Проглоти и повтори

Рик — это теплое масло, которое Ниган собрал с его губ и слизал с пальцев. Это вкус трудов, вкус того, что Ниган сделал собственными руками и положил Рику в рот. То, что Рик проглотил и что стало частью его тела. Это треклятые сосиски, до которых они добрались по возвращении домой, чем бы на самом деле ни являлась ветхая квартирка на бывшей станции лодочного проката. Рик — это сплошные вздохи и отсутствие сопротивления. Его кожа оказалась соленой, пахла потом и землей. Влажная, загорелая, сплошь в синяках и шрамах — когда Ниган прокладывал по ней путь губами, то на языке оставался вкус дорожной пыли. Рик весь на вкус как пыль, и в глубине души Нигану страшно, что он в один прекрасный миг исчезнет, как исчезает под колесами машины сдутая с дороги треклятая пыль.       — Иди ко мне, — прохрипел Рик, потому что Рик — это всегда сорванный голос, до черта соблазнительный, Нигану достался только он, а все остальное забрал Филип. И поделом. Сукин сын заслужил каждый упрек, каждый крик. Никогда бы у них не сложилось. Как выяснилось из рассказов Рика по пути домой, Блейк сделал свой выбор давно, еще когда расчетливо женился на Жоси Хольт, точнее, на состоянии ее отца — владельца трех заводов по производству консервированной кукурузы. Будучи бедным, но аккуратным мальчиком, который старательно выстировал из одежды запах чернил полиграфической конторки своих родителей, где ему посчастливилось бы работать максимум клерком, Филип очаровал Жози точно так же, как очаровывал своих избирателей. Их он заполучил спустя год после того, как заполучил щедрое приданое Жози. Словом, он был страстным лишь по отношению к самому себе, он жил от проекта к проекту, и какая жалость, что Рик Граймс не вписался ни в один из них. Ниган готов поставить сто баксов, что стоит Пенни подрасти, а Филипу перестать быть в ее глазах фигурой размером с бога, как искренняя привязанность отца к ребенку быстренько улетучится. Пенни спишут в запас — к Жози, Рику и остальным. И да, Рик — это запас, но для Нигана — это жизненно необходимый запас, без него он погибнет. Он как вода, и Ниган пил его: касался выступивших в уголках глаз слез. Внутри Рика уже два пальца. Он раскрывался легко, он далеко не новичок в этом деле, два пальца для него — пустяки. Он просил еще: тихонько, почти умоляюще. Бог свидетель, Рик Граймс любил немного боли, а Ниган умел ее дозировать.       — Как ты хочешь, заместитель?       — Прекрати так меня называть, черт бы тебя побрал, — со смехом огрызнулся Рик.       — Это не ответ.       — Тебя.       — Прямо сейчас? Боюсь, твоя задница порвется и лопнет как арбуз.       — Ради Христа, Ниган... Или я сам тебя…       — Цыц. Рик — это молчание в знак согласия, а еще доверчиво разведенные ноги и подставленный живот, аппетитный мягкий живот, слегка урчащий, переваривающий все, что Ниган ему скормил. Рик даже стонал — тихо, сдавленно — откуда-то из живота. Какое удовольствие положить на него ладонь. Кожа теплая, светлая. Совсем беззащитное местечко. Ниган навалился на ладонь якобы для опоры, чтобы вогнать второй рукой сухие пальцы, хотя на самом деле ему просто нравилось трогать и мять две упругие складки, которые неизменно появлялись, стоило Рику хоть чуточку согнуться. Хотя Рик — это нечто несгибаемое, он как прутик, раз за разом выпрыгивающий в небо после опущенного на него ботинка. Он весь в следах чужих подошв. Внутри, снаружи. Наверное, первый след оставил Шейн — самая большая проблема самой маленькой школы округа Кинг. Одинокий, злобный, неуправляемый и вездесущий как саранча на полях — с ним никто не мог сладить. Ему приходилось тусоваться за десять кварталов от остальных детей, прозябать на вечеринках старшекурсников, с пропитыми таксистами, реднеками и бог знает с кем еще, с кем-то, кто не разбегался при его виде и не выключал музыку, стоило ему появиться на пороге. Рик стал ему другом не из жалости, а лишь бы Шейн оставил всех в покое. Какая досада, что их дружба не закончилась после выпускного, а повисла неподъемным якорем на шее. Рику пришлось к ней привыкнуть, и он привык. Прошлая ночь — его первый и единственный шанс избавиться от Шейна навсегда.       — Черт возьми… — Ниган задыхался от усилий. — Когда ты в последний раз…?       — Заткнись…       — Слишком… Крепкий… Сукин ты сын…       — Ну же…       — Полегче, ковбой… Я… Не… Но Рик — это никогда не легко. Узкий, горячий, пульсирующий изнутри, он буквально облепил Нигана собой во всех возможных смыслах. Рику действительно не впервой, и все-таки даже его готовность принять не упрощала задачу. Ниган продвигался внутрь рывками. Ему было жарко. Тело скользило в хватке взмокших бедер. Капли пота срывались вниз и разбивались о раскрасневшееся лицо Граймса, который толкался навстречу с такой нуждой, что смотреть на него становилось больно. При виде его удовольствия что-то щемящее скручивалось в глубине нутра, сердце начинало заикаться, а руки — дрожать. Ниган едва совладал со своими конечностями, когда перехватил крепкие бедра и закинул себе на плечи. Они согнулись в невообразимой позе. Рик обхватил его руками за шею и не отпускал, даже если они сбивались с ритма. В конце концов, Рик — тот, кто едва ли способен отпустить. Он слишком заботился о людях, он состоял из них, как дом — из кирпичей. Убери один, и вместо него в стене останется глубокая дыра, ее уже ничто не заполнит. За время их краткого, но столь яркого знакомства, Ниган успел нащупать с десяток таких вот дыр. Какая ирония, что самую огромную оставил после себя Карл Граймс — единственный сын и лучшая версия заместителя шерифа округа Кинг. Этого нельзя было предвидеть, однако факт остается фактом: что-то пошло не так, и из жизнерадостного пацаненка Карл Граймс вырос в мрачного замкнутого подростка. Настолько злобного, что Рик перестал спрашивать, откуда у него эти царапины и синяки на сжатых в кулаки руках. Настолько тихого, что в старшей школе Рик тайком проверял его рюкзак, боясь обнаружить среди книг и тетрадок что-то металлическое, тяжелое и со съемным магазином. Но главное — настолько несчастного, что Рику пришлось его отпустить.       — Ниган… Ниган… Стой…       — Что такое…? — отозвался он спустя минуту. — Больно? Дернувшись, Ниган вышел. Влажная головка заскользила по раскрытому кольцу мышц. Рику это нравилось, точно нравилось: он весь задрожал, припухшее отверстие несколько раз сократилось, посылая по спине Нигана рой колких мурашек. Все произошло быстро и неловко: путаясь друг в друге, они перевернулись. Рик сел сверху. Его плечи ходили ходуном, и когда он завел руки за спину, мышцы вздыбились под кожей, будто он готовился к прыжку. С низким клокочущим вздохом он приподнялся, а обхватив член Нигана кулаком, медленно опустился на головку. Его колени разъехались в стороны, шире, еще шире, пока Ниган не ощутил, как прижались к его лобку наполненные до предела яйца. Член Рика покачивался из стороны в сторону. Грудь упруго подскакивала, на сосках собрались капли пота — Ниган протянул руку и крепко сжал.       — Сильнее, — сорванным шепотом попросил Рик. — Можно сильнее. Потому что Рик — это обещание вседозволенности. Ниган знал, что с каждым шагом к краю запретов становилось все меньше. Теперь он мог уложить обе ладони на ягодицы и развести так широко, что комната заполнилась звуками влажных шлепков. Рик поглотил его целиком. Он сжимался и вибрировал. Чем быстрее он двигался, тем ниже опускался, пока в конце концов не лег сверху, вслепую потянувшись к губам. Поцелуй был вязким, с зубами и вкусом горячего дыхания. Волосы упали на глаза, но Ниган не нашел в себе сил их смахнуть. Его руки приклеились к заднице Рика. Вместе с бедрами она мелко билась о пах, быстрее и быстрее, уже не подпрыгивая, а крепко прижавшись.       — Давай, детка… — бормотал Ниган. — Еще немного… Тело как током ударило. Пальцы на ногах скрутило. Где-то в отдалении Ниган ощутил, как теплая струйка просочилась между их животами. Рик не останавливался. Казалось, он собирался выдоить Нигана досуха. И лишь когда член обмяк и выскользнул из расслабленного входа, Рик с присвистом выдохнул. Как по инерции его тело продолжало мягко покачиваться. Лобок терся о лобок. Толстый член Граймса вяло пульсировал. Кончиками пальцев Ниган нащупал мышечное колечко — слегка напрягаясь, Рик выталкивал все обратно.       — Что ты вытворяешь? — Ниган глухо рассмеялся. — Хочешь еще один раунд?       — Может быть.       — Есть еще порох в пороховницах. Усмехнувшись, Ниган перехватил его за руку и бегло поцеловал костяшки. Они сплелись пальцами, а потом — друг с другом. Их тела по-прежнему пахли землей. Рик быстро провалился в сон. Его дыхание замедлилось, из приоткрытых губ вырывалось уютное сопение. Он так доверчиво привалился к плечу Нигана, что можно было поверить, будто они уже давно вместе, выбрались сюда на барбекю и потрахаться, оставив после себя десяток использованных презервативов в сухой выгоревшей траве. Нигану снилась эта трава. Тонкие тщедушные колосья, торчащие из-под крыльца и по краям протоптанной к пирсу тропинке. Они колыхались на легком ветерке, сгибались под тяжестью летнего дождя. Ниган пытался разрыть землю, добраться до их корешков-паутинок. Он скреб ногтями пыльную рыжую твердь, однако та не поддавалась. Бом! — что-то громыхнуло! Бах! — пронеслось трескучее эхо! С сиплым вздохом Ниган распахнул глаза и тут же уставился на часы. Он пролежал в отключке до обеда. Постель была пуста. Квартирку заполнил серый призрачный сумрак. По окнам барабанил дождь. Вспышек далеких молний не хватало, чтобы рассмотреть застывшего на кухне Рика. Его голос утопал в раскатах грома.       — Андреа, послушай! — рявкнул он и тут же осекся. — Все будет в порядке. Поднявшись, Ниган лениво поплелся на кухню. Сигарета уже свисала из уголка рта.       — Эй, — шепнул ему Рик, заслонив телефон ладонью, — сделаешь кофе?       — Сделаешь минет?       — За кофе?       — За просто так, — Ниган широко зевнул и щелкнул конфоркой, — за красивые глаза. Рик толкнул его бедром и вернулся к разговору. Женский голос в трубке то набирал децибелы, то стихал до невнятного бормотания. Однако Рик был абсолютно спокоен: сев на столешницу, принялся с флегматичным видом теребить пакетик сахара. Его раздвинутые ноги показались Нигану приглашением.       — Это Шейн. Перебесится и вернется. Если ты до сих пор не замечала его причуды, может, вы поторопились с помолвкой? Ответом послужил крик на грани ультразвука.       — Успокойся. Я ничего такого не имел в виду. Просто… Просто Шейн — это как пороховая бочка, смекаешь? Ему надо где-то взорваться, выпустить пар. Радуйся, что это происходит подальше от тебя. Дай ему время. Все утрясется. Узнаю какие-то новости — сразу наберу, идет? Он взрослый мальчик... Отыщется... Не забивай себе голову, расслабься... Ты же тоже в отпуске... Все будет хорошо, поняла? Не сходи с ума... Давай. Пока. Нажав на отбой, Рик бросил телефон на край столешницы.       — Так что с кофе? — поинтересовался он.       — У меня есть предложение получше. Что насчет завтрака?       — Что в меню?       — Петушиные опездки. Помнишь, я обещал?       — Помню, — Рик мягко улыбнулся и запахнул накинутую на плечи рубашку. — Помочь с чем-нибудь?       — Давай проясним сразу: ты держишься подальше от готовки. Я тебе в этом дерьме не доверяю.       — Боже, говоришь прямо как мой сын.       — Да? Было бы забавно познакомиться с твоим пиздюшонком. Рик удивленно вскинул брови:       — Серьезно?       — Возможно, при других обстоятельствах, — тут же осекся Ниган. — Менее хреновых.       — Ну, Карл давно не в восторге от Шейна, так что…       — О, это в корне меняет дело. Отпиздим еще кого-нибудь из его списка неугодных? С неловкими улыбками они замолчали. Рик — это все о семье, и Нигану хотелось стать ее частью, каким-нибудь несуразным отростком. Может быть, странным другом или любовником, кем-то, кто будет иногда вхож в дом Граймсов. Например, пара визитов в год, гриль на День независимости, уикенд на праздничной неделе перед Рождеством… Раньше подобные сборища Нигану претили, он с чистой совестью менял их на гаражные посиделки с бутылкой пива или случайный секс в старом запыленном мотеле. Что угодно, лишь бы не слушать, как мать Люсиль хвастается новым бассейном, пока в их собственном дворе уже три года подряд зияла дыра-котлован, которую во время беспощадных виргинских ливней заливало водой до краев. Но Рик… Он раскрылся перед Ниганом легко и просто, выкладывал все как есть, не искал сочувствия, не накидывал себе очков мнимыми достижениями. По дороге из леса его как прорвало. Он рассказал Нигану все. Жизнь длиною в сорок с лишним лет вместилась в шесть миль неспешным шагом.       — Карл сейчас в колледже, — с извиняющимися нотками в голосе сказал Рик. — Но я собирался ему позвонить.       — Как скажешь, заместитель.       — Слушай… Я… По поводу нас…       — Забей, — поспешно оборвал его Ниган. — Давай позавтракаем. Где мой долбанный зонт...? Он старался не встречаться с Риком взглядом. Наверняка, выглядел сейчас точь-в-точь как все грустные шлюхи вместе взятые. А он-то повидал немало грустных шлюх. Они всегда с сожалением глядели, как он застегивает ремень, чтобы свалить из мотеля посреди ночи. Крадучись, проскальзывая за дверь с гибкостью сытого кота. Он говорил им много прощальных комплиментов, отчего они смотрели ему вслед еще печальней, еще пронзительней. Снаружи было уныло и серо. Тимми так и не вернулся. На станции лодочного проката царило спокойствие. Радио молчало, телевизор, ловящий три канала — тоже. Скрип расшатанной лестницы повис в мертвой тягучей тишине. Свет в сарае не горел. Ниган три раза дернул выключатель — лампочки не зажглись. Холодильники, зажатые между винтовым прессом и грудами металлолома, не гудели. Из-под дверок сочилась смешанная с кровью вода. Ниган распахнул холодильник с мясом: внутри все подтаяло, разве что морозилка пока еще держалась. Видимо, свет отключился давно, задолго до их возвращения. Возможно, прошлой ночью. Запасной генератор тоже заглох: топливо на нуле. Вот так в полумраке и под шум дождя, заслонив гриль зонтом, они и жарили опездки в пустом дворе. Загадочное блюдо оказалось гузками. Рик с любопытством наблюдал, как Ниган в одно аккуратное движение срезал копчиковую железу, вымачивал гузок в маринаде, а затем кидал на мелкую решетку. Гузки румянились и потрескивали. Как только бока покрывались хрустящей корочкой, Рик накалывал опездок вилкой и еще горячим отправлял в рот.       — Так… Что это за часть курицы? — все выпытывал он. — Шея?       — Тебе лучше не знать, заместитель.       — Я серьезно. Но Ниган лишь смеялся:       — Я тоже, Рик. Гроза шла на спад. Дождь редел. Тяжелые капли превратились в мелкую морось.       — Интересно, где все? — Рик закрыл зонтик. — И почему свет не работает?       — Хрен его знает. У меня связь на телефоне пропала.       — У меня пока ловит.       — У тебя не телефон, а почти рация. Где ты достал этот кирпич?       — Купил.       — В каком, блядь, году?       — Не помню, давно это было. Лет… десять назад?       — Ну ты и ископаемое.       — На себя полюбуйся, — насмешливо фыркнул Рик. — Симфония хрустящих коленей.       — А вот это удар ниже пояса.       — Ладно-ладно… Я рад, что мы встретились именно сейчас. Раньше я не мог похвастаться хорошим аппетитом. Что же, Рик — это идеальное стечение времени и обстоятельств, счастливая звезда, широкий жест древнего бога-трикстера, кроличья лапка в кармане, выпавшая в магическом шаре восьмерка, да что угодно — как ни крути, это нечто невероятное, по-другому не назвать. Ниган не находил подходящих определений, чтобы описать этого человека или то, как внезапно он появился, выпрыгнув в нужный момент как какой-то черт из табакерки, застав Нигана сломленным и безоружным, готовым на любую авантюру, лишь бы почувствовать что-то такое, чего с ним никогда не случалось. И он почувствовал. Он влюбился. Вот так запросто, молниеносно, сблизившись с Риком Граймсом на скорости межгалактического спутника, он столкнулся с ним и влюбился. На старости лет и впервые в жизни по-настоящему.       — Ну что, позвоним Карлу, — пробормотал Рик, быстро набрав номер. — Алло? Из трубки донесся треск и скрежет. Голос звучал невнятно. Пришлось включить громкую связь.       — Карл? Карл? У тебя все в порядке? Тебя плохо слышно.       — Па…п.       — На балконе лучше ловит, — вмешался Ниган.       — Карл, погоди минуту. Они гуськом поднялись наверх. Ниган и сам не знал, зачем увязался. Перед собой он оправдывался, дескать, ему не нравилось терять Рика из виду, хотя на самом деле боялся, что вскорости потеряет его навсегда.       — Карл! Сейчас слышно?!       — Боже, пап, не ори, — говоря в нос, отозвался парень. — Слышно. Ты вообще где?       — Помнишь, я собирался в отпуск?       — С Шейном? Мама звонила, он тут устроил полный треш.       — Я в курсе. Не бери в голову, все образуется. Ты как? Как в колледже?       — Я сейчас с Сиддиком, тебе привет.       — Ему тоже. Так… Какие планы на выходные?       — Пока никаких, а что? Замешкавшись, Рик нервно забарабанил пальцами по перилам.       — Не хочешь приехать домой? Мы не виделись почти год и…       — Не уверен, что смогу. Тут какая-то хрень творится... У тебя там есть телек?       — Есть, но пока что свет не работает, так что…       — Передают, что час назад свет пропал на всем западе Джорджии. Половина дорог перекрыта. Связь конкретно глохнет, инет тоже. Сиддик не может дозвониться ни предкам, никуда. И завтра в Атланту вводят национальную гвардию.       — Что? Зачем? Что стряслось?       — Пока нихрена неясно. Все завертелось буквально час назад. Нам сказали запереться в общаге, никого не выпускают. Рик горько усмехнулся:       — Слушай, если ты не хочешь ехать домой, так и скажи.       — Пап, я серьезно! Дело дрянь. Ничего не понятно. Бля… У нас сейчас тоже свет пропал. А еще… Еще какой-то чокнутый ломится в общагу. Мне из окна видно. У него все лицо в крови, прикинь, пап. Блин, Сиддик, погоди! Уйди от окон! — шикнул он мимо трубки. — Пап, тут… Блядь! Этот мужик… Охранник выбежал и мужик на него набросился! Он… Он разорвал ему шею…! Где-то на заднем фоне послышались визги и крики. Потом — скрип оконной створки.       — Карл! Карл! Что у вас творится?!       — Тут… Тут какая-то толпа народу… Они прут сюда со всех сторон… Они выглядят странно… Шатаются... Блядь, это какой-то «Рассвет мертвецов»¹. Помнишь этот фильм…? Я должен вызвать копов… Да?       — А что с комендатурой общежития? Было какое-то обращение от декана?       — После того, как нам сказали всем запереться, вообще глухо. Рик напряженно сглотнул, а почувствовав на плече руку Нигана, судорожно сжал его пальцы.       — Слушай, мне это все не нравится, — отчеканил он. — Я приеду и… Я приеду и вас заберу.       — Уверен? Дороги же перекрыли.       — Оставайтесь на месте, ладно?       — А что с мамой?       — Я разберусь. Главное — оставайтесь на месте.       — Хорошо. Жду.       — Не разряжай телефон. Рик собирался сказать что-то еще, но разговор прервали гудки.       — Нужна машина на ходу, — констатировал он, потянувшись к пачке сигарет. — Блядство.       — Моя Хонда. Сольем бензин из запасов Тимми.       — Ты… Ты же поедешь со мной? Едва скрывая облегчение в неуместной сейчас улыбке, Ниган шутливо отдал честь.       — Куда угодно, Рик. Но на этот раз я за рулем. _______________ 1. Рассвет мертвецов — фильм Джорджа Ромеро на тему зомби.