Акты

— И помни, ты мне обещал, — говорит Юра серьезно, даже хмуро. Жан-Жак показывает свои белые зубы и, весело приобняв, чмокает его в щеку. Юре всегда казалось, что он какой-то неправильный паладин. Паладины должны быть нерушимыми скалами со скупыми эмоциями, а Жан-Жак прямо-таки искрит. Разумеется, ему это в нем нравится — иначе они не смогли бы так долго сражаться рука об руку. Но иногда его широкие улыбки бывают неуместны, вот как сейчас, когда их непростой путь привел их в саму Преисподнюю. Здесь повсюду пахнет гарью и слышатся стенания неупокоенных душ. Не время радоваться, Жан-Жак. Вооружившись широким мечом и колючим щитом, он выходит из Пандемониума, и Юра спешит за ним. Внизу узкой лестницы их встречают плевальщики, эти уродливые и довольно опасные создания. Его голем рвется в бой, а Жан-Жак и подавно в этой кучи малой. Он заправски машет мечом, лихо вскрикивает и даже не замечает, что его ботинки уже по щиколотку во рвоте этих тварей. Юра подбирается ближе, чтобы поднять пару скелетов из трупов, и видит, что на открытых участках тела Жан-Жака расцветают кровавые пятна. Они уже плотно усеяли его штаны, и вот капает из руки кровь, и из виска тоже… — Жан-Жак!!! — рявкает Юра. Он окружает оставшихся монстров костяной тюрьмой и, схватив Жан-Жака за шиворот, оттягивает его назад, в Крепость. — Юра! — Он не больно-то пытается вырваться, видно, понимает, что поступил плохо, и только тащится за ним и все повторяет: «Юра, Юрочка!» — Ты обещал не использовать Жертвоприношение. Ты обещал мне, помнишь?! Они ругаются прямо перед Тираэлем. И старик Каин, кажется, тоже навострил уши. Хоть какое-то развлечение в этом безнадежном месте. — Юра, Юрочка, оно ведь делает меня сильнее… — Ты помнишь, как чуть не помер, когда использовал его? Помнишь? И кто тебя спас? — Ты, ты меня спас. — И ты клялся, что больше — никогда, ты помнишь это? — Но я привык так драться, Юра. — Посмотри на себя, несносный ты кретин, ты же весь изранен! — Это мелкие раны, правда. — Ты же не понимаешь, когда нужно остановиться, когда ты теряешь слишком много крови!.. Болит? — Мелочи. — Иди к Джамеле лечиться. — Здесь пара царапин, Юрочка. — Иди к Джамеле лечиться. Я возвращаюсь на Внешние Степи, зачищу нам дорогу. А ты остаешься и лечишься, понял? Я скажу Халбу, чтобы не выпускал тебя. — Ты жесток, Юра. — Я просто забочусь о тебе, потому что ты сам о себе позаботиться не в состоянии. *** Он уходит со своими скелетами и кровавым големом. Быстро находит кучку недобитых плевальщиков — вокруг валяются кости от его тюрьмы. Его свита вкупе с костяным копьем быстро отправляют их на тот свет, и он продвигается дальше. От мерзкого серного запаха подташнивает. Вдруг он слышит какой-то топот. На него несутся вооруженные мечами ядовитые лорды. Юра нервно сглатывает. У Жан-Жака хотя бы была аура, защищающая от огня, но сейчас он почти беззащитен перед этими тварями. Он быстро воздвигает несколько костяных стен, чтобы они не подошли к нему, и начинает метать в лордов костяные копья. Какие же они толстокожие — так просто не убьешь! Однако он справляется. Он и его верные помощники, к которым он относится, как к родным детям, хоть они и не живые. Когда последний ядовитый лорд падает, он наклоняется, чтобы снять с руки одного из них кольцо, — и тут резкий удар сзади. Открытое плечо (он носит нагрудник) пронзает боль, он теряет ощущение пространства и времени, а его уже атакуют снова. Он оказывается на земле, вокруг него — рыцари Судьбы, и на их лицах — хищные оскалы. Юра не понимает, как так вышло, что его окружили, у него ведь целая костяная армия! Была. Сейчас он не чувствует ни одного поднятого скелета, остался лишь голем, который сражается с одним из рыцарей, но и без него их — тьма. Он пытается подняться, но его ногой прижимают к земле. Юра понимает, что это, пожалуй, конец. Что ж, это была славная жизнь. Они с Жан-Жаком победили Андариэль, Дуриэля и Мефисто — а это уже не мало. Но они так и не добрались до Диабло. Ну, может, он сам доберется… — Эй! — слышится неожиданно. — Вдесятером на одного — не слишком-то честно, не находите? Рыцари оборачиваются на звук. Юре хочется посмотреть в глаза Жан-Жаку, которому он вообще-то сказал оставаться в Пандемониуме. Посмотреть в эти наглые глаза. Но сначала надо разобраться с рыцарями. Когда те отвлекаются на Жан-Жака, он мигом вскакивает на ноги, и, превозмогая боль в плечах, призывает новых скелетов из трупов лордов. Начинает метать костяные копья, чтобы помочь своему невыносимому возлюбленному. Вдвоем рыцари Судьбы побеждаются на раз-два. Вдвоем вообще все делается легче, признает Юра. — Ты как? — спрашивает Жан-Жак, когда последний монстр падает замертво. — Я же сказал тебе оставаться в Крепости! Я же сказал тебе не использовать Жертвоприношение! Жан-Жак ничего не говорит — он целует его в губы. — Как тебя выпустил Халбу? — спрашивает Юра уже поспокойнее, когда поцелуй разрывается. — Я сказал, что в Аду опасно и ты можешь погибнуть без моей помощи. Он прислушался ко мне, умный человек. — Ненавижу! — Его или меня? — Обоих. — Но я же тебя спас. — И что, хочешь благодарностей? Жан-Жак пожимает плечами. — Пойдем в Крепость, тебе надо подлечиться. — Сам-то опять Жертвоприношение использовал, вон весь в кровищи! — Ну, и мне надо подлечиться. Они возвращаются в Пандемониум. Юра скрипит зубами от злости: Преисподняя оказалась полна опасностей, будет не так-то просто уничтожить Изуала и разбить камень души Мефисто. О Диабло он еще даже не думает. Он не понимает, почему Жан-Жак такой довольный, улыбчивый, хотя весь в крови. Он хочет задать ему этот вопрос, но плечи так болят, что все мысли уходят на второй план. Теперь он только и может, что мечтать о лечении Джамелы. Но, уже подойдя к ней, он все же поворачивается к Жан-Жаку, чтобы коротко сказать: — Спасибо. *** Пробиться к Диабло было непросто. Печати в Святилище Хаоса оказались ловушками, из которых полезли орды монстров. Жан-Жак больше не использовал Жертвоприношение (после того, как Юра устроил ему грандиозную взбучку и пригрозил его бросить), став атаковать щитом, но все равно чуть не погиб, столкнувшись с рыцарями Забвения. Если у Диабло такая свита — то каков же он сам? И вскоре они это узнают. Юра бегает вокруг Диабло, уворачиваясь от огня, атакует костяным копьем, пока Жан-Жак безжалостно рубит мечом и бьет щитом сзади, но Лорду Террора, кажется, плевать на эти атаки. Он огромен, и он страшен. Юре никогда не было так жутко, как сейчас. Опасность оказаться поверженным слишком реальна. Умирать не хочется. Не хочется, пройдя все это, победив Изуала, Гефасто и всю свиту в Святилище Хаоса. Не хочется лечь здесь подле своих скелетов — и уже не встать. Не хочется оставить Жан-Жака одного. А если… Если погибнет он? Он ведь лезет в ближний бой, а это еще опаснее, чем бегать вокруг и метать костяные копья. У Юры все холодеет внутри от этих мыслей, несмотря на то, что в Святилище невыносимо жарко. Глаза слепит холодный пот, он на ходу утирает их, чтобы увидеть, что Жан-Жак лежит и не двигается. Хорошо, что Диабло сейчас сосредоточен на его големе, хорошо, смотри на него и не вздумай добивать моего возлюбленного. Однако голема вскоре убивают. Юра тут же поднимает нового, но пока он бежит к Диабло, тот оборачивается — и Жан-Жак вспыхивает, как факел, от его смертоносной атаки. — Нет!!! Вся надежда на противоогненную ауру. Юра снова принимается атаковать Диабло, он отвлекает его на себя, и это срабатывает, он снова всецело занят им, напуганным до смерти, но отчаянно сражающимся. Он побеждает. С огромным трудом и полностью выбившись из сил от бешеного бега. Как только Диабло падает, Юра подбегает к Жан-Жаку. Его кожа сильно обожжена, но он жив! Жив, хотя дыхание очень слабое. Он скорее открывает портал в Пандемониум, а там силач Халбу, и он помогает перенести Жан-Жака в Крепость. Джамела говорит, что сделает все возможное, хотя ничего не обещает. Декард Каин утешает его, мол, он поправится, и вы снова будете путешествовать, и отправитесь в Харрогад, в земли варваров. Юра слушает его вполуха, изредка кивает и потягивает травяной чай. Его сердце колотится, он никак не может отойти от схватки. И он переживает за Жан-Жака. Он начинает ходить по крепости, потому что сил нет просто сидеть сложа руки. Он точно мешает Халбу молиться, ну и пускай, переживет. У него дрожат руки, и ему снова холодно, несмотря на горячий чай, кружку с которым он не выпускает из рук, и он расплескивается на ходу. Каин прикрикивает на него, мол, успокойся, Юра, ты своей беготней ему не поможешь, и он опускается на каменный пол рядом со своим сундуком, приваливается к его стенке и прикрывает глаза всего на минуточку. Ладно, на две. Он сам не замечает, что проваливается в тревожный сон, в котором он сражается с монстрами, и Жан-Жака поблизости нет, от чего тревожно вдвойне. А потом он резко просыпается, почувствовав какое-то движение рядом. К нему подсаживается Жан-Жак, бок к боку. Вид у него не вполне здоровый, но он живой и даже в сознании. И улыбается, как всегда. Юра хватает его за широкие плечи, обнимает и плачет от счастья. — Ну-ну. — Поглаживания по спине. — Все в порядке, почему ты плачешь? — А ты… — Юра всхлипывает. — Ты почему улыбаешься, даже когда не все в порядке? Я давно заметил… — Просто радуюсь, что жив лишний день. Вот так просто, понимаешь? Юра кивает, слезы скатываются по щекам. Он понимает, конечно, понимает. Ему тоже надо научиться улыбаться, благодаря судьбу за лишний день жизни, но все, что он сейчас может, — это плакать и обнимать Жан-Жака с совершенно нерациональной мыслью никогда его не отпускать.