Белая виверна

«Они шагали рядом — два мира чувств и понятий, неспособные сообщаться»*

                           Слякоть. Быстрее шаги. И шлепанье подошвы в грязи. Наступил в одну из громадных луж. Капли воды брызгали во все стороны, заставляя столетнюю пыль впечататься в асфальт. Не только идущий дождь слышался в узком переулке, похожем на свалку ненужного хлама, но и сбившееся дыхание, которое отбивалось от стен и отлетало рикошетом прямо в заложенные уши невысокого подростка. Он торопливо и лишь изредка кидал взгляды назад в поиске людей, которые недавно погнались за ним с яростными выкрикиваниями: «Чертова грязнокровка!».       В очередной раз, когда парень решил переглянуться с пустотой, то невольно запнулся о пустую жестяную банку и звучно упал на асфальт, к неведомому счастью, вовремя успев прикрыть лицо. Темно-русые волосы тут же испачкались в грязи. Ничем незаменимое отвращение. Согнул ногу. Из-под порванной джинсовой ткани выступила царапина, на ней уже успела скопиться кровь и сейчас, будто обвивая когтями ноющее колено, скатилась на серый бетон.       Выругавшись, он поднялся на ноги и пешком двинулся к единственному источнику света над деревянной дверью. Внутренности фонаря начали мигать, а треск от них и вовсе опылял переулок противным звучанием. Но Келли уже давно перестал обращать на это внимание: слишком много подобных ситуаций случалось в жизни, когда он злился.       Только за спиной раздался приглушенный хлопок, а в ноздри забрался едкий запах табака — сразу стало ещё хуже. Что на улице, что и в этом доме — все было абсолютно так же: грязные полы, обшарпанная мебель и дохлый телевизор, посылающий кряхтящее бормотание с верхнего этажа. Скрепя половицами, Келли пошел на звук, но разглядеть декор сея помещения не удалось. Взгляд встретился с дамой, кто с наглостью стала его рассматривать. Она поправила на вид халтурную работу парикмахера, заправив за уши волнистые пряди, словно ее прическа была абсолютным верхом изящества, и подошла ближе.       Женщина, представляющая из себя родную мать, недолго смотрела на потрепанный вид Сеймлиана и, скривив губы, на которых когда-то алая помада уже давно стерлась, прошла мимо. Келли едко хмыкнул, выключил телевизор и прошел в свою комнату. Ни на одно слово из уст женщины он не рассчитывал. Разговоры в этом доме бывали только за бутылкой самого дешевого пива.       Его комната представляла из себя нечто вроде маленького скромного чердака. Во всей грязи, что находилась буквально на всех поверхностях этого дома, это было единственное чистое пространство. Деревянный стол и приставленный к нему скрипящий стул стояли у маленького, завешенного каким-то тряпьем, окна. Книги покоились на подоконнике, а на матраце лежала чистая одежда. Хоть от этого места не тошнило при каждом шаге.       Вдруг внимание привлекло зудящая боль на коже колена. Она вызвало неистовое желание снять штаны, что Келли и принялся делать. Присмотревшись к царапине, где кровь успела смешаться с уличной жижей, оставленной некогда-то прохожим, а может и машиной, он двинулся в ванную комнату. Взял медикаменты и, промыв рану под струями воды, неспешно принялся её обрабатывать.       Жизнь молодого Келли с самого рождения была такой же гадкой на цвет и противной на вкус, как и сегодня. Сеймлиан всегда старался сбежать из дома от совсем потерявшей стыд и совесть матери. Долорес — самая обычная проститутка, живущая в одной из пристроек к борделю вместе со своим сыном. Ей неизвестно, что такое унижение. Само существование — не жизнь для нее в радость, а потому, она и живет во вред окружающим, но не себе.       Семнадцать лет назад в этот же бордель пришел некогда стройный мужчина. Он назвался Джиффордом Аббот и потребовал на тот момент самую сексуальную проститутку, обещая заплатить соответствующую сумму за труды и настаивая на способность удовлетворить самые мерзкие и противные желания. И душенька Долорес просто не могла отказаться от подобных затей. Представленная сумма была намного выше ожиданий. Именно тогда в голове женщины уже начали зарождаться мысли о предстоящих покупках. В ту же секунду ее жизнь, казалось, изменилась и превратилась в сказочную картину поместья чистокровных волшебников, ведь Джиффорд обладал одним из престижных титулов в мире магии и волшебства. А Долорес, будучи падкой женщиной, смогла и удовлетворить естественные нужды мужчины и, в добавок ко всему, забеременеть. Но тогда она и представить не могла, на что ее жизнь будет обречена до самых последних дней своей жизни.       Проститутка рассказала отцу ребенка о рождении сына, однако тот отнесся к известию с недоверием и заставил Долорес провести анализ на кровное родство. Женщина, опьяненная своими мечтами, тогда и подумать не могла, что пара купюр сможет разбить все ее надежды в пух и прах. Результаты не показали положительного ответа, и осталась она ни с чем. Но и это был не конец их несчастной, вроде бы совместной, судьбы. Пять лет назад Долорес возвращалась из ближайшего магазина, пакет тут же оказался на грязном бетоне, как только женщина увидела на пороге, нервно бьющего в дверь, почтальона. Тот быстро отдал ей письмо и, сказав отнестись спокойно, ушел прочь. Секрет, что хранился на этой бумаге, оставался у Долорес и по сей день.       Келли еще раз осмотрел обработанную рану и встал с насиженного места. Долорес он перестал называть матерью еще с ранних лет, когда женщина отвесила ему нехилую оплеуху и сказала убираться прочь. Для ребенка, с которым судьба решила сыграть не в самые лучшие игры, подобное отношение и стало концом всех родственных связей.       В доме, как по щелчку пальцев, стало слишком тихо. Никакого скулежа дворовых собак, шумного телевизора и громких ругательств за стенкой не было слышно. Усталость словно превратилась в человека и, коснувшись холодными пальцами век Сеймлиана, заставила упасть на кровать и поддаться сну.       Стук часов отдавался в тягучей тишине, игнорируя посторонние завывания ветра в узкую щель окна. Казалось бы, что предстоящая ночь обещала быть спокойной, но подобное чувство тут же затмил резкий шум где-то снизу. Глаза моментально открылись, а сон сгинул прочь. Сердцебиение участилось, а быстрый топот ботинок и громкие разговоры за дверью стали отбивать рваный ритм в подсознании. Матрац теперь пустовал.       Келли мимолетно оглядел комнату и стал вслушиваться в чужие голоса, которых не слышал прежде. Клиенты Долорес просто не могли приходить сюда. Пожалуй, это единственное условие Келли, на которое женщина согласилась. Но неужели она и это обещание сдержать не смогла? Раздражение мурашками прошлось по коже вдоль тела и дошла до самых кончиков пальцев.       Сеймлиан вышел из комнаты и на эмоциях громко выпалил:       — Я же говорил, что никаких сраных стариканов не собираюсь здесь видеть!       Келли быстро провел взглядом по крепкому на вид мужчине, и уже был готов указать на дверь, как незнакомец отошел в сторону, открывая вид на побитую Долорес. Кровь падала с ее руки на грязный паркет, позволяя впитываться горячей жидкости в деревянную поверхность.       — Твоей матери нужна помощь, Келли, — размеренно проговорил мужчина со светло-каштановыми волосами.       Мгновенное осознание того, что незнакомец знает его имя, словно ударило по голове.       Взрослый человек средних лет, совсем не похожий на тех, кто имел дело с Долорес. Такая же, как и у подростка, поношенная одежда на теле свисала, как балахон. Усталый взгляд, смотрящий прямо на него, вселял необъяснимую уверенность за свои слова.       — Кто вы? — лишь спросил Сеймлиан.       Все это казалось ему каким-то сном, из которого нет выхода. Однако даже здесь Келли ясно убедился в том, что смерть этой женщины не смогла тронуть сердце. На душе не было ничего: ни грусти, ни сожалений, и, если уж на то пошло, ни радости. Ему было безразлично, словно перед ним умирал не родной человек, а нелюбимый персонаж из прочитанных до дыр книг, где он знал все наперед.       — Сейчас тебе эта информация не пригодится. Думаю, все же стоит поговорить с матерью прямо сейчас, пока до нее не добрались бандиты, — быстро проговорил мужчина.       Сеймлиан непонимающе нахмурился. Бандиты? Конечно, это была не новость, особенно для их района. Но чтобы специально прикончить проститутку? Это не представляло никаких разумных объяснений… Голову вскружило в неведении. Он неуверенной поступью прошел к матери и посмотрел на ее закрытые глаза. На бледном лице читалась паника. Казалось, что еще немного и она заплачет. Его мать проронит слезу? Ни за что!       — Послушай меня, — тут-то ее голос начал дрожать.       Келли пришлось подчиниться ее воле.       — Мне прекрасно известно, что я не прихожусь тебе матерью…       — И вправду знаешь? — перебив Долорес, риторически спросил Келли.       Язык чесался от едких слов. День — дерьмо, сама жизнь по себе не лучшего качества, а тут ещё и разговоры, которых он всей душой терпеть не мог, особенно с этой женщиной и ее свитой.       — Мир — та еще мерзкая дрянь, — Долорес запнулась, но после продолжила, — тебя называли грязнокровкой, я слышала. Но такие слова не подходят тебе. Я знала, что рано или поздно ты столкнешься с этим… Чертов Джиффорд, будь он проклят в своей вонючей земле.       — У тебя бред, — покачал головой Сеймлиан и уже хотел было уйти, как Долорес схватила его за предплечье и посмотрела прямо в глаза, отчего стало не по себе.       — Незадолго после твоего рождения ко мне пришел почтальон и отдал то поганое письмо, — Долорес подняла дрожащую ладонь и показала на комод. — Я попросила врачей переписать его именно для тебя, для твоих глаз.       — О чем ты? — Келли проследил за ней взглядом и, будучи освобожденным от сильной хватки, подошел к деревянной мебели.       На поверхности покоился бумажный конверт.       Долорес стала тяжело дышать, отчего ее голос понизился до шепота:       — Моя смерть никак не скажется на тебе, я понимаю. Но мне нужно, чтобы ты знал одну-единственную фамилию: «Поттер». Этот род течет в твоей крови, Келли, и это должно помочь тебе.       — Да у нее совсем голова с катушек съехала. Вызовите скорую! — Келли повернулся в сторону высокого мужчины, в надежде хоть на какую-то помощь. Но ничего не происходило. Резкий вскрик Долорес заставил перевести внимание:       — Возьми сраный конверт и проваливай!       И это стали ее последние слова, которые прозвучали в этих стенах. Только Келли увидел, как лицо матери изменилось, по позвонку пробежал холод. Он хотел было притронуться к ее плечу, но стоило услышать, как снизу выбили дверь, замер на месте.       Басистый крик заставил всех троих обернуться на лестницу. Быстрые шаги стали звучно отбивать ритм по паркету, словно самую ужасающую мелодию. Подобное опешило Келли, чего не проглядел мужчина. Он дернул Сеймлиана за плечо и отдал свою потрепанную куртку. Времени на раздумья не оставалось.       — Через окно! Живо!       Успев засунуть бумажный конверт во внутренний карман, Келли подбежал к оконной раме. Ставни противно заскрипели, а дыхание резко участилось, когда он стал перекидывать ноги наружу. Конечно, было не впервой выбираться из дома таким изощренным способом, однако окутавший страх не дал оттолкнуться. Только не сейчас!       — Потом отблагодаришь, — тяжелая рука мужчины легла между лопаток, и Келли выпрыгнул из окна, падая на мусорные мешки. Он буквально обнял гниющие остатки еды и поднял в воздух стаю мух.       После удачного приземления, Сеймлиан поднялся. К счастью, никого на улице не наблюдалось. Ночь была в полном разгаре.       Оценив ситуацию, он уже и позабыл о том, что происходило минутами ранее. Адреналин выбил все остатки разумных соображений из бедной лохматой головы. Но он все же двинулся в сторону выхода из переулка. И это было самым неразумным решением в его жизни, в этом он был точно уверен. За проросшим мхом углом дома, Сеймлиан увидел одного из бандитов, кто взял за светлые волосы незнакомого парня и бил коленями в живот. С явным пристрастием.       Высокий и уж слишком худощавый парень пытался отбиться от стальных кулаков бугая, который с каждым замахом бил все жестче и жестче. Последующий вскрик услышала явно вся улица. Болезненно бледное лицо юноши отразило искреннее отвращение и злобу.       — Сука, отвали! — яростно прокричал он и, как только высвободился из лап громового мужчины, то с хлестким звуком ударил кулаком по щеке.       У Келли было мало времени на раздумья. Нужно было пройти через драку, не задетым. А этого никак не получилось бы. Воспользовавшись моментом, когда ноги бугая подкосились, Сеймлиан взял увесистую спинку от стула, что стояла рядом с ним. Он неспеша подошел к спине мужчины, ставшей огромной стеной между заложниками одной неприятности, и с размаху ударил. Сознание бугая отключилось ровно в тот момент, когда макушки коснулась старая деревяшка. Откинув ее в сторону, Келли увидел парня вблизи. Уже не такой борзый, каким был минутой ранее. С виду ничем не выделяющийся худой парень в самой обычной одежде. Разве что на лицо красив, не считая заметных ссадин и синяков. Хотя, признаться, они его украшали. Незнакомец притронулся к лицу и хмуро оглядел Келли:       — Ты еще кто? — он говорил с одышкой.       — Если думаешь, что он здесь один, то ты либо глуп, либо безрассуден, — ответил Келли.       — Я в препираниях уже поучаствовал, не блести умом, — проговорил незнакомец и стал отряхивать рубашку от столетней пыли.       — Если уж столкнулись, — игнорируя слова незнакомца, произнес Келли, — знаешь, где можно бесплатно переночевать? Желательно, в другом районе.       Парень хмыкнул и посмотрел на Сеймлиана.       — К югу отсюда есть одно местечко, — сказал он. — К твоему же счастью, я туда и собирался.       Келли кивнул. Незнакомец недолго смотрел на парня, после чего развернулся и стал идти к выходу из переулка. Свернув на главную дорогу, они стали идти медленней. Шум машин прерывал шаркающую подошву, а голоса редко проходящих рядом компаний людей и вовсе перекрикивали. Келли посмотрел в сторону парня, но… Он уже смотрел на него.       — Как тебя зовут? — непринужденно спросил Сеймлиан.       — Окард Флэйм.       — Келли Сеймлиан. Просто Келли.       — Я не просил у тебя помощи, так что благодарностей не жди, — быстро проговорил Окард.       Окард оказался едким на слова, и в то же время, не слишком разговорчивым. Но Келли это не волновало. Сердце все еще гулко билось в груди, адреналин никак не хотел уходить. Сеймлиан будто бы забыл про чувство самосохранения в тот момент, когда пошел за незнакомцем. Думать обо всем он не мог, голова болела.       — Поверю, что именно это и есть твое спасибо, — Келли нисколько не язвил, стараясь держать спину ровно, изредка поглядывая по сторонам.       Окард изучающе оглядел его.       — Я думал, ты откажешься.       — Я тоже так думал, — честно признался Келли.       — Но все-таки пошел.       Келли лишь пожал плечами. Ответов на содеянное он не находил.       — Расскажешь, как сцепился с тем мужиком? — спросил Сеймлиан.       К удивлению, ему стало любопытно узнать о том, почему душу Флэйма завело именно в этот переулок. Конечно, от нового знакомого он никаких подробных рассказов не ждал, не таким оказался Окард. Хмурый вид бледного парня никак не радовал. Что-то да с ним приключилось.       — Я просто гулял.       Как и ожидалось.       — Гулял в… три часа ночи по гетто-району, — задумчиво произнес Келли. Он не поверил в наглую ложь нового знакомого. — Видимо, это твое самое плохое решение.       — Hominis est errare, — медленно проговорил Флэйм.       — А ты любишь умничать, — сказал Сеймлиан, на что Флэйм никак не отреагировал.       Окард виделся закрытым человеком, словно ему что-то неведомое мешало говорить. За всю пешую прогулку, он продолжал молчать. И ни разу не посмотрел в его сторону. Келли привык ко взглядам других, а тут… Ничего. Что-то действительно заинтересовало Келли в Окарде, да так, что тот смог позабыть о недавней бредятине, которую рассказали.