Семейное древо

* * *

— Кайто-сан, — слышится позади. Я разворачиваюсь, приветливо машу рукой. Через лагерь в мою сторону бежит одна красивая блондинка… — Кайто-сан, ты идёшь к отцу? После моего возвращения с побережья прошло достаточно много времени, чтобы моя вспыльчивость и неадекватность после убийства Кано пропала. Я перестала игнорировать или огрызаться этой яркой девчонке, перестала убивать всех без разбору в патруле, иногда страдали и гражданские. Теперь только хитай-ате с дыркой будет напоминать мне, что я потеряла не последнего человека из своей жизни. Видеть смерть близких…. Больно. Неприятно и мерзко. Никогда бы не хотела этого повторять. Даже не смотря на то, что идёт война. Орочимару моё состояние понял прекрасно. Пару дней мы были вдвоём, он по-своему заботился обо мне, списывая все на процедуры и опросы, я же почти не возникала в его присутствии. Такое ощущение, что он давил всю агрессию, восполнял утраченные чувства и силы, дарил спокойствие. Жаль, что в итоге я всё равно вернулась туда, откуда и пришла. И после войны, если выживу, вернусь в КОРЕНЬ — свой личный филиал ада с одноглазым Дьяволом. Моргнув, я сбросила ненужные мысли, вновь обратив все свое внимание на ожидающую ответа девушку. Она чуть улыбалась. Это выглядело забавно: глаза прищуривались, появлялись мелкие складочки на веке, брови выгибались, кончики губ тянулись к верху, на одной щеке проступала ямочка, крылышко носа так же следовало за губами и кривилось. Она напоминала мне довольную жизнью собаку, веселую и беззаботную. — Да, Котоун-сама просил помочь ему сегодня с разработкой нового противоядия. Ты же знаешь, что Акасуна-но-Сасори только и делает, что клепает все более мерзкие яды… Кумико покивала, а после потупила свой взгляд в землю. Растительности тут почти не было, а почва сильно разбавлена песком… о чем это я? Девушка явно нервничала. Она хотела о чем-то спросить, но молчала. Я же просто смотрела на нее, наслаждаясь секундами тишины, хотя позади нас лагерь шумел, тревожился. Всё же решив проявить снисходительность к Кумико, как к более… хм, неопытному в понимании людей человеку, я сделала первый шаг в наступившей тишине: положила свою руку в черной перчатке с металлической вставкой на её плечо и чуть сжала. — Что-то случилось, Кумико-сан? Она неопределённо пожала плечами, как малый ребёнок, и хмыкнула. Ну что такое, я не буду играть в молчанку и эти глупые попытки манипуляции… — Кумико-сан, я тороплюсь, — решила напомнить ей, иначе молчать будет до самого вечера. Девчонка опомнилась, вскинув голову. Тёмно-серые глаза прошлись по моему лицу, словно ощупывая, а после остановились где-то за плечом. Она набрала в грудь побольше воздуха, а после на одном дыхании выдала: — Пожалуйстапомогимнестатьлучшекакмедику! Я растерянно приподняла брови, а после постаралась натурально улыбнуться так, словно совсем не против дать ей свое согласие. На самом же деле, ученики мне были не нужны. Учитель из меня никакой, сближаться настолько я тоже не хотела, а эта повышенная ответственность, когда на моих плечах и так лежит бремя «секретного оружия»… Кумико была определённо бесталантной девушкой. Она не слишком хороша в нинзютцу и тайзютцу, не слишком и в ирьенинзютцу. Кажется, что шиноби она стала только из-за того, что им работает отец. Даже при нахождении опытного учителя, ей не стать чем-то выдающимся. Хасимото была слабачкой: на войне, в быту. Только её редкая бойкость и попытка показаться сильной при незнакомцах — несомненно плюс, нежели минус. Только вот я балласт брать на себя не хочу. И так слишком часто спасаю жизнь какому-то там генину… — Кумико-сан, я… Чувство опасности взвыло в надрывном крике. Я резко подхватила рукой летящий в голову Хасимото кунай, отправляя его тут же обратно. В одно мгновение став серьёзной, я напряглась. Взгляд прошёлся по бурлящему лагерю… На нас напали. Впервые за этот год войны, кстати, — это достижение или провал? Суновцы лезли из всех щелей, кромсая самых тупых и медленных. Откуда-то подтянулись марионетки в потёртых тряпках, так же повылезали огромные муравьи и скорпионы. Призыв? Значит, отряд тут очень даже подготовленный. Раздался взрыв — штаб уничтожен, туда же отправился и уже пустой госпиталь стараниями Хасимото-старшего, пока младшая зависла в немом ужасе и страхе. Рядом с телом появляется теневой клон. Он коротко кивает мне и, вытаскивая нинзято, бежит в сторону основного скопления шиноби и животных. Я же решила захватить рыбку покрупнее, того, кто сокрыт… Ведь этими марионетками мог управлять только один человек, судя по эмблеме на их корпусе. Поиграем, Сасори? Оставив там же Кумико, ибо следить за её состоянием во время битвы — глупо, я же просто подставлюсь, в пару прыжков оказалась над самим лагерем. Мгновений полета в воздухе хватило, чтобы правильно оценить ситуацию. Я воочию увидела, что кукловод зарылся недалеко от нас в песках, управляя куклами дистанционно. Основные силы отряда отправились на устранение муравьев и скорпионов, другие же стали отбивать атаки суновцев на раненных, что сейчас огромной кучкой лежали рядом с орущим на всех Хасимото. Нервы у него не железные, зато торчащий из бедра кунай — да. С сильным хлопком приземляюсь прямо возле опешившего от такого поворота событий парня с розовыми волосами. Без каких-то предисловий замахиваюсь и с размаху ударяю в лицо — отправляю в полёт на двадцать метров вперёд. Однако он в полёте успел оклематься и привлечь сюда одну из своих марионеток. Я ещё со времён боя в стране Железа поняла, что кукловоды — ничто без своих марионеток. Что та девчонка, восклицающая, что какой-то там паук силен, что этот. Оба в итоге пострадают от моих рук. Марионетка очень быстро сближается и, обнажая ядовитые шипы, пытается проткнуть меня своей рукой. Ухожу в сторону перекатом, блокирую последующую атаку скользящим блоком, обнажая нинзято в одно мгновение. Тут же из брюха куклы выстреливает целый град сенбонов, от которых помогает только построенная наспех земляная стена. Что-то я слишком долго вожусь с ним. Сасори сейчас даже не марионетка, а я не знаю, как к нему подступиться. Страх нарушить канон ли это или простая глупость самоуверенной девчонки? — Что застыла? Не трать моё время, — сверкая покрасневшей скулой, хмуро произнес Акасуна и, взмахнув рукой, вновь отправил ко мне куклу. Вдох. Выдох. Кукловоды всегда были слабы, я же знаю это. Ещё слабее они становятся тогда, когда над ними верх берёт гордыня и вера в непобедимость. Он играет против меня лишь одной марионеткой, поэтому одолеть его — проще поваленного на лопатки Монтаро. Покрепче ухватываясь за нинзято, я хмуро оглядела пустынника. Сасори был красивым парнем с миловидными чертами лица. Карие глаза отлично сочетались с розовыми волосами, телосложение тоже неплохое… с чего же он решил стать куклой? Или просто захотел так… поразвлечься? Когда кукла подлетела достаточно близко и занесла лапу для удара, я просто ушла в сторону в тот же миг, когда её клинок должен был проткнуть мой лоб. Пропустив ее чуть вперед, я точным взмахом сияющим голубой чакрой нинзято перерубаю еле заметные для глаза нити. Марионетка падает на землю переломанной грудой дерева, словно в одно мгновение магия развеялась. Глаза суновца расширились, он даже застыл на месте. Не давая Сасори опомниться, я, выставляя клинок горизонтально, уперев ладонь в касиру[1], использовала шуншин, в мгновения ока перемещаясь к кукловоду, окруженная мелкими иллюзорными змеятами белого цвета. Лезвие, как по маслу, вошло в бок Акасуны. С противным звуком плоть рвалась, кровь просачивалась и стремительно капала на песок. Даже как-то иронично выходит, учитывая его имя. С губ парня сорвался удивлённый вздох. Он неверующе посмотрел на нинзято, а после уставился мне прямо в глаза. В них я не видела боли, как у всех других убитых, не видела страха, не видела презрения или чего-то ещё, что было типично для поверженного шиноби. Они горели интересом и болезненной манией. — А ты выглядишь куда слабее, чем есть на самом деле, — проговорил он, тут же зайдясь в надрывном крике — я неаккуратно провернула руку, заставляя клинок войти глубже, задевая ещё большую площадь. Крови стало больше. — Я думал, что уничтожение этого лагеря — пустая трата времени… Схватив меня за плечи руками, тут сильно сжал их. Больно не было, скорее неприятно. Чутье подсказывало, что надо было увернуться, попросту перерезая Сасори. — Но здесь, — его губы растянулись в мечтательной улыбке. — Я нашел идеальную марионетку! Шиноби резко откинулся назад, слезая с лезвия. Я упростила ему задачу, просто дёрнув рукой в сторону. Ещё чуть-чуть и вышла бы неправильная сэппука[2]: живот его был почти распорот, казалось, что из-под раны выглядывают алые от крови органы. Она брызнула в сторону, окропляя часть моей формы. Ненавижу, когда это происходит: металлический запах стоит невыносимый. От кончиков его пальцев отошли голубые нити, на подобии тех, что я недавно уничтожила. Они крепились прямо к моим плечам, недавно зажатым руками Сасори. Черт. Я хотела быстро срубить их, но Акасуна не стал ждать. Руки мои сами собой перевернули нинзято клинком ко мне. Хотя ноги все ещё слушались меня, а голова могла свободно двигаться, остановить конечности не выходило. Без промедлений нинзято вонзилось в область живота, распарывая кожу и проникая на столько глубоко, что кончик лезвия был виден с другой стороны, пока чужие пальцы повторно не дёрнулись, загоняя клинок так, что почти вся его длина была у меня за спиной. Солёная кровь вырывается изо рта, стекая по подбородку, забираясь по шее под черную футболку, пропитывая ее насквозь. Холодный взгляд впивается в обезумевшего Сасори. В белом дыму рядом появляется клон, резким движением перерубая доступ кукловода к телу. Акасуна разочарованно опускает уголки губ, поднимает брови и пригибается, словно готовясь атаковать в ответ. Кожа его была уже на столько бледна, что чем-то напоминала Орочимару. Он потерял достаточно крови, чтобы сдохнуть через пару минут в канаве. Свободным движением вытаскиваю из тела оружие. Чакра, хранимая в двух очагах Бьякуго, высвобождается. Под Абсолютной Древесной Защитой расползаются алые линии, превращаясь из острых пиков в одну сплошную линию до подбородка. Рана на глазах зарастает, оставляя после себя ни следа: лишь окровавленную и распоротую одежду. А он смог меня подловить. Увернуться бы не смогла — атака была внезапной, да и настолько прямой, что тут надо было бы на змеи распадаться, а открывать все козыри — не моя привычка. Лучше придержать те техники, которые я так старательно учила в Рьючидо под чутким присмотром Орочи. Стряхнув с клинка собственную кровь, я сорвалась с места в сторону кукловода. Взмах — он удачно изворачивается, пытаясь контратаковать ногой. Только вот он находится на одном уровне с Монтаро, поэтому поставить блок и ударить рукоятью по виску — легче лёгкого. Суновец с глухим шлепком ударяется телом об песок, выбивая весь воздух из лёгких. Рубящим движением хочу ударить по шее, да только он отползает в сторону, скользящим движением задевая меня носком сандалий. Ловкий. Только вот силы его на исходе, чтобы так прытко уходить от меня. Он и сам это понимая, запускает в мою сторону порцию сюрикенов. Их отражает стоящий на страже клон. Сасори злостно отхаркивает на песок кровь, заостряя на ней свой безумный взгляд, после поднимает его на меня. Я стремительно приближаюсь. — Ещё увидимся, — он усмехается, складывая печати. Я замахиваюсь, решая убить его одним ударом. Акасуна-но-Сасори исчезает в окружении кровавого песка. А я рассекаю нинзято воздух. Ушел. Ну и черт с ним. Тяжело вдыхая воздух, наполненный гарью, я перевожу взгляд в сторону бьющегося не на жизнь, а на смерть лагеря. Там людей уже меньше, однако все ещё слышны звуки битвы, непрекращающийся крик проклятий и ругани, рев техник… Надо помочь. Это же моя работа. Приближаясь, я уже вижу горы трупов, как своих, так и чужих. Взгляд мечется по их головам, не желая заметить золота, а после облегчённо жмурится, когда искомое находится где-то поодаль от битвы. Какая же она слабачка. Помрёт же, если на рожон полезет. Пальцы сгибаются в причудливые печати. Охлаждающая чакра, похожая на горный ручей, вырывается из тела и кружит вокруг, преобразовываясь в жидкость. Некоторые удивлённо косятся в мою сторону, ведь достаточно трудно в одиночку создать настолько бурный поток, в пустыне, быстро управлять им, как продолжением руки. С последней печатью вода чудесным образом превращается в огромного дракона, раскрывающего пасть в грозном реве. Он взмывает в воздух, а после на скорости летит вниз, прямо в скопление суновцев. Вода с каждым захваченным ниндзя алеет, окрашиваются в новый цвет, приобретает что-то приятное глазу. А после с хлопком выплёвывает трупы куда-то за пределы лагеря. Всё погружается в звенящую тишину. Напряжение проскальзывает в позах шиноби, никто не решается сдвинуться с места. Я двигаю шеей, с щелчком разминая её. — Отступаем! — резко кричит, видимо, командир отряда, так же, как и Акасуна, перемещаясь шуншином. Суновцы повинуются его зову, уходя следом. Провожаю их прищуренным взглядом. Сбежали. Крысы. Коноховцы ещё некоторое время ожидают подставы, только после начиная падать на землю или стонать от полученных ран. Кумико выбирается из укрытия, тут же приближаясь к помогающему раненным отцу. Тоже иду туда, уже на ходу оценивая раненных и понимая, что чакры я потрачу достаточно для их лечения. Это участь ирьеннина?.. — Ты была невероятна, Кайто-сан! Впрочем, как всегда, — прошептала последнее Хасимото-младшая, смущённо потупив взгляд в землю. На пару мгновений она перестала перевязывать раны шиноби, пока ее не окликнул отец. — Я рада, что с тобой все в порядке… но… ты не ранена? У тебя кровь… Я перевожу взгляд на место, где недавно находился собственный клинок. Крови действительно было много. Ещё она бы непременно неприятно стягивала кожу лица, не будь на ней Покрова. Мягко улыбаюсь девчонке, отрицательно кивая головой. — Я уже исправила это недоразумение, — по-другому полученную рану и не назвать. – В порядке ли ты? Она вскинула голову, удивлённо смотря на меня. Что? Я и раньше задавала такие вопросы, чистая вежливость и ничего более. Так почему сейчас её взгляд прочесть не удается? Или не хочется? — Я не пострадала… лучше давай не будем отвлекаться, Кайто-сан. Что-то в её сгорбленной фигуре мне не понравилось. Что-то в ее взгляде тоже. Что-то… — Впредь зови меня «сенсей», — с губ сорвалось совсем не то, что должно было. Я не менее удивлённо уставилась на застывшую Кумико. Смысл фразы дошёл до неё не сразу, только чуть позже она радостно улыбнулась, глубоко мне поклонилась и продолжила свою работу. На душе стало неспокойно. Зачем? Я же не хотела этого. Кумико — балласт, она ничем не будет мне полезна, да и Конохе тоже. Лишь затраченные ресурсы, время и нервы. Проведя горящей зелёным рукой над телом шиноби, я с не удовольствием отметила, что он уже мертв. Тут же встав на ноги, я решила подойти к другому, что ещё успевал тихо постанывать и баюкать обрубок руки. Этот точно не сдохнет, хватит мне крови на сегодня. — Хасимото-сама, тут срочно нужна ваша помощь! Крик позади заставил мельком скосить взгляд. Золотовласый мужчина устало потёр черную бороду, не смотрящуюся на его лице, и тяжёлой походкой отправился к раненному. Пока я останавливала кровотечение у своего пациента, Котоун-сама лишь успел приблизиться, подозвать к себе дочь для помощи, наклониться и с неуклюжестью распахнуть зелёный жилет. Тихое шипение заставило его лицо скривиться в удивлении и ужасе, а мое — в понимании ситуации. — Назад! Мужчина резко отталкивает Кумико назад, дёргается вперёд в попытке сорвать и обезвредить почти сгоревшие печати. Всех ослепляет белой вспышкой. Я в один прыжок подхватываю на руки рванувшую к отцу дуру, чувствуя спиной жар и частичную ударную волну. Голос девчонки срывается в крике, тело ее бьёт крупная дрожь. Она сжимает меня с такой силой, что мышцы её сводит, заставляя дёргаться. Прогремел взрыв, оглушая не хуже чужой боли. Приземлившись на безопасном расстоянии от кратера и разбросанных по округе останков, не только Хасимото, но и остальных рядом стоящих, я не стала отпускать Кумико. Горькие слёзы пропитывали зеленый жилет. Она плакала, ударяя кулаками по моей спине, просила, чтобы я пустила ее к месту, где мгновение назад ещё стоял ее отец. Бережно гладя её по спине, я старалась успокоить биение сердца. Ну почему, почему все идёт совсем не так, как надо?