* * *
Джирайя еще никогда не отказывал себе в желании насладиться видами женских тел, не пропускал ни единого женского дня на горячих источниках. Но всему хорошему приходит конец. И конечно же это не обошло стороной Великого Жабьего Отшельника! А все из-за простой необходимости быть рядом, поддержать его жен… просто поддержать Цунаде, которая уже битый час кричит за стенкой — схватки. Признаться, становиться отцом Джи не планировал. Да он вообще ничего в ту ночь не планировал, ибо сакэ прилично так мозги отбивает. В прочем, о том же думала и Сенджу, наслаждаясь процессом. И, о да! Эти часы своей жалкой жизни он запечатлит в романе, который уже в процессе написания. Только вот, что он будет делать дальше? Уже само наличие у него ребенка не дает ему и шанса на побег из деревни для «сбора материала» или становления обычным писателем. Такая ответственность! И самое обидное в этом то, что Сенджу замуж за него не пойдет, даже под предлогом смерти, а ребенка с удовольствием сбагрит на его толстую шею. Все из-за глупой верности к мертвому Дану, будь он неладен! «Интересно, кто у меня будет? Сын? Дочь? Полная копия матери или моя? А может смесь характеров и внешности? О-хо-хо, уже представляю, что это будет за «чудовище»! Мое… Чудовище, ведь да?», — размышлял про себя Саннин, даже не заметив, как на его лице появилась довольная улыбка. Хоть многие и считали, что он был бесклановым идиотом, который вовсе не стремился остепениться — это не так. Например, его полосы точно были с ним от рождения. Вообще, полосы — вещь странная и носит исключительно визуальный характер. Либо его предок был идиотом, либо прям реально идиотом — другого не дано. А фамилию он свою и знать не знает. И не узнает уже. Других таких «меченных» он не встречал. Может просто потомственные шиноби? А хрен его знает! Его предки померли еще, когда он был младенцем, не успев толком, даже дойти караваном до Конохи. Его спасли отряды джонинов, как единственного выжившего, ибо его матушка, да, матушка, накрыла Джирайю собой, пока какие-то уроды издевались над ней. Вот это сила материнской любви! Хотя и отец его полег рядом, судя по отчетам. А вот личностей их никто не знает — данных нет. Да и не важны они ему! Зато он вынес из этого правильные выводы: Свою семью он не бросит, пускай это и будет всего лишь один ребенок. Его же родители не бросили. За стеной послышался оглушительный детский крик-плачь, заставивший Джирайю встрепенуться. Родился! Надо только посмотреть, хотя бы глазком, пока он не окреп, а после можно будет уже решать насчет будущей жизни… Может даже домик себе купит в деревне, да сиделку найдет и будет писать романы для таких же, как и он извра…. ценителей женщин, да. — Джирайя-сама, можете пройти и посмотреть на ребенка, — оповестила его голова ирьенина, выглядывающая из-за двери. Саннин спорить не стал и, неестественно выпрямив спину от напряжения, вошел в палату. Его взору сразу же явилась бледная Цунаде, смотрящая в потолок с какой-то неизвестной ему болью. В комнате они были одни, не считая ребенка, что мирно лежал в небольшой кроватке и смешно дергал ножками, словно пытался сбросить свое покрывало, которое уже успел сбить. Джирайя тихо подошел ближе к чаду и стал смотреть так внимательно, словно чего-то знал о младенцах. Это сморщенное чудо имело мелкий белый пушок на голове и выразительные черные глаза. И… Такие же острые полосы, которые были и у него с самого детства! Ребенок перевел свой туманный взгляд прямо на него и Джирайя, сам того не замечая, потянул к нему руку, которую обхватили маленькие пальчики. На губах его ребенка расцвела забавная улыбка. В душе у него поселилась теплота. Кажется, это и есть зародыш отцовской любви? — Это девочка, — тихо сказала Цунаде, что до этого пристально наблюдала за действиями своего друга и несостоявшегося любовника. По её лицу было видно, как тяжело ей от одного только факта, что ее первый ребенок не от Него, а от Джирайи, которого она и не любила толком никогда. — Девочка… — протянул Саннин, а после звонко рассмеялся, подхватив ребенка на руки. Неуклюже, но крепко. — Вся в папку! — мужчина перевел взгляд на свою первую и, кажется, вечную возлюбленную, которая еще и дочь ему подарила, а после нахмурился. — Может ты хочешь её… ну, подержать? Цунаде отрицательно качнула головой и прикусила губу. В ней сейчас все горело от стыда, жалости и презрения к себе. Она всё-таки бросает свою дочь, хоть и нежеланную. — Тогда, как ее назовем? — осторожно предложил мужчина, наблюдая, как неокрепшая малышка играет с его белыми прядками волос. — Твоя дочь — ты и решай, — обреченно пробормотала Сенджу, отвернувшись. — Ну нет, Цуна-чан! Это и твоя дочь тоже! И я уверен, что ей будет приятно в будущем знать, что ее имя было дано ее матерью, которой нет рядом, а не таким раздолбаем, как я. Так что я жду, давай! — с легкой улыбкой дурачка сказал Джирайя, не обращая внимания на дерганную от упоминания ее жестокого поступка женщину. — Да не знаю я! Пускай… Тобиджи, что ли, — тяжело вздохнула Сенджу, натыкаясь на насмешливый взгляд Джирайи. — Что?! — Это от начала имени Второго Хокаге и моего? Оригинально, да. Мне нравится! А тебе, Тобиджи? Малышка Тобиджи, — просюсюкал прямо в лицо своей дочери мужчина, услышав, что-то похожее на смех, и довольно улыбнулся. — Ей тоже нравится. — Отлично, а теперь на выход! Мне надо восстановиться, да и ребенка заберут на обследования, а после пару деньков подержат в больнице — она долгое время не хотела выходить на свет и мало ли, что там с ней… — А раньше сказать нельзя было! Хотя выглядит, вроде, нормально, — задумчиво осмотрел ребенка Саннин, а после уложил ее на место и, попрощавшись с Цунаде, вышел из палаты. В голове уже крутились картинки из будущего, как он покажет своей дочери призыв, научит крутым техникам, сводит в кафе… Но на этого ребенка планы были и у другого человека.* * *
Джирайя несся в больницу сломя голову с другого конца деревни. Почему? Потому что услышал взрыв. Много взрывов. И он переживал не за Цунаде, ибо она уже день, как свалила из Конохи, а за свою дочь, которую обязаны были прокормить специальные кормилицы. И что-то пошло не так! Вечно что-то идет не так! А он только дом приличный нашел… Ворваться в здание и приготовиться к атакам врага было не легко, но еще труднее понять, что взрывы произошли в отделении грудничков. Именно там, где должна была лежать его дочь, черт возьми! Джирайя летел туда еще быстрее, чем дышал, но на месте корпуса обнаружил только остатки стены и обломки детских кроваток. Хотя не все дети были задеты и сейчас орали во все горло, лишь бы их заметили. Саннин начал судорожно перебирать младенцев, не забывая укладывать их в безопасную и целую кроватку, желая найти одну единственную белую макушку целой и здоровой, а не разорванной на куски, как несколько детей где-то рядом… И не находил! Он же не мог лишиться дочери так просто и глупо? Из-за диверсии? В итоге Джирайя нашел лишь кусочек ее одеяла с жабами, на котором отчетливо были видны капли крови. И, как оказалось позже, ее крови. — Это был нукенин из Кумо. Он притворялся обычным человеком, а после устроился сторожем. Как оказалось, у него были личные мотивы мести именно тебе, Джирайя, а другие дети лишь оказались под его рукой, — с тяжелой ношей под сердцем, пробормотал Хокаге. И это вовсе не из-за смерти дочери его учеников. Ведь он в курсе дел. — Мне очень жаль, ведь я уже начал считать малышку Тоби своей внучкой: вы же мне, словно родные дети, Джирайя. Саннин на секунду перевел взгляд с пола на своего давнего знакомого и наставника. Взгляд полный душевной боли и страданий. Он уже не останется тем же Джирайей. Теперь он отец, что потерял своего ребенка, и шиноби, который возненавидел Деревню Скрытую в Облаках. — А как жаль мне, Хирузен. Как же жаль… И даже неформальное обращение к Хокаге ему было прощено. Ведь Сарутоби понимает — сам отцом два раза стал, и всегда боялся потерять своих детей на войне. А самое главное, он знает правду! И от этого ему в два раза тяжелее. Все ради деревни. Все ради Листа. — Ну, не будем о грустном! — неожиданно приободрился мужчина, хоть улыбка его сейчас казалась слишком натянутой. Вот отойдет немного и может, когда-нибудь, сможет опять улыбаться, как раньше. — Я думаю отправиться в путешествие. Если понадобится моя помощь, то я на связи, — после этих слов его взгляд на пару мгновений потяжелел. — Особенно, при деле с Кумо. Бывайте, Сарутоби-сенсей. Саннин вышел через окошко, как настоящий шиноби, оставив своего Хокаге одного (не считая Анбу на потолке, что старательно напоминали тараканов). Хирузен сомкнул веки на пару мгновений, чтобы собраться с мыслями. Он закрыл глаза на желание Данзо иметь в своих руках ребенка таких сильных родителей, ребенка с Кекей Генкаем — Мокутоном, который еще нужно проявить. Сарутоби самолично уничтожил счастье своего ученика, подставив другую деревню! Выкрутился. Крыса. Нет, змея. Но больше такого не повторится: насильно детей от родителей Хирузен отнимать не будет — это слишком тяжело. Не сможет Хирузен — сможет Хокаге. А Тень Конохи не может ошибаться, не может жалеть о своих поступках или иметь сердце. Когда был отдан приказ, голосом руководил Хокаге, а внутри в отчаянии задыхался маленький Сарутоби, который всегда восхищался Тобирамой Сенджу — настоящим воином, который не потерял себя в этих интригах и грязной политике. — Что бы Вы сказали, сенсей?..* * *
Вновь появиться на свет было неприятно. Во-первых, жуткая боль в легких при каждом вдохе, а, во-вторых, так же действовали свет, звуки, голоса — все оглушило мое детское сознание на долгое время, пока я не смогла вновь почувствовать свое тело. Очень хрупкое тело. Раньше я занималась биатлоном. Вот это был спорт! Тело было выносливым, сильным, а глаза меткими. Не то, что сейчас. Да я могла с завидной легкостью пройти пару километров и не сбить дыхание. Надо будет разобраться в… этом всем и начать заново тренировки. Без них я быстро заглохну. Вообще, я умерла от туберкулеза. Был спящим почти с детства, а потом, — БАХ! И я уже лежу на койке и кашляю кровью. Благо, родителей у меня не было — в детдоме все детство прожила, а дальше с людьми особо не контактировала. Было даже забавно смотреть, как кто-то пытался наладить со мной контакт, а я такая: «пробежишь пятикилометровку и я вся твоя на этот вечер». И вечера у меня были свободны, в большинстве случаев. Поэтому меня в том мире ничего не держало. Хотя… охранника дядю Пашу жаль. Он был мужиком строгим снаружи и довольно мягким внутри. Правда, руку свою на пульсе держал и все его откровенно боялись. А мне же он заменил отца, нет, скорее деда. Да большинству заменил, поэтому дети после выпуска с ним связь всегда имели, и если что, то сразу же шли к дяде Паше, чтобы, так сказать, поговорить по душам. И он за всех переживал. Правда, заскоки даже у такого мирового мужика были. Винить его в этом никто не собирался, да и не собирается. Сложно это — жить, когда сам и во Второй Мировой участвовал и Чечню прошел. Кукуха едет окончательно, сколько ни старался, а вылезти из этого дерьма у него полностью не вышло. Когда все немного улеглось, я попыталась разработать свои суставы, да и посмотреть на способности тела младенца. Вот лежу такая на кроватке и пеленку с себя двигаю, как резко передо мной появляется знакомая лыба с такими белыми волосами, красными полосами, странной ерундой на лбу и пирсингом на носу. Вылитый Джирайя… У меня родители косплееры? Ну тогда скажу, что вышло похоже. Очень похоже! Да меня вообще одна мысль о том, что у меня будут родаки, заставила прекратить свои игры с тканью и посмотреть внимательнее на мужика. Хоть было видно еще не очень хорошо, но приятные черты лица я уже уловила. А потом он протянул мне свою лапищу, которая сама по себе была со все мое тело, и я на автомате захватила пальцами его… часть руки. Он красиво улыбнулся. Блин, если у меня будет такая же улыбка, то я и не против совсем. Говорили они на странном языке. Я бы сказала, что это японский, но для меня, русской бабы, что из английского знает только «милк», «ай лив ин Раша», да «хеллоу», все таким кажется. Такой монотонной речи с резкими высказываниями я не воспринимала нормально. Хотя можно привыкнуть, наверное. Меня взяли на руки, проигнорировав недовольное бульканье. Тогда-то я смогла максимально скосить глаза и увидеть ту, что меня на свет родила. Какая-то бледная блондинка с до ужаса огромной грудью лежала на кушетке и в упор смотрела на моего отца. Че-то мне это не нравится. Совсем не нравится то, на что все это похоже. А похоже это на мое возрождение из пепла ака Феникс в мире Наруто. Уж больно эта парочка напоминает мне Джирайю и Цунаде. Вот прям один в один… Но не может этого быть! Ребенок? У них? Да эта барышня должна всю жизнь Дана любить и дышать на его фоточку, что стоит рядом с Наваки! А тут я появилась. Это как? Но потом все встало на свои места. Она меня даже на руки не взяла. Окей. Мне лично все равно — хотя бы одного родителя дали и ему, вроде, не насрать на меня, так? А эту бабу уберите от меня подальше — не люблю таких мамаш. Зачем рожала, если ребенок нафиг не нужен? Для своего ухажера? Тогда понять еще можно. Как бесит… меня же так же семья сдала: мать в больнице оставила без документов и имени. Ладно, успокойся. Вдох-выдох, вдох-выдох — я обычный младенец с душой взрослой женщины, так что обижаться не на что. Я вообще не рассчитывала на такой теплый прием. Все же детдом для меня роднее и привычнее, что ли. Вернемся к моим родителям. Они о чем-то разговаривали, пока я пыталась проверить состояние волос моего отца, ибо они такие… такие белые и пушистые, что просто не верится. А потом прозвучало что-то похожее на мое имя, потому что Джирайя проговорил его несколько раз, словно спрашивал у меня. «Тобиджи» — звучало его бархатистым голоском, а я и не против была. Имя похоже на Второго Хокаге и кликуху Обито Учиха, что мне нравится. Крутые люди же! А тут можно легально называть себя и «Тоби» и «Джи», что выходит за грань моего восприятия. Если в прошлой жизни было одно имя и максимально два сокращения от него, то здесь можно было поиграть в ассоциации и «чаны», «тяны», «куны». Теперь начинаю понимать японцев с их любовью называть девочек «тян» или «чан». «Тоби-чан» — звучит мило! Меня уложили обратно в кроватку, оставив наедине с не-матушкой. Джирайя довольно быстро покинул палату. Печалиться не стоит — уверена, что он вернется. А если дорогу забудет или за сигаретами выйдет, да не вернется, то приведу сама и карту куплю заодно. Остается только подождать моего взросления и получения денег на эту самую карту… Меня прервала Цунаде. Женщина явно разрывалась изнутри, потому что движения были смазанными и резкими, что ухудшало мое не самое лучшее восприятие младенца в несколько раз. Она подошла ближе ко мне и стала смотреть своими глазищами, словно у меня вторая голова выросла. И шепчет еще что-то себе. Ну, а что? Я не гордая — потянула к ней свою мини-хенд, но Сенджу от меня отскочила со скоростью света и вылетела из палаты. Скатертью дорога! А я пока буду спать, — силы на будущее наращивать надо. На самом деле жизнь в отделении для младенцев была спокойной. Дети почти всегда спали, а самые шумные жили в других комнатах. Нас кормили настоящие женщины, не используя всякие кашицы и прочую чепуху. Меняли пеленки тоже часто, как и обмывали. Я бы сказала, что это палата для богатых людей, да сравнить не с чем. Россия не считается — там все не как у людей по меркам других стран. А тут другая вселенная! Пару раз ко мне приходил отец. Да, буду его так называть, ибо Джирайя всегда так тепло улыбался и сюсюкался со мной, от чего ему можно забыть все извращенные пристрастия и туповатое поведение при таком гибком мышлении. Он принес мне одеялко с жабами! Такое милое, голубое одеяльце с зелеными жабками. Я влюбилась. Хотя этих тварей никогда не любила в своей жизни. На картинках милые, а в жизни скользкие и странные. А тут все было странным, вот и привыкаю. Ко мне даже один раз с отцом пришел сам Хокаге! Весь такой старичок невысокий в белом плаще, шляпе и трубкой в зубах. Посмотрел, повертел, улыбнулся так по-дедовски (Дядя Паша лучше улыбался), а после утопал обратно в свою, кхм, нору-резеденцию. Дыма навел… потом полдня дети чихали и я за компанию. Но такая мирная обстановка продлилась не долго. Я проснулась от резкого взрыва прямо рядышком с моей тушкой. По ушам так бабахнуло до звона, что я уже начала подумывать о своей глухоте. Из-за взрывной волны свалилась на пол в обломках кроватки и пытаюсь такая понять, а что же происходит? Но мне размышлять не дали, — просто взяли на руки, надрезали кунаем, чтобы кровь начала на пол капать, а потом свалили в закат, не забыв прихватить еще одного ребенка. И кажется я видела чьи-то останки. Мама (Не Цунаде, чтоб ее) дорогая! Бедные дети…. Ладно, пофиг с детьми, я сама еще ребенок. Меня похитили, черт возьми! И сделали все, чтобы объявить о моей смерти! Я так не играю, кому я нужна? Это из-за генома Сенджу? Враги бати? Враги матери? Да что за ерунда. Ничего не понимаю. Похититель двигался слишком быстро, чтобы я не понимала, куда он потащил мое и чужое тельце. В итоге мы все равно оказались в каких-то сырых катакомбах, где моя жопная интуишн (А ОНА РАБОТАЛА) заорала благим матом на арабско-немецком языке, стукаясь головой об стенку моей беспомощности. Похоже от судьбы не уйдешь — родителей у меня все же не будет. Ну хотя бы имя свое родное знаю и на том спасибо. Перед взором застыл мужчина средних лет в черном балахоне аля луковица, бинтами на правой половине лица и таким тяжелым взглядом, что мне захотелось обделаться. Слава Богу, что я еще не успела ничего толком съесть. Он выглядел, словно живая кукла — на столько сильно показывалось отсуствие эмоций в мимике, но его с потрохами (у луковиц они есть?) выдавали глаза — в них святилось ненормальное удовлетворение. Глава убивашек махнул своей изящной ручкой, отдавая очередной приказ. Только вот мне показалось, что он так прощается с моим нормальным детством и личностью. Собственно, я с ней также попрощалась.