***
Потирая сонные глаза, мужчина вышел из спальни и направился за стаканом прохладной воды. Этой ночью было невыносимо жарко, и стоило бы заранее открыть форточку. Но он боялся, что из-за сквозняка простынет его любимая. Кстати о ней! Её он в кровати не обнаружил! Часы показывали около четырёх утра, и он искренне негодовал, почему вторая половина кровати так и осталась нетронутой. Но войдя в освещённую ночной лампой гостиную, мужчина всё понял. — Кушина, ты всё это время сидела здесь? Женщина, чьи красные волосы были собраны в неаккуратный хвост, сидела на диване и отчаянно пыталась найти что-то в телефоне. Столкнувшись с внимательным взглядом голубых глаз, Узумаки потёрла уставшие глаза, под которыми уже успели образоваться мешки. — Минато, Наруто не вернулся. Я переживаю, даттебане! Намикадзе вздохнул. — И всего — то? Кушина отложила телефон и со злостью посмотрела на мужа. — Разве ты не переживаешь за нашего сына? Блондин мягко улыбнулся и сел на диван, попутно обняв за плечи Узумаки и мягко поцеловав в макушку. — Ты же знаешь Наруто. Он всегда куда-то пропадает. Возможно, что он у Саске. Но Кушина отодвинулась и взглядом дала понять, что не собирается так просто закрывать эту тему. — Ты знаешь правила! Наруто всегда должен предупреждать меня о позднем визите! И да, я звонила Микото. Саске нет дома! Я звонила Наруто десять раз, но он не ответил. Обзвонила всех его друзей, но никто не взял трубку! В конце концов, я позвонила Какаши и в полицию, даттебане! — Кушина! — Что, Кушина?! Минато, наш сын мог попасть в беду! А если с ним что-то случилось! А если… если его убили, даттебане?! — женщина вскочила с дивана и начала усиленно жестикулировать руками. Вмиг взяв телефон, Узумаки набрала номер. И в следующую же секунду, блондин услышал голос дежурного полиции. — Кушина — сама, это уже десятый звонок. Дождитесь утра, Наруто обязательно вернётся, — даже Минато понял, как мужчина устал объяснять его жене одно и то же. — Да как вы вообще такое позволяете?! Вдруг мой сын где-то лежит и умирает… — Единственное, отчего умрёт ваш сын, это от похмелья. Проявите терпение госпожа Узумаки, — раздражённо проговорил полицейский. — Вы что назвали моего сына алкоголиком, даттебане?! — вскрикнула Кушина, и в следующую же секунду её волосы отчаянно вздёрнулись. Минато побледнел. «Красный перец», а именно так его жену называли в школе, никого не щадила в таком состоянии, когда прекрасные красные волосы вздымались в разные стороны. Оценив, что ситуация уже не выглядит такой забавной, он быстро выхватил телефон из рук женщины, и мило попрощавшись с дежурным, усадил Кушину на диван. — Дорогая, успокойся. Тебе нужно отдохнуть, выспаться. Поспишь, а там уже и Наруто вернётся, — мягко произнёс Намикадзе, положив ладони на укрытые теплым свитером плечи. Кушина пронзила мужа злым взглядом. Синева её глаз колыхала и волновалось, словно море во время шторма. И если бы Минато был художником, обязательно бы запечатлел её образ. Пусть даже в гневе, его жена оставалась самой прекрасной женщиной в мире. — Я пойду его искать, даттебане! — решилась Узумаки и попыталась высвободиться из мужских объятий. — Кушина, ты ведёшь себя как ребёнок, — улыбнулся Намикадзе, за что и поплатился. Уважаемая всеми госпожа Узумаки укусила мужчину, и вырвавшись наконец из плена, побежала к входной двери. — И после этого, она спрашивает, в кого пошел наш сын, — проговорил Минато, наблюдая за тем, как его жена быстро одевает верхнюю одежду. Блондин уже хотел побежать за своим любимым «красным перчиком» по имени Кушина Узумаки, когда телефон в её руках издал долгожданную трель. Женщина, с облегчением посмотрела на мужа, а затем злобным голосом ответила на звонок: — Ну, паршивец, теперь объясняй, где тебя носит, даттебане! Даже Минато уловил тяжёлый вздох Наруто. — Мам, не переживай я с Саске, так сказать, мы немного загулялись, даттебайо, — проговорил сын семейства Намикадзе, и несмотря на удивительно убедительный тон его голоса, старшая Узумаки не повелась на эту лисью уловку. — Так, я тебе и поверила, даттебане! А, ну признавайся, где ты, пока я не отследила твой звонок, и сама не приехала за тобой! — конечно Кушина негодовала. Минато и сам был готов высказать сыну такую же претензию, но в лёгкой форме. — Я же сказал, что с Саске! — повысил голос блондин. — А, ну, не кричи на мать! Ещё не дорос, даттебане! — Ты меня вынуждаешь, даттебайо! Намикадзе устало потер лицо. Сейчас самое время выхватить телефон у жены и попросить Наруто спокойно объяснить ситуацию. По крайней мере, он хотя бы узнает, где его сын и всё ли с ним в порядке. — Почему ты всё время болтаешься с Саске, а? — неожиданно спросила Узумаки, а затем вскрикнула от пронзившей её догадки, — неужели ты…вы геи, даттебане?! Минато поймал женщину в тот момент, когда она чуть ли не свалилась на пол от стыда собственной мысли и фразы, которую произнесла. Мужчина прижал телефон к уху. Сначала была тишина. А затем Намикадзе услышал дикий смех, а позже и громкий крик Наруто. — А, ну, хватит ржать, даттебайо! А ты чего ухмыляешься Учиха! Тебя тоже пидарасом назвали! Глава семьи не мог не улыбнуться. Да уж, навела шум его женушка! Минато мягко положил её на диван и решил взять ситуацию под свой контроль. — Наруто, — позвал его отец, отвлекая от криков на друзей. Намикадзе мог догадаться, что его сын не только с Саске. Этот факт успокаивал. И в тоже время пугал. Возможно ли, что все друзья впутались в неприятности? — Батька! — громко поприветствовал отца Узумаки, — скажи маме, что я не гей, даттебайо! — Ладно, ладно, скажу, — проговорил Минато, скосив взгляд голубых глаз в сторону жены. — Я убью его, даттебане, — прошептала Кушина, отчего её красноватые волосы начали понемногу подниматься вверх. Блондин сглотнул. — Скажи, что с тобой всё хорошо, Наруто, — сказал Намикадзе, — почему не отвечал на звонки? Ты же знаешь, как волнуется твоя мама. — Прости, пап, — уже тише ответил Узумаки. По его голосу было заметно, как ему стыдно, — дело в том, что я вытаскивал несносную задницу Учиха из очередной неприятности, даттебайо… Минато не поверил ему. А после того, как из телефона начали доноситься странные возгласы и угрозы Саске, то Намикадзе полностью убедился в лжи своего сына. — Ай! Учиха, ты чего творишь, даттебайо! Отдай телефон, ты, скотина! — Кого ты скотиной назвал?! — теперь стало понятно, что Учиха находился в не себя от ярости, — лисья ты морда! Мужчина закатил глаза. И сколько же ему ждать объяснений? — Простите, господин Намикадзе, — извинился Саске, пока где-то на заднем фоне кричал Узумаки, — я помогал Наруто писать курсовую работу. Затем к нам присоединились и другие. Заболтались и забыли про время. «Такая версия уже правдоподобнее», — подумал Минато, и сжал телефон в своих пальцах. — Хорошо, Саске, — проговорил Намикадзе, — передай Наруто, что дома его ждет серьёзный разговор. Поднявшись на локтях, Кушина грозно прокричала в трубку телефона: — И лучше бы ты пришел с девушкой, Наруто! Иначе я тебя не прощу, даттебане! После Минато услышал, как сын прерывисто дышит и кричит от страха к Кушине. Звонок прервался, и мужчина был искренне рад, что из этого странного разговора он хотя бы понял, что Наруто жив, здоров, и главное не один. — С девушкой? — удивился Намикадзе. — Ну, я же с утра говорила ему, чтобы без девушки домой не возвращался, даттебане… — повела плечами женщина, вновь окунувшись в мягкость дивана. — Боюсь, что он воспримет эту фразу в серьёз. — Почему? — Потому что никто не хочет столкнуться с «красным перцем», — подмигнул блондин, и уже в следующую секунду в него была запущена подушка, — конечно, кроме меня. Оттенок её глаз ужасно потемнел. Теперь спокойное синее море превратилось дикую волну, которая была готова захлестнуть с головой любого. Любой бы испугался и убежал. Но не он, не Минато Намикадзе, который знал, как приручить волну и указать ей направление. А направление было задано в сторону спальни. «Боюсь, что мы пропустим возвращение Наруто, — подумал Намикадзе, когда любимая утянула его за сладким жадным поцелуем, — может, и хорошо, что его сегодня нет ночью?»***
Помимо того, что у Шикамару итак болела голова, масло в огонь подливали два идиота, которые до сих пор выясняли отношения на заднем сидении. Десерт к этому прекраснейшему спектру эмоций добавляли бесконечные вставочки Темари, которая без всякого разрешения взяла управление ЕГО машины на себя. — Как тебя угораздило связаться с этими… — вновь проговорила Собаку но, посмотрев в зеркало заднего вида на двух друзей своего жениха, — с этими болванами. — Как меня угораздило сделать предложение тебе, — тихо произнёс Шикамару, лениво созерцая проплывающий пейзаж. Девушка сжала руль. Треск кожи разнёсся по всему салону, и Нара понял, что его невеста слышала каждое слово. — Чё ты там сказал, Нара?! — спросила Темари, уже не следя за дорогой, а грозно наблюдая за испуганным лицом шатена. — Милая, — сглотнул парень, — пожалуйста… следи за дорогой. Из заднего отделения машины выглянул Узумаки и, указывая на лобовое стекло, завизжал как девчонка. Шикамару краем глаза уловил движение. Большой грузовик выехал прямо из-за поворота. Но Собаку но, даже не поведя бровью, спокойно вывернула руль, и препятствие пронеслось мимо. Шатен выдохнул и положил свою ладонь на маленькие и хрупкие пальчики девушки. Та сверкнула бирюзовыми глазами, но ладонь не убрала. Учиха хрюкнул. Блондин перевёл на него злобный взгляд и заметил, как брюнет еле-еле сдерживается от смеха. — Ты чего, Учиха? — Узумаки, мало того, что ты гей и болван, так еще и визжишь как девчонка! — и тут Саске не сдержался. Салон машины погрузился в громкий смех. Блондин покраснел от злости и накинулся на друга. — Это ты сейчас станешь девчонкой, когда я письку тебе оторву, даттебайо! И началось! Шатен вздохнул. Он уже и забыл какие они шумные. Но надо отдать должное. Друзья разбавляли напряжённую обстановку и оттягивали важный разговор, который ожидал их в лице Итачи в резиденции Учиха. Нужно было многое прояснить и вообще понять, как Саске и Наруто попались на эту удочку с курсовой работой. Хотя, ничего удивительного. Где эти двое, там и приключения. Но как же в этот бар забрели четыре девушки? Нара и на этот вопрос ответил — Ино. Всем известно, что Яманака являлась главной заводилой. И он даже не удивился, что его подруга повелась на обольщение Дейдары. Но главное, что сейчас она в безопасности. А еще Шикамару надеялся, что блондинка не убила Кибу, учитывая, как они «хорошо» ладят. За Карин он переживал больше всего. Он никогда не видел Узумаки такой разбитой. В её пустых глазах будто застыли кровавые слезы, и никто не мог её успокоить. Кроме Наруто. Если говорить, про Узумаки, он нашёл подход ко всем. Даже к Хинате. От него не ускользнуло, как сильно блондин сжимал её руку при разговоре с Конан. Что-то тут было не чисто. И поджатые коленки брюнетки только подтверждали догадки Нара. Он будет надеяться, что это не так. Но Конан славилась своей кровожадностью и жаждой молодых женских тел. О Харуно он вообще не знал. Но настороженный взгляд Итачи при вопросе Саске о Сакуре также говорил о не лучшем состояние упомянутой. Боже, как Шикамару не хотел анализировать. Ему не хотелось знать, что случилось с его подругами. Это было также больно, как мысль о том, что Темари могла быть одной из жертв Акацуки. Нара сильнее сжал её пальчики и заметил, как сильно нахмурились его брови. — С ними всё будет хорошо, — уверенно проговорила Собаку но. Её русые волосы, которые вечно были заплетены в четыре забавных хвостика, сейчас были распущены и блестели в тусклом свете проезжающих уличных фонарей. — Почему ты так уверена? Тебя там не было, — сказал Нара, и в его словах был смысл. — Потому что это мои подруги. А я не дружу со слабыми. Чего только стоит Хината, которая готова порвать за любое плохое слово, сказанное в сторону Наруто. Или Сакура с чудовищной силой её кулака? А Ино, готовая разорвать любого, кто тронет её друзей? Ты разве забыл про Карин и её способность опустить человека с помощью одного слова? Неужели, Шикамару, ты забыл, как в детстве мы были непобедимой бандой? — русоволосая говорила так уверенно, без доли страха, что Нара удивился, какой эффект она может произвести и на него. Шатен и сам вспомнил, как эта пятерка взбалмошных девчонок чуть ли не избила их до полу смерти за то, что они подглядывали в женской бане. Да уж, тогда они еще легко отделались. А вспомнить, как Темари унизила его на глазах у всей школы, когда Нара случайно назвал Собаку но «выскочкой». А как попало однокласснице, которая подставила Наруто с самостоятельной работой. Хьюга тогда сделала всё, чтобы ту отчислили за обман. А как Ино обстригла свои волосы и с помощью их вытянула Инузуку из ямы. Вспомнил шатен и тот случай, когда на соревнованиях по борьбе, Сакуре досталась соперница не её весовой категории. По сравнению с ней, Харуно была блохой. Тогда в розоволосую никто не поверил. Зато как вытянулось лицо Саске, когда бледная нога его подруги оказалась на спине соперницы! А Карин, которая заткнула ректора университета одним словом и шантажировала его, чтобы Наруто не отчислили за очередной прогул. Он и в правду забыл. — Но в одном ты прав, Шикамару, — отозвалась Темари. В её бирюзовых глазах блеснула искра грусти, — меня там не было. И я жалею об этом. Шатен вспомнил, какой скандал закатила его невеста, когда он дал понять, что девушка с ним не поедет. Вспомнил, как Темари выбежала босая, в одной пижаме, завела машину раньше, чем Нара мог добраться до неё и ответила, что не бросит своих подруг в беде, так же как Шикамару не бросит Наруто и Саске. По итогу, Темари с ним. В пижаме. Но, конечно, не босая. В салоне машины оказались её старые кеды. И если бы ситуация позволяла, Шикамару улыбнулся, насколько она милая в этой одежде. Бледно голубая пижама с рисунком фиолетовых цветов идеально сидела на её маленькой и аккуратной фигуре. Пусть её волосы и выглядели растрёпано, она всё равно оставалась самой красивой девушкой на свете. И если бы Нара мог, то сейчас завалил бы эту красавицу и никуда не отпустил. Её бирюзовые глаза всегда дарили ему огонёк дерзости и некоего спокойствия. И, конечно, любви. В её глазах он тонул, и был бы не прочь утонуть в них навсегда. Сейчас она была прекраснее всех. И даже пусть она вырвала управление его машиной. Да пусть даже разобьёт её! Ему будет плевать, но её он никогда не отпустит и не позволит, чтобы ей когда-нибудь было больно и плохо. И чтобы он не говорил ранее, Шикамару знал, что решение по поводу свадьбы было самым лучшим в его жизни. — Если бы ты была там, я бы не простил себя, — проговорил Нара, посмотрев на её сосредоточенное лицо. Шатен уже перестал обращать внимания на ругань Наруто и Саске, и сосредоточил всё своё внимание на ней. Темари мимолётно улыбнулась и сжала в ответ ладонь жениха. — Спасибо. — Ай, Узумаки! Ты что Инузука, чтобы кусаться?! — крикнул Учиха, отталкивая от себя ухмыляющегося лиса. — Скажи спасибо, что в губы не поцеловал, Сасочек! — пропел Наруто, отчего Шикамару обомлел, а Темари чуть ли не отпустила руль. — Ты точно пидарас, Узумаки! — От пидараса слышу, даттебайо! Собаку но резко затормозила, отчего все резко наклонились вперёд. — Ты чего творишь, даттебайо?! — Заткнись! — рявкнула Темари, — приехали уже. Парни обратили своё внимание на огромный особняк. Саске сглотнул и понял, что всю дорогу он выяснял отношения с Узумаки. Это отвлекло от напряжённых мыслей, но сейчас они вернулись. Она была там. И он должен быть с ней. — Саске, — позвал его блондин. — Заткнись, Узумаки, шутки кончились, — и вышел из машины. Остальные последовали его примеру. Шикамару не удивился, когда Учиха буквально побежал ко входу. И никто не спешил его остановить. Все прекрасно понимали, куда он бежит. Наруто последовал примеру брюнета, и уже бежал в след за ним. Хотел ли он увидеть Сакуру или кого-то еще? Шикамару не хотел об этом сейчас думать. Пора уже разобраться в ситуации.***
Warriors — League of Legends,
2WEI & Edda Hayes
Все они стояли на коленях, как в дешёвых фильмах про мафию с банальным сюжетом, тупыми пытками и какой-то ноткой остроумия и комедии. Только в данной ситуации это был не фильм, и они не актёры, а живые люди, у которых, увы, нет дополнительной жизни или скрытых способностей. Они всего лишь марионетки в руках опытного кукловода, и уже в который раз Сасори ощущал зависть, что не он является главным в этой игре. И ему хотя бы на секунду хотелось почувствовать себя важным. Не просто пешкой на шахматной доске, а заметной фигурой, из-за потери которой, игра станет бессмысленной. Ему не хотелось быть королём. Как правило, в шахматах король лишь ведомый, и не он по-настоящему управляет игрой. Не он приводит к победе. И когда-нибудь Акасуна сможет стать фигурой при короле, что всегда сможет управлять не только его разумом, но и всем ходом игры. Сасори дал себе слово. План провалился. И Акасуна понимал, что будет после этого промаха. Путь к королю будет закрыт навсегда. И вряд ли Сасори сможет вернуть доверие и расположение после такого фиаско. Да и выживет ли он после этой ночи? Сасори не знал. Теперь всё зависело не столько от него, сколько от его господина. Это раздражало. Художник ненавидел, что он не может распоряжаться своей судьбой так как он бы хотел. Ненавидел, что не может добровольно взять кисть в руки и что-то сотворить. Ненавидел, что ему приходилось убивать не по своей воле. Ненавидел, что заставил Карин Узумаки поверить в то, что её изнасилуют. Ненавидел, что у него есть господин, который наблюдал за каждым его шагом с тех пор, как Сасори переступил порог этой преступной жизни. Хотя у парня давно была догадка, что Лидер с самого начала следил за ним, когда ещё в мыслях художника не была никакого скрытого умысла. Скосив взгляд карих глаз, он увидел стоящего в такой же позе, как и он, Дейдару. Тсукури смотрел в пол мятежным взглядом и не пытался даже поднять голову. Сасори видел, как страшно его напарнику. Ну, еще бы, ведь Лидер никогда не прощал. Голубой глаз блондина, который был спрятан за чёлкой и водоустойчивым гримом, слегка задёргался. Акасуна поймал себя на мысли, что смотрит слишком долго на своего напарника, выдавая себя с потрохами перед Пейном. Нет, Сасори не мог показать, что волнуется за Тсукури. Ведь тогда на это обязательно надавят. Тогда Дейдара точно не выживет. На коленях стояли и другие Акацуки: Хидан, Тоби. Все они выглядели жалкими и беспомощными. Сасори знал эту процедуру. Сам порой её использовал, когда хотел втоптать в грязь. И это действовало, поэтому Лидер и использовал на них этот приём, не только унижающий, но и заставляющий трепетать от страха перед тем, что грядёт. И Акасуна знал, что грядёт. Допрос. Но каждый реагировал по-разному. На то они и Акацуки, чтобы быть разносторонними. Хидан тупо ухмылялся. Только одному Джашину известно, что он сделал с подружкой Учих. Сасори надеялся, что девчонка была либо завербована, либо убита. От этого зависела жизнь Хидана. Не просто же он флиртовал с ней за барной стойкой, пока Сасори в тени наблюдал за ними. Акасуна знал, что мужчина был кровожадным и надеялся, что миловидная внешность Сакуры не помешала Хидану выполнить цель. Видимо заметив взгляд художника, Хидан повернулся. И Сасори увидел на мужском лице ухмылку. — Не смотри так на меня, кукольник. Если я стою здесь, значит я не справился со своей целью. Как и ты, — но на его лице нет намека на страх. Хидан не лгал. Если бы он не провалился, то сейчас не унижался бы так, как он. Но было в его ухмылке что-то ещё. Девчонка жива. А Хидан любил капающую кровь, орудия пыток и звук разрывающейся плоти. Неужели повёлся на подстилку Учих? Либо Хидан дурак и просто ждет не дождётся наказания. Всё-таки он не столько садист, сколько мазохист. Тоби было невозможно прочитать. Сасори до сих пор не понимал этого парня, как и того, что делает такой, как он, в Акацуки. Но раз Тоби среди них, значит он нужен Лидеру. Или нет? Учитывая, что он также на коленях. Они уже полчаса были в такой позе. И художник устал. Его бедро по-прежнему пульсировало, и парень мог предположить, что если он простоит в этой позе еще минут пять, то швы разойдутся. Приходится уповать на мастерство Кабуто. Вокруг четверых никто не стоял, и никто их не охранял, никто не направлял пистолеты или другое оружие. Они будто добровольно стояли на коленях. И Сасори поймал себя на мысли, что вдруг сможет спокойно встать и уйти. Если смерть и наступит, то он не собирается её ждать. Карие глаза столкнулись с более насыщенными карими глазами. Акасуна понимал, что оттенок глаз Пейна слишком насыщенный, и мог предположить, что их Лидер употреблял запрещённые вещества. Хотя при поглощении наркотиков радужка глаз наоборот тускнела. Акасуна обязательно узнает. Если выживет. Он восседал в своём кожаном большом кресле и в данный момент был судьей их судеб. По бокам стояли Кисаме и Кабуто. И Сасори до сих пор не понимал, каким образом им удалось избежать той участи, которая постигла их четверых. Якуши улыбался. И даже не скрывал этого. Его самодовольство так и блестело в глазах, в таких же скользких и мерзких, как и у его учителя. Одному Сасори был рад, что Орочимару оказался в руках Итачи. Он надеялся, что Пейн будет рассудителен и оставит того гнить в какой-нибудь канаве. Кисаме усмехнулся, когда Акасуна попробовал прочитать его. И это показало, насколько Хошигаки был непроницаем. — Как ты допустил это, Сасори? — его голос прогремел как гром среди ясного неба. Тишина была порезана на миллионы кусочков лишь одним прикосновением острых ножниц. Акасуна смотрел прямо. Но его рана вновь заныла, когда взгляд Лидера пал на его бедро. — Как ты позволил какой-то девчонке ранить себя? — второй вопрос, а Сасори был готов рассыпаться, как песок при засухе. Художник не знал, куда посмотреть. Везде были его глаза, его давление, его власть. Акасуна понял, что начинает задыхаться от паники, искрой, промчавшейся в его голове. Мысль о том, что он должен держаться до последнего была забыта. И теперь Сасори находился на волоске от истерики. Он никогда не чувствовал себя таким жалким, таким беспомощным. — Отвечай, красный демон, — потребовал Пейн, и воздух будто наполнился тягучим вредным веществом, что мешал дышать и мыслить здраво. Но Сасори не ответил. Он не знал, в какой момент план треснул. Когда Дейдара завербовал удачно попавшихся Саске и Наруто? Когда Акасуна шантажировал Итачи и показал выступление его младшего братца, тем самым принудив брюнета действовать? Когда позволил Дейдаре отвлечься? Когда потерял из виду таких персонажей, как Орочимару и Кабуто, тем самым недооценив их? Или, когда в алых глазах Карин блеснул огонёк и, в следующую секунду, он почувствовал адскую боль? В какой момент Сасори позволил плану провалиться? Или в этом нет его вины, и проблемы начались ещё, когда план не пришёл в исполнение… Парень потерял бдительность и установку не смотреть в сторону напарника. Карие глаза столкнулись со взглядом голубого глаза. И в следующую же секунду воздух разрезала пуля. Сасори с ужасом наблюдал, как тело Тсукури накренилось. На устах застыл крик, так и не слетевший, так и не услышанный его напарником. Во взгляде блондина застыла непонятная эмоция, искаженная болью и чем-то ещё, и художник понял, что этим взглядом Дейдара хотел сказать. Скульптор желал поддержать его. — Теперь тебя ничего не отвлекает, и ты можешь ответить на мои вопросы, — и вновь этот страшный голос. Сасори по-прежнему смотрел на мёртвого напарника. Напарника ли? Нет. Друга. Последние три года Тсукури всегда мельтешил на горизонте парня и только и делал, что надоедал. Но Акасуна понимал, что, если бы не блондин, он давно бы кормил червей. Да и без его участия, это заведение бы не открылось. — Он был полезным ресурсом, — ответил Пейн, — но теперь ты понимаешь, чего лишился я, когда ты потерпел неудачу. Сасори понимал, на что он намекает. Конан. Она была всем для Лидера. И все в Акацуки знали, что она столь же опасна, как и сам Пейн. Ведь любая пылинка, упавшая на её прекрасное личико, могла спровоцировать Лидера убить любого, кто попадется на его пути. И Сасори старался всегда беречь эту золотую жилу. Но Конан сама виновата, что попалась. Кровь Дейдары начала доходить до коленей парня. Дорогая ткань штанов начала пропитываться жидкостью. Возможно, одежда и могла отстираться от крови, но совесть, душа Сасори никогда не сможет сбросить с себя ответственность за смерть единственного человека, кто по-настоящему его понимал. Как-то Тсукури назвал Акацуки семьёй. Тогда Акасуна скептически посмотрел на парня и указал на его слабость к сентиментальным вещам. И только сейчас красноволосый понял истинный смысл его слов. Сасори понимал, что остальные члены Акацуки, стоят на коленях по его вине. Они были его подчиненными на время задания, и остаются ими, пока Лидер не соизволит всадить пулю в лоб. До этого момента Акасуна будет защищать их. Он не позволит умереть ни Хидану, ни Тоби. Ни себе. Парень почувствовал вязкую жидкость. Почему-то кровь Дейдары придала ему сил и уверенности. — Раз ты не хочешь отвечать, я не вижу смысла держать вас всех на этом свете, — разочарованно проговорил Пейн, начиная поднимать дуло пистолета. — Стой! — перебил его Сасори, — кто собирал информацию на Карин Узумаки? — Здесь, я задаю вопросы, красный демон, — осадил художника рыжеволосый. — Ответьте на вопрос, Пейн-сама, — парень нахмурил брови, а затем его взгляд карих глаз прошёлся по невероятно удивленному лицу Кабуто, — это же был ты, Кабуто? Серые волосы парня взметнулись, когда он попытался сделать шаг к Сасори, но Лидер его остановил. — Отвечай, Якуши, — потребовал он. Тот сглотнула и кивнул. — Это был я. — И? — спросил Сасори. — Орочимару-сама. — А теперь посмотрите моё досье на Карин Узумаки. Что удалось накопать мне, Пейн-сама, — проговорил Акасуна спокойным и рассудительным тоном. Он старался не выдавать своего волнения и предвкушения от разгаданной загадки. Но от Лидера не укрылось, каким взглядом Сасори одарил Кабуто. Пейн кивнул своему помощнику Кисаме. Тот удалился. — Ты составлял план не по досье Кабуто, так? — спросил мужчина в кожаном плаще. Он скрестил руки перед собой и изучал художника. — Решил проявить инициативу, — ответил Сасори. Ожидание длилось так долго. А Акасуна не любил ждать. Но упиваться беспомощностью и мятежностью Кабуто было таким наслаждением для глаз Сасори, что он решил набраться терпения. Он думал, о чём угодно, только не о безжизненном теле Дейдары и крови, что уже не оставила сухого места на его коленях. Если он выберется живым, то обязательно напишет картину. Это будет лучшее творение из всех, что он делал. Изогнутые линии, слова поддержки, застывшие на губах и напуганный взгляд. Лепестки роз, которые упали на пол, словно после прошедшей бури. И скульптуры, на которые попали капли крови его напарника. Их Сасори тоже нарисует, чтобы отдать дань уважения своему… другу. Спустя некоторое время, тонкая папка приземлилась на стол перед Лидером. Она была тоньше данных от Кабуто по Карин Узумаки. Намного тоньше. И это не ускользнуло от Пейна. Рыжеволосый открыл папку и пробежался по первым строчкам. Кабуто пытался подглядеть, но не мог. Кисаме просто ему не позволял своим предостерегающим и хищным взглядом. Сначала мужчина читал медленно и нехотя, затем более внимательно, и в конце он просто пожирал глазами написанное. — Ясно, — произнёс он, закрывая папку. — Что же особенного там написано, Пейн-сама? Я уверен эти сведения есть и в моём досье. Тем более, что в моём докладе намного больше информации, — Кабуто пытался вырулить ситуацию и попытаться выведать, что же такого Сасори накопал на девчонку. — Ты прав, Кабуто. Твой доклад информативный. Ты постарался, — Лидер скосил взгляд на Якуши, — если бы это всё не было ложью. — Ч-что? — прошептал медик. На лицо Сасори попали капли крови. Ему пришлось закрыть глаза, чтобы жидкость не попала в глазницы. Зрелище было не из приятных. Кабуто верещал, что есть мочи. Его ладонь лежала перед Лидером прямо на столе. Он, не церемонясь, засунул плоть в рот медика, а затем что-то прошептал. Акасуна не мог расслышать. Да и не хотел. Больше это его не касается. — Вы все провалили задание, — холодно произнёс Лидер, — я приказал вам загнать всех наследниц главных семей. Но я не приказывал трогать Наруто Узумаки и Саске Учиха. Это была твоя идея, не так ли, Сасори? — Так и есть, — признался художник. Мужчина быстро вышел из-за стола, задев плечо стоящего на пути Кисаме. Он вырос перед Сасори и теперь пугал не столько своим взглядом, сколько ростом. Перед ним творец картин был беспомощным. Поэтому, когда ботинок Пейна ударил по челюсти художника, парень сразу отлетел. А затем ощутил, как его быстро и со всей злостью бьют по лицу. Кукольник не пытался бороться. Это было бессмысленно. Он никогда не понимал, что может умереть вот так. Обычной пешкой в руках ферзя. И даже не смотря на боль, Сасори не мог понять, кто же являлся королём. Когда лицо Акасуна откинулось в сторону от очередного удара, он увидел, как Тоби поднимается с колен и снимает маску. И удары почему-то прекратились. — Всё кончено, — этот голос он никогда не слышал. Выстрел. «Так вот, кто король», — пронеслось где-то на задворках сознания. Последнее, что видел Акасуна — это безжизненные глаза Лидера, и его лежащее окровавленное тело в метре от Дейдары.***