Белая виверна

      Сеймлиан что-то скрупулезно обдумывал вдали от всех. И это что-то совершенно не нравилось Флэйму. Казалось, Келли будто бы совсем позабыл об окружении и сейчас находится не в замке Хогвартса, а где-то в глубине своих мыслей.       Окард мимолетно глянул на друга, который вертел в руке вилку, то и дело пытаясь произнести вопрос, но все это время останавливался. Сказывалось плохое настроение, а может и страх оказаться непонятым или грубым. Что-то из двух.       — Каким образом ты попал на Литтл Уингинг? — наконец спросил Сеймлиан.       Слова заставили замереть на месте.       Создалось ощущение, будто по голове ударили чем-то тяжелым, а дыхание сперло похлеще, чем на двухчасовой тренировке в квиддич. Тут-то Окард и начал лихорадочно думать о том, как ему поскорее отвертеться от такого неожиданного вопроса, который заставлял чувствовать себя уж слишком взвинченным. Слизеринец буквально ощущал, как время, будто в песочных часах, стремительно сыпется в пустоту с бешеной скоростью.       — Это длинная история, — только и смог придумать Флэйм.       Неудивительно, что Келли такой ответ не устроил. Он отложил вилку на край стола и пододвинулся ближе к Флэйму. Слизеринца явно задел подобный вопрос, потому Сеймлиану и хотелось узнать, в чем причина такой резкой смены настроения. Что-то скрывалось под этим вопросом, настолько личное, что присутствие посторонних ушей могло спугнуть их и моментально приостановить обсуждаемую тему. Келли этого не хотел.       — Мы никуда не спешим.       — Я так не думаю, — сказал Окард, видя, как к их столу надвигается черная мантия, медленно, но твердо вышагивая.       Разговоры сбоку умолкли. Как только все увидели мрачное выражение лица Снейпа неподалеку, то решили отложить все дела на потом, даже ужин стыл на месте. Уважение к профессору порой граничило с животным страхом, но многие все равно предпочитали воздержаться от своих занятий. Гнев профессора был страшнее пыток.       — Мистер Флэйм, вы, как вижу, уже поели, — медленно, словно шипящая змея, проговорил Северус, сверху смотря на волшебника. — Я займу у вас немного времени, если вы не против.       «Конечно!» — тут же прогремело в мыслях Флэйма и он, словно ошпаренный, поднялся со скамьи и прошел к профессору. В другой раз, он бы не с такой легкостью согласился на разговор, поэтому сложившиеся обстоятельства давали о себе знать. Негромко ответив на риторический вопрос, Окард двинулся за Северусом к выходу из Торжественного зала. Слизеринцы, что пару секунд назад сидели молча, тут же начали перешептываться между собой и шуршать, как мыши. Ничего не менялось.       Всем вдруг стало интересно. Такая незаменимая людская сущность — включаться в происходящее, коль в беде кто-то другой. Только Сеймлиан остался молчать и поглядывать на компанию Забини. Блейз лишь хмыкал и изредка бросал взгляды на спину Окарда, продолжая выслушивать квиту Малфоя. Такого от сокурсника, Келли не ожидал. Слизеринец казался слишком отстраненным от них всех.                            Длинный коридор казался нескончаемым. От разглядываний больших подоконников, на которых удобно разместились учащиеся, Флэйма отвлекало темное пятно, идущее впереди. Он прекрасно понимал, что его выходку, произошедшую в больничном крыле Мадам Помфри, не оставят в покое. Окард уже давно влип в неприятности, что с каждым пройденным часом еще сильнее нервировало где-то внутри.       За окном стемнело, отчего небо превратилось в беспросветную пустоту, к которой никто не был в силах прикоснуться. То же самое ощущал и Флэйм. Своим появлением Снейп напомнил слизеринцу о прошлой ночи, которая могла бы стать для него последней, но все же что-то, точнее, кто-то не дал ему умереть в мужском туалете, оставаясь покоится в окровавленной воде.       Проснувшись пару часов назад, Флэйму не хотелось думать ни о чем лишнем, кроме того, как же выбраться из треклятого больничного крыла. Поэтому подумать о человеке, спасшего его жизнь — не удалось. Сейчас же Окард ощущал какое-то скребущее, словно нестриженными кошачьими когтями, чувство, которое так и хотело парализовать нутро. А Северус, который то и дело стучал каблуками по деревянному паркету, насыщал мраком «прелестную» картину.       Скрипящая дверь поддалась рукам Снейпа, пропуская хозяина внутрь, а за ним и гостя. Встретил Окарда кабинет, который из-за завешанных штор казался еще темнее, чем обычно. Стопки книг и бумаг все также покоились на своих местах, никем не тронутых. Жирный слой пыли стал тому подтверждением. Она, как серая пелена, накрыла собою старинные обложки, убивая всякий интерес. Как помнил Флэйм из слухов: даже домовики не захаживали к Северусу. Слизеринец не знал из-за страха ли или из-за чего-то другого, но проверять он не рискнул бы никогда. Своя жизнь теперь для него стала дороже ответов.       — Меня интересует только один вопрос и только один ответ, — начал Северус и занял место за маленьким столом в углу огромного кабинета, — который я хотел бы услышать от вас поближе, — профессор указал рукой на свободное место перед ним.       Флэйм молча прошел к первой парте, стоящей перед подобием кафедры, хотя та походила на самый обычный деревянный стол.       Северус взмахнул палочкой и свеча, находящаяся под стеклянным куполом лампы, наполнилась светом, а кабинет стал наконец освещаемым. Отражение пламени ползало, словно змеями, по стенам. Окарду стало не по себе, Северус уж слишком стал спокоен.       — Можно узнать вопрос, профессор? — спросил Окард.       — Мне неинтересны ваши проступки и то, что вас сподвигло на их совершение. Мне важна другая тема нашего дальнейшего разговора, — сухо проговорил Северус. Видимо, настолько ему надоело читать нотации провинившимся ученикам, что говорил он это, словно наизусть выученное стихотворение. — Как вы знаете, Мисс Макгонагалл перед уходом намекнула вам зайти к ней после выздоровления, но вы же сумели показать себя на ужине при всех профессорах.       — Я не подумал об этом, — сказал Флэйм.       То, что за несколько секунд объяснил Северус, Окарду не пришло в голову даже за столом Слизеринцев. Это было опрометчиво: выходить «на свет» после прошедшей ночи. Но как раз это он уже сделал и теперь что-то менять — не имело толку.       — Мистер Малфой тоже является моим учеником, однако с недавних пор его поведение… мягко говоря, меня не устраивает, — произнес Северус и сложил руки на столе. — Я счел бы его обычным подростком, обремененным какой-то проблемой. Думаю, вы должны понять меня, Мистер Флэйм.       Окард нахмурился.       — Ваш приход застал врасплох не только всю школу, но и самого Люциуса. Я не должен вам этого говорить, но так как Малфой-старший состоит в… не очень порядочной компании, для защиты своего сына он готов пойти на большие жертвы. Одна из которых — это вы.       — Я не понимаю вас, — напряженно произнес Окард и посмотрел на профессора.       Флэйм хотел ответов. Конечно, он понимал, что это его позвали на разговор, который должен был проходить совершенно в другом русле: за вопросами, задаваемыми Северусом, требовалось получать ответы от Флэйма. Однако все пошло не так, как изначально думал слизеринец.       Голые ветки деревьев стучались за окном, просясь зайти внутрь. Холод, который обитал снаружи, медленными струями просачивался через щели, находящиеся сбоку от ног Окарда. Застывшая атмосфера, словно грозовое облако, кружила в кабинете, как тогда в мужском туалете. Всего два раза в жизни Окард действительно боялся умереть, но именно эти дни до сих пор пугали его даже в собственных мыслях. Флэйм не хотел закончить все так ужасно.       Удар сердца и застывшая кровь, которая так нагло испачкала белоснежный кафель мужского туалета. Где-то позади в полнейшей тишине раздался скрип двери, уже не кажущийся столь противным и раздражающим, и помещение тут же захлестнул нервный стук каблуков. Темная фигура подошла ближе к лежащему телу и прикоснулась деревянной палочкой к промокшей рубашке в районе живота. Веки отяжелили, а сознание и вовсе ушло.       — Это были вы в ту ночь? — предположил Окард, заглянув в черные глаза Снейпа.       — И в очередной раз вы повели себя опрометчиво, мистер Флэйм, — только и сказал Северус.       Из его губ такой ответ мог значить только одно — замысловатое «да».       Профессор молча достал из ящика стола деревянную палочку, протянув ее Флэйму.       — Больше не теряйте своих вещей, — произнес Снейп.       Приняв из рук свою палочку, Окард изучающе ее оглядел. Спустя одну секунду он понял, что это было именно его оружие.       — Вы не хотели, чтобы я разговаривал с Мисс Макгонагалл. В больничном крыле на меня было наложено заклинание. Зачем? — спросил Окард, не вдаваясь в подробности.       — Я не хотел бы разбираться еще и с этой проблемой.       Северус не хотел подробно говорить о том, в чем была причина накладывать заклинание на Окарда, когда тот и так был не в самом лучшем состоянии. Сейчас Флэйм точно не добился бы от него хоть самого малого ответа на заданный вопрос, поэтому слизеринец решил пойти по иному пути.       — Для чего вы мне рассказали о Люциусе? Разве Малфой покинул Хогвартс не для того, чтобы с него спали все обвинения?       — Вы задаете слишком много вопросов, мистер Флэйм, но так уж и быть. Люциус дал прекрасно понять, что его сын, Драко, уже успел получить метку Пожирателей. Сейчас он стал законным членом союза. Как вы можете понимать, Малфой-старший открыл для своего сына все врата свободы действий.       Тут-то глаза Окарда раскрылись в удивлении. Ему и в голову не могли прийти подобные размышления. Снейп смотрел на него в ожидании ответа, который встал комом в горле слизеринца. Картина разговора с Драко сейчас стояла перед глазами, открывая совершенно другой взгляд на ситуацию.       — Хотите сказать, что теперь Драко может делать все, что ему вздумается? — севшим голосом спросил Флэйм. — Значит, избавиться от меня теперь будет обыденным планом на день?       — Именно это я и хотел сказать.       Звук скрежета деревянных ножек о пол прорезал тишину. Окард резко поднялся. Все снова начало выходить из-под контроля.       — Для чего?! Разве он думает, что это что-то изменит? До него никак не дойдет, что все проблемы идут от него, а не от меня? — повысив голос, раздраженно спрашивал Окард.       — Думаю, вы уже поняли, что все, известное вам, ясно и мне, — начал спокойно Снейп. — Я готов помочь вам, Мистер Флэйм, но при одном условии.       Окард сжал кулаки и посмотрел на Снейпа.       — Эта информации не должна попасть за пределы моего кабинета. Считайте это за второй Непреложный обет, который вы добровольно дадите именно мне, а не своему отцу, Люциусу, — произнес Снейп, будто нечто очевидное, и выпрямился. — До свидания, мистер Флэйм.       — Откуда… — начал Окард, нахмурив брови. Он не понимал, почему Северус обо всем знает.       — Этот разговор не создан для ваших вопросов и моих ответов, — только ответил Северус, тем самым решив закончить диалог.       Окарду оставалось только согласиться, на что он слабо кивнул. Северус и так понял, что слизеринцу не оставалось ничего, кроме принятия. У Окарда не было того, у кого он смог бы попросить подобную помощь. Даже Келли не имел права участвовать в этом, о чем Флэйм сожалел больше всего и, одновременно с этим, был необъяснимо рад. Сеймлиана не должно касаться подобное, нет. Тот обременен своими проблемами, а Окард не хотел добавлять своих.       Покинув темное помещение, Окард вышел в коридор и прислонился спиной к холодной поверхности каменных стен. Как только он прикрыл усталые глаза, в голову тут же напросились мысли о прошедшем разговоре. В тот момент, когда Северус говорил про союз Пожирателей, ему тут же бросился образ Забини. Блейз всеми силами старался «затащить» его на тренировку по квиддичу, пока Малфой самовольно решил на нее не приходить. «А ведь Забини это даже не смутило. Он и словом не обмолвился», — продолжал думать Флэйм. Блейз — чистокровный волшебник, которого с детства учили не принимать грязнокровок, ведь те, как ни странно, находятся на социальную ступень ниже. С чего же ему понадобилось с ним начать разговор и принять «за своего»?       Окард хмыкнул. Он в один момент понял то, чего ранее не мог и представить.       Забини всегда находился на шаг впереди от всей свиты Малфоя. Даже когда Драко и сам не придумал план, Блейз уже все знал. «Неужели он…?» — пытался достучаться до своего разума Окард, — »… обо всем знает?». Резкое осознание нахлынуло на голову холодной водой.