***
Перед Даби стояла неразрешимая задача. Она заключалась в полупустом рюкзаке, лежащем на сером полу во мраке крохотной комнатки. Именно с ним пирокинетик выбрал бежать подальше от этого места, именно его хотел перенести собой в новую жизнь. Но, вот так незадача, в него совсем было нечего положить. Ни одна вещь, которую скептическим взглядом обводил Тойя, по его мнению, не стоила абсолютно ничего. Всё вокруг — лишь пустые ложные ценности. Деньги, красивая одежда, дорогие телефоны, какие-то глупые безделушки… Разве это хоть что-то по-настоящему значит? Почему людям обычно так тяжело расстаться со всем этим барахлом? Почему они так отчаянно цепляются к вещам, в которых нет души? И почему так просто порой расстаются с людьми? Даби всё ходил кругами вокруг этого рюкзака. Но всё ещё не хотел ничего брать с собой. Он не боялся потерять абсолютно ничего. Кроме Шимуры. Если бы можно было, пирокинетик запихал бы в свой портфель именно его. Большего ему и не надо. Он готов был расстаться абсолютно со всем, что когда-либо ценил ради него. Даже во многом был готов пожертвовать своей свободой. Потому что ни один вольный ветер не заполнил бы пустоту в душе. Ни одна вещь не заменила бы любимых глаз, ласковых рук, знакомого до дрожи по коже голоса. Это одна из причин, почему, когда, казалось бы, отношениям и любви был положен конец, Даби не покинул Лигу. Единственное, что его держало последние пару месяцев — Томура. И если действительно выбирать, что положить в этот рюкзак, то в него можно было бы вложить разве что собственные чувства, чтобы больше места становилось для новых. Сложить туда пережитую боль, печаль, чтобы, вроде как, и не отказываться от них, свои же, почти родные, всегда носить их с собой, но в то же время, наконец, избавиться от напрасного беспокойства на душе. Даби знал, что шаг предстоит совсем не из лёгких. Знал, что им ещё придётся побороться за право быть вместе. И всё же немного волновался. Он не был абсолютным пофигистом. Разве что, строил независимый образ на людях. А потому, когда в его маске не нуждались, действительно находил время задуматься о чём-то своём. К этому располагала и сама атмосфера. Последняя ночь в месте, где случилось за жалкие недели слишком многое. Как будто целая жизнь. Пирокинетик открывает окно, без страха усаживаясь на самый край выкрашенного эмалью в серый подоконника, и прикуривает сигарету. Дым — единственное, что хоть ненадолго заполняло собой пустоту, а размеренное дыхание заменяло музыку. Однако сейчас всё это тоже становилось ненужным и неважным. Лишь простой способ скоротать время, ведь спать здесь Даби при всём желании не сможет. И кажется, всего каких-то несколько часов до рассвета. А как только встанет солнце, Тойя навсегда покинет это место. И скучать уж точно не будет. Тяжелый выдох, и дым рассеивается прямо перед самым носом, подхватываемый порывами ветра. До рассвета он в последний раз ощутит ту самую пустоту и одиночество. Пустоту, которую сейчас было совершенно нечем заполнить. Которую и не нужно было заполнять. Рассеянный взгляд вновь скользит по рюкзаку. В нём нашлось место какой-то одежде, телефону с наушниками, и, разумеется, обязательно будет свободный угол для пачки сигарет и небольшого количества скопленных денег. Но Даби всё равно считал, что этот рюкзак пуст. В нём нет ничего важного или по-настоящему нужного. И от этого даже немного становилось грустно на душе. За столько лет, что провёл темноволосый на улицах, вольный распоряжаться своей жизнью, как ему вздумается, он так и не нашёл, не сберёг ничего ценного. У него в привычку входило засыпать и просыпаться в новых местах, общаться с людьми, которых больше парень никогда уже не увидит, зарабатывать деньги и тут же тратить их на что-то бесполезное. На иллюзию удовольствия. И если так подумать, пирокинетику было совсем не жаль покидать это место, потому что и терять ему было нечего. Он умел отпускать. И не важно, где бы он был. В этом убежище, с которым связано много плохого, или в каком-то знакомом и уютном хостеле — он бы оставил всё. Сейчас, коротая последнюю ночь во тьме, ощущая лишь пустоту и лёгкое волнение, Даби надеялся, что на другой стороне жизни, стороне, которую он так старательно отвергал долгие годы, вновь найдёт что-то ценное, например, заново выстроит свою семью… В которую, разумеется, теперь уже войдёт Тенко Шимура. Пирокинетик много думал о той встрече с Шото. И с удивлением осознавал, что вовсе уже и не злится на свою семью. Да, обида на Старателя всё еще была. Но она была слишком ничтожна, чтобы всерьёз о ней говорить. Тойя просто стал намного выше этого. И был даже отчасти благодарен тому, что смог увидеть совсем иную сторону жизни и научился рассчитывать лишь на себя. Жизнь странной и кривой дорожкой вела его обратно к свету. И Даби в последний раз оставит всё. В последний раз сбежит. Хотя, даже не так, правильнее будет сказать, что гордо вернётся, и покажет, насколько изменился за эти годы. Ни к лучшему, ни к худшему, а в целом. Даби вновь глубоко затягивается. До горечи где-то под языком. Выдыхает. И с удовольствием чувствует, как ветер треплет его волосы. Пирокинетику кажется, когда он смотрит в небо, что прямо сейчас, подхваченный ветром, он сможет взлететь. Подняться к самым облакам. И будет даже не против после этого упасть. Темноволосый докуривает сигарету, бросая окурок куда-то на землю, а сам расправляет руки, вдыхает полной грудью ночной воздух до потемнения в глазах. И его пустота лишь помогает подняться. Даби закрывает усталые глаза. Свобода. Она близко. Она всегда рядом. Всегда ускользает. Когда темноволосый вновь открывает глаза, насытившись вкусом ветра, он видит, как горизонт заметно посветлел. Первые лучи совсем скоро осветят землю. Тойя с лёгкой усмешкой бросил взгляд на свой рюкзак. Он сам сейчас был на него похож. Каждый человек мог представиться таким же пустым рюкзаком, в котором хранит что-то ценное или, наоборот, выбрасывает ненужное, чтобы не нести тяжкий груз за спиной. Только каждый сам для себя может решить, чем заполнить пустоту, какие чувства отдать, а какие спрятать поглубже. И Даби всё ещё придерживался того варианта, что всё своё свободное место в душе хочет заполнить Тенко Шимурой. Потому он бросает в открытый карман сигареты, накидывает рюкзак на плечо и в последний раз останавливается посреди комнатушки. Её стены неспеша выступали из тьмы под лучами рассветного солнца. Тьма отступала. Тойя делает пару шагов по периметру, глазами скользя по маленьким выбоинкам в стенах, а затем, глубоко вдохнув и выдохнув, открывает дверь и более без промедлений уходит.***
Солнце заливало своим светом каждый доступный уголок. Оно поднималось над верхушками одинаковых и абсолютно безнадёжных домов. Его лучи пытались прогнать все тени. Но их было слишком много. К тому же, без теней и не было бы самого света. Свет сам же создал тени. Красиво. Не банальная общепринятая всеми красота форм, содержания и идеальных линий. Красота разрушения, медленного гниения и отчаяния. Даби смотрит на восход, и в нём словно разгорается какая-то новая надежда. Самые тёмные времена ещё, несомненно, впереди. Но сейчас, как никогда, хорошо и светло. — Прости, я задержался, — Шигараки на ходу оправляет воротник толстовки и удобнее перехватывает сумку через плечо, которая, как и у пирокинетика, была на половину, если не больше, пуста. — Ничего, — Даби чуть улыбается, но с места не двигается. Ему хочется увидеть, как солнце полностью поднимется над горизонтом, — Надеюсь, ничего не случилось? — темноволосый намекает на причину задержки. — Нет, ничего, — не скажет же Томура, что просто никак не мог собраться с мыслями, чтобы сделать шаг за порог, ведь знал, что дороги назад уже не будет, — Просто очень долго прощался с прошлым. Шигараки тоже смотрит на солнце. Ему хочется лишь на секунду раствориться, чувствуя мягкое тепло на коже. Их никто не останавливал. Они могли ещё хоть час стоять на этом самом месте. И вряд ли бы кто-то хватился. — Понимаю, — пирокинетик мягко улыбается, переводя взгляд с ярко-золотого диска на лицо Шимуры. Он ожидает увидеть страх, нежелание покидать уже привычное место, как когда-то, когда Даби и Томура впервые гуляли по ночному городу вместе. Но Тенко был твёрд и решителен. Он не жалел. Даби протянул руку Шигараки, продолжая мягко, скорее даже неосознанно, улыбаться. — Ты готов? Готов ли потерять всё и, быть может, не обрести ничего в итоге? Сероволосый улыбнулся в ответ, протягивая ладонь и сплетая пальцы, следя с особой осторожностью за тем, чтобы случайно не активировать причуду. Готов ли пойти наперекор самому себе и до последнего бороться? — Готов, — сдержанно отвечает бывший теперь уже лидер. Но Даби уже прочёл ответ в его алых глазах, — А ты готов? Готов ли, бросив всё, забыв о долгом пути, который пришлось преодолеть, вернуться к самому началу? — Готов, — Тойя сильнее сжимает прохладную ладонь в своей. Измученные. Не единожды сломленные обществом, обстоятельствами, парни находились на самой тонкой грани. И смело смотрели вперёд. Рука об руку. Плечом к плечу. Они справятся. Найдут в себе силы окончательно отпустить прошлое, смириться со всеми его горестями, и сделать первые уверенные шаги по направлению к солнцу. К своему новому, пусть и туманному, как просыпающийся город, будущему. И нет страха. И нет смерти. И жить хочется.