однако Мия привыкла. Привыкла и смирилась. Миссис Эндрилью говорила, что так всё и должно быть. В конце концов, беременность — сама по себе вещь сложная, а когда ещё и ты, и твой ребёнок имеют неопределённый статус, ситуация не становится легче.       «Интересно, а как он или она будет выглядеть? Будет похож или похожа на меня или на Макса? А будет ли оборотнем?»       Мия внезапно поняла, что почти всё это время она думала о ходе беременности, о своём внешнем виде, о том, как жить с ребёнком, что делать с Максом, что у них за отношения с Виктором… Обо всём, кроме самого ребёнка. Рука непроизвольно погладила живот сквозь ткань платья, проступающую между полами расстёгнутого пальто. Действительно, она ведь не придумала имя. Не подумала, как ребёнок будет выглядеть. Будет ли он здоров. Будет ли счастлив. Она думала лишь о том, где бы взять денег и как ей будет сложно. Даже когда Виктор предложил свою помощь (скорее даже настоял на ней), даже тогда она думала о деньгах и дальнейшей жизни с ребёнком, избегая образа самого ребёнка. Словно бы он был просто строчкой в списке расходов, словно бы важен был лишь факт его существования. Ведь и в мыслях Мия представляла ребёнка скорее серым статичным пятном, а не человеком, похожим сразу и на неё, и на Макса. Человеком, которого она должна оберегать, воспитывать, который будет целиком и полностью зависеть от неё… От этих мыслей стало противно от себя самой. Как она могла забыть о самом важном в беременности — ребёнке и его чувствах, эмоциях, здоровье…       От мыслей Мию отвлёк хруст гравия под колёсами. Машина остановилась у небольшого деревянного одноэтажного здания у самой кромки леса. Летняя веранда была освещена фонариками и гирляндой, оплетающей грубоватые колонны, служащие опорой для крыши. Солнце скрылось за тёмными тучами, поэтому можно было в полной мере насладиться мерцанием маленьких огонёчков, то вспыхивавших, то медленно затухавших. Мия невольно засмотрелась, ненадолго останавливая поток грустных мыслей. Ей было тошно — от себя, своих мыслей, своего самочувствия, от Макса и его семьи, от Саманты, от необходимости здесь находиться… Грусть, отрицание, неприязнь самой себя вылились в злость к окружающим. Почему-то захотелось зайти в этот лес и долго-долго кричать, сильно-сильно бить руками по стволам елей, возможно, даже вырвать их с корнем. Или зайти в это низенькое здание с милыми огоньками и разгромить там всё. Или выцарапать глаза Максу и Саманте за всю ту боль, что ей причинили.       — Мия, — кажется, её лицо слишком ярко выразило нахлынувшие эмоции, — всё хорошо, — Виктор мягко коснулся пальцами тыльной стороны её кисти.       — Да, прости… — девушка как-то сразу остыла, глядя в тёмные глаза, отражавшие свет с улицы. — Некомфортно себя чувствую из-за этой встречи… — она вымученно улыбнулась.       — Думаю, нужно показаться врачу, — Виктор вздохнул, отчерчивая кончиком пальца её скулу. — Ты совсем неважно выглядишь.       — Нет, что ты. Лия сказала, что это нормально, — Мия тряхнула головой. Это был уже не первый разговор о поездке к врачу. Возвращаться в больницу и опять целыми днями лежать в палате не хотелось. Да и доктор Рейнольдз заезжал иногда, буквально на пару минут, чтобы проверить состояние Мии.       — Всё же, стоит показаться. Я договорюсь, чтобы тебя обследовали за один день, — он окинул её серьёзным взглядом, не терпящим никаких возражений. Девушка в ответ лишь вздохнула. — Пойдём, не хочу заставлять волков ждать.       Кафе встретило их мягким запахом древесины. Обострённый нюх учуял ароматы дичи, готовящейся где-то на кухне, а также какие-то пряности и травы. А ещё отчётливый запах семьи Фоллов. Они сидели в дальнем углу просторного зала, сдвинув пару столов вместе. Их было четверо: Ральф, Хелен, Макс и Саманта. Они о чём-то тихо переговаривались, но прервались, заметив приблизившихся Мию и Виктора. Ральф смотрел на них недовольно, но с необходимой долей уважения, Хелен — сочувственно, Макс — почти нечитаемо и даже слегка равнодушно, Саманта — с презрением и высокомерием. Мия поняла — волчица празднует победу, радуясь беспомощности и сокрушительному поражению соперницы. Девушке стоило большого труда не скривиться, словно от зубной боли, при виде торжествующей ухмылки на лице Саманты.       — Добрый день, — произнёс Виктор, сделав небольшой кивок головой.       — Добрый день, — вторила ему Мия, отвлекаясь от рассматривания лиц собравшихся.       После обмена любезностями и натянутых улыбок (единственной хоть сколько-нибудь искренней, хотя и грустной была улыбка Хелен) все расселись по местам: Виктор и Мия сели на небольшой диванчик, напротив них устроились Ральф и Хелен, сбоку примостились Макс и собственнически сжавшая его руку Саманта. Между ней и Мией оставалось ещё около метра, но даже так девушка чувствовала на себе прожигающий взгляд волчицы. К ним подошёл молодой официант, судорожно крутивший в руках ручку и постоянно поправлявший белый фартук. Оборотни заказали много, даже по меркам Мии, привыкшей к их рациону питания. Виктор ожидаемо попросил лишь чай, Мия же под удивлённые взгляды заказала воду.       — Так о чём вы хотели поговорить? — начал Виктор, когда официант суетливо убежал в сторону кухни.       — Я думаю, вы догадываетесь, — мрачно откликнулся Ральф, взглядом указав на Мию. — Мой брат рассказал мне об этой… ситуации. Мы хотели бы узнать, что вы собрались делать дальше, — он смотрел то на Виктора, то на Мию.       — Решением Мии было оставить ребёнка, — спокойно ответил вампир, глядя прямо в глаза Ральфу. — Полагаю, все возникающие проблемы будут решаться по мере их образования, так как предугадать все события сейчас весьма сложно. Документальных свидетельств существования детей вампиров и оборотней весьма мало, чаще всего они ограничиваются лишь сведениями о дате и времени рождения такого ребёнка. Поэтому…       — Однако Мия — не вампир, — подал голос Макс. — Мы не можем знать наверняка, что случится, если этот ребёнок появится на свет, и появится ли он вообще.       — Свидетельств о детях Стражей Сумерек и вовсе нет. Полагаю, они были уничтожены вместе с остальными упоминаниями, — несмотря на внешнюю невозмутимость Виктора, Мия заметила, что он был недоволен тем, что его перебили. — Поэтому мы не можем знать, что будет. Мия сейчас находится под постоянным присмотром медицинского персонала, так что я не вижу причин для беспокойства. По крайней мере, сейчас.       — Нас не устраивает эта неопределённость, — Ральф свёл брови к переносице, теперь уже в упор глядя на Виктора. — Однако мы не можем отрицать вину нашей стаи в этом. И раз мы готовы взять ответственность за действия Макса, мы хотели бы получить хоть какой-то контроль над ситуацией.       — Я не совсем понимаю, чего вы хотите, — Мия слегка выпрямилась, отрывая спину от спинки дивана. — Получать информацию о ходе моей беременности? Иметь возможность контактировать со мной и ребёнком? Перевести меня к себе? Или вовсе избавиться от нас двоих?       — Конечно, если бы вы не решили оставить… ребёнка, проблем было бы меньше…       — Дорогой… — Хелен осуждающе, но при этом мягко посмотрела на мужа, коснувшись его руки.       — Я лишь беспокоюсь о безопасности стаи. Мы не знаем, кем будет этот ребёнок. Какими будут его возможности. Не будет ли он опасен для стаи и людей. Конечно, оставить Мию в нашем доме было бы для нас наиболее приемлемым вариантом, однако я сомневаюсь в том, что она согласится, — Ральф опустил в рот кусочек лососины, принесённой официантом. У Мии от запаха еды закружилась голова и свело живот.       — Вы правы. Я также хотел бы следить за состоянием Мии, поэтому не могу отпустить её к вам, — Виктор сделал маленький глоток чая. — Однако вы можете звонить или в любой другой форме получать интересующую вас информацию. К тому же, я сомневаюсь, что Мия будет чувствовать себя спокойно у вас, — он бросил беглый взгляд на Макса и Саманту.       — Хорошо, — спустя несколько минут раздумий и переглядываний с Максом ответил Ральф. — Однако это не всё. Мы хотели бы забрать ребёнка после рождения на воспитание в стаю, если, конечно, он выживет.       — Что? — Мия непонимающе переводила взгляд с Ральфа на Макса и Хелен.       — Мы требуем, чтобы ребёнок члена стаи жил в стае. Так мы сможем обеспечить безопасность его и окружающих. Мы будем видеть, как он растёт, воспитывать в нём необходимые ценности и навыки. И, в случае угрозы с его стороны, мы сможем убить его, — Ральф договорил фразу со сталью в голосе. Мие вдруг показалось, что под «угрозой» подразумевалось в принципе существование её ребёнка и одно его неверное движение, одна шалость — и он будет безжалостно убит.       — Нет! — девушка подалась вперёд, с остервенением глядя на Ральфа. — Макс отказался от этого ребёнка. Какое право имеете вы говорить такое!..       — Макс отказался, но этот ребёнок — часть стаи, главой которой я являюсь, — оборотень смотрел на Мию со злостью и нескрываемой ненавистью. — Поэтому я могу следить за его жизнью. Члены стаи должны расти в ней.       — Он не член стаи. И вы хотите не следить за ним, а попросту убить, найдя удобный повод! — внутри девушки клокотала злоба, постепенно переходящая в ненависть.       — Тогда я требую, чтобы ты и ребёнок покинули территорию этого города ещё до родов, — процедил Ральф, делая ударение на каждом слове. — Иначе, — повернулся он к Виктору, — наш мирный договор будет расторгнут. Выбирайте, — он откинулся на стуле.       Мия вскочила с места, не обращая ни малейшего внимания на потянувшегося к ней Виктора. Она переводила взгляд с одного оборотня на другого, но не видела нигде ни крупицы поддержки: Ральф и Макс злились, Саманта злорадствовала, а Хелен виновато смотрела куда-то мимо девушки.       — Вы никогда не получите моего ребёнка, — почти по-кошачьи прошипела Мия. — Никогда!       Девушка быстрым шагом направилась на улицу, услышав лишь презрительное «истеричка», сказанное Самантой, и тихий, вкрадчивый голос Виктора, что-то слишком спокойно говорящего оборотням. Мия чувствовала сильное головокружение и сама поражалась, как ей ещё удаётся идти прямо. В горле стоял ком, то ли от слёз, то ли от сильной тошноты. Внутри бушевала неконтролируемая буря эмоций, перед глазами всё плыло. В голове набатом звучала лишь одна членораздельная мысль: «Лишь бы добраться до машины, лишь бы добраться до машины». Сознание ускользало кусками, образы предметов теряли очертания и с трудом узнавались лихорадочно работавшим мозгом. Мия ощутила холодные сильные руки, подхватившие её под руки уже на улице и доведшие до машины. Виктор что-то говорил ей. Кажется, успокаивал. А, может, о чём-то спрашивал. В ускользающем сознании вспышкой мелькнул момент, когда Мия почти легла на заднее сидение автомобиля Виктора, а потом всё погрузилось в спасительную тьму.