С легким сердцем мы пройдем сквозь волны и ветра.

      Как ни странно, следующее утро началось довольно рано и очень активно. Зная орден Ланьлин Цзинь, Лань Ван Цзи и Вэй Усянь совершенно не удивились бы, задержи тот выезд союзных войск, однако под гнётом остальных они решили лишний раз хвосты не распушать. За вечер и ночь слугами было подготовлено всё самое необходимое, поэтому, как только солнце взошло над горизонтом, ордена выдвинулись в путь. Согласно плану, лагерь планировали разбить в укромном месте недалеко от Безночного Города. В прошлом, которое прожили Старейшина Илина и Ханьгуан-цзюнь, их лагерь базировался в совершенно другом месте, а в том, куда они направлялись сейчас, находились марионетки. В этом мире всё шло иначе. Сильно иначе. Изменилось невероятно много, даже расположение союзных и вражеских войск. Так как лагерь планировалось спрятать в незаметном месте, но практически под носом Вэнь Жоханя, было решено до него идти всем вместе, а уже потом делиться согласно стратегии. Правда, этот момент не затрагивал отвлекающий отряд под предводительством Сяо Син Чэня и Сун Ланя, отправившихся в путь ещё до восхода. Ордена рассчитали всё вплоть до времени, в которое каждый должен оказаться на своём месте, и именно по этой причине все ехали на лошадях вместо того, чтобы воспользоваться мечами. Единственные, полетевшие на мечах, — отряд даочжанов Суна и Сяо.       Несмотря на то, что Вэй Усянь ехал вместе с орденом Юньмэн Цзян, он не сводил глаз со светлых одеяний Гусу Лань, двигавшихся на прекрасных белых жеребцах, только двое из всего ордена восседали на вороных скакунах: Лань Ван Цзи и Госпожа Бессмертная, которой достался послушный конь серебристо-вороной масти. Казалось, что узор на рукавах госпожи Лань перетекает в пепельную гриву её коня, в то время как Ханьгуан-цзюнь со своим иссиня-чёрным жеребцом смотрелись словно Инь и Ян. Глядя на эту картину, Вэй Ин вновь и вновь возвращался во вчерашний вечер. Сцена, свидетелями которой они стали с Лань Чжанем, не выходила у молодого человека из головы. Что произошло между Сяо Син Чэнем и учеником Лань Хайтан? Да и о каком вообще ученике шла речь? Сяо Син Чэнь и Сун Цзычэнь старались держаться подальше от именитых орденов и по возможности не вступать с ними в отношения, исключением являлись всего два эпизода: когда они столкнулись в поместье Чан и когда над Сюэ Яном пытались устроить суд. С каким же таинственным учеником Гусу Лань познакомились даочжаны и какая кошка между ними в итоге проскочила? Из разговора следовало, что эти трое неплохо общались между собой, вернее, общались преимущественно Сяо Син Чэнь и ученик Госпожи Бессмертной, но в итоге произошёл инцидент, рассоривший их, и, видимо, у данного события были две трактовки: одну представил даочжан Сун, другую ученик Лань Хайтан. Сяо Син Чэнь поверил своему другу, Бессмертная — ученику. В итоге троица разошлась разными дорогами, а несчастный адепт покинул орден и пустился в странствия, поддерживая при этом связь со своей наставницей. Но теперь даочжан Сяо ищет встречи, а другая сторона, кажется, нет. Вэй Усянь как ни стралася, а выкинуть из головы выражение лица Лань Хайтан не мог. Ей было наплевать на даоса, даже если бы он убил себя перед ней, она, скорее всего, и бровью бы не повела, однако её слова о том, что именно из-за Сяо Син Чэня её адепт стал таким, каков сейчас, были наполнены искренней болью.       Старейшина Илина тихо вздохнул и вдруг чуть не поперхнулся воздухом. Прежде, чем сказать те слова, Госпожа Бессмертная также обронила, что Сяо Син Чэнь и её ученик скоро встретятся, и ещё…Что она знает: где он и с кем.       «Орден Гусу Лань с необычайной уверенностью утверждали, что информатор их не предаст, что в его верности нет сомнений. И тут вдруг всплывает таинственный ученик, покинувший орден после размолвки с двумя даосами. А не этот ли загадочный ученик и есть информатор, если Цзинь Гуан Яо уже является частью Ланьлин Цзинь?» — Вэй Усянь перевёл взгляд и столкнулся им с Лань Ван Цзи. нахмуренные брови и лёгкий кивок Ханьгуан-цзюня говорили, что думает он о том же самом. Заметив задумчивость младшего брата, Лань Сичэнь подъехал поближе к нему и поинтересовался причиной. Молодой человек качнул головой, мол, всё в порядке и продолжил путь в компании брата. Вэй Ин отвернулся, чувствуя неприятный укол в сердце: как бы ему хотелось сейчас ехать рядом с Лань Чжанем и болтать обо всём на свете или просто молчать. В этой жизни Вэй Ин научился ценить каждый миг тишины, разделённый на двоих, когда знаешь, что любимый человек рядом и что он никогда не покинет тебя. Безмолвный миг, когда укрываешь ножонки А-Юаня, заснувшего у Лань Ван Цзи на коленях, уткнувшись носиком ему в кофту. Миг, когда это дитя забирается перед сном к ним в кровать, хватает своих отцов за руки и начинает сопеть со счастливой улыбкой…Вэй Усянь улыбнулся, им нужно скорее вернуться к А-Юаню, иначе, проснувшись, этот ребёнок будет сидеть в их доме, пока Цзэу-цзюнь не найдёт его и не заберёт к себе.       До лагеря они добирались преимущественно в тишине, разговоры доносились изредка, в основном переговаривались Главы орденов, а вот среди адептов, шедших позади всех, подобных проблем не возникало — болтали вовсю, только разговоры их не долетали до первых рядов. Вэй Усянь несколько раз пытался подастовать Цзян Чэна, но злоупотребление подобным каралось необузданным гневом будущего Главы ордена. Когда солнце начало клониться к горизонту, решили найти спокойное место и остановиться на ночлег. Спешившись с коня, Вэй Ин ощутил непередаваемое словами облегчение. Его тело из этой реальности было приучено к долгой верховой езде, но вот душа… Молодой человек не думал, что фантомная боль в пояснице может казаться настолько реалистичной. Ещё немного попыхтев, Старейшина Илина привязал скакуна и взглядом нашёл второго молодого господина Ланя, разговаривавшего с отцом и дядей.       —Господин Вэй, если у вас болит поясница, я или сестра можем принести вам мазь. — по лицу Вэнь Нина, привязывавшего свою лошадь рядом, расползлась беспокойная улыбка. Юноша старался казаться более бодрым, чем был на самом деле, а при мысли о предстоящих сражениях, на его лице появлялась печаль.       —Всё в порядке, — Вэй Усянь мотнул головой и похлопал Вэнь Нина по плечу, склонившись к его уху. — Лучше прибереги эту мазь для другого человека. — молодой человек бросил взгляд на Лань Цижэня.       —Ничему тебя жизнь не учит, Вэй Усянь. — вздохнул Цзян Чэн, роясь в походной сумке.       —Да что я на этот-то раз сделал?       «Хрусть» — Вэй Усянь планировал задать ещё один вопрос, но глухой звук хруста чьих-то косточек отговорил его от этой затеи. Надеясь, что это не его поясница, молодой человек обернулся и не сдержал улыбки. Придерживаясь одной рукой за ствол дерева, а другой за свою поясницу, Мо Сюань Юй стоял с неестественно выпрямленной спиной и широко раскрытыми глазами. Моргнув, юноша выдохнул и аккуратно подвигал тазом, будто разучивал движения из сальсы.       —А-Юй… — прыснул смешком Цзинь Цзысюань, за что получил от младшего брата недовольный взгляд.       —Не смейся, брат Цзысюань. Я и верховая езда не совместимы… — юноша закинул на плечо колчан со стрелами, сжимая в руке лук. Цзинь Гуан Яо, стоявший неподалёку и раздававший указания адептам, переглянулся с Цзинь Цзысюанем и направился в сторону Вэнь Нина, намереваясь попросить мазь. — Пойду попрошу у госпожи Вэнь лекарство.       —Но А-Яо уже пошёл просить для тебя мазь у господина Вэня… А-Юй. — наследник ордена положил руку на плечо младшего брата, смотря на него чуть сверху.       —Не стоит, — улыбнулся юноша. Он говорил негромко, но слышали его стоявшие неподалёку прекрасно, а он этого и добивался. — У него столько дел впереди, зачем тратить время на то, чтобы ещё и со мной мучиться.       Цзинь Гуан Яо остановился на половине пути. Вэй Усянь буквально слышал, как идёт трещинами идеальная маска этого человека. В своих мыслях Вэй Ин даже поаплодировал Мо Сюань Юю, юноша с завидными упорством и точностью швырялся молоточком в казалось бы идеальную стеклянную маску своего брата. Даже у Не Хуай Сана в своё время ушло на подобное много сил, а юноша делал это так легко, будто знал каждую деталь жизни Цзинь Гуан Яо, но с другой стороны из-за этого он словно ходил по тоненькой верёвочке, натянутой над пропастью с острыми скалами. Мальчишка прекрасно понимал, как сильно рискует, и всё равно бросался в омут с головой, желая сорвать улыбку с лица старшего брата. Вэй Усянь с Лань Ван Цзи были в этом мире всего ничего, но на странные отношения незаконнорожденных братьев уже успели насмотреться. Младший из братьев Цзинь держался на расстоянии от своего хитрого родственника и прятал за спиной клинок. Старейшина Илина и Ханьгуан-цзюнь не торопились с предположениями, но увиденное наталкивало на определённые мысли. Мальчишка был далеко не так глуп, как хотел всем казаться: иногда косил под дурачка, иногда заливисто немного по-детски смеялся, иногда прикидывался слабым, иногда строил из себя сущего ребёнка, но для своих годов имел острый цепкий взгляд и хитрость, в коей он не уступал своему известному старшему брату, — и всё это ради одной цели. Определённо, в орден Лаолин Цинь Мо Сюань Юй, точнее Цзинь Сюань Юй, отправился по той же причине. О каких же злодеяниях Цзинь Гуан Яо узнал его младший брат, что решил во что бы то ни стало раскрыть истинную личность родственника?       —А-Юй, — тяжело вздохнул Цзинь Гуан Яо и, спрятав сжатые кулаки за широкими рукавами, обернулся к братьям. — О чём ты говоришь? Для меня ты важнее любых дел!       Но паренёк уже крутился около Вэнь Цин, со смущённой улыбкой прося у девушки-лекаря лекарство. Вэнь Цин, слышавшая недавний разговор, покачала головой в свойственной лишь ей одной манере, но дала бутылёк юноше, сказав, чтобы тот зашёл к ней попозже. Цзинь Сюань Юй кивнул, выпил лекарство и пошёл помогать остальным устраивать привал. Если бы не предостерегающий взгляд в затылок, Вэй Усянь рассмеялся бы в голос. Как же всё-таки Цзинь Гуан Яо умело скрывался: он был готов метать молнии в младшего брата, а все думали, что он страдает и тоскует.       —Брат Цзысюань, чем же я так обидел А-Юя? Отчего он даже не хочет смотреть в мою сторону?       Цзинь Цзысюань свёл брови к переносице — не знал. Сначала Вэй Ин думал, что павлин просто проявляет вежливость в отношении единокровных братьев, но теперь ясно видел его искренность. Они с Лань Чжанем не знали об отношениях братьев Цзинь из своей реальности, но в этой Цзинь Цзысюань действительно волновался о них и заботился. Его метания между младшими немного напоминали поведение заботливой мамочки, что, к слову, не отбивало у Вэй Усяня желание пройтись по этому холёному личику кулаком каждый раз, как глаза наследника Ланьлин Цзинь смотрели на Цзян Яньли. Отвернувшись от намозолившей глаза сцены, Старейшина Илина тоже присоединился к обустройству их временного лагеря.       Судьба аль роковое стечение обстоятельств, шатры и палатки орденов Юньмэн Цзян и Гусу Лань стояли рядом, поэтому Вэй Усянь, сидя у костра рядом с Цзян Чэном, незаметно наблюдал за входом в главный шатёр, где сейчас находилось семейство Лань. Небо над их головами давно почернело и расцвело звёздной летописью, раскрывшейся под тонкой серебристо-снежной рукой луны. Дым и искры от костра поднимались вверх, желая услышать напев ночного светила, хворост трещал в ласкающих объятьях огня, подставлялся под его горячие поцелуи, где-то в траве стрекотал сверчок, тихо перешёптывались адепты, иногда срываясь на сдержанный или не очень смех, рядом начищал свой меч Цзян Чэн, пока в их шатре мадам Юй наносила мазь на плечо Цзян Фэнмяня. Оказалось, в этой реальности Главу ордена Юньмэн Цзян иногда тревожили боли в плече, с которыми неплохо справлялись мази Вэнь Цин и Вэнь Нина.       Вчера вечером они настояли на том, чтобы Цзян Яньли и Цинь Су остались в Башне Кои вместе с госпожой Цзинь и Не Хуай Саном. Девушки сильно волновались за своих братьев, однако прекрасно понимали, что им не место на поле боя, поэтому остались в резиденции Ланьлин Цзинь и занялись организацией поставок продовольствия, лекарств и других необходимых вещей. От рук Цишань Вэнь пострадали многие. Те, кто мог держать меч, отправились на бой, но старики, дети и женщины… Им некуда было податься, они не могли воевать, но могли помочь изнутри. Вот девы Цзян и Цинь и занялись их организацией, жильём, пропитанием и прочим.       —Я пойду проверю наших адептов. — Цзян Чэн поднялся на ноги и убрал Саньду в ножны. — Ты со мной?       —Думаю, без меня ты управишься быстрее. — Вэй Ин покручивал Чэньцин, любуясь бликами огня на флейте.       —Как хочешь. — согласился Цзян Ваньинь и пошёл в сторону разговаривавших адептов в фиолетово-сиреневых одеждах, но вдруг резко остановился и обернулся. — Не смей влезать в неприятности, понял, Вэй Усянь?       —Да понял-понял, иди уже, Цзян Чэн.       Вэй Усянь скорчил гримасу, увидев многозначительный взгляд своего шиди, направленный в сторону Гусу Лань. Цыкнув и закатив глаза, Цзян Ваньинь продолжил свой путь. Стоило брату скрыться за палатками, Вэй Ин отошёл от костра и забрался на высокое дерево с могучими стволом и ветвями. Молодой человек не был заядлым любителем лазанья по деревьям, просто поддался мимолётному порыву. Усевшись на широкой ветви, Старейшина Илина облокотился о ствол и вдохнул ночной воздух. С этой высоты их лагерь не казался маленькой точкой, но открывался в полной своей красе. Если бы не война с Цишань Вэнь, Вэй Усянь назвал бы эту красоту умиротворяющей, но нет… Это лишь затишье перед ужасной бурей. Вздохнув, молодой человек поднёс к губам флейту и заиграл. Мелодия, преодолевшая время и пространство, пронёсшая с собой сквозь глубину веков чувства, связавшая две души красной нитью… Он не знал, существовала ли эта мелодия в этом мире. Испытывал ли Лань Ван Цзи из этой реальности те же чувства, что и его Лань Чжань? Метался ли этот Вэй Усянь между желанием привлечь внимание второго молодого господина Ланя и непониманием своих чувств к нему? После слов Цзян Чэна и Вэнь Цин о том, что произошло между Ханьгуан-цзюнем и Старейшиной Илина Вэй Ин ещё сильнее ощутил потребность в близости Лань Чжаня, в его лёгкой улыбке, в его уверенном взгляде, в его сильных руках. Скажи ему кто до приезда в Облачные Глубины, что он будет столь сильно и отчаянно любить, что будет сгорать от страсти и нежности одновременно, что будет готов на всё, лишь бы защитить любимого человека, Вэй Ин, наверное, пришёл бы в ступор. Но вот он: сидит на дереве, играет на флейте, желает вместе с Лань Чжанем вернуться в их родной мир, растить А-Юаня и больше никогда не расставаться.       Глава ордена Гусу Лань, его младший брат, сыновья и Госпожа Бессмертная были заняты обсуждением предстоящих боёв и восстановлением Облачных Глубин, когда услышали песнь флейты, рассказывающей о невысказанных чувствах. Лань Ван Цзи затаил дыхание и посмотрел на улицу. Сердце в груди рвалось туда, душа рвалась туда, его разум рвался к дорогому человеку и даже тело готово было сдаться под этим натиском. Лань Цижэнь тяжело вздохнул и покачал головой, мол, не пойми что творится в голове у этого негодника и нарушителя спокойствия.       —А-Чжань, ты же хотел помедитировать у реки за лагерем? — с мягкой улыбкой поинтересовалась Лань Хайтан.       —Да. — кивнул Лань Ван Цзи, отмечая усталость в глазах старшей. Что вчера, что сегодня её гордый и величественный вид внушал трепет окружающим. Ледяная красота, необъятная сила — всё опадало снежинками и туманными цветами яблони, стоило ей оказаться среди близких людей. В каждом жесте, повороте головы, слове, в каждой улыбке он узнавал знакомую им с Вэй Ином Луань Цзан.       —Тогда ступай, а мы с Сичэнем присмотрим, чтобы Цинхэн и Цижэнь не заработались, но и сам не переусердствуй.       —Благодарю. — Ханьгуан-цзюнь одновременно поклонился отцу, дяде, Лань Хайтан и старшему брату и покинул шатер.       Вэй Ина среди кроны дерева он увидел сразу, да и тот, казалось, только его и ждал. Кивнув, Лань Чжань пошёл по тропинке, вёдшей к речушке. Вэй Усянь уже собрался последовать за ним, но в последний момент вернулся к прежней позе — из шатра вышли Цзэу-цзюнь и Лань Хайтан. К ним сразу же подбежали несколько адептов. Получив от наследника ордена и Госпожи Бессмертной какие-то наставления, двое мальчишек вернулись обратно. Отвернувшись от учеников Гусу Лань, Вэй Усянь заметил, что Лань Сичэнь и Лань Хайтан смотрят на него. Настолько синхронного вздоха Вэй Ин ещё ни разу за обе свои жизни не видел. Подышав ещё немного свежим воздухом, эти двое вернулись обратно в шатёр, из которого через несколько мгновений полилась «Песнь очищения сердца» в своём идеальнейшем исполнении. Старейшина Илина хмыкнул, заметив, что не только адепты Гусу Лань, но и ученики других орденов оставили свои дела позади и заняли позы для медитации, даже вышедшие из шатра мадам Юй и Цзян Фэнмянь не двинулись дальше костра, заняв благопристойную позу. Вэй Усяню далеко не раз доводилось слышать, как братья Лань играют дуэтом, поэтому, даже если бы не знал, что Лань Чжань вышел, легко отличил бы звучание Ван Цзи от гуциня Лань Хайтан. Непросто так они с Лань Ван Цзи в прошлом ужасались и восхищались мастерством неизвестного, сотворившего «Сборник смятения души» и ещё великое множество музыкальных произведений, спрятанных в потайной библиотеке Облачных Глубин. Вэй Ин в прямом смысле слова ощущал, как сила мелодии проникает в него и очищает.       «Лань Хайтан… Стала Госпожой Бессмертной ордена Гусу Лань, а человеческими душами по-прежнему вертит как пожелает», — Старейшина Илина спрыгнул с дерева и неслышным шагом скрылся за ближайшими кустами, чтобы спуститься к реке, где его ждал Лань Ван Цзи.       Дорожка к реке почти не петляла, но проходила через небольшие заросли клёна. Вэй Усянь думал, что все находились в лагере, поэтому, услышав свист стрелы, удивился и замедлил шаг. Если кто-то из молодёжи решил потренироваться в такое время, то он мог случайно застать их с Лань Чжанем, а это вызовет ряд ненужных вопросов. Прислонившись к одному из клёнов, Вэй Ин аккуратно выглянул и вскинул брови. Ночным стрелком оказался Мо Сюань Юй, разговаривавший с Ханьгуан-цзюнем.       Натренированный за много лет слух Лань Ван Цзи ещё на подходе к роще услышал стон тетивы и вздохи стрел. Кто-то не просто тренировался в стрельбе, а выпускал неприятные и тяжёлые чувства вместе со стрелами. Второй молодой господин Лань не хотел мешать, но заметил, что неизвестный вплёскивал эмоции недалеко от пролегавшей дороги, поэтому они в любом случае бы столкнулись. Подойдя достаточно близко, Ханьгуан-цзюнь остановился, остановился и невысокий лучник в светло-золотистых одеждах с высоким хвостом. Услышав лёгкие шаги и ощутив успокаивающий аромат сандала, разлившийся в округе, Мо Сюань Юй спустил стрелу и обернулся, стоило той попасть точно в цель. Ствол клёна был усыпан стрелами, вонзавшимися в него в рамках небольшого круга, размером с кулак.       —У вас хорошие навыки, третий молодой господин Цзинь. — ответил Лань Ван Цзи на поклон Цзинь Сюань Юя.       —Второй молодой господин Лань… — немного растерялся юноша, но сразу же взял себя в руки. — Вы пришли заняться медитацией? Простите, я сейчас уйду…       —Не торопитесь, — качнул головой Вторий Нефрит Гусу Лань. Состояние парнишки говорило само за себя: если он сейчас вернётся, его эмоции не успокоятся, что в итоге скажется на его ци. — Ваша энергия нестабильна. Малейший эмоциональный всплеск может всё ухудшить.       —Лань Ван Цзи, — горько улыбнулся Цзинь Сюань Юй, доставая из колчана очередную стрелу. — Вы всегда это замечали. — ещё одна стрела заняла своё место рядом с сестрами, после чего юноша начал аккуратно вытаскивать их из древесины, делая на них пометки и закидывая обратно в колчан. — Как вы себя чувствуете после…того случая?       —В полном порядке. — Лань Ван Цзи спустился чуть ближе. Кажется, у него из этой реальности отношения с Мо Сюань Юем были вполне неплохими, хоть он и не представлял, как «они» могли познакомиться, ведь, судя по всему, знакомство их состоялось давно.       Проплывавшее по небу облако на пару мгновений скрыло луну, а когда та явилась вновь, тёмные глаза смотрели на Лань Чжаня. Теперь третий сын Цзинь Гуан Шаня стоял к нему лицом и молодой человек мог разглядеть в тусклом ночном свете налёт румян и теней, слегка осыпавшихся на одеяние. Не долго думая, Лань Чжань протянул платок, чтобы Цзинь Сюань Юй мог очистить одежду. Тот с благодарностью принял платок и пообещал потом вернуть его, после стирки. Ханьгуан-цзюнь никогда не жаловался на зрение, поэтому несмотря на темноту заметил кое-что любопытное. Стирая с плеча осыпавшиеся румяна, юноша случайно мазнул тканью по щеке. Небольшая полоска чистой кожи своим цветом отличалась от остальной щеки, и отличалась не в лучшую сторону. У Лань Ван Цзи не осталось сомнений: неумелый макияж был наложен, чтобы скрыть бледность и синяки под глазами. Заметив пристальный взгляд, Цзинь Сюань Юй понял, что Второй Нефрит раскрыл его, и отвернулся.       —Вам следует отдохнуть и обратиться к деве Вэнь и её младшему брату.       —Вы правы, но… — горько ухмыльнулся мальчишка. — Тело можно излечить, а вот избавиться от ран на сердце и душе…куда тяжелее. — Цзинь Сюань Юй поспешно утёр рукавом глаза, не заботясь о макияже, он всё равно собирался позже заняться стиркой. — Ты просто хочешь быть рядом с дорогим человеком, поддерживать его, а потом резко понимаешь, что просишь слишком много, ведь он не способен на искренние и глубокие чувства… Зато способен воткнуть нож в спину ради достижения своих целей, а ты для него так… Ненужный элемент. Скажите, Лань Ван Цзи, к какому лекарю обращаться в таком случае?       Лань Ван Цзи не знал ответа на этот вопрос ни в прошлой жизни, ни в нынешней. Он догадывался, о ком идёт речь, и от этого начинало ныть сердце. Если Цзинь Гуан Яо вновь причинит вред старшему брату, что тогда? Они с Мо Сюань Юем простояли в тишине какое-то время прежде, чем тот ещё раз поблагодарил его за платок и ушёл. Второй молодой господин Лань перевёл взгляд с клёна на реку, вслушиваясь в шаги Вэй Ина. Молодой человек остановился сбоку от него и тоже посмотрел на реку.       —Я даже рад, что сейчас Мо Сюань Юй работает в Юньмэн Цзян, а наша госпожа Хай Тан присматривает за ним.       —Мгм. — согласился Лань Чжань, чувствуя, как пальцы Вэй Ина сплетаются с его собственными. Они не могли свободно общаться на людях, что давило внутри неприятным комком.       Вспомнив звучание флейты, Лань Ван Цзи ощутил жар, захватывающий его тело, нежность и любовь, затапливающие разум. Развернувшись, Ханьгуан-цзюнь дёрнул Вэй Усяня на себя и прильнул к его слегка потрескавшимся, но таким желанным и невозможным губам. Он впивался в них раз за разом, заставляя Вэй Ина прижиматься к себе в диком желании, что недвусмысленно упиралось в собственное желание Лань Ван Цзи. Обхватив шею возлюбленного руками, Вэй Усянь потёрся пахом о пах и зажмурился от смеси удовольствия и ощущения лишнего — одежды. Даже задыхаясь, они не отрывались друг от друга, возбуждаясь с каждым мигом всё сильнее от невозможности вдохнуть достаточно воздуха, вкушая стоны друг друга, будто те были самым изысканным лакомством. Запутавшись в ногах, заклинатели свалились в траву и зацепили кусты чубушника, скрывшие их от посторонних глаз. Несколько белых цветов запутались в волосах Вэй Усяня, а несколько упали на раскрасневшиеся щёки Лань Ван Цзи и скатились вниз, лаская ставшей резко чувствительной кожу. Чубушник пьянил не хуже вина, а аромат сандала, смешавшийся с естественным запахом Лань Ван Цзи, выбивал из головы Вэй Усяня остатки разума. Простонав от языка, ласкающего его нёбо, молодой человек поддался назад. Крепкие пальцы вжались в ягодицы и прижали сильнее. Жар плоти Лань Чжаня ощущался даже сквозь одежду, от которой Вэй Ин пытался избавиться. Он торопливо развязывал пояс, распахивал слой за слоем, продолжая соприкасаться чреслами. Собственные завязки и застёжки постепенно слабели, ткань сползала с плеч, но этого всё равно не хватало. Искушающие губы, осыпающие поцелуями шею, зубы, впивающиеся в ключицы, и эти пальцы… Вэй Усянь был готов кончить только от того, как пальцы Лань Ван Цзи, забравшиеся под нательные штаны, скользили по его ягодицам, дразня ложбинку, в которой скрывалось сжимающееся от нетерпения колечко мышц.       Сбросив одежду с плеч, Вэй Ин лёг на Лань Чжаня, разводя в сторону свои ноги. Длинный изящный палец тут же прошёлся по пульсирующему входу, сорвав с губ заклинателя вздох. Упершись в тренированную грудь руками, Вэй Усянь оставил на ней несколько царапин и, толкнувшись навстречу пальцам Лань Ван Цзи, упал на него, путаясь в волосах и стягивая ленту. Целуя язык Лань Чжаня, Вэй Ин чуть прикусывал его за кончик, пока мелкая дрожь наслаждения била их обоих от каждого касания соском об сосок. Набухшие киноварными бутонами, они цвели от самого лёгкого прикосновения, раздувая пламя на тлеющих углях.       —Лань Чжа-а-ань… — простонал Вэй Усянь, прикусывая нижнюю губу.       Длинный палец с мелкими, едва ли заметными шрамиками от игры на гуцине аккуратно двигался внутри него так естественно, так правильно, но, словно нарочно, обходил комочек нервов, которому было под силу всего от одного касания вознести своего хозяина на вершины наслаждения. Выстанывая сквозь вздохи имя любимого, Вэй Ин ёрзал на бёдрах Лань Ван Цзи, пытаясь уловить нужный угол, но ловкие наученные опытом пальцы второго молодого господина Ланя оказались хитрее, сводя с ума возбуждённого Вэй Усяня. Он уже какое-то время чувствовал в себе два прекрасных и несносных пальца, мучавших его, не дававших достигнуть пика. По позвоночнику скатилась капелька пота. Охлаждённая дуновением ветра со стороны реки, она скользнула в ложбинку, вызвав табун мурашек. Прижавшийся к животу член, истекал смазкой, свинцом дрожа от каждого прикосновения. Вэй Усяню казалось, что это пытка наслаждением никогда не закончится, пока он не ощутил тепло широкой ладони. Обхватив оба их члена рукой, Лань Ван Цзи двинул ей на пробу вверх-вниз. Они оба были с любовью и щедростью одарены природой, поэтому одной ладони оказалось не под силу полностью захватить в свой плен два жаждущих разрядки органа, отчего истома становилась только больше.       Облизнувшись, Вэй Ин заскользил ладонями вверх, проходясь по накаченному прессу, аккуратной и достойной груди, по драгоценным камням сосков, по ключицам и горлу. Он желал вжаться в Лань Ван Цзи, слиться своим телом с его, но мог лишь жадно целовать, сплетая языки, будто свадебный букет. Прильнув к Лань Чжаню так, что рука Ханьгуан-цзюня вместе с их членами оказалась плотно зажата между телами, Вэй Усянь, не отрывая языка и губ от словно светившейся в ночной тьме кожи, покрывал шею и ключицы любимого поцелуями, прикусывал за ухом, обжигая то жаром своего дыхания и нетерпением стонов каждый раз, как длинные пальцы любовно гладили то место, сгибались внутри него, чередуя плавные полные нежности движения и быстрые и страстные толчки. Ещё немного и он бы начал умолять Лань Ван Цзи взять его, сам бы упал на землю и раздвинул ноги, сел бы на него и опускался и подымался бы до тех пор, пока сознание не покинуло бы их обоих.       Это тело не было приучено к длинным любовным утехам, а невозможность не то что прикоснуться или поговорить — толком взглянуть друг на друга только подстегнула приближающееся удовольствие. Оторвавшись от шеи, что была слаще любых сладостей и пьянила сильнее любого вина, Вэй Усянь провёл носом по кадыку Лань Ван Цзи, срываясь на подобие писка, когда Лань Чжань царапнул головку его члена, и, подобно страннику в пустыне, добравшегося до долгожданного оазиса, закусил губу Лань Ван Цзи, позволяя ему утянуть себя в глубокий поцелуй. Неожиданно ладонь мазнула по головкам и крепко сжала их. Создалось впечатление, что в позвоночник запустили наркотический разряд, что моментально разлился по бедрам и паху. Брови Лань Ван Цзи почти сошлись на переносице оттого, с какой силой Вэй Ин сжал его пальцы в себе, не позволяя им покинуть жаркое ненасытное нутро. Обжигающая волна удовольствия разливалась по их животам под аккомпанемент задушенных губами и языками стонов.       Вэй Усянь и Лань Ван Цзи лежали в обнимку среди цветков чубушника, вслушиваясь в журчание реки и импровизированную песню сверчков, пока Ханьгуан-цзюнь не решил подняться, взглядом указывая на реку — им стоило привести себя в порядок. Прежде, чем второй молодой господин Лань снова бы вернулся к своему возвышенному образу, Вэй Ин притянул его за рукав, оставляя на губах короткий поцелуй с привкусом белого цветка. Молодой человек смотрел на белые лепестки чубушника, которые снял со своих губ после поцелуя, а потом с трепетом и любовью спрятал тот в рукаве. У них не заняло много времени возвращение себе надлежащего вида, но обратно они не спешили, просто наслаждаясь ночью и зная, что уже завтра их ждут первые бои, потому что они войдут в зону с марионетками.       В лагерь заклинатели вернулись незадолго до часов подъёма адептов Гусу Лань. Для обоих это было не совсем безопасно, так как Юньмэн Цзян и Гусу Ланьв свете драки Лань Ван Цзи и Вэй Усяня из этого мира будто на иголках сидели в ожидании очередной искры. С того места, где молодые люди решили временно расстаться, открывался хороший обзор на палатки и шатры ордена Гусу Лань, в особенности на шатёр Госпожи Бессмертной. Неожиданно вход в шатёр оказался приоткрыт и из него доносился тонкий аромат календулы и пионов. Старейшина Илина и Ханьгуан-цзюнь переглянулись и тихо, глуша свои шаги, подошли ближе. Лань Хайтан внутри не оказалось, зато на небольшой подставке стояла курильница. Это был их шанс, и всё было бы прекрасно, если бы не одно «но» — оба ощущали на себе чей-то пристальный взгляд. Резко обернувшись, Вэй Ин и Лань Чжань оглядели по-прежнему спящий лагерь, вдалеке послышались голоса патрульных, но взгляд, пропавший к этому моменту, точно принадлежал не им. Решив лишний раз не искушать судьбу, молодые люди кивнули друг другу и разошлись по своим палаткам.       Когда светило дня достигло своего пика на небе и начало путь вниз, а адепты орденов стали чаще обычного класть руки на мечи, всматриваясь в каждую тень и прислушиваясь к каждому звуку, произошло кое-что необычное. Адепты Гусу Лань ехали между адептами Юньмэн Цзян и Ланьлин Цзинь, иногда спокойно общаясь друг с другом. Вэй Ин тоже несколько раз пытался завести разговор если не с другими учениками, то хотя бы с Цзян Чэном, но оба понимали, что разговоры эти не клеились: слишком сильно предстоящие бои давили на них, и Вэй Усянь даже не мог высказаться брату и излить ему душу, что для него и Лань Ван Цзи это уже третий раз. Третий раз, когда его бьёт в агонии, а тёмная энергия подбирается к разуму настолько близко, что самому порой становится страшно. Каждый раз, оборачиваясь на двух Нефритов, Старейшина Илина видел одно из, как он сам себе честно признавался, ненавидимых им выражений лица Лань Чжаня: ярость, вперемешку с болью и неотвратимостью. Примерно с тем же выражением, только больше погруженным в себя, ехал и Мо Сюань Юй, точнее Цзинь Сюань Юй. Иногда юноша что-то спрашивал у Лань Хайтан, ехавшей по правую руку от него, или у Вэнь Нина, находившегося слева. Со стороны казалось, что эти трое обсуждают какую-то довольно интересную тему, пока с неба прямо в руки Госпожи Бессмертной не стала спускаться золотисто-алая бабочка-вестница. Брови Лань Хайтан скептически взлетели вверх, но палец бабочке она поставила, та села на фарфоровую кожу и, судя по всему, начала передавать мысленное послание. Вэй Усяню пришлось зажать рукой себе рот, чтобы не засмеяться на всю округу. Великолепная Бессмертная ордена Гусу Лань на глазах серела лицом и вообще начинала напоминать маньяка из подворотни, а не благородную даму. Апогеем всего этого стало то, что Лань Хайтан испепелила бабочку щелчком пальцев.       —Госпожа Бессмертная, всё в порядке..? — моргнул Вэнь Нин, пока Цзинь Сюань Юй придвигался поближе к нему.       —Конечно, — с обворожительной улыбкой ответила та. — Просто в пути к нам присоединится…кое-кто.       Итак, на сцену, хлопая глазками поверх расписанного веера, вышла еще одна загадка. Разве не все личности на своих местах? Кто ещё мог к ним присоединится? Судя по дьявольской «нежности», с коей Лань Хайтан избавилась от несчастной бабочки, их ждал кто-то, кто мог довести Бессмертную до состояния припадка, а таким похвастаться пока мог только сам Вэй Усянь. Он до сих пор помнил, как Луань Цзан прокричала его имя на всю больницу, придя в себя. Да у него тогда чуть кровь по венам в обратном направлении не потекла! Однако сей чудный эпизод, произошедший только что, довольно быстро всеми забылся, кроме, пожалуй, Цзинь Сюань Юя, решившего, что лучше ехать поближе к Вэнь Нину, а ещё лучше — между ним и Вэнь Цин. Девушка на это закатила глаза, но ничего не сказала, исподлобья поглядывая на брата и юношу и улыбаясь. Улыбаясь хоть чему-то за последние недели.       Рёв марионеток раздался слишком неожиданно. Цзян Фэнмянь и Лань Цинхэн обменялись парой фраз, уверяясь, что вошли в «опасную» зону, от которой двигаться им предстояло вдвойне осторожно, чтобы в нужное время оказаться в нужном месте. Пускать лошадей вперёд было слишком опасно, поэтому ордена дали команды более младшим адептам присмотреть за животными, а сами соскочили с них и побежали по земле, либо воспарили на мечах, но не слишком высоко, чтобы ненароком не попасться на глаза вэньским патрулям, если те занесёт в эти места.       Какая бы реальность не стояла на дворе, эти создания были всё те же. Лишённые сознания с чёрной кожей и огненно-угольными жилами, по которым текла энергия Тёмного Железа.       —По звукам их казалось меньше. — вздохнул Вэй Ин, обнажая Суйбянь, пока он не планировал прибегать к помощи Чэньцин.       —Это лишний раз говорит о том, что Цишань Вэнь перешёл все границы..! — прошипел Цзян Чэн, защищая спину брата.       Одновременно с двух сторон просвистели несколько стрел: Вэнь Нин и Цзинь Сюань Юй, уворачиваясь от нападения марионеток, и прикрываемые Цзинь Цзысюанем и мадам Юй, обстреливали лишившихся рассудка существ, нападающих на их собратьев со спин и боков, пока адепты пытались не дать убить себя. Не дожидаясь никаких команд, Вэй Ин с Цзян Чэном рванули в самую гущу событий, отвлекая на себя часть марионеток, вознамерившихся впиться зубами в плоть двух Нефритов, пока Глава ордена Гусу Лань и его младший брат отбивались с другой стороны. Цзян Фэнмянь вместе с Не Минцзюэ пробивались вперёд, стараясь определить, насколько велика эта «армия». Одна из особо ретивых марионеток, оскалившись, нацелилась на спину Юй Цзыюань, но была остановлена клинком, который можно было описать только идиомой «Ветер, цветок, снег, луна» в её изначальном контексте. Тонкий меч с нефритовой рукоятью и серебряными узорами цветов закружил среди марионеток будто в танце, повинуясь воле своей хозяйки, пока та, совершенно не глядя на свой меч, высекала из струн гуциня духовною мелодию, отбрасывающую марионеток или разрубающую их на части. Тем же самым, только чуть в стороне, занимался и Лань Ван Цзи, пока Цзэу-цзюнь прикрывал спину Цзинь Гуан Яо, не подпускавшим марионеток слишком близко к Цзинь Сюань Юю. Почему-то эта сцена показалась Вэй Ину смутно знакомой, и он вдруг вспомнил, что почти то же самое он видел в подвалах гонконгской школы Вэнь, когда вместе с Лань Чжанем и Цзян Чэном отражал нападение злых духов Тай Мо Шань.       Ухмыльнувшись, Старейшина Илина сделал резкий выпад, избавляясь разом от трёх марионеток, и начал прокладывать себе путь к Ханьгуан-цзюню. За обе жизни они привыкли сражаться плечом к плечу, и ничто не могло это изменить, а кто в пылу битвы сможет им что-то предъявить? Они спасали свои жизни и жизни других людей! Только ощутив аромат сандала, смешавшийся с лесной пылью, и тепло спины Лань Ван Цзи, Вэй Усянь смог выдохнуть и полностью отдать себя битве, зная, что может не волноваться за свою спину, равно как и Лань Чжань мог не волноваться за свою. Действуя, словно отражения друг друга, заклинатели проткнули марионеток насквозь, пока подброшенный вверх Ван Цзи сплетал свою мелодию с мелодией гуциня Лань Хайтан.       —А-Юй! — вскрикнул Цзинь Гуан Яо.       Цзинь Сюань Юй ловко и чётко подстреливал врагов и, совершенно не колеблясь, вгонял свой клинок в их плоть с хладнокровным выражением лица. Мягкий меч изворачивался подобно змее, подрезая сухожилия, перерезая глотки, вспарывая грудные клетки и лица. Лань Ван Цзи боковым зрением отметил, что мягкий мечом владел как Цзинь Сюань Юй, так и Цзинь Гуан Яо, и мечи эти со стороны могли показаться клинками-братьями, как, например, их с братом Бичэнь и Шоюэ, но кроме братских уз эти мечи связывала ещё какая-то связь.       Когда марионеток осталось чуть больше трёх десятков, в высоких кустах вдруг раздался шелест. Вэнь Нин в прыжке развернул своё тело, направив на кусты стрелу, он был готов выстрелить в любой момент, но вместо марионетки на свет выскочил человек. Хотя, правильнее было бы сказать, выпорхнул. Его простые, но изящные серые одежды с широкими рукавами и чёрным кожаным поясом, за которым определённо пряталось какое-то оружие, напоминали грозовые тучи. Волосы были перехвачены простым кожаным шнурком без изысков, а лицо скрывала черная мантия от широкополой плетённой шляпы, однако она всё равно не могла скрыть его лицо полностью, поэтому в агонии битвы то и дело проглядывались весьма привлекательные черты: тонкие, но хорошо очерченные и довольно яркие губы, изогнутые в ядовито-приторной ухмылке, высокие скулы, заострённый подбородок. Но куда занимательнее внешности были навыки этого человека. Он двигался легко и быстро, кружа смертоносным вихрем. Тонкие и, на первый взгляд, хрупкие запястья таили в себе неописуемую силу и необъятный багаж боевого опыта, умудряясь изворачиваться так, что порой клинок и вовсе было не увидеть. Разумеется, подобное появление этого человека привлекло всеобщее внимание, поэтому, как только последняя марионетка пала, заклинатели обратили свои взгляды на неизвестного, стоявшего посреди трупов.       —Не хочет ли доблестный воин назвать своё имя, чтобы мы могли знать, кого благодарить за помощь в борьбе с орденом Цишань Вэнь? — нахмурился Не Минцзюэ, пытаясь сохранить спокойствие и при этом не доверяя таинственному помощнику.       Мужчина же, казалось, совсем не был этим впечатлён. Он стряхнул со своего клинка несуществующие пыль и кровь, после чего убрал его в ножны и улыбнулся, показав белоснежные зубы, а улыбка его…       —Прошу прощения за своё опоздание, но я просто не мог предстать пред несравненной Госпожой Бессмертной ордена Гусу Лань без должного подарка. — голос мужчины оказался приятен слуху, в нём поразительно сочетались сладость мёда и шорох ветра в могильных курганах.       Цзян Чэн на это заявление вскинул брови в шоке и посмотрел на Вэй Усяня, выражение его лица так и говорило «Вэй Усянь, оказывается в этом мире есть кто-то бесстыднее тебя». Примерно об этом подумал и Лань Сичэнь, вставшим между Лань Хайтан и неизвестным, пока последний извлекал из своего мешочка-цянькунь…серебряную заколку с жемчугом и аквамаринами, спавшую на шёлковом платке. Судя по всему, этому человеку вообще всё равно было на тот факт, что, как минимум, трое из ордена Гусу Лань были готовы проткнуть его мечами.       —Моя госпожа? — улыбнулся мужчина, протягивая подарок. Вэй Ин присвистнул и переглянулся с Лань Чжанем. У обоих был вопрос — кто это?       В звенящей тишине тяжкий вздох Лань Хайтан оказался слишком громким. Прежде, чем семейство Лань нашинковало бы этого наглого человека, Госпожа Бессмертная убрала свои меч и гуцинь, незаметно закатив глаза.       —Прекрати этот фарс. Пожалуйста.       —Старшая, — обратился Лань Цижэнь. — Вы знакомы?       — К сожал… Да, это тот человек, о котором я говорила ранее. — Лань Хайтан всеми силами пыталась игнорировать украшение и цветущую ветку хайтана, припрятанную в широком рукаве. — Яньлин-даожэнь.       Вэй Усянь только невероятным усилиями выдержки и воли умудрился удержать внутри почти сорвавшийся с губ крик шокированной чайки, Лань Ван Цзи своим видом напоминал скорее манекен в магазине, чем человека. Как человек, который должен быть мёртв уже чёртову кучу лет, мог стоять перед ними, сражаться с ними и пытаться втюхать Лань Хайтан дорогущее украшение для волос?       —Первый ученик Баошань саньжэнь, спустившийся с горы? — на лице Лань Цинхэна подозрительность смешалась с чем-то ещё, слишком сложным для определения.       —Да, когда-то я был её учеником, — холодно заметил Яньлин-даожэнь, откидывая вуаль шляпы, чтобы смотреть людям в глаза напрямую. Разрез феникса вместе с двумя адскими безднами чёрных блестящих глаз смотрелся мистически и опасно. Если это, действительно Яньлин-даожэнь, ему должно уже быть гораздо больше сотни лет, если не ещё больше. — Сейчас я всего лишь странствующий даос. Странник, идущий по своему пути и не смеющий отказать той, кого считаю своей благодетельницей.       Второй раз за несколько минут Вэй Ин готов был крякнуть, на этот раз от выражения лица Лань Хайтан. Ещё немного и слова «Да кому ты заливаешь?» слетели бы с её нервно дёргающихся губ.       —Благодетельница? Я нарисовала змею, но добавила ей ноги, теперь любуюсь получившийся картиной и не знаю, что с ней делать.       —Высокие горы и бегущая вода — задушевного друга, понимающего музыку, сложно сыскать, моя госпожа. — улыбнулся мужчина, совершенно не обидевшись на предшествующее высказывание.       —Мы с тобой всё равно, что курица, болтающая с уткой.       —Прошу прощения, что вмешиваюсь, — по сведённым бровям Не Минцзюэ было прекрасно понятно, что у него начинала болеть голова от всех этих разговоров. — Я ни в коем случае не желаю нанести оскорбление Госпоже Бессмертной или вам, Яньлин-даожэнь, но у нас всё ещё есть дела, не терпящие отлагательств. Если вы тот человек, о котором нам рассказывала Госпожа Бессмертная, мы рады вашему присоединению к нам в борьбе с вэньскими псами.       —Я тоже думаю, что нам стоит продолжить наш путь. Стоит найти место для ночлега до того, как опустится ночь. Эти земли не очень безопасны. — кивнул Лань Сичэнь, продолжая искоса следить за подозрительным мужчиной.       Так как у Яньлин-даожэня не было своего коня, ему уступил место один из адептов Гусу Лань, пристроившись позади своего старшего брата на его лошади. Лань Ван Цзи и Вэй Усянь ехали молча, словно бы им рты позашивали, и, если для второго молодого господина Ланя это было обычное поведение, для Старейшины Илина подобная молчаливость свойственна не была, что и подметили Цзян Чэн с Вэнь Цин. Получив лошадь, Яньлин-даожэнь сразу же пристроился рядом с Лань Хайтан и принялся болтать обо всём на свете. Однако, несмотря на его вроде бы лёгкий характер и непринуждённую манеру держать себя и подавать в выгодном свете, приближаться к нему особо не стремились из-за убийственной ауры, окружавшей его, которую он, к слову, и не старался как-то скрыть. Госпожа Лань стоически терпела постигшие её невзгоды, что с каждым разом давалось ей всё труднее и труднее. В какой-то момент в её руках появился веер, коим она начала обмахиваться, лишь бы занять руки и не свернуть одному говорливому созданию шею, но, когда изящный веер с плывущими облаками и цветущими сливами превратился в щепки, улетевшие в сторону братьев Цзинь, Лань Сичэнь решил вмешаться. Таких обожания и благодарности в глазах госпожи Лань ни Лань Ван Цзи, ни Вэй Усянь ещё не видели. Неожиданно, но Яньлин-даожэнь совсем не расстроился, только многозначительно улыбнулся и вдруг обратил внимание на Вэй Усяня, отчего по спине заклинателя побежали неприятные мурашки, а стоило взгляду сместиться на Лань Чжаня, глаза Старейшины Илина наполнились тьмой. Бывший ученик Баошань саньжэнь на это лишь ухмыльнулся и продолжил путь в тишине.       С появлением Яньлин-даожэня в их рядах и без того напряжённая атмосфера стала напоминать струну за миг до того, как она порвётся. Пусть заклинатели старались не показывать этого, но в позе каждого читалась подозрительность к новому союзнику, варьировавшаяся от лёгкой до крайне сильной. Не обошла она стороной и Старейшину Илина. Время от времени он ощущал на себе цепкий взгляд, напоминавший ему хватку влажной холодной руки, в намерениях которой препарировать его. На себе стерпеть подобное ещё кое-как удавалось, но вот когда взгляд этого человека обращался к Лань Ван Цзи, Вэй Усянь тихо, но ощутимо для других зверел. Благо, не он один. Всё семейство Лань наблюдало за даосом с предупреждением в глазах, пока Ханьгуан-цзюнь продолжал свой путь в, казалось бы, полном спокойствии. Только плотно сжатые губы и побелевшие костяшки пальцев выдавали его истинные чувства, которые Вэй Ин научился читать почти так же легко как и Цзэу-цзюнь. Лань Чжаню не нравилось столь пристальное внимание к себе со стороны Яньлин-даожэня, однако он стоически терпел.       Несмотря на столкновение с марионетками, задержавшими их немного в пути, за день они преодолели достаточно большое расстояние, чтобы к вечеру оказаться всего в нескольких сотнях ли от места, где планировалось расположить лагерь. Если они продолжат путь в таком же темпе, то к завтрашней ночи окажутся на месте, а оттуда им предстоит ненадолго разойтись, чтобы потом вновь встретиться в Безночном Городе. Вроде бы, всё шло по плану, но тишина, сопровождавшая их на всём пути, напрягала. Почему они встретили отряд марионеток лишь раз? Неужели Вэнь Жохань настолько сильно был шокирован присоединением Сяо Син Чэня и Сун Цзычэня, или те умудрились нанести весьма ощутимый урон? А, может, это какая-то ловушка? Конечно, они сами умело обходят отряды марионеток, но один всё же повстречался им… Вэй Усянь помогал старшим адептам разбивать лагерь на одну ночь, пока Цзян Чэн что-то обсуждал с Вэнь Цин. Вот уж ещё одна странная парочка. Не знай он их обоих, подумал бы, что они влюблены и вообще чуть ли не на пороге свадьбы! Вэй Ин споткнулся о собственную ногу и с счастливо-неверящим взглядом обернулся к брату и девушке, которую всегда считал близким другом. Гребень! Ну, как он раньше не обратил на него внимания? Это же был тот самый гребень, который однажды купил Цзян Чэн и который им потом показала Луань Цзан, это тот самый гребень, что ушёл в иной мир вместе с Вэнь Цин в двадцать первом веке. Молодой человек ощутил, как облегчение вперемешку с болью заполняет его изнутри. В этом мире его брат всё-таки ухватил своё счастье, и Вэй Усянь был готов молиться любым богам, чтобы эта пара была счастлива, чтобы ничего не омрачило их будущее.       Однако счастье не длится долго. Всё нутро Старейшины Илина взбурлило в мгновенье ока от прожигающего взгляда, направленного в его спину. Молодой человек уже знал, кому принадлежал этот взгляд, поэтому, обернувшись, встретил его своим. Яньлин-даожэнь стоял, прислонившись спиной к дереву, и прижимал к себе меч сложенными на груди руками. Вуаль шляпы вновь скрывала часть его лица, но Вэй Усянь всё равно мог видеть его глаза, чувствуя, как собственные меняются под воздействием отрицательной энергии. Уголки изящных губ взметнулись вверх и, не поворачивая головы, мужчина взглянул на Лань Ван Цзи, помогающего Лань Цижэню, пока Глава ордена Гусу Лань разговаривал с Цзян Фэнмянем, Не Минцзюэ, Цзинь Цзысюанем и Цзинь Гуан Яо. Наверное, впервые за все свои жизни Вэй Усянь задумался о том, чтобы вырвать кое-кому глаза и сжечь их в пламени энергии «Инь». Интерес в глазах Яньлин-даожэня будил в Вэй Ине первородное желание убивать, а мягкую улыбку, расползающаяся от одного только вида Второго Нефрита, хотелось разрезать от уха до уха и зашить неровными крупными стежками. Неожиданно Лань Ван Цзи резко обернулся, впившись взглядом своих невозможных глаз в Вэй Усяня, постепенно терявшего контроль. Страх исказил его лицо, и Ханьгуан-цзюнь тут же нашёл причину подобного состояния Вэй Ина. Поняв, что второй молодой господин Лань смотрит на него, даос хихикнул, поклонился ему и направился к Главам орденов.       Да, они договаривались не контактировать на людях, договаривались поддерживать образы «местных Вэй Ина и Лань Чжаня», но он не мог оставить это просто так. Вэй Ин терял контроль, что было чревато последствиями, в первую очередь, для него самого. Плюнуть на всё, подбежать к тому, кому вручил своё сердце и сердце которого хранишь сам, и вызвать подозрения? Какой может быть здесь выбор? Оставив в недоумении адепта, который что-то пытался до нести до них с дядей, Лань Ван Цзи стремительными шагами направился к Вэй Усяню, на последних пяти он почти сорвался на бег. Лань Цижэнь, шокированный странным поведением младшего племянника, отмер и потерял челюсть. Ханьгуан-цзюнь аккуратно обвил своими пальцами запястье Вэй Ина и начал вливать свою ци в него, пытаясь успокоить бурю до того, как она начнётся.       —Вэй Ин. — позвал он. — Вэй Ин, посмотри на меня.       Родной голос, родной аромат, родное тепло — всё это упало на него прозрачным покрывалом и привело в чувства. Лань Чжань стоял перед ним и делился своей энергией на глазах у всех орденов. Что может быть катастрофичнее? Наверное, только тишина, не предвещающая ничего хорошего. Вэй Усянь вздохнул и коротко улыбнулся, показывая, что с ним всё в порядке. Где-то сзади послышалось покашливание.       —Итак, Лань Чжань, кажется, у нас проблемы. — прошептал Старейшина Илина, боковым зрением замечая самые разнообразные взгляды присутствующих: от шока до ужаса.       —Вэй Усянь. — голос Лань Хайтан лёг на округу железным куполом. Госпожа Бессмертная шла неторопясь, размеренно, но уверенно и неминуемо приближаясь.       —Госпожа Бессмертная..! — попытался исправить ситуацию Цзян Фэнмянь, но оказался прерван.       —Хватит, Цзян Фэнмянь. — не останавливаясь, припечатала госпожа Лань. — У нас был уговор: ещё одна подобная выходка, и я сама поговорю с Вэй Усянем. — к концу этой фразы Лань Хайтан уже стояла перед Вэй Ином и Лань Чжанем. — Следуй за мной, Вэй Усянь. — что-то в её взгляде было странным, а опустившийся до шёпота голос, слышный только им троим, и вовсе поверг заклинателей в шок. — Просто иди и ничего не говори, подыграй мне, а ты, А-Чжань, скажи, что поможешь Яньлин-даожэню и присоединяйся к нам через задний вход в шатёр.       Если бы не напряжённая ситуация, они бы в голос спросили «А не сама ли Лань Хайтан из их времени пришла сюда?». Быстро переглянувшись, Лань Ван Цзи и Вэй Усянь отступили друг от друга. Недовольно вздохнув, Вэй Усянь вырвал свою руку и бросил на Лань Ван Цзи недовольный взгляд. Расправив плечи и приподняв подбородок, Старейшина Илина гордо прошествовал за Бессмертной ордена Гусу Лань, всем видом говоря, что ему это нравится не больше, чем остальным. В толпе он вдруг наткнулся взглядом на Цзян Чэна, во всей фигуре коего беспокойство причудливо мешалось со злостью. Подмигнув брату, Вэй Ин зашёл в шатёр, по всему периметру которого сразу же засветились талисманы, скрывающие звуки. Обстановка внутри была довольно аскетичной, но не лишённой утончённости. Он подошёл к низенькому столику, что был чуть ли не единственным предметом мебели внутри, и сел за него, пока Лань Хайтан что-то искала в своём мешочке-цянькунь. Каково же было удивление молодого человека, когда на стол перед ним поставили несколько сосудов «Улыбки императора» и чаш. Рядом, нагреваемый ци, заваривался чай. Не говоря более ни слова, госпожа Лань налила в две чаши «Улыбку императора», одну поставив перед Вэй Ином, а третью наполнила чаем явно для Лань Чжаня. Подперев подбородок кулаком, она взяла свою чашу и принялась медленно, будто растягивая удовольствие, осушать её. На губах цвела лёгкая улыбка, а ресницы прикрытых глаз трепетали от тепла.       —Раньше тебе нравился этот алкоголь. Ты даже умудрился несколько раз протащить его в Облачные Глубины и споить А-Чжаня. — Лань Хайтан открыла глаза, и в них совершенно не было злости, только неподдельный интерес. — Просто пей, Вэй Усянь. Или тебя удивляет, что я нарушаю правила ордена и вдобавок ко всему не отрубаюсь с одной чаши?       —Меня удивляет, что вы не убили меня на месте. — всё-таки слетела с языка давно крутившаяся фраза. Брови Госпожи Бессмертной взметнулись вверх.       —Конкретно к тебе у меня нет никаких претензий. — то, как Бессмертная выделила обращение, слегка напрягло заклинателя, заставив занесённую над чашей руку дрогнуть. Стоило Вэй Усяню всё же взять вино, как ткань шатра за спиной госпожи Лань отодвинулась и внутрь бесшумно проник Лань Ван Цзи. — Хоть какая-то от этого «странствующего даоса» польза, — хмыкнула Лань Хайтан и указала на место рядом с собой. — Садись, А-Чжань.       Лань Ван Цзи бросил на Вэй Усяня короткий взгляд, на что тот пожал плечами — он, между прочим, тоже не понимал, что здесь творится — и сел на указанное место после полагающегося поклона. Лань Хайтан с нежностью в глазах подвинула к нему чашечку с чаем, и Лань Чжань с удивлением отметил, что это его любимый.       —Теперь, когда все на месте, рассказывайте, как так получилось. — Госпожа Бессмертная отодвинула от себя свою чашу и приняла крайне серьёзный вид. Вэй Ин и Лань Чжань молчали. — Переставайте, нет смысла больше претворяться. Я уже поняла, что вы это и вы и не вы одновременно, поэтому рассказывайте.       —Прежде, чем мы расскажем, может ли старшая ответить нам на вопрос? — дождавшись кивка, Лань Ван Цзи продолжил. — Как старшая поняла?       —Я начала подозревать, что что-то не так почти сразу после того, как вы пришли в себя. Как и сказала Вэнь Цин, потеря памяти после подобного вашему столкновения не является чем-то неестественным, однако вы двое как-то слишком уж изменились. — Лань Хайтан задумалась, подбирая слова. — Вы стали напоминать любовников.       «Кха!» — Вэй Ин, пивший вино, поперхнулся, чудом спася свой нос от того, чтобы в него не пошёл алкоголь. Лань Чжань сразу же похлопал его по спине, а потом погладил. На лице Госпожи Бессмертной ордена Гусу Лань проступило веселье.       —Да ну? Я угадала? Мои поздравления. — она налила себе ещё «Улыбки императора». — Если честно, я до сих пор не понимаю, как никто не заметил ваших гляделок за ужином в Башне Кои? Я сначала даже подумала, что мне показалось, но нет. Вы даже уходили друг за другом, постоянно находились в поле зрения друг друга, но по-настоящему вас выдала мелодия. Вэй Усянь, мелодия, которую ты вчера исполнял, ты просто не можешь её знать. Не буду вдаваться в подробности, сама почти ничего не знаю, но эту мелодию А-Чжань тебе не исполнял. Ну и…Вы чубушником наследили.       В первые мгновения заклинатели искренне недоумевали: причём здесь чубушник? Но потом вспомнили в цветах какого растения они вчера изваляли друг друга. Краска залила уши и скулы Лань Ван Цзи, а Вэй Усянь и вовсе предпочёл отвести взгляд. Их обоих интересовали сейчас многие вопросы, особенно тот, что касался мелодии, но вместо этого Вэй Ин выдал:       —А ещё все говорят, что это у меня ни стыда, ни совести.       —Ты там о чём подумал? — предупреждающе нахмурила брови Госпожа Бессмертная, а потом закатила глаза. — Ладно, теперь вы всё знаете, и я жду объяснений с вашей стороны, хотя предполагаю, что с вами произошло.       Ханьгуан-цзюнь и Старейшина Илина переглянулись, после чего занялись пересказом событий, приведших к тому, что сейчас они сидели перед Лань Хайтан в мире, похожим на их прошлое, но не являющееся им. Они рассказали о курильнице, о потерявшем сознание ученике, о том, что они решили расспросить об артефакте её саму из их мира и о том, что этот самый артефакт, судя по всему, сработал на заданный Лань Чжанем вопрос. Рассказали о том, как очнулись в знакомом и одновременно нет месте, а ещё о том, что вообще планировали сделать. Под конец их монолога Лань Хайтан уже не сдерживала улыбку, а стоило им закончить, и вовсе рассмеялась, снова вгоняя их в лёгкую краску. Госпожа Лань смеялась легко и беззлобно, но так сильно, что чуть не упала на спину. Ей понадобилось какое-то время, чтобы прийти в себя и утереть слёзы.       —Теперь понятно, почему вы у моего шатра вытанцовывали. — выдохнула она. — С другой стороны вы правы: заявили бы подобное сразу, звучало бы это для других, мягко говоря, странно, но я бы поверила. — госпожа Лань серьёзно посмотрела в глаза Вэй Усяня и Лань Ван Цзи. — Скажите, вы из того мира, где я стала духом созданного мною же меча и следовала за вами по пятам, пока вы вдвоём не раскрыли истинное лицо Цзинь Гуан Яо, или из какого-то иного?       —Из этого, — кивнул Вэй Ин. — Но как старшая поняла это? — как ни странно, а им действительно было интересно, каким образом дочь Лань Аня догадалась об их мире. Лань Хайтан опустила взгляд и погладила мешочек-цянькунь, когда же она подняла голову, Вэй Усяню захотелось прикусить себе язык. Взгляд, которым она смотрела на них, говорил сам за себя — она тоже пользовалась этой способностью курильницы и делала это не раз и не два.       —Вам нужно вернуться обратно, вернуться к тем, кто ждёт вас там. Эта битва не ваша. — Бессмертная встала из-за стола, доставая из бездонного мешочка курильницу и благовония.       —Мы искренне благодарим старшую. — молодые люди тоже поднялись и поклонились. Неожиданно госпожа Лань оказалась прямо перед ним, притянула их к себе и обняла.       —Пожалуйста, будьте счастливы… — прошептала она и спустя некоторое время отстранилась, указав на циновку, временно служившую ей кроватью.       Вэй Усянь и Лань Ван Цзи прошли к той и легли, пока Госпожа Бессмертная поджигала благовония с омрачённым печалью видом. Они не понимали, что именно её расстроило, но подозревали, что это как-то связано с другими вариантами развития событий, которые она видела. Если бы они только знали, насколько были правы, насколько она радовалась, что они из того мира, где в итоге хоть кто-то смог обрести счастье. Она не могла рассказать им, что видела с помощью курильницы. Не могла сказать, что в одном из миров вместе с Вэй Усянем со скалы упал и Лань Ван Цзи, после чего Лань Сичэнь обезумел от горя, а Лань Цижэнь получил искажение ци после смерти обоих племянников. Не могла сказать, что в другом мире Вэй Усянь так и не возродился, а Мо Сюань Юй пришёл к Лань Ван Цзи, чтобы рассказать всю правду о злодеяниях своего брата, после чего остался в Облачных Глубинах. Лань Ван Цзи сумел раскрыть правду миру, но поплатился за это жизнью, и всё, что после этого удерживало его брата и Мо Сюань Юя, считавшего Ханьгуан-цзюня другом и благодарившего его за всё, это А-Юань. Не могла сказать, что в третьем мире в ту ночь Вэй Усянь, потеряв контроль после смерти шицзе, убил Лань Ван Цзи, а, поняв, что натворил, сам проткнул себя мечом Цзян Чэна у него на глазах. Не могла сказать, что в другом мире всё было относительно неплохо, но дисциплинарный кнут вылетел из рук наказывавшего и навсегда лишил Ханьгуан-цзюня зрения. Не могла сказать, что был ещё мир, в котором после наказания Лань Ван Цзи вместе с А-Юанем покинули орден, после чего второй молодой господин Лань узнал всю правду и раскрыл её Цзян Ваньиню, вместе они смогли донести эту правду миру и добиться справедливости, а потом даже обосноваться в Пристани Лотоса. А-Юань и поседевший Лань Ван Цзи напоминали Главе ордена Юньмэн Цзян его шисюна, напоминали ему о том, что он не должен был забывать, что они семья. А ещё был мир, в котором после смерти Старейшины Илина и своего наказания Ханьгуан-цзюнь тоже узнавал всю правду и пытался добиться справедливости, но из-за ловушки, подстроенной Цзинь Гуан Яо, Су Ше и Сюэ Яна, умирал. Позже выросший Лань Сычжуй мстил за своего отца. В том мире Вэй Усянь вернулся к жизни, но стоило ему обо всём узнать, и та теряла смысл для него. Об этом она тоже не могла им рассказать… Ей было интересно, что произошло бы, не доверься она отцу. Увиденное ужасало, заставляло проснуться в рыданиях, потому что дорогие ей люди в тех мирах либо умирали, либо не существовали, либо были глубоко несчастны. Лишь дважды ей довелось увидеть более менее хороший конец истории, хоть и омрачённый смертями: где Лань Чжань был слеп и тот самый, из которого пришли лежавшие перед ней Вэй Усянь и Лань Ван Цзи.       Вздохнув, Лань Хайтан поставила курильницу рядом с молодыми людьми, что крепко держали друг друга за руки. Она надеялась, что её А-Чжаню и Вэй Ину повезёт, что они будут счастливы, а в их мире не произойдёт страшных событий, однако её младший ученик уже страдал, уже ступил на Путь Тьмы, а всё из-за двух даочжанов, Лань Чжань и Вэй Ин чуть не убили друг друга несколько дней назад, а душа Цзинь Сюань Юя и вовсе только чудом не разбилась после чего-то, что он узнал о Цзинь Гуан Яо. Возможно ли для них счастье?       Аромат мандаринов постепенно заполнял шатёр, погружая двух заклинателей в сон. Когда они очнутся, то будут уже снова в своём мире, а души Вэй Усяня и Лань Ван Цзи этого мира вновь пробудятся. Пока сон окончательно его не сморил, Ханьгуан-цзюнь в последний раз взглянул на Лань Хайтан и одними губами произнёс: «Спасибо». Пусть и ненадолго, но он был рад вновь увидеть отца живым, ощутить его любовь и беспокойство, увидеть их всех семьёй. Жаль только с ними не было матушки… Пальцы Вэй Ина сильнее сжались на его руке, и Лань Чжань потерял связь с реальностью.       Сознание возвращалось к ним медленно вместе с пением птиц, ароматом дерева и ломотой во всём теле. Вэй Усянь промычал что-то отдалённо напоминающее: «По мне будто бульдозер проехался», — и Лань Ван Цзи утвердительно угукнул на это замечание. Разогнув спины, молодые люди ахнули от чёрных точек, заплясавших у них перед глазами. Они медленно оглянулись, постепенно приходя в себя, и отметили, что находились в домике в Облачных Глубинах. Они вернулись. Курильница с догоревшими благовониями стояла на столе, за окном давно светило солнце, и вообще время, судя по всему, близилось к обеденным часам. Кроме их собственных воспоминаний больше ничего не говорило об их маленьком «путешествии». Вэй Ин, придерживаясь за стол, поднялся на ноги, обнаружив, что его тело не только ломит, его тело ещё и жутко затекло. Предприняв несколько попыток размяться, молодой человек ойкнул, когда его шея хрустнула. Рядом Лань Чжань смотрел на экран своего смартфона. Оказалось, что их «не было» всего одну ночь, хотя в том мире прошло несколько дней. Интересно, как Лань Хайтан будет потом объяснять им из того мира и всем остальным, что Ханьгуан-цзюнь и Старейшина Илина спали у неё в шатре, обнявшись? Почему-то эта мысль немного позабавила их, но все забавы схлынули, стоило раздаться стуку в двери.       —Ван Цзи, господин Вэй, мы можем войти? — что-то в голосе Лань Сичэня буквально кричало, что «мы» это не только он и А-Юань.       Молодые люди проковыляли к дверям и открыли их. Как и ожидалось, на пороге стояли трое: Лань Сичэнь, Мо Хай Тан и А-Юань, державший дядю Ланя за руку. рот Цзэу-цзюня слегка приоткрылся, пока он оглядывал брата и его возлюбленного, но потом Глава школы Гусу Лань взял себя в руки и вздохнул вместе с Мо Хай Тан, тоже рассматривавшей их. И вздохнули синхронно. Вэй Усянь ощутил резкое чувство дежавю, потому что вот совсем недавно видел почти ту же самую картину «тяжкий вздох под названием «Что поделать?».       —Тётя мне уже объяснила, что попросила госпожу Мо приехать по срочному делу, связанному с вами.       —Хорошо, что мы столкнулись у ворот. — кивнула девушка. — У госпожи Лань был очень уставший голос, мне не хотелось мешать её отдыху. Вместо этого я помешала вашему, Цзэу-цзюнь, когда вы только-только вернулись в Гусу. Прошу простить меня за это.       —В этом нет вашей вины, госпожа Мо. — улыбнулся Лань Сичэнь, кося глаза на племянника, с любопытством переводившим взгляд с него на Мо Хай Тан. Только сейчас Вэй Усянь и Лань Ван Цзи заметили, что второй рукой мальчик держался за руку девушки. — Ван Цзи, господин Вэй, если вам нужно время, мы подождём.       —Всё в порядке, Цзэу-цзюнь. — возразила девушка и дьявольски улыбнулась. — Это дело не требует отлагательств, поэтому Ханьгуан-цзюнь и господин Вэй хотели бы видеть меня немедленно.       —Конечно, госпожа Мо. — съязвил Вэй Усянь, пропуская девушку внутрь.       —Тогда мы подождём в саду… — Лань Сичэнь оглядел их компанию странным взглядом, но больше ничего не сказал. А-Юань так сильно хотел обнять своих отцов, по которым скучал, но понимал, что ему нужно ещё немного подождать.       Лань Ван Цзи закрыл двери, наблюдая, как старшая проходит вглубь домика и усаживается за столик, на котором стоит та самая курильница. Брови Мо Хай Тан плывут вверх, в глазах загорается интерес, а на губах появляется улыбка. И только на доли секунд на её лице проскальзывает шлейф грусти и печали, что немудрено, ведь этот артефакт создали её любимые шиди. Нежность и любовь, с которыми она проводит по курильнице пальцами, не могут не тронуть сердца заклинателей. Она снова смотрит с этими невысказанными печалью, тоской и грустью. Руки порхают над артефактом так, как могут только руки мастера, опытный глаз сразу вычисляет всё скрытое и тайное. Закончив осмотр, она поднимает взгляд на двух заклинателей, сидящих перед ней.       —Ну, рассказывайте, во что вы вляпались. Я догадываюсь, что с вами произошло, но совершенно не подозреваю, куда вас занесло.       Теперь дежавю ощущал не только Вэй Усянь, но и Лань Ван Цзи. Второй раз за несколько часов им приходилось рассказывать свою историю и, уже в чёрт знает какой раз, краснеть. Никто из них не удивился безудержному смеху девушки, как только они закончились. Для полноты сцены не хватало традиционной одежды и «Улыбки императора». Чёрная ткань с тёмно-синими узорами блузки, сшитой в стиле ципао, то и дело мелькала у них перед глазами, потому что девушка пыталась удержаться от падения и попутно вытирала слёзы, иногда сжимая в кулаках ткань длинной, расшитой синими узорами, юбки.       —Ой, не могу! — кое-как отсмеялась Мо Хай Тан. — Вас в детстве не учили быть аккуратными с подозрительными вещами, а ещё лучше вообще их не трогать?       Оба молодых человека молчали, понимая, что в произошедшем они действительно виноваты сами. Ну, вот кто потянул руки Вэй Усяня поджечь благовония, когда они буквально несколько минут назад узнали, что у курильницы есть сюрприз? И кто мешал Лань Ван Цзи остановить его?       —Старшая, вы можете сказать, как точно запускается заклинание? И есть ли там что-то ещё? — Лань Ван Цзи решил первым нарушить странную атмосферу.       —Ха-а-а… — вздохнула девушка и вмиг стала серьёзной. — Скажу сразу, когда я виделась с А-Лэем и А-Суном в последний раз, курильница ещё не была завершена ими. У этих двоих всегда была куча идей, поэтому я не могу быть до конца уверенной. Несмотря на свой возраст они были на редкость изобретательны, поэтому, если они нашли иные, неизвестные никому, способы скрыть свои творения, внутри курильницы может быть куда больше тайн. Я нашла только три.       —Три? — в один голос спросили Вэй Ин и Лань Чжань, осознавая, что сюрпризы продолжаются.       —Да, сейчас обо всём по порядку. — кивнула Мо Хай Тан. — С первым свойством курильницы вы знакомы прекрасно, она позволяет проникать в сны друг друга. Тут всё просто. Со вторым свойством вы познакомились недавно, так как оно было скрыто древним заклинанием Гусу Лань. Самое интересное… Надо же как у вас всё совпало. — ухмыльнулась она, принюхиваясь. — Курильница позволяет получить ответ на заданный вопрос. Точнее один из возможных вариантов этого ответа. Если поджечь цитрусовые благовония и задать какой-то вопрос, то, заснув, вы окажетесь в ситуации, которая покажет вам один из вариантов ответа. Вы можете оказаться в своём собственном возможном будущем, можете оказаться в иной реальности вашей жизни или же попасть в собственное прошлое, но вы должны наверняка знать, что в том месте будет курильница, с помощью которой вы сможете вернуться обратно. И, наконец, третье свойство. — неожиданно Мо Хай Тан загадочно улыбнулась. — А впрочем… Лучше я вам покажу. У вас есть благовония с цветами яблонь?       Лань Ван Цзи кивнул и поднялся, чтобы принести необходимые благовония и спички. Поблагодарив, девушка подожгла благовония и поместила их в артефакт, после чего попросила Лань Ван Цзи коснуться курильницы. Как только пальцы второго господина Ланя коснулись резного корпуса, дым вздрогнул, а вместе с ним и Лань Чжань с Вэй Ином. Вместе с ароматом комнату заполнял тихий звук флейты, игравшей знакомую им мелодию.       —Если поджечь яблоневые благовония и коснуться курильницы, то та воспроизведёт самые дорогие для вас мелодии.       И тут они поняли, почему третья способность курильницы проявлялась только от благовоний с яблоками. Всё было просто — любимым цветком шицзе Лань Тянь Сюэ и Юй Дун Фэна был хайтан. Третья способность курильницы это знак их безграничных, искренних и глубоких уважения, любви и памяти. Лань Чжань убрал руки от курильницы, и пальцы Мо Хай Тан случайно коснулись той, мелодия тут же сменилась на «Пьяный сон». Поджав губы, девушка убрала руки и отвернулась.       —Приведите себя в божеский вид и выходите. А-Юань по вам соскучился, да и поесть стоит. Обед на дворе. — уже стоя в дверях, она резко обернулась и впилась взглядом прищуренных глаз в Вэй Усяня, но ничего не сказала. Старейшина Илина выдохнул с облегчением, стоило дверям за гостьей закрыться. Неважно, какой мир перед ними, эта личность останется самой собой везде. Однако она была права, выглядели они с Лань Чжанем, как две пожёванных жестяных банки, хотя… Вэй Ин оглядел Лань Ван Цзи с головы до пят и обратно, поражаясь, как тому удаётся выглядеть достойно и величественно даже в помятой одежде и с небольшим гнездом на голове.       Заметив взгляд, Лань Ван Цзи обернулся и слегка приподнял бровь в немом вопросе. Вэй Усянь растянул губы в счастливой улыбке и покачал головой. Странно, но только сейчас он в полной мере ощутил, что вернулся домой. Глаза Лань Чжаня наполнились теплотой, и он обнял Вэй Ина, а тот, прижавшись крепко-крепко, вдохнул родной и любимый аромат, потираясь носом о шею второго господина Ланя. Совершенно неожиданно в памяти всплыла далеко не самая приятная сцена: как Яньлин-даожэнь с горящими любопытством глазами рассматривает Лань Чжаня. Ханьгуан-цзюнь даже понять толком ничего не успел, а зубы любимого уже с тихим рыком вгрызались в его кожу. Вэй Ин был осторожен, не желал причинить боль или ранить, но это его резко проявившееся собственничество… Не сказать, что оно не нравилось Лань Ван Цзи.       —Вэй Ин, нас ждут.       Хотел бы Вэй Ин ответить «Подождут!», но Лань Чжань был прав: это не те люди, которых стоит заставлять ждать. Проведя языком по небольшой ранке и оставив на ней лёгкий поцелуй, молодой человек выплыл из объятий и пошёл за сменной одеждой, предоставляя Лань Ван Цзи возможность первым принять душ.       Появившись на пороге, молодые люди услышали звонкий смех А-Юаня. В саду среди цветов и зеленеющих кустарников мальчик играл в мяч вместе со своим дядей Ланем и Мо Хай Тан. Он с радостной улыбкой подбрасывал мяч вверх, к Лань Сичэню, наблюдая, как по мячу прыгают солнечные блики. Поймав мяч, Цзэу-цзюнь перебрасывал его Мо Хай Тан, а та обратно А-Юаню, стараясь, чтобы тот наверняка поймал. И так всё продолжалось по кругу, пока мальчик не заметил отцов.       —Папа! Отец! — счастливо, но на приемлемой для Облачных Глубин громкости воскликнул А-Юань и побежал им навстречу. Цзэу-цзюнь убрал мяч в небольшую беседку, где тот и лежал, и повернулся к брату, племяннику и Вэй Усяню, вставая рядом с Мо Хай Тан.       —С вами всё в порядке, госпожа Мо? — с волнением поинтересовался Лань Хуань, заметив сжатые в мягкой улыбке губы и немного увлажнившееся глаза.       —Всё хорошо, Цзэу-цзюнь. Я просто очень счастлива… что в этот раз всё закончилось хорошо. — последнее она произнесла шёпотом скорее себе, чем кому-то другому.       —А-Юань! Ты скучал по нам? — Вэй Ин потрепал ребёнка по голове, пока тот сидел на руках Лань Ван Цзи. — Кстати, мы с Лань Чжанем обещали сводить тебя на рыбалку. Может, сходим сегодня вечером? А, Лань Чжань, как тебе?       —Хорошо. — кивнул Лань Ван Цзи и перевёл взгляд на ворота их небольшого домика, у которых в тени деревьев топталась чья-то маленькая фигурка.       Этот жест не остался незамеченным, поэтому все присутствующие сразу же перевели свои взгляды. Прячущийся, поняв, что его заметили, шмыгнул в тень сильнее, но не ушёл. Судя по фигурке и шагам, это был ребёнок. Неожиданно Лань Сичэнь охнул.       —А-И, что ты здесь делаешь? — догадался Глава школы Гусу Лань о личности таинственного гостя. Мальчик нерешительно потоптался на месте, но всё же показался на глаза, излучая любопытство. Стараясь слишком часто и долго не смотреть на неизвестную ему госпожу Мо, о подошёл к мужчине и улыбнулся, при виде вернувшихся Лань Ван Цзи и Вэй Усяня, на руках которых сидел А-Юань, помахавший другу рукой.       —Меня больше волнует другой вопрос: какими неведомыми путями это дитя добиралось сюда? — вздохнув, девушка достала из кармана носовой платок и присела перед А-И. Мальчик сразу же спрятал грязные от пыли и ягод руки за спину, но под нежным спокойным взглядом сдался и протянул ладошки. Мо Хай Тан принялась по очереди оттирать одну, затем вторую.       —Отец, папа, а тётушка Мо останется с нами на обед. Дядя Лань уговорил её. — с улыбкой объявил вести А-Юань, а потом повернулся к названным тётушке и дяде. — Тётушка, а ты же ещё придёшь?       У Вэй Усяня сжалось сердце. В его памяти всё ещё были свежи воспоминания самой Лань Хайтан, в которых маленький А-Юань сильно болел, пока Лань Ван Цзи восстанавливался после наказания. Тогда рядом с ребёнком были только две неравнодушные тётушки и Лань Сичэнь, поэтому он был очень рад, когда к нему пришла красивая тётушка и поговорила с ним о родителях, заверила, что скоро он встретится с отцом. А потом, спустя много лет, Лань Сычжуй вновь встретил ту тётушку. Возможно, где-то глубоко внутри себя его душа узнаёт Мо Хай Тан, госпожу Луань Цзан, Лань Хайтан.        —Если А-Юань просит, как тётушка может не прийти? — с притворной обидой произнесла девушка, поглаживая по голове Лань Цзиньи. Кажется, она делала это не осознанно.       Лань Ван Цзи опустил А-Юаня на землю, и к тому сразу подбежал А-И. Вэй Ин придвинулся к Лань Чжаню и со смешком прошептал ему на ухо: «Цзинь Лин пол поместья разнесёт от ревности». Ханьгуан-цзюнь тяжело вздохнул, поправил свой кардиган из лёгкой ткани, который ему пришлось надеть, чтобы не светить метками, любезно оставленными Вэй Ином.       Братья Лань кивнули друг другу. Дети в предвкушении вкусного обеда, приготовленного специально к возвращению второго молодого господина Ланя, Главы Гусу Лань и господина Вэя в Облачные Глубины, пошли вперёд, а взрослые за ними. Пока никто не видел, Лань Ван Цзи нашёл руку Вэй Усяня и переплёл их пальцы, как вдруг госпожа Мо чуть обернулась и усмехнулась, глядя на Вэй Ина. Тот мелко вздрогнул, но виду не подал, а Лань Чжань не сумел сдержать смешок. А ведь Мо Сюань Юй предупреждал, что его шицзе ещё не отошла до конца от своего гнева. Вздохнуть с облегчением Вэй Усянь смог, лишь когда Лань Сичэнь увлёк гостью Облачных Глубин в разговор о музыке. Оказалось, что госпожа Мо умеет не только играть на гуцине, но ещё и знает как их делать. Постепенно разговор всё дальше и дальше уходил в тонкости музыкального искусства, отчего интересно стало уже и Вэй Усяню с Лань Ван Цзи. они уже собирались присоединиться к небольшой дискуссии, когда произошло непредвиденное.       —«Песнь очищения сердца» — довольно сложная композиция, на изучение и овладение которой у некоторых уходят годы, но сложность мелодии не в этом. В данном произведении есть несколько фрагментов, которые можно предумышленно сыграть неправильно или подделать, и заметить это будет очень непросто. А, сыгранная неверно, она даёт совершенно противоположный эффект, приводит к искажению ци, а не к успокоению. «Песнь очищения сердца» была написана ещё при Лань Ане, когда музыкальное искусство Гусу Лань только начинало свой путь, и, к сожалению, в то время ещё нельзя было просчитать абсолютно все тонкости каждого произведения, так как у адептов не было опыта предшественников.       —Госпожа Мо, ваши познания в области музыкального искусства Гусу Лань невероятно глубоки. — со странными эмоциями произнёс Цзэу-узюнь. — Насколько я знаю, мы с вами одного возраста, но я не помню вас в школе. Откуда тогда вам известны такие тонкости?       Вэй Усянь примерно представлял, как сейчас чувствует себя девушка. Конечно же она не могла заявить, что вообще-то она приёмная дочь того самого Лань Аня, а ещё в своё время она приложила собственную ручку к подделыванию этой мелодии, а потом спустя столетия столкнулась с последствиями. Вэй Ину пришлось зажать себе рот руками, чтобы не засмеяться от резко накатившего приступа смеха. Даже он не был так эпичен, когда спалился перед Лань Чжанем, а потом и перед Цзян Чэном. Неподражаемая «Госпожа Бессмертная» побледнела, что в тени деревьев несильно бросалось в глаза, а потом полностью развернулась к Цзэу-цзюню, расправила плечи и с улыбкой пустилась рассказывать историю.       —В своё время отец с матушкой обучались в Гусу Лань, где и повстречали друг друга. Нам с А-Юем по ряду причин не довелось учиться в вашей школе, но у нас есть очень-очень дальние родственники, три младших брата, которые пусть и непродолжительное время, но тоже учились в Гусу Лань. Всё это я знаю от матушки.       «Пфф» — не удержался Вэй Усянь, за что получил испепеляющий взгляд госпожи Мо и непонимающий со стороны Цзэу-цзюня. Извинившись, молодой человек, зашёл за спину Лань Ван Цзи и принялся беззвучно хохотать. А ведь Мо Хай Тан почти что не соврала!       —Вэй Ин… — с улыбкой покачал головой Лань Чжань.