***
— Ну, а я ему и говорю: подай руку помощи, — облокотившись на парту, уже едва ли не сидя на ней, рассказывал Тойя какую-то историю Урараке, Изуку и Ашидо. — И что было потом? — нетерпеливо спросила Очако. — А потом я кинул в него стаканом с виски, — усмехнулся Тенко и внимание перешло на него. Парень спокойно сидел за партой, сложив руки в замок за головой, но отставляя по привычке пальцы, потому что перчатки, спросонья, были забыты в общежитии. — И промахнулся, — тут же поспешил вставить Тойя, возмущённо глядя на сероволосого. Он-то уже додумал совсем другой конец своей истории. — Просто тебе повезло, — ещё шире заулыбался Шимура. Он помнит, как темноволосый матерился, когда алкоголь намочил ему белую футболку. — Ты просто невозможный! — фыркнул пирокинетик, а однокурсники только засмеялись. — Аут, ребята! — крикнул от двери Киришима, влетая пулей в класс, — Кажется, сегодня контрольная! Тут же послышались возмущенные возгласы со всех сторон. — Да только недавно же сдавали что-то! — возмутился Сато. — Вот именно! — закивал головой Изуку. Он совсем недавно просидел за книгами почти целый день, чтобы сдать зачёт на приемлемый балл. — С Айзавой-сенсеем никогда нельзя расслабиться, — пожал плечами Эйджиро, проходя на своё место и начиная судорожно перелистывать конспекты. Все тут же поспешили разойтись по местам и что-то хотя бы для вида повторить. Однако вряд ли быстрое прочтение конспекта за две минуты до начала урока действительно поможет запомнить материал. — Вот блин, а мы ведь даже на вчерашнем уроке не были! — Тенко пролистал тетрадку, где от нормального конспекта было одно название. Только какие-то обрывки лекций да непонятные незаконченные толком схемы. — Как будто вчерашний урок тебе хоть чем-то бы помог, — хмыкнул Тойя, у которого поля тетради вообще были изрисованы от скуки непонятно чем. Учениками ответственными парни так и не стали. — И то верно, — кивнул Тенко и вздохнул, — Ладно, товарищ двоечник, что делать будем? — сероволосый развернулся к парте Тодороки. — Ты же у нас зубрилка, на дополнительные даже ходил, вот и думай, — съязвил Тодороки. — Только не начинай, прошу! — взмолился Тенко, тяжко вздохнув. Может Тойя и не злился из-за того, что Шимура секретничал, но вот подшутить теперь на эту тему был совсем не прочь. Пирокинетик только засмеялся и, поймав на себе гневный алый взгляд, только поднял руки в жесте примирения, не переставая широко ухмыляться. Крыть сероволосому было нечем. — Вы даже не пытаетесь повторять, да? — спросил Шото, слыша перепалку парней и лениво читая конспект. Он вот учёбу не забрасывал, так что не сильно переживал за грядущую контрольную. — Мы отпустили эту ситуацию, — ответил Тойя. — Ага, в свободный полёт, — хохотнул Шимура, кинув свою бесполезную тетрадку на край парты, и та каким-то чудом даже не упала. — Помолимся, братья-неучи, за то, чтобы это был тест с вариантами ответов. Там хоть наугад проставить можно, — поднял руки к небу темноволосый и кто-то даже его поддержал, сложив руки в молитве. Тойя бы вполне сошёл за проповедника. — Беспроигрышный вариант. Помолимся! — согласился Шимура, подняв взгляд к потолку, словно пытаясь разглядеть какие-то высшие силы в серой штукатурке. — Точно, два идиота, — хмыкнул Шото, помотав головой. — Как будто кто-то отрицает, — усмехается Тойя, не видя особых причин волноваться и строить из себя серьёзность. — Все по местам! — раздался строгий голос Айзавы, который слишком уж незаметно подошёл к классу и даже, вот чудо, не опоздал и не проспал урок. Тенко и Тойя тут же расселись и, завидев чистые бланки в руках преподавателя сникли. Вариантов ответа эта контрольная, видимо, не подразумевала. Скорее всего, после получения результата придётся просидеть до вечера на исправлении. — Сегодня на уроке напишите небольшую проверочную работу на анализ ситуации, — Айзава попросил Ииду раздать листы, а сам уселся за свой стол, приготовившись диктовать материал по вариантам. Тут в кабинет кто-то постучал. Многие тут же отвлеклись на это, надеясь, наверно, что сейчас войдёт кто-то важный и отменит выполнение работы. — Айзава-сенсей, простите за вторжение на ваш урок. Могу я забрать Шимуру? — уважительно спросил показавшийся в дверях Тошинори. Тенко недоумённо поднял взгляд от листа. Что это Всемогущему вдруг от него понадобилось? — Забирайте, — пожал безразлично плечами Сотриголова. Сероволосый только бросил взгляд сначала на преподавателя, а потом на Тойю. Тот тоже был удивлён происходящим. А однокурсники лишь провожали поднявшегося с места парня завистливыми взглядами. Тенко так и оставил сумку и тетради на парте, надеясь, что это надолго не затянется. Зная Айзаву, всё равно придётся писать эту злосчастную проверочную, а потому тратить время на светские беседы совсем не хотелось. — О чём вы хотели поговорить со мной? — спросил сероволосый, оказавшись в пустом коридоре, хотя обращение "вы", как ему казалось, было слишком уважительным. — Давай отойдём. Тема для разговора действительно серьёзная и важная для тебя, не хотелось бы, чтобы слышали посторонние, — сказал Всемогущий и повёл парня вдоль классов, отыскивая пустующий кабинет. Шимуре всё это уже не нравилось. Сам Всемогущий одним своим видом всегда отчего-то раздражал, а тут, наверняка, будет что-то про ту миссию, вроде очередной нотации про геройские задатки. Тенко героем себя не считал, и даже похвалы слушать ему не очень-то хотелось. — Даже не знаю, с чего начать, — как-то неловко заговорил Тошинори, встав у одной из парт, затем выдохнул и постарался собраться с мыслями, — Наверняка, Все за Одного рассказывал тебе историю причуды Один за Всех, которую ему так хочется заполучить. Тенко напрягся, а что-то внутри него тут же заволновалось от упоминания бывшего наставника. — Предположим, что так, — ответил он туманно. Разумеется, он знал о том, что причуда Всемогущего не такая, как все остальные. Она передаётся. И объединяет в себе силы предыдущих хозяев, подпитывая общую мощь. — У Один за Всех было много владельцев. Это были великие люди, — продолжил говорить Всемогущий, — Во многом до них я ещё не дотягиваю, верно? — усмехнулся как-то даже печально Яги. — Что вы всем этим хотите сказать? — изогнул бровь Шимура, не показывая растерянности. Разговор вызывал какую-то тревогу. Что-то не так и слушать совсем не хочется. — Предыдущей владелицей силы, а по совместительству моей наставницей, была Нана Шимура, — сказал мужчина, а затем добавил, подняв внимательный взгляд на сероволосого, — Твоя бабушка. Тенко сначала стоял неподвижно, нахмурившись и пытаясь переварить услышанное. В памяти замелькали картинки прошлого, когда маленький Шимура сжимал в руках слегка помятую фотокарточку женщины-героини, которую сестра Хана назвала бабушкой. И в глазах постепенно проявлялось недоумение, смешанное с шоком. — Нана Шимура была владелицей Один за Всех, но… — Томура осел прямо на парту, пытаясь уложить как-то все свои мысли. — Я понимаю, что должно быть ты сейчас ощущаешь, — осторожно произнёс Яги, стараясь показать своё участие и сострадание. Но вышло плохо. Сострадать сероволосому надо было раньше, а сейчас поздно. — Ошибаетесь. Вы вряд ли понимаете… — хрипло отозвался Тенко. В его душе словно поднялся ураган и этим шквальным ветром парня сносило прямиком в воспоминания о собственном прошлом. Мозг отказывался воспринимать эту информацию, но в тоже время сознавал, что она более чем достоверна. Руки против воли сжались в кулаки. — Это ещё не всё, что мне хотелось бы тебе сказать, — Тошинори вздохнул. Он нервничал, потому что реакцию парня на следующие слова предсказать было невозможно. Уже сейчас можно было сказать, что ничего хорошего ждать не стоит. — Я слушаю, — говорит Шигараки твёрдо и теперь не сводит пристального взгляда с героя. Всемогущий ведь всё знал. С самой первой встречи на арене Бета. Всемогущий знал. И эта противная мысль тоже отчего-то тревожила душу. — Нана была одной из немногих, кто решился противостоять Все за Одного. Она надеялась, что сможет спасти мир и свою семью от его угрозы, — её отважный поступок так и не был предан огласке, и от этого Всемогущему было тоскливо. Его наставница заслуживала, чтобы о ней помнили. — Спасти семью? То есть то, что она бросила своего сына и, по совместительству, моего папашу на произвол судьбы можно назвать спасением?! — оскалился вдруг Тенко и взгляд его стал острее кинжала. Всю свою жизнь сероволосый гадал, почему же никогда не видел свою бабушку, почему же никто в семье о ней не говорит и не гордится её геройским званием. А всё оказалось так просто… Она была слишком занята «героическими» делами, чтобы заботиться о сыне. И от этого противного осознания Томура никуда не мог скрыться. — У неё не было выбора! — тут же постарался вступиться за героиню Тошинори и буквально видел, как с каждым его словом все сильнее мрачнело лицо Томуры, — Она хотела обезопасить вас, в итоге сама погибла в битве… — Вот оно что… Опять ваше хвалёное общее благо, да?! — зашипел Томура, а сердце его болезненно сжалось, — Она бросила свою семью, чтобы защитить кого-то другого. И ни черта этим не добилась! — Шигараки непроизвольно заломил пальцы на руках, — Великая героиня, да? Великий никогда не бросит близких ради кого-то другого! — запальчиво произнёс парень и ему отчаянно прямо сейчас хотелось просто уничтожить хотя бы словами правды Тошинори за то, что тот вообще посмел заикнуться о том, что ею ещё и восхищаться нужно. Чего хотел добиться этим разговором Всемогущий понятно сразу: он хотел пробудить в Тенко его геройские корни. Мол, вот тебе бабушка с мощнейшей причудой. Гордись ею и будь таким, как она. Будь таким же героем. Но разве Нана действительно была тем, на кого стоит равняться? Разве стоили её подвиги хоть чего-то, если страдали все те, кого она отвергла ради геройства? Если страдала её семья? — Тенко, успокойся, послушай… — попытался хоть как-то достучаться до парня Тошинори. Он видел, как закипал от ярости сероволосый и ему стало действительно не по себе. Никто ни на секунду не забывал об опасной причуде парня. — Нет, это вы послушайте! — грубо прервал героя Томура, распрямившись, любые жесты его стали резкими, — Я оказался во тьме только потому, что тогда, когда нуждался в помощи больше всего, ни один герой не спустился со своего пьедестала и не помог. Это была ваша ошибка! И ошибка таких же героев. Вы гонитесь за собственными хвостами, строите из себя невероятное самопожертвование на благо общества и других людей, а страдают всегда самые близкие и вам дела нет до этого! Как вы можете называться героями, если жертвуете на самом деле не собой, а своими родными? — рычал парень, — Главное ведь, чтобы большинство безмозглых идиотов продолжали радоваться жизни, а остальные, кого не видно за вашими спинами, продолжают страдать! Хотите, чтобы я гордился Наной Шимурой, героиней владеющей невероятным Один за всех? Тогда вернитесь в прошлое и заставьте её защищать не всех вокруг, а свою семью! Тенко вскипал внутри себя от злости и всё это бурлящее варево походило на яд, медленно отравляющий организм. Боль, накопленная долгими и мучительными годами, вырывалась на свободу потоками ненависти ко всему, что случилось в жизни. Ведь если бы хоть один герой помог тогда маленькому Шимуре, ничего бы этого не случилось. Если бы Нане было не всё равно на собственную семью, если бы она не гналась за немыслимыми подвигами, возможно, очень многие люди остались бы живы. Тошинори не знал, что ответить. Он потупил взгляд, понимая, что в словах Шимуры есть истина. Героев сейчас слишком много. Но они по-прежнему не могут спасти всех. И жертва Наны была почти полностью напрасной. Перед лицом опасности она осталась одна и не смогла справиться. Томура тяжело судорожно выдохнул и зажмурился до боли в глазах. Ему хотелось кричать. Ведь лишь совсем недавно жизнь стала логичной и понятной, но вот снова нужно было кому-то копаться в проклятом прошлом и всё перевернуть в и так уже измученном и изувеченном сознании просто вверх дном! И слишком ясно стало очень многое. Например то, почему же Все за Одного помог и взрастил именно Шимуру Тенко. Потому что с ним Всемогущий попросту не смог бы драться, как с родственником своей обожаемой наставницы. И от этого осознания, как и от всего разговора, хотелось просто спрятаться. Забиться в самый тёмный угол и взвыть. Было больно. Очень больно. Ведь Тенко осознал, что является лишь жертвой амбиций великой героини и величайшего злодея. Не больше. Томура не мог этого больше выносить. Он бросился прочь из кабинета и побежал куда глаза глядят по коридорам. Немыслимое множество двойных стандартов и вывернутых на изнанку убеждений — всё хаотично перемешалось и с этой кашей теперь ничего было не сделать. Всё выворачивалось. Остановился Шимура только тогда, когда добежал до конца широкого коридора и дыхание совсем сбилось, а горло сдавил царапающий ком. Сероволосый просто обессиленно осел на пол, прижав колени к груди и вдруг беззвучно заплакал, не сумев всего этого выдержать.***
Тойя сидел прямо напротив Старателя. Глаза в глаза. Нос к носу. Лишь какие-то полтора метра между двумя видавшими виды школьными стульями в полупустом кабинете, куда привёл парня директор Незу, украв с того же урока Айзавы и даже не предупредив с кем и чем придётся сейчас встретиться пирокинетику. Тишина в помещении с каждой секундой становилась всё более невыносимой. Такое ощущение, что эта пустота заполнялась едким газом и достаточно будет лишь одной искры, чтобы всё вспыхнуло. Ситуация более чем опасная, если вспомнить о причудах. — Значит, ты хотел поговорить? — неуверенно поинтересовался Тойя, но старался придать себе максимально незаинтересованный вид. Однако даже во всех его жестах была видна какая-то скованность и нервозность. Вот парень вроде бы и расслабленно откидывается на спинку стула, а вроде и нервно скребёт кончиком пальца по своим штанам. Лишь одно оставалось неизменным — взгляд голубых глаз прямо в чужую, ничуть не менее грязную и испорченную грехами душу. Тойе было не страшно спустя столько лет смотреть прямо в глаза своего мучителя-отца. Но что-то давнее, казалось, уже давно потухшее, вновь несмелым огоньком разгоралось в душе. Обида. Нельзя дать ей свободу, иначе всё точно вспыхнет и вновь сгорит, как и вся прошлая жизнь Тойи Тодороки. — Просто хотелось увидеть, о каких таких изменениях говорят все вокруг, — сухо отзывается Энджи. Он не верит, что странное существо перед ним, покрытое противными рубцами и ещё более мерзкими скобами из металла — его сын. Не хотел верить в то, что и сам повинен в такой судьбе парня. Им двоим нужно слишком многое друг другу сказать, но в то же время говорить было совсем не о чем. К чему вновь вскрывать старые раны? Разве хоть кому-то от этого станет легче? Не Тойе уж точно. Он был бы крайне рад увидеть Нацуо, Фуюми или даже маму, но никак не его. Не героя, который не смог спасти свою собственную семью. — Ну так смотри, — пожимает плечами пирокинетик. Он уже даже просто из принципа не хотел ничего и никому объяснять. Зачем было тратить слова и кислород в помещении понапрасну? И так дышать, казалось, уже совсем нечем. Энджи шумно выдыхает. Тойя слишком изменился. Это больше не тот парень, жаждущий чьего-то одобрения и признания. Перед ним был один из тех, кто никому и ничего доказывать не собирается. Тот, кто никогда и ни от кого не зависит. Темноволосого порядком выводит из себя это нагнетающее молчание и длинные паузы между каждой фразой. Сейчас бы найти того, кто устроил эту встречу с родственниками и хорошенько врезать этому идейному человеку. Потому что ещё с самого начала было понятно — никакого нормального разговора между ними не выйдет. Повезёт вообще, если они оба не сожгут этот кабинет и друг друга. — Как ты выжил? — спрашивает Старатель. Его на протяжении многих лет волновал вопрос о том, как же так случилось, что Тойю убила собственная причуда. Как видно, всё было неверно. — Немного везения и высокий болевой порог, — вкрадчиво ответил Тойя. Ведь кому, как не отцу знать, что приходилось терпеть его сыну. На его же глазах синее пламя охватило почти весь дом. — Почему ты так поступил? Почему сбежал? — недовольный этим ответом вновь задаёт вопрос герой. Его усы начинают искрить. Кажется, до кого-то стала доходить суть вещей. — Тебе ли не знать… Отец, — протягивает пирокинетик, словно распробывая само обращение на вкус. Горчит на языке и вызывает едва ли обратимый приступ тошноты. Тойя уже давно позабыл слово «отец». По лицу Старателя в один миг пронеслись самые разнообразные эмоции. Такое ощущение, что всё вернулось на много лет назад. И от этого ситуация стала ещё более неприятной. «Посмотри, отец, каким сильным может быть мой огонь…!» Желваки заиграли на скулах Энджи. Он понимал, что и сам во многом виноват, но признать себя виновным не мог. Да и не мог понять, как ему стоит ответить. И ещё много чего, что его разум понимать и принимать просто отказывался. Тойя ушёл к злодеям. А Старатель герой, который должен бороться со злом. И даже несмотря на то, что парень вроде как вернулся на сторону «добра», как с ним общаться после стольких лет, было совершенно непонятно. — Зачем же ты вернулся? — сквозь зубы проговаривает герой. Он видит в чужих голубых глазах лишь полыхающий адский огонь и всё никак не может пробиться глубже и понять, что же хочет услышать темноволосый. — Вернулся откуда? Из мёртвых? — усмехается Тойя. И по тому, как сузились глаза Энджи понял, что попал в больное место. Всё это время Старатель считал своего сына трагически погибшим. И винил себя в его смерти. А тут выясняется, что всё это было лишь обманом. И кто же тут на самом деле был виновен? — Ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю, — хмуро произносит Старатель. Слишком смешанные эмоции, — Я рад, что ты действительно жив… — Что-то не похоже, — фыркает темноволосый, складывая руки на груди. Был бы рад, если бы не выглядел таким… Недовольным? Словно он единственный, кто всё ещё считал Даби самозванцем. Благо, это было уже не так. Глаза этого парня были слишком похожи на отражение взгляда самого Энджи, что отрицать уже не выйдет. — Мы столько лет корили себя за твою смерть, горевали! А ты просто спрятался от всех! — для Старателя эти слова были равносильны удару под самые лёгкие. Как признание собственной слабости. И обвинение. — Знаешь что, тосковать по мне надо было тогда, когда я каждый вечер себя в бинты заматывал и рыдал до соплей от боли! — цедит сквозь зубы Тойя, вспоминая невольно все пережитые страдания, — И не притворяйся, что ты действительно был хорошим родителем и понятия не имеешь, о чём я говорю! — пирокинетик сжимает руки в кулаки неосознанно, словно готовится к битве. От всей ситуации, казалось, кровь вскипала в венах, распаляя желание напасть. — Хочешь сказать что я виноват в том, что ты пошёл против своей же семьи?! — взревел Энджи, резко поднимаясь с места. Ему столько раз приходилось сталкиваться с Даби на поле боя. И хоть бы раз рука собственного сына дрогнула при очередной атаке! — Ты ошибаешься, отец. Я пошёл только против тебя, — голос звучит намного твёрже, — Считаешь, что я просто сбежал? Так назови меня вновь слабаком! — всплеснул руками пирокинетик повышая голос, — Давай же! Чего тебе стоит?! Скажи это и похороним наши проклятые родственные связи раз и навсегда! — едва ли не рычит Тойя, тоже резко вскакивая, так что несчастный стул, со скрипом проехавшись по полу, едва ли не упал. Сам воздух вокруг них накалился. Последует ли взрыв? Они смотрели друг другу в глаза ещё несколько секунд, оба полыхая огнём всех обид друг на друга и невысказанных слов. — Послушай, Тойя… — постарался смягчиться Энджи, понимая, что их разговор зашёл куда-то не туда. И какие-то неведомые чувства вопили о том, что пока ещё не всё потеряно, надо исправлять ситуацию. — О, надо же, значит ты ещё действительно помнишь, как меня зовут, — хмыкает пирокинетик и делает вид, будто его сейчас изнутри не разрывает от желания просто высказаться и уйти, хлопнув дверью. — Ты можешь не язвить? — переспрашивает Старатель, нахмурившись. — А ты можешь просто признать свою вину? — щурит глаза Тойя, прекрасно зная, что ничего толкового не дождётся. Весь этот разговор становится с каждой произнесённой фразой всё более бессмысленным. И снова молчание. Энджи опешил. Он, безусловно, уже понял, что Тойя выражений выбирать не будет. Но чтобы так прямо обо всём заявить? В этом парне был характер. И безумная жажда справедливости от мира. Жажда открыть отцу глаза на его непомерную гордыню. — Хочешь знать, почему я ушёл от злодейства? — задаёт риторический вопрос Тойя, и тут же даёт ответ, — Потому что я имею такое же право жить в этом обществе, как и ты. Потому что я понял, что на самом деле для меня важно. Понял ли ты за столько лет, в чём была твоя ошибка? Может спросим ещё и Шото, почему он тебя ненавидел, если моих слов тебе недостаточно? — каждая фраза пропитана обидой и как ядовитая игла впивалась под кожу Старателю. Даже его геройский костюм бы ни за что не смог помочь. — Да, возможно, я действительно был виноват! И ты, ровно как и Шото, имеешь право ненавидеть меня. Это ты хотел услышать? — едва ли не выплёвывает Энджи. Это уж точно не было похоже на искреннее раскаяние. Принципиальность и гордость затыкали здравый смысл. Старатель, конечно, сожалел. Действительно сожалел о всех своих ошибках. Но сказать об этом всё ещё не мог. — В общих чертах, — кивнул Тойя, снова усаживаясь на несчастный стул со стойким ощущением усталости, словно пробежал не одну сотню метров. Лёгкие примерно настолько же горели огнём. — Ты стал ещё более упрямым! — фыркает Энджи, начиная расхаживать туда-сюда по помещению. Слова, нужные и правильные, есть в голове. Но что-то им мешает. — Принять это, как комплимент? — саркастично переспрашивает пирокинетик, взглядом скучающе следя за этими перемещениями. — Невыносимый! — тут же добавляет Старатель, задержавшись взглядом на сыне и тяжко вздохнув. — Весь в тебя, — парирует Тойя, — Ещё комментарии будут? Энджи смолкает. Больше не знает, что сказать. А Тойе больше ничего не хочется слышать. Потому темноволосый поднялся с места. Молча и неспешно направился к двери и лишь когда рука уже почти толкнула дверь, остановился и произнёс: — Я действительно изменился. А вот ты, похоже, каким был, таким и остался, отец… С этими колющими нёбо словами, Тойя уходит. И уже не слышит тяжёлого и шумного вздоха Старателя. Быть может этот разговор и был небольшим шагом навстречу друг к другу, но путь к пониманию был ещё слишком длинным. И, возможно, пройти его никогда так и не удастся. Тойе тоже от этого было больно.***
Единственное, чего сейчас хотелось Шимуре больше всего на свете, это скорее найти Тойю. С ним всё казалось не таким отвратительным. С ним Тенко ощущал себя нужным, а не просто чужим средством достижения цели. С ним всё было по-другому. Слёзы всё ещё неприятно жгли глаза, засыхали на щеках, стягивая кожу, но сероволосый упрямо твердил себе, что справится со всем, что он не поддастся отчаянию. Не сейчас уж точно! Парень неспешно брёл по коридорам, спрятав руки в карманы и надеялся лишь на то, что урок скоро кончится, потому что в таком состоянии ни о какой проверочной работе и речи не шло, а значит и Айзаве на глаза лучше не показываться. Каша в голове не давала ухватиться почти ни за одну мысль. И даже безмолвие стен и голоса, изредка раздающиеся из-за закрытых дверей в учебные классы, не помогали вернуться к реальности. Всё казалось странным, глупым, неправильным… Неправильным, потому что Тойя должен сейчас быть на уроке, а Тенко прямо сейчас видит его на конце того же коридора. Сероволосый несколько раз моргнул, пытаясь понять, не глупая ли это галлюцинация. Но образ пирокинетика никуда не пропадал. Более того, Тодороки и сам удивлённо глянул в сторону Шимуры. Тенко ускорил шаг, срываясь на бег. Тойя просто остался стоять на месте, прислонившись спиной к прохладной стене коридора. Он, кажется, вообще остался без сил. — Значит, тебя тоже увели на разговор? — спросил Тенко. Совпадение ли это — вряд ли. Скорее всего, кто-то спланировал эти экскурсии в прошлое. — Меня увели на расстрел, а не на простую беседу. Тут мой отец изъявил желание посмотреть на меня, — фыркнул пирокинетик, потупив взгляд в пол и сложив руки на груди. Он оставался мрачен. — Серьёзно? И… Как ты? — осторожно поинтересовался Шимура, пытаясь заглянуть в чужое лицо, но пирокинетик продолжал прятать глаза. — Сказать честно? Отвратно, — вздохнул темноволосый и просто опустился на пол, постукивая теперь носком обуви по полу. — Понимаю… — ответил Тенко, опускаясь рядом. Он и сам ощущал себя так, словно его выпотрошили. Всё вокруг слишком резко потеряло свой смысл. И что делать дальше? Притворится, что ничего не было и жить дальше? Или пытаться разобраться? — Такое ощущение, что он продолжает считать меня никем, — тяжело вздохнул Тойя, запрокинув голову. Столько лет прошло, а казалось не изменилось ничего. И обида теперь только сильнее добивала. Конечно, кому нужен Тойя, когда есть Шото... — Может так оно и есть, — сказал Шимура в пустоту, не глядя даже на темноволосого. Оба парня страдали от того, что их семьи разрушились по вине геройской карьеры. И только они друг друга могли понять. Они уставились куда-то в стену, обдумывая всё с ними случившееся. В этом молчании пустынного коридора они оба искали утешение, потому что прекрасно знали, насколько лишними были бы любые слова. Часы где-то неподалёку мерно отмеряли секунды, Тойе легче с течением времени не становилось. Наоборот, он всё глубже проваливался в свои невесёлые мысли, что для него было вообще не свойственно. Один лишь разговор смог одним рывком сбить напускную уверенность. — Да, может всё именно так, может он в тебе ничего и не видит. Но куда важнее, что ты сам думаешь о себе, — вдруг сказал сероволосый, нарушая молчание. Ему хотелось поддержать Тодороки. И парень прекрасно знал, что ему поможет. Тенко порывисто обнял парня и заговорил тому на самое ухо: — Не думай об этом. Это всё лишь призраки прошлого. Мы справимся, чтобы они все не говорили и не думали. Справимся, слышишь?! Плевать на всё! Мы не обязаны быть теми, кем они хотят нас видеть. И я не дам никому испортить нам жизнь своими геройствами! — Так говоришь, словно драться за меня собрался, — усмехается лишь немного Тойя, в ответ обнимая парня. Как хорошо, что они вместе... — Если понадобиться, я убью за тебя любого. Потому что ты — единственный, кто у меня остался. И больше никто мне не нужен. Мы будем бороться, ясно? — в голосе Тенко была небывалая твёрдость. Прожитых лет уже не вернуть, а прошлое никогда не умрёт и будет жить в воспоминаниях, но всё ещё можно попытаться исправить. Никогда не поздно открыть чистую страницу жизни и написать свою историю. — Да, мы будем бороться! Мы справимся! — кивнул Тойя, прижимая парня к себе сильнее. Ему словно передалась частичка той уверенности. И всё показалось не таким страшным. Раздался звонок. Ученики понемногу стали высыпать из классов, а парни продолжали сидеть на полу у стены и обниматься, не обращая никакого внимания на людей вокруг. Им было всё равно. Им было хорошо.