Белая виверна

      Шум от учеников и стук посудин о деревянные поверхности звучал по всему величавому залу. Слизеринцы до сих пор перешептывались между собой, как свора сплетников, которым лишь бы кинуть какую-нибудь заварушку, так они, словно изголодавшиеся звери, сгрызут ее чуть ли не до костей. От всего этого у Келли воротило желудок. На него свалилось достаточно обиды и раздражения, отчего Сеймлиан был готов закричать.       Из-за резкого появления Северуса, который тут же забрал с собой Флэйма, по телу Келли прошлась волна негодования. Как бы слизеринцу ни хотелось поговорить с Окардом, вот-вот начавшийся разговор кто-то, да прерывал. То же самое произошло снова, будто по самой неприятной традиции, придуманной непонятно кем. По мимолетно брошенному взгляду на Флэйма, Сеймлиан уже тогда понял, что тому намного прельщало идти необъяснимо в каком направлении с вечно мрачным и серьезным профессором, чем ответить на поставленный вопрос. Неспокойствие, окутывающее Келли до самых кончиков ушей, заставляло дергать ногой.       Келли ранее не мог подумать о том, что когда-нибудь Флэйм сможет раздражать его настолько сильно, как сейчас. Казалось, будто любое сказанное слово в сторону Келли вызовет в нем новую волну прямолинейности и неучтивости, да такую, которая сможет только оттолкнуть собеседника куда подальше. Именно это и произошло, когда Пэнси, сидящая рядом, с усмешкой произнесла довольно громкое «фу» в ответ на острую фразу Гойла. Сеймлиан больше не мог сдерживаться.       — Видимо, Снейпу очень понравилась сегодняшняя тренировка Флэйма. Пошел награждать, — противно посмеялся Грегори, посматривая на реакцию от услышанного сидящих рядом слизеринцев.       — Заткнись, Гойл, — грубо отрезал Келли и посмотрел в его сторону, а после перевел взгляд на улыбнувшуюся Паркинсон.       — Да ладно тебе, Келли, это же всего лишь шутки, — она поправила волосы и повернулась к нему. — Может, пригласишь меня прогуляться, чтобы не слушать глупых шуток Грегори?       — Может, ты действительно не расслышала, что ранее сказал Окард? — раздраженно спросил Келли, смотря на Паркинсон, которая всем видом сейчас заставляла Сеймлиана переходить на колкость, — Ты мне неинтересна.       Легкость и, одновременно, небрежное чувство смятения от сказанного проползло по коже, как змея. Он больше не мог здесь сидеть и слушать сплоченные перешептывания насчет Окарда. Слизеринец никак не хотел его защищать, однако вся ситуация с Пэнси, которая, казалось, никогда не могла прекратиться, из-за вечных сомнений, заставила сказать правду. И Келли никак не жалел о произошедшем.       Все, сидящие рядом, недоуменно посмотрели на поднявшегося Сеймлиана и, ничего не говоря, взглядом проводили до выхода из Торжественного зала. На секунду Келли был удивлен тем, что даже Забини не заступился за Паркинсон, на которую словно вылили ведро с грязной водой. Если бы Сеймлиану кто-нибудь сказал бы подобные слова, он бы точно что-то с этим сделал. Но слизеринцы же остались молчать. Именно от этого где-то внутри Келли начал задумываться о том, что происходит внутри этой шайки.       Идя вперед по темному коридору, который освещался лишь настенными светильниками, Сеймлиан чувствовал себя уж слишком маленьким, по сравнению со всем огромным замком. Учеников не находилось, отчего создавалось ощущение, будто Келли остался совсем один. Подобная мысль сейчас нагоняла двойственные чувства: неглубокую радость и беспокойство. Второе же заставляло слизеринца находиться напряженным.       Отсутствие Окарда давало необъяснимо огромный эффект на самочувствии Келли. Слизеринец и сам не знал, как так получилось, что Окард стал для него чем-то, вроде спасительного жилета, однако намного больше значимого. Невидимое окружение давило, как валун. Келли никуда не оставалось идти, кроме как в гостиную Слизерина. К счастью, Сеймлиан уже давно заметил, что в такое время помещение всегда находилось свободным. Келли хотел побыть один и хоть как-то, но начать разгребать хлам из головы. Мозг будто готовился взорваться в самый неподходящий момент.       Прошагав по лестнице на верхний этаж туда, где и была большая спальня, Келли с особым чувством некой удовлетворенности рассмотрел пустую комнату. Совсем никого. За открытым окном слышался гул когтевранцев, которые шагали мимо Хогвартса в своем направлении. Ранее Келли оставил бы окно открытым, но сейчас слышать и вовсе никого не хотелось. Он закрыл ставни, словно этим действием отрезал спальню от любых проявлений какой-либо социальности.       Опустившись на кровать, Келли задумчиво взглянул на тумбочку. Думать о Долорес не хотелось, а вспоминать ее — тем более. Сеймлиан не знал, куда себя деть. Взгляд метался с одного объекта на другой, заставляя чувство нервозности нарастать с неопределенной скоростью. Казалось, вот-вот и Келли сорвется с места, достанет палочку и начнет крушить все с глубоким чувством печали, что скопилась внутри него, как снежные комья.       — Черт! — вдруг выкрикнул в стены Келли и с силой пнул ногой ни в чем не провинившуюся тумбочку.       Сеймлиан приложил ладони к разгоряченному лицу, которое ни с того ни с сего начало полыхать. Стало жарко, словно в самый знойный день лета. Мысли окутали голову настолько сильной болью, что Келли не смог бы посочувствовать даже старик с мигренью. На секунду показалось, будто все раздумья мира навалились на плечи, придавили тяжелым камнем.       — Ты что творишь? — послышался недоумевающий голос рядом с плечом Келли, отчего слизеринец вздрогнул и повернул голову в сторону незаметно пришедшего Окарда.       Сеймлиан настолько увлекся мыслями, что не услышал скрипа двери и чужих шагов.       — Неважно, — Келли перевел взгляд обратно на стену и провел рукой по волосам.       Флэйм молча прошел к своей постели, изредка поглядывая на сутулую осанку Келли, которая больше походила на развалившуюся спинку стула.       — Я послал Пэнси, — произнес Келли куда-то в стену.       — Куда послал? — недоуменно спросил Флэйм.       Окард не был настроен сейчас разговаривать с Келли. Но при взгляде на него — создавалась обратная мысль. Слизеринец выглядел обеспокоенным. Манера речи и само поведение заставляли пробуждать во Флэйме мысли о том, что его друг находится на грани срыва. Да и сам Окард, мягко сказать, не был в лучшей форме. Раздумья, что пару минутами ранее нагоняли необычайный холод, до сих пор жили где-то в нем.       — Куда подальше, — ответил Сеймлиан и, перекинув ноги на другую сторону кровати, повернулся в сторону Окарда. — Когда ты ушел, они стали перешептываться насчет тебя. Я не выдержал и ушел оттуда.       — Неудивительно, — сначала равнодушно сказал Флэйм, но потом продолжил. — Даже Забини?       — Нет, он молчал. Среди всей этой свиты он, пожалуй, единственный, кто умеет себя сдерживать, — произнес Келли.        То, что он недавно узнал о настоящих помыслах товарища по факультету — только подтверждали слова Келли.       — Разве тебя не удивляет, что они всегда идут против тебя? — спросил Келли на резко умолкнувшего друга.       — Мне без разницы. Если бы ты знал о том же, о чем и я, то все бы понял.       — И чего же я еще не знаю? — с грубостью в голосе спросил Сеймлиан. Раздражение прошлось новой волной.       Теперь Флэйм действительно пожалел о своей необдуманности. Он и сам не мог понять, для чего он затеял этот разговор, потому что все пошло на дно. Снова та же интонация Келли и снова тот же вопрос, на который Окард не может ответить. Или же есть возможность?       — Знаешь, с того момента прошло достаточно времени, но мне кажется, будто совершенно ничего не поменялось. Не ты, не тот переулок. Ничего, — проговорил Келли. — Ты все также продолжаешь от меня что-то скрывать. Вся эта ситуация никак не развивается. А знаешь почему? — спросил Келли. — Потому что ты ничего для этого не делаешь.       — Какой истории ты ждешь от меня? — устало спросил Флэйм и сел напротив Келли, смотря на него. — По-моему я тебе уже давно обо всем сказал.       — Всего лишь один ответ. Один чертов ответ, Флэйм! — повысил голос Келли. Сеймлиан думал, что хоть так добьется нужной информации от слизеринца, но, когда ожидаемого не произошло, он сдался. — Я больше так не могу, — раздраженно произнес Келли       Он поднялся с кровати, решительно собираясь выйти из комнаты. Окард молчал.       — Ничего не изменилось. Как бы я не думал, как бы я не хотел, но ты все равно остаешься таким же, каким и был. Холодным и закрытым где-то в себе. Я устал добиваться от тебя каких-либо ответов на мои вопросы, — голос Келли снова стал срываться на крик. — Даже от этого чертового письма я получаю больше информации, чем от тебя! — он пальцем показал на помятый лист бумаги, до сих пор покоящийся на тумбочке.       Флэйм рывком поднялся с постели, чтобы взять за предплечье Келли и не дать ему уйти. Сеймлиан злобно обернулся на Окарда и перехватил его руку, с силой сжимая ладонь. Он будто бы хотел показать всю ненависть к данному диалогу.       — Ты не замечаешь…       Его перебил голос Келли.       — Почему твои мозги уходят куда-то на задний план, когда настигает самый ответственный момент? Почему мне нужно день за днем подходить к тебе и переспрашивать снова и снова, снова и снова то, что я спрашивал еще несколько дней назад? — спросил Келли прямо в лицо Окарда и ударил его руками по худым плечам, заставляя отшатнуться назад.       Келли не мог успокоиться. Его трясло от злости. Глубокая обида, которую хотелось чем-то выбить, засела где-то в груди. Хотелось кричать намного громче, а ударить еще больнее, чтобы выместить все эмоции. Но каждый новый удар по плечам Флэйма не приносил ничего, кроме нарастания агрессии.       Окард молчал и терпел все вымещение злобы, что скопилась в Сеймлиане. Ему казалось, будто бы он поступает правильно, словно все так и нужно.       — Каждый чертов раз я спрашиваю у тебя один и тот же вопрос, но не получаю ответа. Раньше, мне казалось, будто ты пытаешься меня отгородить от своих проблем, но теперь я понимаю, что ты просто гребанный эгоист, который думает только о себе!       Кулак Келли врезался в живот Флэйма, отчего он шумно выдохнул и согнулся. Но стоило ему выпрямиться, как он увидел перед лицом наконечник палочки Сеймлиана.       — Скажи хоть что-то! — яростно выкрикнул Сеймлиан.       Глаза наполнились пеленой, которая лишь нагоняла на себя животный страх. Если бы Окард ныне не знал Келли, он бы бежал, словно от дементора. Но сейчас слизеринец понимал всю ситуацию. Флэйма обманули так же, как и все это время он обманывал Сеймлиана, притворяясь совершенно другим человеком. Оставалось лишь самое сложное — сказать правду.       Келли ждал. Напряжение нарастало с каждой секундой. Неприятные мысли залезали в голову с новым напором. И становилось еще хуже.       — Моим учителем был Римус Люпин, — произнес Флэйм, не сводя взгляда с Келли.       Палочка в руках дрогнула, а после и вовсе опустилась к полу. От воспоминаний, резко нахлынувших на голову, Келли стало не по себе. Он нахмурился. Сеймлиан перевел удивленный взгляд на Окарда. Дыхание успокоилось, а Флэйм, до сих пор держащий руку на ноющем от боли животе, сел на кровать.       — Ты садист, Сеймлиан. Знаешь об этом? — риторически спросил Окард. — Тебе бы в Министерстве руководить. Допросы устраивать.       Келли опустился рядом с ним на постель, не смотря тому в глаза. Все предыдущие разговоры, которые каплей за каплей набирали информацию из жизни Окарда, действительно старающегося рассказать о себе, всплыли в голове. Только ранее Сеймлиан этого не замечал. То, как Окард нехотя говорил о своей грязнокровности, об учителе, состоянии и авторитете. Снова слова Плаксы Миртл о драке в мужском туалете врезались в макушку, словно острие ножа. Осознание произошедшего за все эти дни наконец дошло до Келли.       — Значит, — начал Келли, — мы все-таки чем-то и похожи?       — Видимо, да.       Келли кивнул. Успокоившись, слизеринцу стало не по себе от слов, сказанных ранее. Он был не прав.       — Не могу поверить, — продолжал Келли. — Почему я не замечал этого? — спросил у себя же Келли и взглянул на руку Флэйма, на которой отчетливо виднелся шрам от ожога, от самой первой драки с Малфоем.       — Тогда, в переулок, я действительно забрел случайно, — ответил Флэйм. — Но все уже случилось перед этими событиями.       Келли перевел взгляд на Окарда. Его глаза казались до боли уставшими от всего, что он за сегодня испытал. Хоть Сеймлиан и не знал, что еще скрывал Флэйм, но это его сейчас не волновало. Он не желал думать ни о чем. Все внутри скулило, а голова и вовсе трещала по швам.       — А я тогда тебе снова не поверил изначально, — произнес Келли. Он хотел сгладить ситуацию. — Я переборщил, прости.       Флэйм и сам до сих пор не понимал, почему выносил срыв Келли на себе. Потому что должен был? Потому что считал нужным? Все это никак не укладывалось в мыслях. Окард не знал правильного ответа, а все потому, что его просто-напросто не было. Флэйм лишь хотел, чтобы все было так. И единственное, что он хотел сделать сейчас…       Взгляд Келли тут же изменился, как только он ощутил тонкие пальцы Флэйма на щеке. Окард остался молчать, а Келли не сопротивлялся. В мыслях всплыл первый поцелуй на озере: полная тишина, тихие вздохи и боязнь узнать, что будет дальше. Сейчас же Сеймлиан этого не чувствовал, не ощущал. Руки все также покоились на постели, а сам слизеринец будто бы вообще не двигался. Казалось, он задержал дыхание, а взгляд помутнел еще сильнее. Лишь прикоснувшись к мягким губам, Келли смог выдохнуть. Они целовались медленно, не желая открывать глаза и понимать, что все это могло быть одним сплошным сном в несколько месяцев.       Темнота отяжелела комнату, а звук нарастающего дыхания и вовсе прерывал тишину помещения. Как только Окард отстранился от Келли, тот положил руку на его шею и снова сблизился в поцелуе, только с новым напором. Более сильным и чувственным. Таким, каким обычно всем своим видом говорят о том, сколько эмоций можно испытать за один момент.       Учащенное дыхание двоих прерывал скрип деревянных ножек кровати, которая едва выдерживала двух парней на себе. Окард положил руки на грудь Сеймлиана и вдавил в постель, нависая сверху, уже давно позабыв о боли, принесенной Келли. Случившегося парой минут назад и вовсе сейчас не существовало.       Белоснежная рубашка, которая ныне висела на острых плечах Флэйма, была снята и отброшена куда-то в сторону, оголяя бледную кожу. По ней тут же пробежалась холодная волна воздуха, проникающего в комнату из щелей старых ставней окна. Теплые тонкие руки водили по крепкому телу Сеймлиана, заставляя того испытывать невероятные ощущения. В первый раз он оказался настолько открытым перед человеком, который в последнее время занимал большую и значимую часть его мыслей. И Келли об этом не смел жалеть.       Снятая одежда, лежащая рядом с кроватью, создала ощущение беспорядка в большом помещении, постепенно наполняемым тихими вздохами двоих парней. Простынь под спиной Келли собралась в складки. Ярко-зеленый взгляд бродил по выступающему позвонку Окарда, который едва прикасался мокрыми губами к пульсирующей коже, целуя каждый миллиметр. Флэйм все еще оставался таким же закрытым, но что-то в его взгляде поменялось. Пока крепкие руки хаотично бродили по разгоряченному телу, Келли желал разглядеть что-то необъяснимое на чистом лице Флэйма. Все, окружившее их, было настолько притягательно, что Сеймлиан не мог думать. Разум затуманило серой дымкой, давая смотреть только на то, кто перед ним находится.       Горячие стоны окружили их двоих, а матрац стал прогибаться под весом наваливающегося Окарда, который с каждым новым толчком сильнее вдавливал Келли в мятую простынь. Воздуха будто бы не хватало, раскрасневшиеся щеки Сеймлиана посылали жар по всему телу. Прикушенная губа Флэйма неумолимо притягивала к себе и он не хотел сдерживаться. Он целовал его так, будто понимал, что все может скоро закончится.       Руки Келли путались в светлых волосах, превращая затылок Флэйма в стог сена. Чувства нежности смогли смешаться вместе с грубостью Окарда, словно в художественной палитре. Ноги Сеймлиана сводило, но он не был готов обращать на это внимания, потому что сейчас подобное было вовсе не важно. Все, что ныне казалось ценно — больше таким не являлось. Единственное, что слизеринцы хотели чувствовать сейчас — это наслаждение от собственного выбора, пусть тот и мог показаться не слишком подходящим.       Чувствовать на себе мягкие поглаживания стало невыносимым, хотелось большего. Сеймлиан обхватил ногами бедра Окарда и прижал к себе, прикрывая глаза. Флэйм не мог сопротивляться, все это настолько возбуждало, что приходилось останавливаться и заострять слух на чем-то постороннем. Однако Келли, жаждущий большего, страстно проводил рукой по его впалой щеке и горячо просил о продолжении. Как бы слизеринец не хотел, но он просто не мог не выполнять просьбы настолько открытого в этот момент Сеймлиана. С каждым толчком он входил глубже, слушая громкие стоны Келли.       Сжав руку на бедре Келли, громкий стон пронзил воздух и расслабил напряженную донельзя шею Окарда, а Сеймлиан, лежащий под ним, с шумом выдохнул и откинул голову на мокрую подушку. Одеяло грело спину. На белые простыни капал пот, скользя перед падением по обнаженным грудям. Им было жарко и холодно, казалось, будто огонь и лед олицетворял их. Губы саднило от частых поцелуев, а тело настигло расслабление.       От произошедшего сносило голову. Выражение лица Окарда теперь не было равнодушным, его черты приобрели чуть усталый, но какой-то любовный вид. Слизеринец не мог оторвать взгляда от оголенного тела Келли. Этот момент был особенным настолько, насколько был возможен, словно снег посреди летнего дня.       — Значит, простил? — спросил Сеймлиан, прерывая тишину комнаты.       Флэйм устало усмехнулся.       — Простил.       Флэйм лег на постель и прикрыл глаза, оставляя Келли единственного с легкой улыбкой на губах и в глазах смотреть на белый потолок, который ранее казался настолько пустым, что теперь на глазах он стал красивым, словно таким и должен был выглядеть. От эмоций кружилась голова. Сеймлиан буквально задыхался от тех эмоций, что переполняли его впервые за всю жизнь.       Говорить никто не желал. Окард ощущал только одно чувство где-то внутри себя — легкость. Пусть оно и будет длиться всего одну ночь, но этого достаточно, чтобы стать счастливым. Сеймлиан не решался посмотреть в сторону, он думал, что этим все испортит. Голову до сих пор щемило, но слизеринец не был бы собой, если бы хоть что-то не сделал напоследок, перед тем, как Флэйм уйдет к себе в постель. Теплая ладонь легла на пальцы Окарда, как в тот раз, в больничном крыле Мадам Помфри. Но теперь уже не было чувства, которое трепало нервы, будто все это было в последний раз. Сейчас казалось, что все время остановилось на несколько часов, чтобы они могли лежать именно так: сплетенные руки и оголенные горячие тела под одним одеялом. Ровно так, как и должно было быть. Но если бы все могло бы быть так…