Клятвы и обещания

      Очень просто, на самом деле, жить только в своё удовольствие и воспринимать всех людей вокруг не больше, чем банальное средство достижения лишь своих целей.       Зачем пытаться лезть к кому-то в душу, если человек так отчаянно её прячет? Зачем вскрывать чужие раны, если боишься гноя и крови? Зачем намеренно стравливать чужих демонов, если не можешь достаточно усмирить хотя бы своих?       Томура и Даби прекрасно проводили время и без всяких душевных разговоров, без затрагивания каких-либо серьёзных тем, потому что под кожей темноволосого до сих пор было противное чувство от того самого взгляда, когда он, сам того не желая, увидел в лидере что-то совсем иное и вовсе не поддающееся объяснению.       К тому же, у них оказалось достаточно много нейтральной местности для обсуждения, примерно в несколько километров между их зонами комфорта, которые лишь иногда пересекались, когда пирокинетик опять абсолютно беспардонно врывался в чужую комнату. Хотя, со временем, этого уже даже не требовалось, ведь Шигараки было слишком уж наплевать, где валяется бренное тело Даби, будь то даже место рядом на одной и той же кровати.       Конечно, сероволосый не раз пытался и выгнать парня, но тот отшучивался, язвил или строил наигранно несчастное лицо, словно ему было действительно приятно проводить время с Томурой и совсем неприятно, что его лишают такого уникального шанса ещё дольше, чем обычно лицезреть равнодушное выражение лица лидера.       Хотя, наверно, в последнем всё же доля правды действительно была.       Ведь несмотря на то, что задевать чужие драмы и психологические травмы не хотелось, чтобы не выпачкаться в чужой скверне, Даби было любопытно, есть ли что-то под этой маской безразличия и непомерной уверенности в своих действиях? И раз она уже единожды треснула, то можно ли вовсе уничтожить её? Чем тогда станет Шигараки Томура? И останется ли от него вообще хоть что-то?       Впрочем, ни одной возможности или банальной идеи, как это можно проверить, в голове темноволосого не было. Да, ему интересно, но это всё равно сомнительный повод подставлять себя под удар.       Поэтому темы разговора, хоть и были довольно разнообразными, оставались одноразовыми. Обсудили и забыли. И, если честно, менять что-то в устоявшемся кругу хотелось мало.       Но как бы ты ни старался не лезть в чужую душу, не провоцировать судьбу, это вряд ли спасёт от необдуманных решений и их последствий. Ведь не стоит забывать, что люди вокруг тебя тоже живые и обладают собственным разумом.       И ещё хуже, если этот разум не совсем здоровый.

***

      Типичное начало дня. Нет, совсем не раннее утро, потому что утром Даби и Томура привыкли спать. Их день начинался ближе к трём-четырём часам вечера.       Темноволосый просыпался первым, потому что у него единственного было желание вообще просыпаться, и, пока «главное зло» мирно спало под грудой одеял, он приоткрывал окно, чтобы хоть немного пустить в довольно душную комнату свежего воздуха, и сразу доставал сигарету.       Он мог закуривать не сразу. Пирокинетик стоял, задумчиво смотрел на улицу, в пейзаже которой разве что менялся цвет неба, крутил сигарету в руках, зажимал между зубами и только потом, удостоверившись, что несчастная имеет достаточно уже потрепанный вид, прикуривал.       Обычно Шигараки к этому моменту всё ещё спал, ну или только начинал просыпаться, ворочаясь и едва ли не падая вместе со всеми одеялами на пол, что всегда забавляло темноволосого. Но сегодня и именно сейчас, сероволосый уже проснулся и с небольшим интересом смотрел на то, как закуривает Даби. — Ты во всех этих одеялах похож на дурацкую капусту, — звучит из уст темноволосого вместо «доброго утра».       Оба парня не разменивались на такие мелочи, как вежливость, а потому то, с чего начнётся их новый день, всегда оставалось интригой. Стёб? Подкол? Предложение? Идея? Тема для очередного бесполезного разговора? — А ты похож на идиотский мутировавший баклажан, — фыркает в ответ Шигараки, смеряя не столько недовольным, сколько извечно уставшим взглядом Даби. Его ожоги имели такой странный, но довольно красивый цвет. — Пара овощей. В принципе, всё сходится, — вновь усмехнулся пирокинетик, пуская на улицу сизый дым, который тут же растворялся в воздухе.       Вновь воцаряется молчание. Томура придумывает какое-то очередное язвительное замечание, а Даби только и ждёт, когда задумчивость пропадёт с чужого лица и он сможет нагло перебить лидера. Это уже тоже было привычным. — Зачем тебе вообще все эти одеяла? — пренебрежительно фыркает темноволосый, делая глубокую затяжку. — Разве не очевидно? — выгибает бровь Шигараки, — Мне холодно. — Мог бы попросить меня помочь, я бы ни за что не отказал тебе, — с издёвкой произносит Даби, выдыхая. Медленно, позволяя ещё какому-то количеству яда остаться в организме. — Обращусь к тебе, обязательно, если вдруг захочется быть сожжённым заживо, — язвит в ответ сероволосый, зевая и не предпринимая попытки выбраться из вороха покрывал. Не то что бы с ними было намного теплее, но лучше, чем ничего. — Так мило, что ты хочешь умереть именно от моей руки, — Даби действительно мог бы убить Томуру. Но пока не хочет. На словах, конечно, пирокинетик всегда испытывает какое-то непреодолимое желание придушить Шигараки за сам его странный и ненормальный вид, но оно настолько мало, что вряд ли когда-то всё же осуществится. В конце концов, возможности убийства друг друга у них приблизительно одинаковы. — Ну, хоть раз в жизни почувствую, что мне тепло, — как-то слишком уж обыденно пожимает плечами лидер. — Тебе серьёзно настолько холодно? Чёрт, почему тогда я в этой комнате чувствую, что плавлюсь, как сырок на бутерброде? У тебя же тут правда невыносимо жарко! — темноволосый тушит в руках сигарету, абсолютно не боясь обжечься о тлеющий фильтр. — Ну раз тебе так жарко, а мне так холодно, мы могли бы помочь друг другу, — издевательски протягивает Томура, явно не имея под своими словами хоть какого-то намёка на действия.       Но Даби и не нужен никакой намёк, если ему вдруг захочется что-то сделать. Он идёт на поводу у своих желаний, особенно если это самое желание действительно интересное и вполне осуществляемое. — Знаешь, а ты прав, — пирокинетик усаживается на край кровати рядом с Шигараки, — Давай поможем друг другу, — он хитро улыбается и, не дав лидеру даже минуты на осмысление, вдруг притягивает парня к себе за плечи, не сильно приобнимая.       Да, конечно, Даби делает, если хочет, но никогда почти не думает о последствиях своих действий. Что рано или поздно, но обязательно приведёт его к плачевным последствиям.       И как-то запоздало приходит осознание того, что обнимашки — это совсем не то, на что адекватно среагировал бы сероволосый. И это осознание тут же тянет за собой ощущение неминуемой катастрофы.       Казалось бы, что такого в простых объятиях? Люди обнимают друг друга при встрече, на прощание, если хотят выразить какую-то поддержку или им просто не хватает внимания.       Вот только Шигараки не мог себе позволить чего-то подобного. И когда чужие руки обвили плечи, в голове вместо спокойствия словно разлилась едкая кислота, разъедая все мысли до одной и противно шипя.       В голове лишь на считанную секунду мелькнула мысль о том, что Даби действительно тёплый. Это чувствовалось даже так, через ткань одежды и было слишком логично, ведь в теле темноволосого скрывалось хер-знает-сколько-градусное пламя. — Какого…?! — только и выдавливает из себя лидер, совершенно растерявшись. В его голове начинает что-то противно завывать. Мерзко, тонко, почти на ультразвуке, въедаясь в само подсознание. И если бы у сероволосого вообще были хоть какие-то силы сдвинуться с места и хоть что-то сделать, он бы точно стал вырываться, покрывая всё вокруг трёх или даже четырёхэтажным матом, а может и вовсе бы применил причуду, чтобы впредь никто его не трогал. Но сил сдвинуться не было. Был только немой шок от осознания того, что его действительно кто-то обнимает.       Шигараки просто оцепенел. И по тому, как мелко задрожали чужие плечи, Даби понял, что тот не только растерян, но и даже… напуган? То, что лидер ещё не применил свой распад, несомненно, обнадёживает, но то, что он затих, нагнетало ещё больше, чем если бы сразу посыпались привычные угрозы и проклятия.       Пирокинетик даже не догадывался, что сейчас чужое восприятие опасно исказилось и лучшее, что может сейчас предпринять темноволосый, так это сбежать куда подальше и, желательно, спрятаться. Но вместо этого он лишь как-то растерянно произносит: — Могу отпустить, если хочешь…       Звучит это, разумеется, более чем глупо. Лучше бы он спросил разрешения Шигараки чуточку раньше. Раньше, чем, похоже, сломал его восприятие мира.       Шигараки продолжал широко распахнутыми глазами и тем самым взглядом смотреть куда-то сквозь этот мир. Он не понимал, что сейчас происходит.       Шигараки должен оттолкнуть и, желательно, убить. Мерзкий тонкий писк в голове говорил о том, что это самое правильно решение. Ведь Томура знал, что ему нельзя так близко никого к себе подпускать. Ведь это всё как-то противно и ложно. Лишь поганый способ подобраться поближе, установить доверие, чтобы потом сделать очень больно. А больно действительно будет. Всегда было, когда наивные и тёплые чувства пересиливали внешнюю озлобленность.       Рука опустилась на плечо Даби слишком неожиданно. Он уже приготовился распрощаться с целостностью своих костей и мышц, а может и вовсе попрощаться со своей жизнью, но ожидаемой боли не последовало. Четыре пальца дрожащей руки крепко вцепились в плечо, скорее всего, даже останутся маленькие синяки, но вместо того, чтобы дать волю эмоциям и высвободить силу, наружу из груди сероволосого вырывается только какой-то слишком уж жалостливый всхлип. — Эй, ты чего? — пирокинетик хочет отстраниться, чтобы понять, что вообще сейчас происходит и просмотреть в лицо лидеру, но Шигараки не даёт. Он лишь сильнее стискивает чужое плечо, как бы говоря: «дёрнешься, и я действительно тебя прикончу».       Потому что Томура и сам не особо понимает, что с ним сейчас происходит. Ему хочется взвыть, хочется разрыдаться. Хочется прижаться ближе и хочется, чтобы никто его не трогал.       И почему в системе снова происходят многочисленные сбои?!       Даби в этот момент думал, что, похоже, ещё ничего в своей жизни более безумного не совершал. А также теперь очень явно ощутил, где проходит грань маски и хоть чего-то живого, что есть в Шигараки. Ведь тот как-то слишком дико и странно отреагировал на простые объятия, даже не особо крепкие и совсем не двусмысленные. Почему? Что не так? Где закралась ошибка?       Пирокинетик слышал всхлип, но комментировать это не спешил, боялся неосторожной фразой лишь усугубить ситуацию. Надо бы как-то успокоить лидера, а то, глядишь, его переклинит ещё сильнее, до чего доводить как-то вообще не хотелось. Темноволосый знает, каким бывает Шигараки в своём безумии. В голове всё же ещё сильнее упрочняется мысль, что сероволосого правда вряд ли кто-то обнимал, как минимум, последние лет десять.       Даби скорее неосознанно, наугад, просто чуть поглаживает чужие плечи, отмечая про себя, что от Томуры действительно идёт какой-то холодок. Едва ли не мертвенный.       Сероволосый молчит, прикрыв глаза и пытаясь заставить себя сделать или сказать хоть что-то, пока вой сирен в голове не оглушил окончательно. — Ты… Ты грёбанный самоубийца, Даби, — говорит слишком мягко, чем хотелось бы, но это заставляет темноволосого выдохнуть с облегчением. Отлично, Шигараки не умер от сердечного приступа и убивать пирокинетика, вроде как, тоже не планировал, иначе бы с ним не разговаривал. — Знаю, — чуть улыбнулся темноволосый, чувствуя, как продолжает вздрагивать Томура. Неужели он действительно плачет? Или нет? — Идиот и психопат, — сероволосый сдаётся. Он отпускает чужое плечо, но не отстраняется, потому что т е п л о. Просто сдаётся на волю обстоятельств. Потому что не может, сейчас убить парня, руки которого всё так же ненавязчиво прижимали к себе. — Верно, — так же насмешливо вновь ответил Даби, съязвив про себя, что пунктик «психопат» лучше описывает самого лидера прямо сейчас, — Ну так, ты согрелся? — Чёрт, заткнись! — глухо рычит Шигараки, всё же упираясь ладонями в грудь темноволосого и изображая максимальное недовольство, отстраняется и на всякий случай даже отсаживается в сторону, напряжённо глядя на пирокинетика.       Но Даби, как опытный хищник, успевает почуять страх. И этот взгляд ему кажется скорее затравленным, чем недовольным.       Кажется, пирокинетик коснулся чего-то такого, что трогать вовсе не стоило. Ведь он не хотел лезть в чужую душу, хотел всего лишь развлечься, избавиться от скуки и однообразия в этих стенах, но теперь, кажется, любопытство с новой силой принялось пожирать его душу. — Я убью тебя, если ты хоть кому-то расскажешь о том, что сейчас случилось, — шипит Томура, вновь принимая свой надменный и самоуверенный вид. — Почему же ты не убил меня прямо сейчас? — задал вполне логичный в данной ситуации вопрос Даби, но он так и остался без ответа.