конец августа, 2021
Акын уже десять минут стоял перед дверью в комнату сестры, не решаясь постучаться. Он пришёл к ней с неприятными вестями, не способными подбодрить с утра, словно чашечка хорошего кофе. Совсем не так он себе представлял их первую встречу после стольких лет разлуки. Для него время буквально остановилось. Он впал в кому и пропустил шесть лет из своей жизни. Курс реабилитации также продолжал отнимать у него время. Акын постоянно думал только о двух вещах: как бы поскорее встать спокойно на ноги и как бы поскорее найти её. Это было именно то, что спасло бы и его жизнь, и жизнь невинного, просиживающего чужой срок в тюрьме. Он был уверен в ошибке ещё в тот вечер и через шесть лет проснулся с той же мыслью, не дающей ему покоя. Кто если не он поставит точку в случившемся? Но у него не было точных доказательств, только догадки, которые могла бы подтвердить или опровергнуть Дуду. Дуду... он несколько раз шепчет ее имя, пробуя каждую букву на вкус. Пропевая каждый слог снова и снова. Как бы ему не хотелось с ней скорее увидеться, он не решался найти её, потому что не понимал: жаждет ли она с ним встречи так же, как и он с ней или время давно истекло? Она не обязана была ждать момента когда он выйдет из комы. Её здоровье было намного важнее, и он действительно был рад словам Зехры о том, что Дуду поправилась и уехала жить в другое место. Будь он в ее шкуре, он бы тоже первым делом сменил геолокацию. Кому захочется оставаться там, где пришлось пережить столько боли? Акын вернулся к жизни буквально месяц назад. Он до сих пор помнил эти испуганные глаза Зехры, когда он слабо коснулся ее руки и издал протяжный хрип вместо ожидаемого потока слов. Голова раскалывалась на части. Тело за прошедшие шесть лет стало ватным. Врачи тут же захотели сообщить о счастливой вести всем родным, но у Акына с невероятным усилием получилось произнести: – Не надо. Он слышал как его пытались все успокоить заученными до дыр фразами, но он не успокаивался и те на время сдались. Возможно, побоялись все-таки поторопиться с новостями. Выдали Зехре лист с направлениями на обследования больного и строго настрого запретили разглашать какую-либо информацию, касающуюся его. Все-таки для них более логичным показалось убедиться в физическом состоянии и потенциале на последующую за реабилитацией жизнь без посттравматических последствий. Акын также предполагал, что они боялись гнева посла Турции, если они побеспокоят его напрасно. Этот месяц казался Акыну необычайно долгим. Изредка его ноги пронзала ноющая и порой даже щекотливая слабость от ходьбы или стоячего положения. Наре была права, говоря о том, что он упёрся в дверь, потому что боялся просто напросто упасть. Его не покидал этот страх везде, где бы он не был. И каждый раз когда ложился спать, боялся, что больше не проснётся. Как только Акын смог изъяснять свои мысли, он, не теряя ни минуты, дал Зехре имя Керима – их семейного водителя – и попросил с ним связаться насчёт его банковских счётов. Вы спросите откуда простому водителю было знать о таких подробностях? Ответ очень прост. Керим вошёл в дом Челеби вместе с четырнадцатилетним Акыном. Он был близким другом его покойного отца и обещал всегда беречь маленького Байдара. Керим был тем, к кому Акын мог обратиться в любую минуту, и тот бы его не подвёл. А дальше всё пошло по заезженному сценарию. Деньги сделали своё дело. Никто не знал о том, что Байдар идёт на поправку. Ему выписывали лучшие лекарства, с ним занимались лучшие инструкторы-лфк. Он буквально заново возрождал в своей памяти знания, оставшиеся со школьных лет. Не жалел себя, чтобы в один прекрасный день отправиться в участок с документами для апелляционного обжалования дела об убийстве в 2015 году. У него не было доказательств как таковых, однако благодаря тем же деньгам, оставленным им его родителями, он смог поднять это дело, но теперь на своих условиях. Следственный комитет обязан был заново провести расследование с привлечением лиц, приближенных к жертве. Сделать то, чего они не сделали раньше. Одной из причин, почему Акын не хотел, чтобы кто-то сообщал родным о его поправке, был Гювен Челеби. Он бы ни в коем случае не позволил использовать свою дочь в расследовании. Были ли у Акына подозрения насчёт сестры и ее причастности к произошедшему? Нет. Но он почему-то был уверен в том, что она знала, кто стоит за этим. Единственное чего он боялся, что Наре, поддавшись своей чересчур эмоциональной и сердечной натуре, подставит себя, спасая другого. От потока сумбурных мыслей у Акына заболела голова, лишний раз напомнив о его ещё весьма подвешенном состоянии. Он поморщился от резкой, стреляющей боли в затылке. Ему пока не стоило нагружать себя столькими вопросами и переживаниями одновременно. Нужно было научиться решать проблемы по мере их поступления. Он думал слишком много о конце истории, забывая о том, что необходимо было сделать для ее правильного старта. Дверь в комнату Наре распахнулась, и перед глазами Акына предстала его сестра, одетая в песочного цвета широкие брюки с высокой талией и чёрный топ на тонких лямочках. Свои от природы непослушные волосы Наре аккуратно накрутила, чтобы убрать излишнюю пушистость и придать им более ухоженный вид. Она держала в руках клатч на два оттенка темнее её брюк и очки в круглой золотистой оправе с линзами чайного цвета. Акын всю ночь думал о том, что после вчерашнего сестра закроется в себе и на следующего утро предстанет в растрепанном уставшем виде, но отнюдь все вышло не так. Она выглядела просто превосходно. Легкий макияж подчеркивал её необычную красоту и придавал лицу свежесть. Она вопросительно вздёрнула правую бровь полумесяцем, посмотрев на брата. Акын все ещё обыводил Наре удивлённым взглядом. – Дай угадаю, – сощурив глаза, внезапно проговорила девушка, – надеялся увидеть меня зареванную в углу комнаты? – Честно сказать... – Плевать, – не дослушав Акына, абсолютно беспристрастно ответила Наре. Она надела очки и, задев плечо брата своим, вышла из комнаты и направилась дальше по коридору, стуча тонкими каблуками по паркету. Акын стиснул зубы и ударил ладонью по стене. – Ах, да! – остановившись и круто развернувшись на месте, воскликнула Наре. – Я иду на встречу со своим адвокатом, если тебе интересно. Плюс ко всему отец вчера звонил абсолютно разъяренный твоей выходкой. Вечером нас ждёт семейный ужин как в старые добрые времена. Ты ведь этого хотел? И снова не дождавшись ответа, Наре отвернулась от уставшего лица Акына и, ускорив шаг, направилась к лестнице. Ей хотелось как можно быстрее покинуть этот дом, стены которого перекрывали ей кислород. Воспоминания словно приведения выходили из подсвечников сверкающими полупрозрачными облачками, без спроса врывающимися в её сердце и разрывающими его на части. Перед глазами одна за другой всплывали картины из прошлого. И Наре бросало то в холод, то в жар от водоворота запутавшихся между собой счастливых и тягостных событий. На улице во всю пекло от солнца, а в воздухе парила духота, предупреждающая о возможном ливне в конце дня. Наре даже пожалела, что не надела ничего на плечи. Для полного счастья ей осталось только обгореть и покрыться корочкой цвета сочного красного грейпфрута. Ну или промокнуть до ниточки и слечь с температурой. Хотя порой она задумывалась о том, что не обязательно было где-то простужаться, чтобы биться всю ночь в лихорадке. Наре села в машину за водительское сидение и, вцепившись руками в руль, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Она всю ночь не могла заснуть. Записывала в дневнике события семилетней давности, чтобы напомнить себе о том, как паршиво было быть слабой. Все чаще она прокручивала в голове одну и ту же мысль: «Может меня били, потому что я позволяла бить себя?». Она всегда неосознанно надеялась, что родители, которые не обращали на неё своего внимания, увидя её боль, хотя бы что-то почувствуют в её сторону. Но чем дальше шло, тем больше Наре понимала, что никакие слёзы не сделают из её отца обычного человека, проводящего время со своей дочерью, не вырвут его с работы, не заставят стать мягче. Он всегда был однобоким человеком, замечающим в дочери только то, что непосредственно касалось его. У неё должно было быть соответствующее образование, воспитание и навыки. Наре может и злилась на него за чрезмерную сдержанность и холодность, но все равно относилась к нему более тепло, чем к Вильдан. Потому что в отличие от неё он никогда не поднимал руку, не оскорблял, не заставлял насильно что-либо делать против её воли, не считая скоропостижного вылета из страны. Он понимал значение слова «нет». Вильдан же не видела границ. И в ее случае уж лучше было недодать этого внимания, чем дать такое, на которое она была способна. И все-таки ее тогдашние слёзы были в результате издержек возраста. Её одной было слишком мало, чтобы чувствовать себя защищённой. А уж когда тебе нагло угрожают, что из-за тебя причинят вред тому, кого ты любишь, ты теряешься и хватаешься за любую возможность подставить себя вместо другого. Сквозь слёзы, через не хочу, но сделать хоть что-то, что могло бы предотвратить неминуемое. Наре включила в машине кондиционер и прикрепила телефон с навигатором к подставке, так как плохо разбиралась в Стамбуле. Ей предстоял долгий разговор с адвокатом за чашечкой ароматного кофе, который она на самом деле не любила, но для приличия всегда заказывала. В планах у неё ещё было заехать до того как начнётся ливень к Лейле, её тете по маминой линии, которая появилась так же неожиданно в ее жизни, как и неожиданно связь с ней и со всеми, с кем ее связывал Стамбул, прервалась.Конец октября, 2014
День рождение Наре поставило на уши всю школу. По коридорам то и дело слышались среди всей болтовни имена знатно отличившихся ребят на том вечере. Болезнь Каврука взбудоражила фантазии даже ботаников, которые всегда ходили отстранённо и никогда не сплетничали. Правда никто совершенно не удивился, что его разоблачила именно Эльван. В их глазах она стала похожа на девушку, борющуюся за правду, которую имели право знать все её сверстники. Акын со своей выходкой с пистолетом вообще поразил всех девочек наповал. Когда он проходил мимо по коридору, они озирались на него и пытались строить глазки. Ему казалось что ещё чуть-чуть и он поскользнётся об их слюни. Только вот насколько сильным будет их разочарование, если он скажет, что его опрокинули той ночью? Ну а вишенкой на торте, конечно же, была любовная история Гедиза и Дуду. Кто бы мог подумать, что новенький западёт именно на эту гордую простушку? Одни девочки умилялись тому, что, не увидев её на празднике, он поскорее сбежал к ней. Другие пытались найти причины, чтобы отрицать это. Они не хотели принимать тот факт, что завидный испанец был по уши влюблён в Дуду, хотя рядом с ним было полно его ровни и посимпатичнее неё. Гедиз стоял около кулера и медленно попивал ледяную воду, искосо поглядывая на ребят, шепчущихся между собой. Как только они ловили на себе его недовольный взгляд, они тут же замолкали и прибавляли шагу. Ему хотелось сжать со всей силы этот пластиковый одноразовый стаканчик, но ему не хватало только ещё стоять мокрым посреди коридора. Хотя лучше бы они обсуждали это. Спустя ещё пять минут его томного ожидания в парадных дверях показалась Наре, часть волос которой была собрана на затылке, а другая ниспадала на плечи небрежными волнами. Она шла по коридору как ни в чем не бывало, мило улыбаясь, глядя по сторонам. Гедиз сорвался с места, чтобы подойти к ней, но его опередил профессор Кемаль. Он протянул ученице какую-то толстую папку и начал что-то объяснять. Девушка энергично закивала, соглашаясь с каждым словом. Гедиз решил не терять попусту время и подбежал к ним, встав около Наре. Девушка и профессор непонимающе посмотрели на Ишиклы, но затем дальше продолжили разговор. – Лучше тебя с этим проектом никто не справится, – сказал профессор Кемаль. – Если вдруг что-то будет непонятно, ты всегда можешь найти меня в моем кабинете. – Хорошо, – ответила Наре и проводила преподавателя сияющим взглядом. Но настроение на ее лице тут же изменилось, стоило Гедизу взять тяжелую папку из ее рук в свои. – Да её же можно использовать вместо гири, – попытался отшутиться парень, но встретил в ответ невозмутимый взгляд одноклассницы. – Отдай папку, – холодно отчеканила она, протянув руки, но Гедиз цокнул. – Только после разговора, и то не обещаю, что позволю тебе носить такие тяжести. Наре закатила глаза и спрятала руки в карманах пиджака. – Спасибо, что поздравил меня с прошедшим, – все также раздраженно ответила она. – А то ж вчера совсем не было времени. – Я не был у Дуду, клянусь, – начал было парень. Наре рассмеялась, чем вызвала у парня недоумение. – Да мне, честно сказать, все равно где ты был, – девушка пожала плечами. – Вопрос в том, где ты не был. Наре двинулась вперёд, но Гедиз тут же преградил ей дорогу собой. От него исходил приятный аромат дорогого одеколона. Наре покачала головой, говоря себе, что нельзя отвлекаться на такие мелочи и стала отводить взгляд куда угодно, лишь бы не смотреть на него. – Я все объясню. – А я требовала объяснений? – Наре нахмурилась. – Что-то не припомню. – Поэтому ты ведёшь себя сейчас как обиженная. – Нет, я веду себя как человек, у которого раскрылись глаза. И мне все равно, где ты был вчера вечером и с кем. Просто в следующий раз, когда начнёшь заливать мне свою философию, предупреди, что это все пустой звук и не настолько уж ты мне друг, чтобы даже на пять минут подойти поздравить. Как же Гедизу хотелось сказать в этот момент, что это он танцевал с ней, он был рядом и защитил человека, которым она так дорожила. Потому что он дорожил ею. Но он не мог эгоистично ставить её в неловкое положение. – Дай пройти, – Наре обошла Гедиза, но тот взял ее за локоть. Девушка резко отдернулась. В её глазах теперь вместо напыщенного спокойствия разгорелось синим пламенем возмущение и злость. – Не прикасайся ко мне! – вспыхнула Наре. Гедиз сглотнул. На них снова стали озираться. – Никто больше не сможет ко мне прикоснуться, пока я не позволю, понятно? Щеки девушки стали пунцовыми. Гедиз, не понимая такой резкой реакции на него, оторопел. Каждый из них думал об абсолютно противоположных причинах. Наре о Локи и её матери, не скупившихся на рукоприкладствах по отношению к ней. Гедиз о том, что неужели он так сильно задел ее своим уходом с праздника, что она смотрит на него теперь чуть ли не ненавидящим взглядом? Девушка развернулась и, сильно топая ногами по кафелю, направилась в кабинет. Гедиз же чуть было не выбросил эту дурацкая папку в мусорку, но сдержался. Все-таки для неё это было важно. В другом конце коридора за этим всем наблюдала Эльван, хитро улыбающаяся своему плану. Ей ведь действительно просто повезло подслушать разговор о смене костюмов между Гедизом и Акыном. А пустить слух о любовной интрижки новенького испанца с бедной девушкой было проще простого. Да и Каврук по сути был слишком легко разгрызаемым орешком для её зубов со своим фамильным кольцом на пальце. Эльван запомнила его, потому что ещё в девятом классе они готовили проект об антикварных вещах своего рода и это кольцо было единственным, чем он мог похвастаться. – Жалкие, – Эльван пропела это слово и радостной походкой отправилась в кабинет.Конец августа, 2021
Наре добралась до суетливого исторического района Султанахмет без происшествий. Водить машину было явно не ее любимым занятием, но для таких случаев можно было и потерпеть. Без надзора водителя она чувствовала себя намного комфортнее и свободнее в действиях. Плюс ко всему дорога настолько сильно поглощала ее, что ей некогда было думать о проблемах в её жизни, которые настырно не хотели уходить из неё. Она проехала трамвайную остановку Сиркеджи и буквально через пару минут уже оказалась на месте. Кофейня «Brew Coffeeworks Sirkeci» привлекала ее своим спокойствием и безумно вкусной выпечкой, которую они с Акыном во время школы неоднократно заказывали здесь. Когда Наре вошла в здание её тут же окутал чарующий запах пряностей, напоминающих сладкий вкус беззаботного детства. Мраморные стены, огромное зеркало на всю стену, бордовые люстры в форме кисточек с лампочками-жемчужинами над столиками, пол, украшенный ромбовидными узорами, огромные картины, мебель, представляющая собой столики из белого дерева и приставленные к ним мягкие темно-синие стулья или бордовые диваны для больших компаний – все это делало место уютным, колоритным и сочным одновременно. В отличие от ресторана «Flamme», который для Наре являлся все равно что эшафотом, эта кофейня успокаивала её и без того расшатанные нервы. Господин Селим, увидев своего клиента в дверях, тут же поднялся с места и сел снова только после неё. Это был мужчина тридцати пяти лет с густыми рыжими лохмами и такой же бородой. Одет был строго в классический костюм, как подобает адвокату. Наре не сомневалась в его помощи, так как он не раз решал проблемы знакомых ее родителей и бился за своих клиентов до последнего. – Господин Селим, хочу поблагодарить вас от всего сердца за то, что так быстро отозвались на помощь, – начала Наре. – Не стоит, – сдержанно улыбнувшись, ответил мужчина. Он раскрыл свой портфель и достал бумаги. – Думаю, мы очень быстро со всем справимся. – Я в вас не сомневаюсь, – Наре сидела смирно, хоть и нервозность внутри неё хотела выплеснуться в несуразных жестах эпилепсика. – Вы знаете, кого ещё будет допрашивать следователь Сайжи? – с надеждой в голосе хотя бы ненароком услышать из чьих-либо уст его имя спросила девушка. – Я разговаривал сегодня утром непосредственно с госпожой Сайжи. Ни для кого не секрет, что делом командует ваш брат и он же выставляет какие-то определённые требования, касаемые допроса, – адвокат протянул Наре один из листов и продолжил. – Одним из них является на данный момент строгий запрет на общение между подозреваемыми, да бы исключить возможность сговорённости между сторонами и скрытия улик. Наре невольно усмехнулась. – Кто же будет контролировать наши жизни вплоть до того, с кем мы общаемся? Это же абсурд. – Прочитайте оговорку, – настоял адвокат. – Если вдруг вы будете замечены за разговором с одним из подозреваемых, вас тут же посадят в изолятор, и шансы уйти от наказания резко упадут. – Не пойман не вор, – проговорила себе под нос Наре, рассматривающая бумагу с условием. – Здесь только одно условие не общаться и все? Адвокат протянул следующую бумагу. – По мере продвижения дела Акын Байдар имеет полное право добавлять новые требования. К тому же на ваш вопрос о том, кто ещё привлечён к делу, я не имею право отвечать. Но я так понимаю вы и сами все знаете. – Предполагаю, – Наре сцепила руки в замок. – Чтобы представлять вашу сторону мне необходимо знать абсолютно все подробности касающиеся того вечера. А затем мы с вами решим, что из произошедшего мы опустим, а что скажем. – Господин Селим, у меня к вам на данный момент будет только одна просьба. – Я вас слушаю. – Мне нужно лишь потянуть время. Как только я вам расскажу все как есть, – Наре осмотрелась по сторонам, – и пожалуйста давайте когда мы перейдём к этой части, то обговорим её там где нет слушателей. – Конечно, конечно. А можно спросить, почему вы хотите потянуть время? – Господин Селим, то, что я расскажу вам, касается не только меня. Я должна быть уверенна, что не возникнут форс-мажорные ситуации. Я понимаю, что если попадусь на разговоре с одним из подозреваемых, шанс, что мне поверят станет очень мал, но мне нужно убедиться, что наши показания будут одинаковыми. – Если собираетесь рассказать правду, то значит ли это, что у другой стороны есть резон соврать? Сердце Наре сжалось в груди. Она не собиралась говорить правду, потому что боялась, что ей никто не поверит. Наре даже тогда в глазах Гедиза не смогла прочесть веру в её слова. Аллах свидетель как же ей хотелось уверенно ответить на вопрос адвоката, что бояться не о чем, но не могла. Слишком много воды утекло. Ей казалось, что теперь она совсем не знала о том, какой Гедиз человек. И зажили ли его раны, нанесённые ею? Сдержит ли он слово, которое дал ей тогда? – Боюсь, что есть, – хорошо обдумав тактику на ближайший день, Наре решила немного поводить за нос и своего адвоката. – Я должна кое в чем убедиться, чтобы поставить вас в известность обо всем. Просто доверьтесь мне. Сделайте все возможное, чтобы меня сегодня не вызвали на допрос. – Но госпожа Сайжи уже выделила вам время, – начал было Селим. – Один день, – настоятельным тоном произнесла Наре. – Хорошо, – сдался адвокат, а затем с весьма удручающим взглядом произнёс: – только выполните и мою просьбу. Я буду защищать вас до последнего. Облегчите мне работу. Не натворите делов. Последние слова он уже сказал по-доброму, без каких-либо упрёков или наказаний, что заставило девушку невольно улыбнуться. Знал бы он как она боится, что натворит глупости, поддавшись своему порыву. Она хваталась за этот предлог увидеться с Гедизом лишь с той целью, что по другому поводу она не имела права заявляться снова в его жизнь. Сейчас ей уже казалось, что им то и обсуждать больше было нечего, кроме их тайны. Но надежда в ее сердце, бережно спрятанная от глаз посторонних, лелеяла её мысли о том, что всё ещё можно было исправить. Она ощущала внутри себя усталость от того, что все это время она могла лишь предполагать. Не было той необходимой точности, дающей уверенный старт для начала новой жизни. Ей хотелось во что бы то не стало прекратить выстраивать в голове картины возможных событий, даже если правда обрубит все ее надежды и причинит боль. Это лучше, чем мучать себя ожиданиями. Наре вежливо ещё раз поблагодарила господина Селима за отзывчивость и, попрощавшись, вышла из кофейни. Она пробралась к своей машине сквозь поток людей. В мыслях она выстраивала план как добраться до Лейлы для разговора. Наре была уверена, что её тетя будет единственным человеком, которого обрадует неожиданный приезд беглянки в родные края. Она не знала, что скажет Лейле при встрече и как перейдёт на волнующую её тему. Надеялась, что все получится само собой и хоть где-то ей не придётся решать ребусы жизни. Наре не помнила точного адреса дома Лейлы. Перед глазами проносились лишь тёплые воспоминания её уютной виллы с видом на Босфор в элитном районе Сарыйер. Руки непроизвольно тряслись, когда Наре вбивала в навигатор приблизительную локацию. Ей не верилось, что она снова после стольких лет прикоснется к прошлому. Вначале её насильно удерживали в Лондоне, а после уже она сама не хотела возвращаться, потому что знала, что никто здесь не примет ее с распростертыми объятиями. Тот день оставил слишком много вопросов. Казалось, что ей никогда не получиться дать ответ на каждый из них.Конец октября, 2014
Профессор Назлы вызвала Наре к доске после объяснения новой темы. Девушка, взяв учебник с парты, поднялась и направилась к месту назначения. Вчера ночью она решила для себя, что будет вести себя как обычно. Даже лучше, чем обычно. Она больше не хотела давать повод считать себя слабой и той, о которую можно вытирать ноги. Гедиз проводил одноклассницу взглядом. Вроде как хотелось из уважения в классной работе хотя бы написать то, что сейчас будет решать она, но потом передумал. Его план с цепью поводов должен был сработать в ближайшие дни, а если он даст слабину, то ничего не выйдет. Дуду, спрятавшись в густых чёрных волосах, все своё внимание посвящала тетради в клеточку. Не смотря на то, что Гедиз уже несколько раз повторял на вопросы учеников о ней, что его с ней никакие любовные отношения не связывают, на неё все равно продолжали смотреть с неприкрытым любопытством или ненавистью. И она не винила Гедиза. Ведь эта дурацкая идея пришла в голову её никогда не сдающемуся Дон Акыну де Марко*. Наре выписывала черным фломастером на белой доске условие задачи. Она пыталась сосредоточиться на уравнении, но не могла. Эльван со своей очередной попыткой позлить дочь Посла повернулась назад к Гюльсие и Менекше. – Как вы думаете она уже успела подхватить ВИЧ от своего излюбленного знакомого? – намеренно даже не шёпотом, а вполголоса так, чтобы её все же было слышно, сказала Йылмаз. Гедиз, услышав брошенную Эльван фразу, сломал карандаш пополам. Гюльсие сжавшись калачиком захихикала, представив как бы это могло произойти. Яхъя тяжело вздохнул и, пододвинувшись к однокласснице, попросил: – Эльван, хватит. Девушка состроила гримасу на его просьбу. – Нашёл кого защищать, – прыснула Йылмаз. – Откуда интересно он заразился? – В тихом омуте черти водятся, – в очередной раз хихикнув, сказала Гюльсие. Профессор Назлы шикнула на девчонок и снова все своё внимание обратила на стоящую у доски Наре. Эльван замечание пропустила мимо ушей и посмотрела на сестру, которая никак не отреагировала на её реплики о Кавруке. В отличие от Гюльсие она не улыбалась. Менекше после той драки с Наре вообще забыла о существовании радостных эмоций. А сейчас совсем потерялась где-то в себе. – Выглядишь так, будто переспала с Кавруком, – съязвила Эльван. На этот раз Менекше резко вздёрнула голову и буквально испепелила сестру взглядом своих ярко-голубых глаз. – Краев не видишь? – возмутилась она на такую похабную шутку в ее сторону. – Браво, браво, – послышался шёпот Дуду позади Менекше, – эта ненормальная уже и сестру готова с грязью смешать, а мы ещё удивляемся ее выходкам в сторону чужих людей. – Ротик прикрой, будущая уборщица туалетов, – ответила Эльван, демонстративно откинув чёрные волосы с плеч. – Начну тогда с твоего рта, – прошипела Дуду. – Мерзавка, – Эльван кинула стерку в одноклассницу, но та увернулась от неё. – Это что такое? – в их перепалку встряла профессор Назлы. – Ещё раз увижу что-то подобное, пойдёте к директору с объяснительной. Эльван фыркнула и уткнулась носом в тетрадь. Дуду начала массировать виски в надежде скорее успокоиться и приняться за работу. Менекше ещё сильнее опустила плечи от грязной шутки родной сестры. Знала бы она только, что произошло той ночью с ней, держала бы хотя бы по этой причине язык за зубами. Гульсие же почесала затылок карандашом и прошептала: – Это, наверно, так ужасно быть ВИЧ-инфицированным. Все будут знать, что ты неудачно перепихнулся. Эльван прыснула от смеха, услышав умозаключение подруги. Рядом с ней те, кто также услышали эту фразу, тоже приглушенно захихикали. Наре же терпела эти дурацкие разговоры за своей спиной столько сколько могла. Она понимала, что профессор Назлы всеми силами пыталась обратить внимание учеников на доску, но им хоть бы хны. Но когда в открытую начали подшучивать над половой жизнью Каврука, Наре резко развернулась лицом к одноклассникам и сказала: – Да Каврук болен ВИЧ, и что с того? Это повод его унижать или над ним потешаться? Почему мы не шарахаемся от людей, больных гриппом? Почему сочувствуют тем, кто болен красной волчанкой? Почему всем миром собираем средства для больных онкологией? Но продолжаем так пренебрежительно относится к ВИЧ-инфицированным? – с пылом воскликнула девушка. – Почему в вашей голове не появляется мысль, что такому человеку нужна ваша помощь, а не осуждение? А я знаю ответ на этот вопрос. Вас всех так веселит способ передачи, не так ли? Как это можно было оказаться таким неаккуратным? Спешу огорчить, что ВИЧ передаётся не только половым путём, но и через кровь. Откуда вы знаете, может этот человек увидел на улице лежащего без сознания с открытой раной, и он хотел помочь, но жизнь сыграла с ним злую шутку? А может от слепого доверия к партнеру произошло непоправимое? Вам неинтересно как и чем Каврук болен, вам интересно как он заразился, потому что вам нужна очередная порция страстей для любимого занятия. ВИЧ все равно на твою личность. Он не делает из пострадавшего преступника, он не меняет его сути. И если вы спросите, что быстрее ВИЧ убьёт человека, я вам отвечу, не задумываясь: «Люди». Потому что испортить кому-то жизнь своим порицанием для вас легче, чем встать и помочь кому-то прожить на год или хотя бы на пару месяцев дольше. Наре изрядно запыхалась, произнося свою речь. Грудь поднималась и опускалась в попытках скорее отдышаться. Профессор Назлы смотрела на ученицу с неприкрытой гордостью в глазах. Все остальные же притихли. Возможно, от стыда, что было мало вероятно. Либо в ожидании продолжения. Наре опустила глаза вниз и прислонила ладони к разгоревшимся щекам. Как же сильно она ненавидела себя за то, что правда о состоянии Каврука раскрылась в результате её детской прихоти видеть его на своём дне рождении. Если бы она не вырывала его из привычной жизни, всего бы этого не было. Ему бы не перемывали кости. Его бы не унижали. От мыслей девушку отвлёк хлопок в ладони, а затем ещё один и ещё. Она подняла глаза и увидела, как Гедиз встал со своего места и начал ей аплодировать. Все также удивлённо посмотрели на него и казалось бы должны были смутить, но он непоколебимо продолжал свою миссию, не обращая внимание ни на кого. Его взор был поглощён только маленькой дочерью Посла. Затем его примеру последовала Дуду, что заставило Наре от изумления даже слегка приоткрыть рот. Почему-то она не думала, что девушка хоть в чем-либо ещё захочет ее поддерживать. Ведь опять же из-за дня рождения Наре теперь вся школа обсуждала направо и налево личную жизнь Чандар. Следующей была профессор Назлы, а после неё поднялась ещё большая половина класса, и звук аплодисментов слился с биением сердца Наре. По ее телу одна за другой прошлись мурашки, а лицо озарила улыбка. Глаза наполнились слезами и покраснели. Она впервые за долгое время готова была расплакаться от счастья. Профессор Назлы подошла к ученице и обняла её. Наре надрывисто вперемешку с всхлипами засмеялась. – Именно такой должна быть дочь Посла, – гордо произнесла профессор Назлы. А Наре совсем потеряла дар речи от ее слов, ведь родители никогда не говорили ей об этом. Она всегда слышала в свою сторону от них только упреки и ничего более. Что-то недоделала, где-то упустила. Вторая скрипка. И кто бы мог подумать, что возможно мнение других о ней отличалось от мнения родителей. И ей захотелось в этот миг стать ещё лучше, чем раньше. Она во что бы то не стало заручиться поддержкой для Каврука и моральной, и финансовой. Наре прекратит его страдания. Эльван, надувшись и покраснев от злости, как помидор, упрямо сидела на своём месте. И в этом ее поддержала только Гюльсие. Менекше и Яхъя же оторвались от ее глупого мнения и присоединились к ребятам. Гедиз же смотрел, не отрываясь, на Наре, которая буквально росла у него на глазах. Сто раз падала и в сто первый раз вставала с ещё большей силой и напором. И эта черта в ней его восхищала. С каждой прожитой минутой он ощущал все больше, что хочет наконец-то найти способ приблизиться к ней. Наполнить пустую чашу внутри себя её чистыми помыслами и добрыми намерениями. Гедиз словил взгляд Наре на себе. Он понимал, что обида в ней не исчезнет благодаря одному его поступку, но ничто не могло отрицать того факта, что сейчас она была ему благодарна как никогда. Айсберг медленно, но верно начал таять. Наре сдержанно улыбнулась и неторопливо кивнула ему головой, а затем снова спрятала свой смущенный взгляд. Гедиз же ещё сильнее захлопал в ладони, не смотря на уже изрядно покрасневшую кожу.Конец августа, 2021
Наре остановилась напротив маленькой ярко-синей калитки из тоненьких прутьев, завернутых в никому неизвестные фигуры. Девушке она всегда казалась слишком хлипкой, неспособной защитить от непрошенных гостей, но Лейле было все равно. Её тетя была страстной поклонницей скидывать все события, произошедшие в её жизни, на судьбу. И если суждено ей оказаться ограбленной или убитой в собственном доме, то никакие титановые ворота не исправят предначертанного. А может она права? И Наре стоит просто поддаться течению, не придумывая заново повод сбежать? Наре покачала головой, отбрасывая мысли о допросе в сторону. Не может же это событие отнять у неё восторг и детское предвкушение перед встречей с горячо любимой тётей. Толкнув вперёд лёгкую практически невесомую калитку, Наре сделала медленных два шага и закрыла глаза. Сердце с большей силой застучалось в груди, и ей вдруг стало страшно. Может быть Лейла не хочет её видеть? Может она все-таки виделась с Гедизом и после разговора с ним боялась встретиться со своей сумасшедшей племянницей? Наре цокнула на собственные навязчивые мысли и закатила глаза настолько насколько это было возможно. С чего она вообще взяла весь этот бред, не покидающий её глупую голову? Почему она постоянно слишком много думала? Это всегда было её самым большим недостатком. – И долго ты собираешься мяться на пороге? – сверху послышался сладкий и в то же время тягучий голос. Наре подняла глаза и увидела на террасе стройную высокую и невероятно притягательную женщину – Лейлу Кандарлы. – Я тут знаешь ли не молодею. – Готова поспорить об обратном, – незамедлительно ответила Наре. – Тогда нам предстоит долгий разговор, – Лейла махнула рукой в сторону дома, – без чая не обойдётся. Искренняя улыбка озарила лицо девушки и страх будто рукой сняло. Она скорее побежала на тонких каблуках вверх по дороге ведущей на террасу перед домом и, преодолев расстояние, бросилась с объятиями на тётю, которая также сильно прижала племянницу к себе. Послышался звонкий смех обеих, качающихся из стороны в сторону в крепких объятиях. Лейла провела рукой по пышным волосам и поцеловала в макушку свою маленькую девочку, с которой уже и не надеялась увидеться. Рвущиеся наружу соленые слёзы щипали глаза. Лейла оторвалась первой. Она держала Наре за хрупкие плечи и, улыбаясь, разглядывала её, отмечая про себя, что та школьница, навещавшая её в этом самом доме, давно уже не подросток, а настоящая сформировавшаяся девушка с более взрослыми чертами лица. Но эти щечки-яблочки все равно придавали Наре присущую детям нежность. – Поплакали и хватит, – быстрыми движениями Лейла вытерла слёзы в уголках глаз и снова стала серьёзной, – пошли в дом. Наре кивнула на слова тёти. Она зашла в коридор и постаралась стереть ладонями мурашки с плеч, возникшие от возможно самых приятных воспоминаний в ее жизни. В доме Лейлы всегда было светло и пахло пряностями. Наре шла не спеша, рассматривая знакомые стены переливающиеся от небесно-голубого до белоснежного цвета. На каждом столике стояли орхидеи. Лейла не особо любила следить за садом, но безумно любила цветы, поэтому неприхотливые орхидеи прекрасно вписывались в её обиход. – Без сахара же? – из кухни послышался голос Лейлы, и Наре в этот момент поняла, что прошла мимо нужных дверей. – Да, – ответила девушка. Она не торопилась составить компанию женщине. Ей хотелось снова впитать в себя тепло этого дома, не пропустив и миллиметра. Она прошла ещё дальше и замерла на месте, увидев на одном из столиков несколько фото. В узорных серебряных рамках среди орхидей прятались подростки в сине-бордовой школьной форме с эмблемой «Yildiz» на груди. – Звезды, – прошептала Наре, прикоснувшись к одному из фото. На ней были изображены она, Дуду и Менекше, сидящими на лугу около школы. А на следующей уже красовался весь их класс в полном составе вместе с профессором Озге. Глаза метались от одной фотографии к другой. Сердце в груди Наре заныло. Ведь это была привычная для всех фотосессия в конце учебного года. И это были единственные фото, которые она так и не забрала. И ей показалось это очень милым, что не смотря на уход без прощаний, Лейла забрала ее фото себе и поставила на самое видное место. И все бы ничего если бы в конце череды фотографий её внимание к себе не приковала последняя, сделанная рядом со входом в школу. На ней Гедиз стоял позади Наре, облокотившись о стену одной рукой, а другую спрятав в кармане бордовых брюк, и смотрел с ухмылкой на неё. А школьница в свою очередь, сложив руки на груди, смотрела в камеру, улыбаясь своей белоснежной и счастливой улыбкой. Они выглядели такими детьми. Это все было так давно, что уже казалось нереальным. Наре вздрогнула от неожиданности, когда Лейла обняла ее за плечи. – Пошли на балкон, я уже все приготовила, – попросила женщина, одарив племянницу умоляющим взглядом. – У меня столько вопросов к тебе. – Неудивительно, – натянув подобие улыбки, ответила Наре. Она напоследок посмотрела на её фото с Гедизом, понимая, что при их последней встрече от того взгляда не осталось и следа. Но не только это заставило её сердце сжаться в груди. Было ещё кое-что, и это она сейчас собиралась выяснить у Лейлы, ведущей её за собой на балкон с видом на спокойный и притягательный Босфор. Девушка села на один из диванчиков и ещё раз осмотрела дом, который по стилю больше подходил для Санторини со своими белыми стенами и ярко-синими элементами. Лейла налила чай в армуду и протянула её племяннице. – Ты так неожиданно вернулась, – сказала женщина, старавшаяся изо всех сил вести себя как обычно, но Наре понимала, что это сложно делать после всего пережитого. – Даже не предупредила, что приедешь, я бы привела себя в порядок. – Ты всегда выглядишь прекрасно, – прервала ее Наре. Девушка сложила руки в замок. – Даже война не начнётся пока Лейла Кандарлы не нарисует свои фирменные стрелки. Раздался заливистый смех. Женщина махнула рукой на любимую маленькую язву и в душе не смогла скрыть от самой себя чувство, что эти слова и юмор очень уж ей напоминали другого человека. – Лучше расскажи как так вышло, Наре. Почему именно сейчас? – Меня вызвали на допрос об убийстве, – не увиливая от ответа, сказала Челеби. – Какое убийство, девочка? – Лейла свела брови на переносице. Наре отвернулась в сторону пролива, над которым пролетали чайки. – Всё то же, что и произошло шесть лет назад. – Но причём здесь ты? – не унималась Лейла. – Только не говори, что и ты связана с этим. – Пожалуйста, хватит! – внезапно вспылила девушка. Наре была уверена, что кое-кто уже давно ей рассказал всю правду. Она заправила волосы за уши и пронзила тетю пристальным взглядом. – Только ты не води меня за нос. Я этого не вынесу. – О чем ты? – Гедиз был здесь, так ведь? То фото, где мы с ним вдвоём стоим в школе. Оно было сделано не для альбома, который тебе дали, – указав в сторону дома, сказала Наре. – Эту фотографию сделала Мюге по просьбе Гедиза. Она была только у него. Наре вцепилась ногтями в мягкое сидение на диванчике. Лейла завела ногу на ногу и, выпрямившись, посуровела. – Даже если и был, тебе то что? – В смысле? – не ожидав такой реакции, спросила Челеби. – Ты хоть раз звонила ему за все это время? Спрашивала как у него дела? Видела вообще, что он пережил когда за пару дней лишился всех вас? Мм? Гедиз не твоя тётя, чтобы принимать все твои выходки. Женщина резко встала со своего места и направилась в дом. Наре же, почувствовав себя ещё в большей мере виноватой, ударила несколько раз ладонями по обивке и с шумом выдохнула. Затем повторила все за Лейлой и пересекла синие двери, ведущие из балкона на кухню. – Почему ты так разозлилась, когда я спросила о нем? – Наре практически прокричала свой вопрос. – Думаешь, мне было просто, когда меня насильно отправили в Лондон? – К счастью все живы и здоровы, – Лейла уже стояла напротив бара и наливала в стакан рубиновую жидкость. – Не считая нескольких ребят, конечно. – Нескольких? – не отрывая ошарашенного взгляда от тёти, за десять секунд опустошившей стакан дорого алкоголя. – Акын вышел из комы, если ты про него. С ним сравнительно все хорошо. – Слава Аллаху, мальчик выкарабкался. Лейла поставила стакан на белый стол и села на один из синих стульев. Наре последовала ее примеру. – Прости, что надавила на тебя, – сказала девушка. – Просто скажи мне правду. – Лучше ты скажи, что это было. Внезапно исчезаешь, внезапно появляешься. Без объяснений, без приветствий и прощаний. – Я все объясню, обещаю, – надломившемся голосом произнесла Наре. Ей очень хотелось сказать тёте абсолютно всю правду, но она не могла распоряжаться ею без ведома другого человека. – Но после того, как ты расскажешь мне о Гедизе... – Не поздно ли ты забеспокоилась о нем, дорогуша? Человек наконец-то пережил то, что на него навалилось. – Я видела как его вели на допрос после меня. Лейла засмеялась. – Ты боишься узнать, что он убийца? – Нет, – Наре покачала головой, – конечно, нет. – Знаешь чего я до сих пор понять не могу? Как обида смогла пересилить в тебе весь здравый смысл, – Лейла облокотилась рукой о стол и протёрла пальцами уставшие глаза. Наре тут же переменилась в лице. Обида? – Как ты могла поверить какой-то бумажке, а не ему? – сокрушенно опустив руку на стол, простонала Лейла. – Нечего сказать в оправдание, да? – Нечего, – пытаясь понять ход мыслей тёти, ответила Наре. Значит ли это, что Гедиз и ей ничего не говорил о Наре в тот вечер? Он ведь доверял Лейле. И именно это хотела узнать девушка. Если уж он ничего не рассказал близкому человеку, то и полиции скажет то же, что она сказала прошлым вечером Акыну. Что не нашла Гедиза в тот день. И ее просто напросто даже близко не было около трупа. – Ты его бросила в такой тяжёлый момент, – медленно и с сожалением проговаривая каждое слово, произнесла Лейла. – Найти мертвую одноклассницу, узнать, что друг убийца, девушка бросает его, даже не выслушав, а буквально в считанные часы другой друг попадает в аварию и оказывается в коме. Но когда Дуду умерла у него на глазах это было последней каплей. – Что ты сказала? – широко распахнув глаза, спросила Наре. – Дура ты, девочка моя, – также уставшим голосом ответила Лейла. – Нет, последнее, – плечи Наре опустились. У неё перехватило дыхание от слов тёти. – Дуду... как это умерла? Лейла вздёрнула брови вверх. – Ты не знала? – Мне сказали, что она вылечилась и уехала, – хоть Наре и произнесла эту фразу вслух она понимала, что этого не требовалось делать, потому что ложь все равно не окажется правдой даже если повторить её тысячу раз. Лейле вдруг стало не по себе от удрученного вида племянницы. Она взяла со стола бутылку коньяка и протянула её Наре, не представляя просто как по-другому можно было заглушить эту странную, горькую, острую боль. Меньше всего на свете ей хотелось быть той, кто сообщит Наре о чьей-либо смерти. Девушка отрицательно покачала головой на предложение Лейлы. – Я за рулём, – теперь уже Наре казалось будто она говорила едва шёпотом. Она встала из-за стола, придерживаясь за спинку стула и деревянную столешницу. Ноги вмиг стали ватными, а ком в горле с большей силой, чем когда-либо, начал давить изнутри. Слова Лейлы эхом раздавались в ушах.Дуду умерла.
Наре уже не слышала того, что ей говорила вслед тетя. Сама не понимая как, она добралась качающейся безжизненной походкой до машины и, сев за руль, вставила ключи в замок зажигания. Лейла, стоя у калитки, кричала ей что-то, но Наре даже не пыталась разобраться что именно. Она просто со всей силы надавила на педаль и поехала туда куда глядели глаза.Конец октября, 2014
После слов, произнесённых Наре, никто уже и не осмеливался обсуждать на уроке алгебры что-либо не касающееся логарифмов. Всё шло своим чередом. Наре потихоньку начинала составлять план своих действий для создания организации в помощь Кавруку. Она могла попробовать заручиться поддержкой спонсоров в лице родительского совета. Они не могли не одобрить её идею, ведь тогда их запросто можно было бы причислить к бессердечным жадным типам, а это изрядно бы подпортило их имидж. Также она не отрицала того факта, что её план мог позлить Вильдан, но эта женщина всегда на неё злилась, поэтому не привыкать. Наре настолько была поглощена своими мыслями, что совсем не замечала на себе изучающий взгляд Гедиза. Их разделяли между собой буквально двадцать сантиметров, но они ничего не давали. Гедиз физически был рядом с девушкой, но даже если бы очень сильно захотел не смог бы до неё дотянуться. Прошло полтора месяца со дня их знакомства, а их отношения так и не сдвинулись с места. Он всего лишь был её ленивым соседом по парте, у которого по жизни всегда было семь пятниц на неделе. В такие моменты Гедиз даже подумывал, что зря тратит своё время. Но потом он вспоминал то каким голосом она рассказывала о своих мыслях о нем во время танца. Он бы не смог сделать больно человеку, которому на него все равно. Как говорится нет дыма без огня. И он снова готов был поджечь этот огонь, но уже действовать по-другому. По её правилам. Как только прозвенел звонок, Наре с молниеносной скоростью собрала свои вещи в рюкзак и направилась к выходу самой первой. Она собиралась зайти в библиотеку за точной информацией о периоде правления Ахмеда I для презентации по просьбе профессора Кемаля. Наре открыла по пути толстую папку и пролистала несколько бумаг в прозрачных файлах. – Наре, постой! Челеби тут же обернулась на звонкий голос Дуду. Увидев перед собой одноклассницу, Наре улыбнулась. – Что-то случилось? – спросила она. – Да, – быстро ляпнула Дуду, а затем покачала головой, продолжив: – Нет, точнее нет. Я просто хотела сказать, что Гедиза действительно не было у меня вчера. – Ты не обязана передо мной отчитываться, – также дружелюбно улыбнувшись, ответила Наре. – Ни перед кем не обязана. Дуду сложила руки в замок и слегка заерзала на месте. – Я просто подумала, что для тебя это важно. – Что именно? – Даже не знаю как сказать, – ещё сильнее смутилась Дуду. – Говори как знаешь. – В общем мне показалось, что Гедиз тебе нравится, а тут придумали какие-то сплетни о нас с ним. – Ты себе сейчас палец сломаешь. – Что? – спросила Дуду, а затем посмотрела на свои скрученные от волнения пальцы. Наре посчитала это очень милым, что девушка так старалась подбирать нужные слова в разговоре с ней. Она задумалась над фразой о Гедизе, и на самом деле знала, что не может чётко сказать, что он ей симпатичен, как и не может сказать обратного. Она сама не понимала, испытывала ли она что-то к нему, потому что никогда не влюблялась. – Дуду, даже если бы все было так, как ты говоришь, я бы не винила тебя, – сказала Наре. – Это же глупо. Ты ведь насильно не привязывала к себе Гедиза, не угрожала ему. У него есть своя голова на плечах. Он сам пошёл к тебе. – Не шёл, – настоятельно повторила Дуду. – Если бы даже пошёл, – уточнила Наре, – это был бы его выбор. И на него я тоже злиться не могу. Потому что он мне не жених, не парень, даже не друг, – в голосе девушки прослеживалась нотка огорчения. – Единственное, что нас связывает, это стол и пара стульев. Мы соседи по парте и только. Последнее Наре произнесла с таким пылом, будто пыталась убедить в этом саму себя. Но ведь невозможно же было забыть все те редкие, но особенные моменты, которые они успели пережить. Когда она упала в обморок в результате голодовки, кто поймал ее? Он. Кто навестил её в больнице и отдал рюкзак с тетрадями, в которых от и до были написаны конспекты пропущенных ею занятий? Он. Кто всегда спрашивал, как она? Кто всегда поддерживал? Он. Где-то в глубине души Наре успела к нему привязаться. И ей не хватало его на переменах с этими дурацкими видео в ютубе. – Ты молодец, что не дала Каврука в обиду, – похвалила её Дуду. – Он, наверно, очень гордится, что ты его подруга. – Наверно, – Наре прижала папку, которую ей дал профессор Кемаль, к груди и пожала плечами. – Слушай, мне нужно подготовить презентацию по истории, но боюсь я одна очень долго буду искать нужную информацию. Если ты не занята, то мы могли бы поискать вместе. Дуду театрально постучала пальцем по подбородку и, подняв глаза к потолку, сделала вид, будто серьезно обдумывает предложение. Но затем сразу изменилась в лице и подпрыгнула. – Конечно, я тебе помогу. Заодно и у меня есть дела в библиотеке. Но какие именно Дуду уточнять не стала. Разве в такой крутой школе жалуются на то, что отключили свет, газ или воду? Нет. Максимум на что здесь могут пожаловаться это на сломанный ноготь. Наре развернулась снова в сторону библиотеки, а Дуду скорее поравнялась с ней.Конец августа, 2021
Внезапно в голове больше не было ни единой мысли. Наре чувствовала себя человеком, потерявшим слух. Стала будто бы немой среди бесконечного шума Стамбула. Каждый вздох продвигал режущий ком в горле все выше. В глазах щипало, но она заставляла себя держаться, пока не увидела справа песчаный пляж напротив бескрайнего моря. Она остановила машину и как можно скорее покинула закрытое пространство, ещё больше сводящее ее с ума. Наре сняла свои чёрные босоножки на тоненьких каблуках и побрела босиком вниз по склону, ближе к воде. Людей на удивление было мало. Девушка пошла по горячему песку в сторону сравнительно уединённого местечка, где на неё бы не было обращено излишнего внимания. Она шла небрежно качаясь, напоминая скорее здорово опьяневшую девушку, а не дочь посла. Ноги заплетались между собой. Несколько раз она чуть было не упала, случайно наступая по дороге на подол от широких штанов. Картина перед глазами то становилась мутной, то снова чёткой. Шум моря ласкал слух, а крики ребятни напоминали о жизни вокруг, но Наре хотелось снова выпасть из привычной колеи и спрятаться ото всех. Она уронила каблуки и также сокрушенно, словно брошенная кукловодом ненужная марионетка, упала рядом с ними. Наре прижала колени к груди. Запустила тонкие пальцы в пушистые волосы и натянула их до боли около висков. Она издала тихий стон и, зажмурив со всей мочи глаза, предалась рвущимся горячим слезам. Впервые в жизни она готова была отдать что угодно лишь бы ложь оказалась правдой. Но ничего бы сейчас не смогло изменить случившегося. Она знала, что Лейла с такими вещами не будет шутить. Что Дуду действительно умерла, так и не увидев жизни. Яркий пылающий огонь, способный согреть собою всех, погас, оставив нуждающихся в ее тепле навеки в холодной промозглой зиме. Наре не могла понять, что хуже – попрощаться с умирающим или не видеться в этот момент с ним вовсе. С чем тяжелее жить? С осознанием, что не смог ничего изменить, когда близкий человек закрывал в последний раз глаза? Или с тем, что не оказался рядом? Не держал за руку? Не сделал все, чтобы родному не было страшно? Дуду и Наре связывала дружба. И кто бы что не говорил, что женской дружбы не существует, они её пережили и прочувствовали вместе. И если бы не судьба, разделившая их, ещё бы долго ходили бы рука об руку. А что Наре скажет Акыну, когда он в очередной раз попросит её съездить к Дуду? Ведь он впал в кому с непреклонной любовью к ней, и проснулся с мыслью о ней. Он надеялся, что она тот самый ключ к разгадке об убийстве. И не только. Что она скажет ему? Наре представила своё состояние, если бы Акын сообщил ей о смерти Гедиза, и в ещё большей степени возненавидела то, что знает правду и обязана рассказать брату обо всем. Безжалостно пронзить его невидимым ножом и смотреть, как он теряет внутри себя вновь обретенную жизнь. Наре подумала о Гедизе, который потерял все в один миг, и возненавидела себя за то, что не нашла способа оказаться с ним рядом. Девушка стиснула зубы и закрыла раскрасневшееся лицо дрожащими ладонями. Почему все так? Почему она вернулась и запах смерти все ещё сопровождает её? Неужели это место никогда не сможет стереть тот день и подарить Наре новый шанс на жизнь? Ей хотелось, чтобы кто-то сейчас обнял её. Прижал её голову к груди и пообещал, что все будет хорошо. Но у неё не было такого человека рядом. И все из-за неё же. Она виновата в том, что осталась одна. Наре ладонями безжалостно терла по своей нежной коже, смывая крупные капли слез. Мешки под глазами опухли. Лицо окончательно раскраснелось и совсем не от палящего солнца. Наре попыталась встать и покатилась назад, размахивая руками в надежде поймать равновесие. Песок проседал под её ногами, прибавляя препятствий. Через минуты две она все-таки смогла остановиться на одном месте и, некогда расставленные в стороны руки, прижала к груди. Дыхания совершенно не хватало. От духоты потихоньку кружилась голова. Наре обернулась назад, чтобы найти глазами свою машину, но вместо этого ее взгляд остановился на высоком стройном мужчине, стоявшем рядом с автомобилем девушки. На нем были одеты свободные бежевые брюки с низкой посадкой и заправленная в них рубашка цвета полыни с коротким рукавом. Наре сощурила глаза в попытках удостовериться в личности, которая первая пришла ей на ум. То из-за чего вдруг сердце быстрее застучалось в груди. Мужчина снял солнцезащитные очки и стал озираться по сторонам, пока также не поймал взглядом тоненькую хрупкую девушку, максимально отделившуюся от толпы отдыхающих. Наре почувствовала как по щекам одна за другой снова стали скатываться горячими дорожками слёзы. Она прижала руку к губам, не до конца осознавая, то ли смеётся она, то ли надрывисто воет, словно волк на луну. Но не сдвинулась с места. Продолжала стоять, наблюдая издалека, как Гедиз шаг за шагом все ближе подходил к ней. Ей вдруг захотелось ущипнуть себя или ударить. Сделать хоть что-нибудь, чтобы убить разом все сомнения о мираже. Наре быстро стёрла всю влагу с лица и спрятала руки за спину. Гедиз остановился где-то в двух метрах от неё и осмотрел её с ног до головы. Она не знала, хмуриться он то ли от слепящего солнца, то ли от эмоций, которые он испытывает, глядя на неё. Он вроде бы и изменился, а вроде бы и остался таким же. Только сейчас он был подстрижен покороче, а лицо украшала брутальная щетина. – К-к-как? – надломленным голосом только и смогла выдавить из себя Наре. – Как я нашёл тебя на пляже? – совершенно спокойным отстранённым голосом спросил Гедиз. – Лейла позвонила. Сказала на какой ты была машине. Знал, что ты далеко не уедешь. Но больше так не делай. Пухлые губы Наре раскрылись в немом разговоре. Она не могла выдавить из себя и слова. Ей не верилось, что Гедиз действительно стоял перед ней и говорил с ней. Это было похоже на один из ее снов. Гедиз стоял и пристально наблюдал за ней. Его лицо не выражало никаких эмоций, из-за чего Наре становилось все больше не по себе. Он был холодным, пустым, совсем чужим. Так и не дождавшись ответа, парень кивнул и отвернулся назад к машине, но Наре крикнула: – Постой! Гедиз обернулся, все ещё хмуро смотря в ее сторону. – Ты знаешь о запрете? – спросила Наре. Ишиклы медленно кивнул, не отрывая взгляда от слегка опухшего после плача лица девушки. – И все равно пришёл? – Я сделал это не ради тебя, а ради Лейлы, – его речь напоминала запрограммированного робота. – Ты в порядке, а значит меня здесь больше ничего не держит. – Не делай, Гедиз, – брови Наре сошлись домиком на переносице, а глаза снова заслонила стеклянная пелена. – Что не делать? – Не бей меня ещё сильнее своим безразличием. Я знаю, что обидела тебя, но, прошу тебя, вымести на мне злость потом, но не сейчас. Гедиз горько ухмыльнулся. – Не в обиде дело, Наре. И никогда в ней не было, – он покачал головой. – Я ведь тоже просил тебя, умолял тебя мне поверить. Челеби закрыла глаза от нежелания снова видеть перед собой эту сцену. Есть ли смысл сейчас ему говорить, что все было совсем не так? Что если бы не тайна, объединяющая их, все сложилось бы по-другому? – Наре, скажи честно, ты любила меня? Девушка распахнула глаза от неожиданного вопроса, заставшего ее врасплох. И не потому, что она сомневалась в ответе. Ей просто не верилось, что он задал ей именно его. – Да, – ответила Наре.