С легким сердцем мы пройдем сквозь волны и ветра.

      —Не смейте его трогать!       Сине-чёрный вихрь пронёсся мимо адептов ордена Гусу Лань и схватил дисциплинарный кнут, занесённый над бледной спиной, которую уже пересекал один неровный шрам от этого орудия наказания, а теперь к нему добавилось ещё с несколько десятков «собратьев», если не больше. Понять количество уже опустившихся на плоть ударов не представлялось возможным, потому что спина молодого человека, стоявшего сбитыми окровавленными коленями на деревянной дощечке, напоминала развороченный волками труп. Казалось, что среди плоти и крови можно было увидеть кости. Некогда розовеющие от малейшего непристойного намёка щёки цвели сизым, побледневшие губы потрескались, предавая лицу Лань Тянь Сюэ смертельной неестественности. Молодой человек продолжал упорно стоять на коленях, сжимая кулаки и губы, упорно смотря невидящим взглядом в глаза старейшин. Он не смел опустить взгляд, даже когда сознание его покинуло тело, он не признавал себя виновным.       Юй Дун Фэн крепче прежнего сжал дисциплинарный кнут, смотря на собравшихся адептов и старейшин как на стервятников. Второй господин Юй не скрывал своих отвращения и презрения. Он мечтал переломить чёртов кнут и бросить их прямо в этих людей, зовущихся старейшинами ордена Гусу Лань. С рук молодого заклинателя секла кровь, всё же перехватить в полёте дисциплинарный кнут это вам не цветок сорвать, но он совсем не чувствовал боли от разорванной кожи на ладони, зато он прекрасно ощущал боль Лань Лэя, и сердце Юй Суна заходилось в море невыразимых чувств, в глазах вспыхивал бешеный огонь. Вырвав кнут у старшего ученика, наносившего удары, молодой человек отбросил его в сторону и оглядел адептов, с которыми ему пришлось столкнуться по пути сюда. За спинами послышался топот множества ног, стража Облачных Глубин прибежала по душу нарушителя границ, раскидавшего по всей резиденции Гусу Лань адептов, пытавшихся выполнять свой долг и не пропускать агрессивно настроенного чужака, пусть тот и был лучшим другом второго молодого господина Ланя.       —Да как ты посмел, несносный мальчишка?! — выругался один из старейшин, не в силах более терпеть происходящее, особенно когда брошенный дисциплинарный кнут чуть не отбил ему ногу. — Врываешься в Облачные Глубины как к себе домой и мешаешь приводить в исполнение наказание!       —Наказание? — прошипел Юй Дун Фэн, взглядом давая понять приближающимся заклинателем, что им несдобровать сделай они в их с Лань Тянь Сюэ сторону хотя бы ещё один шаг. — Хорошо же вы наказываете людей за свои собственные ошибки!       —Лань Тянь Сюэ попал под дурное влияние Луань Цзан, скрывал, что знает, где её убежище, а потом пронёс в Облачные Глубины её труды! Он спрятал порождение тьмы в нашей резиденции. — принялся отстаивать свою правоту второй из старейшин, грозно потрясая рукавом. — А ты, Юй Дун Фэн, ему в этом ещё и помогал. Куда только смотрит Глава клана Мэйшань Юй, раз ты оказался безнаказанным?       —Ещё хоть одно слово в сторону Лань Лэя, шицзе или старшего брата и клянусь, — в образовавшейся тягучей тишине раздался лязг метала. Меч Юй Суна медленно, но верно покинул ножны, и заклинатель навёл его на старейшин и братьев Лань Тянь Сюэ, молча наблюдавшими за происходящим со скорбными выражениями лиц. Как же он хотел сейчас стереть эти маски своими собственными кулаками. Как они могли не помочь Лань Лэю? Как могли забыть всё, что сделала для них шицзе? Как они могли встать на сторону этих старых маразматиков? — Я лично познакомлю вас с Тёмным путём самым наиблизким из образов!       Старейшины отшатнулись назад, понимая, что человек перед ними не шутит. Адепты, трясущиеся в сторонке и не знающие, что делать, тут же обступили Юй Дун Фэна со всех сторон, наставляя на него свои клинки, на что молодой человек лишь ухмыльнулся. Хотел бы он обнажить мерзость этих людей, но сюда он пришёл за другим. Бросив на Лань Фу Цюна и Лань Ван Шуя разочарованный взгляд, Юй Сун неожиданно вздрогнул: старший и младший братья Лань Лэя смотрели на него с немой просьбой, а потом губы второго Главы ордена Гусу Лань еле заметно зашевелились: «Забери его отсюда и больше не возвращайтесь в этот Ад». Только теперь с глаз заклинателя спала кроваво-красная пелена ярости и он смог разглядеть синяки под глазами братьев Лань, их противоестественную бледность и худобу, которую даже многослойным одеждам оказалось не под силу скрыть, он смог разглядеть их покрасневшие опухшие глаза, заострившиеся скулы и выцветшие губы. Их тоже подкосили все эти события, возможно, даже больше, чем посторонние могут подумать. Сначала скандал со старшей сестрой, вылившийся в её уход из ордена и начало её преследования, затем смерть горячо любимой матушки, возвращение Главы ордена в храм и последовавшая за этим его кончина, потом смерть шицзе, и ведь никто не знает место её гибели, а теперь наказание брата и раздор внутри родного ордена. Раньше Юй Дун Фэн не особо задумывался об этом, но в последние месяцы стал замечать чувства нынешнего Главы ордена Гусу Лань, чувства к его шицзе. Безответные чувства, ведь сердце прекрасной девы Лань было отдано человеку, коего она ещё не знала. Интересно, кто им был?       Заметив движение со стороны, Юй Дун Фэн, рыкнув, обернулся и предупреждающе перевёл острие клинка. С него было достаточно, с них было достаточно. Они приняли наказание несколько лет назад, встав на сторону своей шицзе, но виновными себя не считали. Теперь же… Да, они сделали, может, не совсем правильные действия, но это был их ответ. Ответ на то, что орден Гусу Лань забыл о своей праведности, забыл о всех благодетелях своего адепта и обвинил, не вступился, не поверил той, кто почти всю жизнь положил на алтарь Облачных Глубин. Неожиданно молодой человек вздрогнул, почувствовав прикосновение к своей ноге. Опустив голову, он увидел Лань Тянь Сюэ. Некогда возвышенный второй молодой господин Лань сейчас напоминал лишь тень былого себя, но всё равно не склонил голову, затуманенные моральной и физической болью глаза по-прежнему горели огнём жизни, обиды и гнева. Окровавленные пальцы сжали ногу Юй Суна сквозь полы его одежд — немая просьба остановиться. Сжав губы до тонкой линии, Юй Дун Фэн убрал меч в ножны и присел рядом с заклинателем, аккуратно закидывая его руку себе на шею и помогая ему подняться. Лань Лэй дрожал всем телом и тяжело дышал, просто стоять было для него уже невероятно тяжело, но он не падал, не позволял себе слабости.       —Юй Сун… — молодой человек через силу выдавил улыбку, вздохнул и потянулся к своей налобной лентой. Трясущаяся рука стянула со лба съехавшую ленту и протянула её старейшинам. Казалось, замерли все Облачные Глубины. Снять с себя ленту и отдать её любимому человек это одно, но отдать её старейшинам с решимостью в глазах — совсем иное.        —Как это понимать? — один из старейшин сдвинул брови, переводя взгляд с протянутой запачканной кровью ленты на двух молодых людей, почти вжимающихся друг в друга.       Лань Фу Цюн и Лань Ван Шуй смотрели на брата, не дыша. Они понимали, что Лань Тянь Сюэ не сможет дальше жить в Гусу Лань, но они и подумать не могли, что второй молодой господин Лань отважится повторить судьбу когда-то благородной молодой госпожи Лань Хайтан, ныне тёмной заклинательницы, встретившей свой закономерный конец. Младший из братьев Лань дёрнулся, желая вырвать клановую ленту и повязать её обратно, но наткнулся на взгляд Лань Лэя и застыл.       —Просто, — выдохнул Лань Тянь Сюэ, облизывая потрескавшиеся губы. Если бы сейчас при нём были меч и гуцинь, он оставил бы и их, но те находились под присмотром старших адептов в Комнате Тишины.       —Лань Тянь Сюэ, одумайся. Обратного пути не будет!       —Мне он… не нужен, старейшина Ло. С этого момента я не имею никакого отношения… к ордену Гусу Лань и клану… Лань.       Юй Дун Фэн не слышал стук сердца Лань Тянь Сюэ, но чувствовал его биение через тело, через одежду. Удивительно, но тот был абсолютно ровным. Молодой человек не колебался, давно принял решение, давно знал о своей участи. Юй Сун ощущал себя странно: услышанное должно было повергнуть его в шок, а он был спокоен и внутренне поддерживал это решение. Он готов был увести своего А-Лэя отсюда прямо сейчас. Рука заклинателя дрогнула, силы покинули его окончательно, и клановая лента выскользнула из его пальцев и упала туда, где ещё несколько мгновений назад её теперь уже бывший хозяин стоял на коленях. С губ молодого человека сорвался тяжкий вздох, выдававший все его чувства. Пусть он давно принял решение, но оно не могло даться ему просто, не могло не терзать душу. Отказаться от дома и семьи это не подвиг, это убийство собственного сердца. Колени Лань Лэя подогнулись, но он не упал: сильные руки подхватили его под живот и поясницу. Плавно опустившись на колени, Юй Сун извернулся, снял с себя верхнее одеяние и накинул его на плечи и спину Лань Тянь Сюэ. Глаза заклинателя начали закрываться, тело обмякать. Второму господину Юю пришлось действовать быстро, потому что его другу, его любимому требовался врач, а в Облачных Глубинах помощи они теперь не дождутся.       —Сколько бы правил…на Стене послушания не высекли, — зашептал Лань Лэй. — Правила в сердце уничтожить нельзя… Если в сердце прорастут чувства, ни один дисциплинарный кнут…Их не убьёт.       Юй Сун невесомым движением убрал с лица тёмную прядь, слипшуюся от крови, он также хотел вытереть слёзы молодого человека, но остановился. А-Лэю нужны были эти слёзы, они не являлись слабостью, они являлись символом их конца и нового начала. Вздёрнув подбородок и придерживая свою драгоценную ношу, Юй Дун Фэн направился к выходу из Облачных Глубин. Он знал, что на них смотрят. Знал, кто и как смотрит. Знал, что уже сегодня вечером имя Лань Лэя навеки вечные будет вычеркнуто из родовой книги клана Лань. Его потомки никогда не узнают о своём отважном предке с чистой душой и справедливым сердцем, но это путь, который они выбрали и который пройдут до самого конца рука об руку. Покинув врата, заклинатель обернулся и отвязал от пояса нефритовый жетон, являвшийся пропуском. Жетон упал в траву и треснул, а Юй Дун Фэн поспешил в Цайи, чтобы найти врача. Собственная ладонь кровоточила, оставляя на нательных штанах Лань Тянь Сюэ мокрые кровавые разводы, только Юй Суну на это было плевать, куда сильнее его тревожили раны на спине, плечах и пояснице Лань Тянь Сюэ.       Пробуждение оказалось не из самых приятных, но всё-таки терпимых, бывало и похуже. Заклинатель судорожно вздохнул и открыл глаза. Спина с поясницей тут же отозвались сухой тянущей болью, в горле першило, во рту было сухо, живот напоминал каменную кладку из-за того, что молодой человек всё время лежал на нём. Сознание после длительного «сна» немного плыло, но голова, к счастью, не болела. Руки и ноги слушались плохо, однако ци текла ровно. Вспомнив, почему он оказался в таком положении, Лань Тянь Сюэ горько ухмыльнулся и глухо простонал в подушку, пытаясь приподняться так, чтобы не потревожить раны, щедро смазанные мазями, разносившие по покоям свой аромат, смешивающийся с благовониями. Пришлось придержать волосы, дабы те не искупались в лекарстве и подсыхающей кровавой корке шрамов.       Комнаты не были ему знакомы, а вот украшения и манера обстановки — да. Деревянные фонари и кованые подсвечники в форме лотосов, мебель из светлого дерева, лёгкие ненавязчивые благовония, сиреневые, фиолетовые, синие и цвета цин занавеси, плеск воды за окном — он находился в Пристани Лотоса. На миг Лань Лэй задумался: почему Юй Сун принёс его именно сюда, но потом отбросил эти мысли. Не имело значения, в каком ордене он покажется, потому что ему стоило побыстрее покинуть его. В Гусу Лань не станут выносить ссор из дома, однако слухи остановить не под силу даже им. Наверняка уже все ордена знают, как второй господин Лань покинул Облачные Глубины, а значит не стоит ему где-то светиться, чтобы не навлечь бед. Орден Юньмэн Цзян славился тем, что его адепты всегда следовали зову сердца, они выбирали свой неповторимый путь и добивались того, что на первый взгляд казалось невозможным. Цзян Чи до последнего не верил всем тем слухам, что ходили о Лань Хайтан, он не собирался участвовать в облаве и до сих пор… До сих пор надеялся, что девушка, ставшая ему другом, жива. Лань Лэй вместе с Юй Суном тоже отказывались верить в смерть шицзе. В тот день, в Башне Кои, она использовала талисман и исчезла, а после её никто не видел. Они не нашли её тело, но и душу тоже не нашли: душа не отзывалась на «Призыв», а призраки с духами не видели её душу ни в мире живых, ни в мире мёртвых. Всё, что осталось от шицзе, это незаконченный Цзыдянь с записями у пещеры Муси и её тайники на Луань Цзан.       Лань Тянь Сюэ попытался сесть в позу для медитации, стараясь не обращать внимания на притупленную лекарствами боль, но мысли не спешили покидать его голову, и заклинатель вновь ушёл в воспоминания.       Когда Лань Хайтан заметили посреди Башни Кои, ордена, недолго думая, снарядили отряды адептов и направились на Луань Цзан, недалеко от которой тёмную заклинательницу видели в последний раз. Юньмэн Цзян смотрел на происходящее с осуждением и презрением, а потом вместе с орденом Мэйшань Юй покинули резиденцию Ланьлин Цзинь, отказавшись принимать участие в облаве. Лань Лэй вместе с братьями пытался отговорить старейшин, но те были упёртее баранов и слепы, как незадолго до своей смерти сказал отец, однако тоже не стали принимать в этом участие. Поняв всю бесполезность попыток отговорить остальные ордена, Лань Тянь Сюэ резко развернулся на пятках и догнал Юй Суна, о чём-то переговаривавшегося со старшим братом и Главой ордена Цзян. Завидев второго господина Ланя, двигавшегося к ним с плотно сжатыми губами и искрящими глазами, Цзян Чи и Юй Юань Цао поклонились ему, не скрывая своих намерений. Двое Глав собирались опередить армии орденов и, если Хайтан действительно была на Луань Цзан, увести её, пусть даже силой. Юй Дун Фэн и Лань Тянь Сюэ кивнули, но внутренний голос подсказывал им, что никого они не найдут, даже если перевернут весь Илин. Шицзе не была глупой, она ни за что бы ни отправилась туда, где её будут поджидать. Должно было быть ещё одно место. Место у всех под носом, но о котором никто не подумает. Место с сильной «Инь».       —Пещера Муси. — Лань Лэй замер на месте, стоило им спешно покинуть Башню Кои. Юй Дун Фэн обернулся к молодому человеку и приподнял бровь?       —Пещера Муси? — переспросил он, обнажая меч, чтобы вскочить на него.       —Когда шицзе ушла, ордена в первую очередь отправились именно туда, потому что до этого её именно там видели в последний раз. Скорее всего, шицзе взаправду была там, но потом ушла на Луань Цзан.       —А в этот раз её видели у Луань Цзан, а про пещеру Муси забыли… — глаза второго господина Юя расширились. Ну, конечно же! Почему он сам до этого не додумался?       Кивнув друг другу, заклинатели вскочили на мечи и погнали их, не щадя собственных сил и молясь только об одном — хоть бы успеть. Под ногами единым многоцветным полотном проносились верхушки деревьев, поля, селения, дороги, реки и озёра. Поддёрнутые дымкой облаков, они расплывались в причудливом, но далеко не прекрасном узоре. Лань Лэй и Юй Сун старались не опускать глаз, но иногда им чудилось, что под ними войска орденов. Ну почему их шицзе была такой? Сама же учила их доверять друг другу, учила, что иногда надо уметь положиться на другого, что порой не справиться в одиночку, а сама никогда не раскрывала никому боль своего сердца, всё держала в себе, всё делала сама.       Пещера Муси показалась ранним утром следующего дня. Небо на горизонте только-только начало светлеть, тьма и звёзды властвовали на небосклоне последние часы перед тем, как заснуть до следующего своего появления. В воздухе пахло лесом и немного сыростью. Чёрные верхушки деревьев напоминали демонических стражей. Стояла тишина, на несколько сотен шагов во все стороны от пещеры ощущался слабый, почти неуловимый, след отрицательной энергии. Юй Дун Фэн и Лань Тянь Сюэ спрыгнули с мечей, убирая их в ножны. Ноги и руки молодых людей чуть подрагивали: они считались одними из сильнейших заклинателей своего времени несмотря на возраст, но даже для них подобное использование оружия и ци не могло пройти даром. Проблему могла решить небольшая медитация, однако сейчас было совершенно не до неё.       По земле стелился туман, он не поднимался выше щиколоток и казался каким-то странным, словно бы оплакивал кого-то. Он жался к ногам Лань Лэя и Юй Суна, одинокий в своём горе и такой нежный, будто пытался погладить их. От этого странного ощущения защемило в сердце. Вдруг туман странно извернулся, заклубился и стал напоминать призрачную дорожку. Холодных дрожащих пальцев Лань Лэя коснулись теплые и такие же подрагивающие пальцы Юй Суна. Они крепко переплели их и шагнули на туманную тропу. Сквозь лес, между деревьев и кустарников, мимо ям и небольших склонов, пока не показался вход в пещеру, скрываемый занавесью дикого винограда. Молодые люди несмело оглянулись и заметили на некоторых деревьях выгоревшие или облетевшие талисманы. Изображённые знаки были написаны киноварью, смешанной с кровью, отдалённо талисманы напоминали те, с помощью которых ставили барьеры. Юй Сун взял один в руку, и тот сразу же осыпался пеплом. Кроме Хайтан оставить их больше никто не мог.       —Юй Сун. — тихо позвал Лань Лэй, отвлекая того от разглядывания пепла в ладони, и кивнул на небольшой более-менее плоский камень, коих в округе было немало. На камне под поблёскивающим барьером что-то лежало.       Лань Тянь Сюэ и Юй Дун Фэн подошли к камню и вздрогнули. На холодной, словно кожа умершего, поверхности камня лежал незавершённый Цзыдянь, а рядом с ним записи, сделанные рукой, которую они узнают из миллионов других. Местами записи выцвели и были обновлены. Осиротевшие, они смотрели на заклинателей также, как и туман. Лань Лэй протянул руку, наблюдая за исчезающим под его пальцами барьером. Шицзе знала, что они придут, и специально установила барьер, который могли снять только они с Юй Суном. Второй господин Лань взял Цзыдянь с записями и прижал к своей груди, пока его самого обнимал Юй Дун Фэн. Молодой человек из последних сил старался сдержать слёзы, но те предательски потекли по его щекам, капая на лобную ленту клана Лань. В округе никого не было, а вверенные им недоделанный Цзыдянь и записи по его завершению безмолвно говорили последние слова их горячо любимой шицзе Хайтан. Отныне искать её больше не имело смысла…       Простояв так до самого восхода солнца, заклинатели покинули лес. Туман поднялся выше, коснулся их плеч и словно бы обнял, аккуратно, бережно с любовью и теплотой, так, как обнимал только один человек на всём белом свете, как обнимала только она… Сил не было ни на что, да вообще никаких сил не было, поэтому молодые люди остановились на небольшом постоялом дворе, сняв в нём комнату. Солнце светило высоко в небе, однако оно не могло осветить их души и сердца, разрывавшихся от боли, что пересилила их. Когда Лань Тянь Сюэ открыл глаза, никакого солнца за окном и в помине не было. В открытое окно проникал свежий ночной воздух, игравший на звёздных струнах. Рядом, привалившись к спинке кровати, в свете фонарей и свечей Юй Дун Фэн работал штихелем, который всегда носил при себе, на всякий случай. Постепенно Цзыдянь начинал всё больше и больше напоминал змею.       —Наполнишь его потом чистой ци? — Юй Сун отложил инструмент и оружие и повернулся к Лань Лэю, проводя пальцами по его щеке.       В свете свечей второй господин Лань, лежащий рядом с ним на кровати в одних нижних одеждах, являл собой поистине греховную картину. И именно этому греху он поддался в первую же их встречу. Воспитанный в праведности, скрывающий в сердце океан чувств, искренний в любви и ненависти, справедливый, сильный, аккуратный, нежный, смущающийся, пытающийся скрыть себя за холодными колкими фразами, бьющими точно в цель не хуже его меча или музыки, избегавший и в итоге расцвётший в его, Юй Дун Фэна, объятиях, отдавший ему свою налобную ленту, своё сердце, впустивший его в свою душу. Юй Сун был готов убить любого, растерзать своими руками того, кто ранит или заставит плакать этот чистый и тёплый лучик света, в котором он сам утопал и совершенно не желал всплывать, которого он любил больше жизни. Любил так горячо, нежно, страстно и отчаянно, что никакие слова не могли выразить этих чувств.       —Я хочу кое-что сделать. — отозвался Лань Лэй.       —Знаю, — кивнул Юй Дун Фэн, сползая и обнимая любимого. — Я тоже желаю этого. А после заберём нашего А-Ту и пустимся в странствия. — молодой человек ненадолго замолчал, сжав ладонь возлюбленного. — Может быть… Когда-нибудь мы или наши потомки встретимся с шицзе..?       Лань Тянь Сюэ ничего не ответил, лишь уткнулся лбом в запястье Юй Дун Фэна туда, где под рукавом пряталась от посторонних глаз налобная лента второго молодого господина Ланя, его истинная лента.       Их план был прост, однако требовал тщательной подготовки. Шицзе всегда отличалась тягой к знаниям и совершенствованию уровня своих умений и навыков, стараясь привнести что-то новое в уже всем известное или пролить свет на неизвестное. Наверняка это касалось и Тёмного Пути. До сего момента о заклинателях, ступивших на иную дорожку, известно было относительно немного: все они прожили недолго, закончив свои жизни в мучениях, потеряв рассудок, лишившись души и сердца, они несли в мир хаос и страдания. Последним из наиболее известных заклинателей Пути Тьмы был Сюэ Чунхай, хотя некогда он вёл праведный образ жизни. Несмотря на ненависть к тёмным заклинателям само искусство оставалось покрыто мраком тайн и загадок, и, предположительно, никто из этих людей не оставил после себя записей, за исключением, возможно, Сюэ Чунхая. В битве несколько лет назад его логово перевернули вверх дном и разнесли, даже если записи там и были, маловероятно что они уцелели. Однако уцелеть могли записи другого человека. Каждый раз, когда Лань Хайтан что-то придумывала, она записывала это, чтобы передать свои знания дальнейшим поколениям. Не исключено, что так было и в этот раз. Если их шицзе, обладая огромной силой, ступила на Иной Путь, значит по каким-то причинам Истинный Путь ей оказался более не доступен. Светлый Путь использует в своей основе культивирование светлой ци и совершенствование на стезе меча. Даже если Лань Хайтан оставила свой клинок в Облачных Глубинах, это не мешало ей продолжать и дальше следовать Пути меча, однако она всё равно отказалась от него. Но почему заклинатель оставляет праведный Путь? Ответ в этой задаче прост — ему не доступна культивация светлой ци, а такое возможно только в нескольких случаях: блокирование меридианов или слишком сильное их повреждение и потеря золотого ядра.       Заклинатели одновременно вздрогнули и переглянулись. Теперь всё вставало на свои места: незавершённый Цзыдянь, тёмная аура от гуциня за спиной их шицзе и иньская ци вокруг неё. Её давно обвиняли в отступничестве, но, когда она покидала Гусу Лань, согласно рассказу Баошань саньжэнь, использовала светлую ци. Выходит, их любимая шицзе лишилась ядра или повредила меридианы уже позже. Они всегда верили, что Лань Хайтан обвиняют в том, чего она не совершала, но это было… Последней каплей. И это праведные Великие Ордена… Юй Дун Фэн притянул Лань Тянь Сюэ в свои объятья.       —Я больше не хочу сожалеть. — тихо обронил Лань Лэй, сжимая в кулаке ткань одежд любимого. — Когда придёт время, давай дадим А-Ту имя «У Цзи».       —Чистосердечный? — призадумался молодой человек, а потом улыбнулся. — И то верно. Лучше шагать с чистым и лёгким сердцем, чем сожалеть о прошлом. Прекрасное имя.       Как и предполагали Лань Лэй с Юй Суном, заклинатели через несколько нагрянули проверить и пещеру Муси, однако никого и ничего там не нашли, после чего завалили вход в пещеру Черепахи-Губительницы камнями в надежде, что со временем люди забудут об этом месте, а ужасный монстр останется лишь в легендах. Не обнаружив ни следа отступницы, заклинатели из Цишань Вэнь, Ланьлин Цзинь и Цинхэ Не обратились в орден Гусу Лань с просьбой сыграть «Призыв». Дабы успокоить заклинательский мир, старейшины согласились, но всех ждало разочарование — душа не откликнулась ни на чей «Призыв», потому что той не оказалось ни в мире мёртвых, ни в мире живых, словно бы она полностью исчезла из всех миров. Великие Ордена восприняли это как добрый знак. Душа тёмной заклинательницы исчезла из мира, наконец будет спокойно. Так и прошёл месяц.       Юй Дун Фэн и Лань Тянь Сюэ вернулись в свои ордена, но, сославшись на борьбу с нечистой силой, вновь покинули их, только бороться они собирались с грязью в человеческих сердцах. Разумеется, они не надеялись от неё избавиться, так как это просто невозможно, но вот показать её они могли.       Луань Цзан представляло собой удручающее место. В сравнении с тем, что было здесь после смерти Сюэ Чунхая, сейчас это действительно были самые настоящие погребальные холмы, превращённые усилиями орденов в пустое, злое и разрушенное место. Обе пещеры, находящиеся по разные стороны могильника, оказались разворочены и чуть ли не сравнены с землёй. Покореженные деревья, высохшая трава, остатки использованных талисманов и холодный сухой ветер, в завываниях которого слышались боль и тоска. Поднимаясь по узкой тропке, заклинатели ощущали на себе невидимые взгляды, но не чувствовали от них враждебности, скорее всё было наоборот. На них смотрели с сожалением, словно множество призраков разделяли их скорбь. Было это реальностью или их воображением, они не знали, только упрямо продолжали шагать вперёд.       Они не знали: в какой именно из двух пещер жила Хайтан, поэтому решили осмотреть обе. На первую пещеру, к которой собственно и вела тропа, они потратили полдня, но ничего не нашли. Юй Сун и Лань Лэй уже почти отчаялись, обыскивая вторую, но удача улыбнулась им. Их шицзе осталась самой собой до самого конца. Не изменяя своим привычкам, она спрятала свои труды буквально под носом у всех, но там, где на них ни за что не обратят внимания. В глубине пещеры лежал большой плоский камень, использовавшийся, скорее всего, вместо лежанки. Камень был в длину чуть больше взрослого мужчины, а поместиться на нем могли свободно два человека, однако весом сие творение природы оказалось слишком велико. Поднять такое даже десяти взрослым заклинателям будет трудновато, что уж говорить об одной девушки, хоть и заклинательницы Тёмного Пути. По отметинам на полу становилось ясно, что сдвинуть камень всё-таки пытались, но забросили это дело. Однако, если бы заклинателям удалось передвинуть эту махину, вряд ли бы они нашли что-то, потому что истина была скрыта прозрачным куполом заклинания, ведомого лишь немногим адептам ордена Гусу Лань, коих в этой облаве не было.       Вокруг камня, по полу, вились узоры сыгранной мелодии. Увидеть эти узоры обычным глазом не удастся, так как те не были написаны рукой, они были сотворены игрой. И чтобы прочесть их, нужно услышать саму мелодию. Лань Тянь Сюэ кивнул Юй Дун Фэну и сел посреди камня, на его колени лёг гуцинь. Опустив пальцы на струны, второй господин Лань закрыл глаза и погрузился в медитацию, пытаясь увидеть память этого места, спрятанную за сотканной мелодией. Над его головой раскинулся шатёр тьмы, но постепенно он удалялся всё дальше и дальше, а перед взором представала отражённая пещера и девушка, сидящая в позе для медитации на камне. На её коленях, скрытых чёрно-синей тканью, расшитой цветами, лежал гуцинь из тёмного дерева, расписанный цветами хайтана и украшенный тёмно-синими кисточками. Длинные пальцы порхали над серебристыми струнами, они больше не могли напоить музыку духовной энергией, однако из-за этого мелодия не стала хуже, в ней появилась некая таинственность. Неожиданно Хайтан из видения открыла глаза и подняла голову. На её алых губах сияла улыбка, а глаза лучились теплотой. Она играла «Пьяный сон».       Лань Тянь Сюэ открыл глаза. По его щекам, обжигая, бежали слёзы, а из-под пальцев вытекала мелодия, написанная отцом в подарок его любимой дочери, в подарок их любимой шицзе.       Воздух вокруг камня засиял и заискрил, и на свет вышло невидимое. Даже лишившись сил, она нашла способ использовать недоступное, просто заменив светлую ци на тёмную, только суть заклинания от этого особо не изменилась. С каждым мигом барьер падал всё быстрее и быстрее, а взору открывались новые записи, сложенные аккуратными стопками. Закончив, Лань Лэй легко спрыгнул с камня и огляделся. Наверное, предусмотрительнее шицзе человека в мире, пока, не существовало. Все работы были разложены не просто по стопкам, а по направлениям. Мелодии искажающие ци, контролирующие разум человека, подчиняющие волю, поднимающие и контролирующие призраков и духов, убивающие мелодии, мелодии для контроля собственной силы, дарующие покой, прогоняющие кошмары, и ещё превеликое множество мелодий, а кроме них произведения, описывающие тёмные ритуалы и заклинания, рукописи, посвящённые самым разнообразным полям и талисманам, работы, описывающие саму суть Пути Тьмы и как заклинателю не сгинуть этой тропе. Некоторые рукописи выглядели старыми и отличались почерком и манерой написания, поэтому наверняка принадлежали либо другим тёмным совершенствующимся, либо являлись творением Сюэ Чунхая. Но это не отменяло факта того, что с подобным багажом знаний можно было создать собственный орден, специализирующийся на Тёмном искусстве. Пока Лань Лэй был занят музыкальными произведениями, Юй Сун проглядывал теоретические записи, но неожиданно захлопнул их и отложил. В книге Хайтан описывала опасности этого Пути, и одна из них заключалась в потере золотого ядра.       —Лань Лэй, как думаешь, стоит все рукописи перенести в вашу Потайную библиотеку или часть всё же лучше оставить?       —Если шицзе писала всё это, значит она знала, что рано или поздно найдётся ещё кто-то отчаянный. — Лань Тянь Сюэ закрыл книгу и положил её на место, оглядывая масштаб предстоящей работы. — Тёмный Путь невозможно искоренить, во все времена будут те, кто обратится к нему. Однако произойдёт это из-за жажды власти или от того, что просто не будет иного выхода, чтобы защитить дорогое сердцу — это уже другой вопрос. Шицзе говорила, что пока Тёмное Железо существует, в мире не будет покоя. — Лань Лэй снял с пояса свой цянькунь и предложил жестом Юй Суну сделать то же. — Рано или поздно огонь войны вспыхнет вновь, и это будет карой орденам за их высокомерие.       —Да только в этой войне наверняка пострадают невиновные, — согласился второй господин Юй. — А кто-то может даже лишиться своих сил, но не потерять жажду мести, отмщения за дорогое для него, не потерять желания защитить оставшееся любой ценой. Хм, может быть, всё это шицзе писала именно для таких людей? Если да, то мы не можем нарушить её волю и забрать всё.       Приняв решение оставить часть записей, но небольшую, от греха подальше, заклинатели убрали рукописи в свои мешочки цянькунь, а оставшиеся работы перепрятали туда, где ищущий сможет найти, и покинули Луань Цзан.       Юй Дун Фэн и раньше был частым гостем в Облачных Глубинах, наведываясь ко втором у господину Ланю или приходя непосредственно с ним самим, поэтому и в этот раз стража у ворот свободно пропустила его, тем более у того имелся при себе пропускной нефритовый жетон. Так как все думали, что они занимались истреблением нечисти, молодые люди не стали никого в этом разубеждать и для виду отправились по покоям. Как и всегда, Юй Сун занял гостевые комнаты недалеко от личных комнат Лань Тянь Сюэ. Чтобы не вызывать подозрений, Юй Дун Фэн попросил приготовить ему бадью, дабы он мог смыть с себя дорожную пыль и остатки битвы, а Лань Лэй сходил к источникам. Пробыв порознь достаточное время, вечером Юй Сун прошмыгнул в покои возлюбленного, в которых они вместе и стали дожидаться отбоя.       Беспрепятственный доступ к Потайной библиотеке Гусу Лань имелся у Главы ордена, его близких родственников и старейшин, поэтому, выждав некоторое время после отбоя, заклинатели отправились в сторону библиотеки, легко минуя ночной патруль. Убедившись, что в округе никого нет, Лань Тянь Сюэ достал личный ключ и отворил библиотеку. Было решено не использовать огненных талисманов, так как свет мог привлечь внимание. Зацепив ногой ножку очередного столика, Юй Дун Фэн смачно выругался, проклиная упавшие кисти и собирая их почти на ощупь в темноте. Тусклый лунный свет, проникавший внутрь через тонкую бумагу, не особо помогал в деле.       —Лань Лэй, тяга вашего ордена к книгам может покалечить человека или даже убить..! — прошипел Юй Сун, с разворота в темноте налетев на один из стеллажей со свитками. В отличии от Лань Лэя, прожившего часть своей жизни в этой библиотеке, он не мог в кромешной тьме ступать бесшумно и ничего не порушить.       Лань Лэй на эту фразу закатил глаза и пошёл дальше, держа горе-возлюбленного за руку, чтобы тот больше не нанёс вреда ни себе, ни библиотеке, иначе такими темпами на странный грохот сбежится весь орден. Только отворив скрытые двери и спустившись по лестнице, Лань Тянь Сюэ зажёг огненный талисман, а вслед за ним это сделал и Юй Дун Фэн, поражаясь открывшейся картине. Скрытая часть библиотеки определённо была в несколько раз больше видимой. Он ещё на входе почувствовал огромную силу, теперь же он мог ощутить весь её масштаб. Всё же недаром Потайную библиотеку называли ещё и Комнатой запрещенных книг. Работы и ноты, хранившиеся здесь, таили в себе поистине великую мощь. Попади одна из таких рукописей не в те руки — проблемами потом захлебнёшься.       Заставив парить талисманы в воздухе на достаточном от всего, что может загореться, расстоянии, заклинатели раскрыли мешочки цянькунь и принялись раскладывать работы своей шицзе. Они понимали, что сложить все в одном месте слишком легкомысленно, поэтому разложили их по разным секциям в произвольном порядке. Молодые люди уже почти закончили, когда снаружи раздался странный звук. Закинув последнюю книгу поверх какой-то стопки, Юй Сун потушил талисманы и стал аккуратно выбираться вместе с Лань Лэем. Библиотека была пуста, но они всё равно поспешили покинуть её и вернуться в свои комнаты. Согласно плану, первым Облачные Глубины должен был покинуть Юй Дун Фэн, а потом уже и Лань Тянь Сюэ, только он должен был покинуть их навсегда. Жаль, на эти мечты свою лапу наложила суровая реальность.       Лань Лэй заворачивал свой гуцинь в ткань, чтобы без труда передвигаться с ним за спиной, когда в его покои вошли старейшины и старшие адепты, а за их спинами появились разъярённые Лань Фу Цюн и Лань Ван Шуй. Старший и младший братья смотрели на старейшин с презрением и неверием, а в следующий миг Лань Тянь Сюэ понял, почему. Оказывается, в ту ночь шум им не послышался. Один из патрульных отстал от группы, приняв ночную бабочку за нарушителя, а потом наткнулся на открытую библиотеку. Любопытство взяло над ним верх и он зашёл внутрь, где увидел, как второй господин Лань и второй господин Юй что-то прячут в Комнате запрещённых книг. Как достойный адепт, он сообщил об этом Главе ордена, но тот скрыл это от старейшин, и тогда адепт пошёл к ним сам. Старейшины решили проверить Потайную библиотеку и на полу обнаружили трактат о Тёмном искусстве. Тёмный Путь в святая святых ордена Гусу Лань. Кто именно его туда принёс, сомнений у них не осталось. Та самая рукопись полетела к его ногам, кинутая одним из старейшин, будто была грязью. Он знал, если поднимет — признает, но ему надоело. Надоело сожалеть о несделанном. Наклонившись, Лань Тянь Сюэ поднял работу шицзе и прижал её к груди. Старейшины смотрели с отвращением, а братья с немой мольбой и непролитыми слезами, теперь его ждало заточение, как и Лань Хайтан когда-то. Забрав меч и гуцинь, его заперли в покоях, приставив к дверям охрану. В тот же день в орден Мейшань Юй было отправлено послание, в котором говорилось о «совершённом святотатстве и неподобающим для благородных заклинателей, следующим Пути меча, поведении, находящимся на грани отступничества». А через два дня его ждал дисциплинарный кнут.       Двери в выделенные ему покои тихо приоткрылись и в образовавшейся щели мелькнули сине-фиолетовые одежды. Лань Тянь Сюэ глубоко вдохнул, выдохнул и открыл глаза. На пороге стоял Юй Дун Фэн с подносом, заставленным мазями, отварами, водой и бинтами. Юй Сун был бледен, а под глазами выделялись синяки от недосыпа. Увидев пришедшего в себя Лань Лэя, он быстро закрыл двери и буквально подлетел к его кровати, ставя по пути поднос на небольшой столик. Лань Тянь Сюэ улыбнулся, стоило Юй Дун Фэну упасть на кровать рядом с ним и обнять за ноги, так как спина и поясница были в лекарствах.       —Мы так волновались… А-Ту постоянно просился к тебе, хоть я и говорил ему, что ты болен и сейчас тебе нужен отдых. Я несколько раз находил его заснувшим под твоими дверьми.       —Сколько я был без сознания? — поинтересовался молодой человек, предчувствуя неладное.       —Почти двадцать дней, — выдохнул Юй Сун и прикусил губу, сдерживая слёзы. — В Цайи нет тех, кто мог бы тебе помочь, поэтому я использовал талисман перемещения. Глава ордена Цзян помог нам, он сейчас разговаривает со старшим братом.       —Погоди. — резко остановил Лань Лэй. — Талисман перемещения? Письмо в Мэйшань Юй послали ранним утром, а через два дня ты уже был в Облачных Глубинах. Если лететь на мече, письмо можно доставить за два дня, но у тебя должно было уйти ещё столько же, чтобы добраться до Гусу… Ты использовал два талисмана перемещения подряд? — на лице заклинателя отразился ужас и боль. Заторможено моргнув, он схватил Юй Суна за руку и проверил его ци. Вместе с этими почти двадцатью днями, в которые он наверняка почти не спал, состояние Юй Дун Фэна должно было быть крайне нехорошим. И он не ошибся: ци текла медленно, потому что её восстановлению мешали, а общее состояние заклинателя оставляло желать лучшего. — Юй Сун…       —А-Лэй, прошу, ничего не говори. Я боялся потерять тебя. Мы с А-Ту… — из покрасневших глаз пролились слёзы. Они всё текли и текли, не в силах остановиться, а вместе с ними выходили и эмоции Юй Дун Фэна. Лань Лэй аккуратно склонился над заклинателем и уткнулся носом ему в макушку.       Двери в покои отворились повторно, раздался топот маленьких ножек и в ноги Лань Лэя уткнулось плачущее дитя. А-Ту сжимал в своих маленьких ручках ткань его нательных штанов и не хотел отпускать, даже когда Юй Сун попытался взять мальчика на руки. Этого ребёнка они нашли совершенно случайно чуть меньше года назад. Лань Тянь Сюэ гостил в резиденции Мэйшань Юй и вызвался помочь Главе Юю и Юй Дун Фэну в одном задании. В итоге их с Юй Суном и группу во главе с Юй Юань Цао разделили. Избавиться от полчища обезумевших призраков развороченного кладбища оказалось сложнее, чем они думали. Когда всё закончилось, они просто сидели под деревом, пытаясь отдышаться. Небо затянуло тучами, поэтому им пришлось искать укрытие. На их счастье поблизости была небольшая пещера, стоявшая на краю леса. Кто же знал, кого они там обнаружат.       У самого входа в пещеру, прикрытый ветками кустов и в окружении диких кроликов, лежал раненый мальчик. Его бил озноб и кашель. В те дни дожди шли постоянно, вот и было немудрено, что ребёнок заболел. В соседней с пострадавшей от призраков деревне ребёнка узнали. Выяснилось, что обезумевшие призраки убили его родителей и теперь о мальчике некому было заботиться. Из выживших никто не хотел брать его к себе, себя бы им для начала прокормить, куда ж ещё лишний рот брать? Поняв, что к сироте никто не проявит сострадания, Лань Лэй и Юй Сун забрали его с собой. Юй Юань Цао и госпожа Юй смотрели на них с раскрытыми ртами, когда они заявили, что будут воспитывать несчастное дитя, но всё равно поддержали в этом.       Лань Тянь Сюэ практически не возвращался в Облачные Глубины, а после того и вовсе считай что поселился в ордене Мейшань Юй. Они быстро поставили мальчика на ноги, однако пережитый ужас имел свои последствия — ребёнок не помнил своего имени, не помнил умерших родителей, а воспоминания о жизни в деревне смешались в воспоминаниями о днях, проведённых в ордене, из-за чего своими родителями он стал считать выходивших его Юй Дун Фэна и Лань Тянь Сюэ. Первое время они очень смущались, стоило им услышать «отец» и увидеть пятилетнего мальчика, бегущего к ним с широкой улыбкой. Так как они не знали настоящего дня рождения ребёнка, то стали считать за него день его выздоровления. Чуть больше проблем у них было с именем, но и тут решение нашлось быстро. Однажды Лань Лэю приснился сон, в котором они всей семьёй гуляли по Облачным Глубинам и наблюдали за дикими кроликами, после пробуждения он вспомнил, рядом с кем они нашли мальчика, и рассказал об этом Юй Суну, а тот, недолго думая, назвал ребёнка в честь кроликов, А-Ту. В первый раз они очень волновались, но малыш откликнулся так легко, будто его всегда так звали. К сожалению, они не могли всё время быть вместе с А-Ту, время от времени уходя на задания, тогда с мальчиком сидела госпожа Юй. Пусть они больше не хотели иметь в жизни сожалений, кое-что всё же тяготило их сердца — им не удалось познакомить малыша А-Ту с шицзе. И вот теперь это маленькое создание рыдало у него на коленках, потому что его папа наконец-то проснулся.       —А-Ту, — молодой человек с горем пополам оторвал мальчика от своих коленок и притянул к себе, чувствуя накатывающую усталость. Утерев слёзы ребёнка, он мягко ему улыбнулся. — Не плачь. Если вы будете плакать вдвоём, то утопите меня в слезах.       —Я…Я буду помогать папе! — шмыргнув носом, мальчик принял серьёзный вид, спрыгнул с кровати, подбежал к подносу, взял с того тёплый отвар и поднёс его, умудрившись не расплескать. Заклинатель с улыбкой принял отвар, пока Юй Сун похихикивал рядышком.       —Только поглядите: какой послушный и примерный ребёнок, а меня совсем не слушался. — притворно нахмурился Юй Дун Фэн и помог придержать чашу с отваром, а потом и вовсе забрал её. — А-Ту, папа ещё не до конца поправился. Иди поиграй пока с дядюшками, а потом, когда наш папа, — заклинатель посмотрел на приподнявшего бровь возлюбленного, — Выздоровеет, мы все вместе отправимся в большое путешествие.       А-Ту выслушал своих родителей, послушно кивнул, пожелал папе выздоровления, отцу хороших снов и убежал. Лань Лэй нахмурился: Юй Сун точно не спал. Юй Дун Фэн отставил опустевшую чашу и принялся за раны на спине заклинателя. Шрамы от дисциплинарного кнута невозможно полностью вылечить, такое было не под силу даже ци, потому что они должны быть вечным напоминанием содеянного. Хотя сейчас спина молодого человека, к счастью, больше не напоминала кровавое месиво и, слава богам, начала заживать. В конце концов, там останутся только посветлевшие рубцы.       —Я принял решение покинуть орден и отказаться от фамилии. — осведомил Юй Дун Фэн о своём решении, убирая тряпку, которой он обтирал спину Лань Тянь Сюэ.       —Юй Сун, тебе нет в этом необходимости. — отозвался Лань Лэй, укладываясь на кровати.       —Есть, — мотнул головой Юу Сун. — Мы поклялись друг другу: идти всю жизнь рука об руку. Если ты покинул свой орден, я покину свой. Если ты отказался от своей фамилии, я откажусь от своей. Так же и ты. Если я совершу три поклона, их вместе со мной совершишь и ты. Если я облачусь в алое, в алое облачишься и ты. Когда я стану твоим мужем, ты тоже станешь им мне.       Лань Тянь Сюэ застыл, обратившись живым камнем, и медленно повернул голову. Рядом с ним на постели сидел Юй Дун Фэн и смотрел. Смотрел так отчаянно, что у Лань Лэя сжалось сердце. Этот человек для него всегда был загадкой. Он никогда не скрывал своих чувств, он всегда искренне радовался и грустил, смеялся, когда ему было весело, и бесшумно плакал, чтобы его никто не видел, когда ему было невообразимо больно, он безмерно уважал и любил старшего брата, вырастившего его, и безмерно обожал его бесить, он беззастенчиво нарушал все границы, выстроенные Лань Тянь Сюэ, выдёргивал его наружу и показывал насколько велик их мир. Он радовал его небольшими, но всегда приятными подарками, он мог столкнуть его в озеро с лотосами и всегда прыгал следом, он часами слушал его музыку и всегда просил сыграть ещё. И только этому человеку он был готов отдать всего себя без остатка, и отдавал, только в его объятья падал, только для него оголял и душу, и сердце, и тело. Без Юй Дун Фэна не будет и его самого, не будет ни души, ни сердца, только пустая оболочка. Он долго шёл к осознанию и принятию своих чувств, а Юй Сун всегда ждал его, он понимал его даже без слов.       —Вместо тренировок с мечами, ты тренировался в бесстыдстве? — бросил Лань Лэй, краснея чуть ли не всем телом. Поспешно отвернувшись, он, однако, протянул руку и сжал ладонь Юй Суна. — Если ты совершишь три поклона, я совершу их с тобой. Если ты облачишься в алое, я облачусь в него вместе с тобой. Если ты станешь моим мужем, я стану твоим мужем. — прошептал молодой человек, ощущая на коже прикосновение горячих губ.       Юй Дун Фэн лёг рядом, сжимая ладонь любимого, и провалился в крепкий сон. Ему снилось, как он вместе с Лань Лэем и их А-Ту гуляют по рынку в праздник. В воздухе кружат разноцветные лепестки, друг с другом приветственно стукаются фонари, торговцы расхваливают свой товар, всюду слышится счастливый смех. Они идут к небольшому ресторанчику, на балконе которого в окружении цветущих ветвей сидит Лань Хайтан и, обмахиваясь веером, неторопливо потягивает вино. Замечая их, она радостно и широко улыбается, машет им рукой, предлагая присоединиться к ней. Где-то в толпе Лань Фу Цюн смеётся над выражением лица младшего брата, а старший брат самого Юй Суна поправляет шпильку своей жены, пока Цзян Чи закатывает глаза с этой картины. Они все собираются на балконе, и никто не говорит ни слова о том, что молодая госпожа ордена Гусу Лань пьёт вино. Цзян Чи с Юй Юань Цао решают посоревноваться, кто из них больше выпьет, и пытаются втянуть в это Лань Фу Цюна. Лань Ван Шуй протягивает А-Ту деревянную игрушку-бабочку и получает благодарность вместе с детской непосредственной улыбкой.       Пока Лань Лэй наливает себе чай, а ему вино, Юй Дун Фэн краем глаза замечает среди толпы одну забавную парочку. Юноша, одетый во всё черное, с красной лентой в волосах натягивает на лицо маску монстра, а потом резко оборачивается к своему спутнику из Гусу Лань. Тот широко распахивает глаза и еле заметно отшатывается, но тут же пытается скрыть свой испуг, а молодой заклинатель в чёрном снимает маску и заворожено смотрит. Юй Сун улыбается и отводит на некоторое время взгляд, чтобы показать Лань Лэю этих двух. Лань Тянь Сюэ оборачивает голову и смотрит вниз, где двое юношей стоят под дождём из разноцветных лепестков, но если адепт Гусу Лань смотрит на лепестки, то его спутник смотрит лишь на него. Смотрит так, как на Лань Тянь Сюэ смотрит Юй Дун Фэн, пока тот играет на гуцине.       —Хайтан, — зовёт Юй Гуйхуа. — Когда ты уже выйдешь замуж?       —Скоро-скоро. — смеётся Лань Хайтан и поворачивает голову в сторону тех двух. — В будущем выйду.       Юй Гуйхуа закатывает глаза и подливает вина мужу и старшему брату. Лань Хайтан гладит А-Ту по голове, достаёт свой гуцинь и играет «Пьяный сон».       Юй Дун Фэн медленно открыл глаза, щурясь от проникающего в комнату солнца. Он поднимает руку, чтобы прикрыться, и замечает маленькую ладошку. Пока они спали, А-Ту пришёл и лёг вместе с ними, удобно пригревшись под крылышками отцов. Юй Сун приподнимается на локте, целует мальчика в макушку, убирает волосы с лица Лань Лэя и встаёт. В коридоре он встречает служанку и спрашивает у неё, сколько он спал, на что та с улыбкой отвечает: «Пять дней, второй господин Юй». Заклинатель охает и уже собирается вернуться обратно, но в коридоре показывается его старший брат вместе с Цзян Чи, в чьих руках лежат меч и гуцинь Лань Лэя. Только ленты не хватает, потому что настоящая на руке Юй Дун Фэна под слоями рукавов.       —Теперь его не шарахается вся прислуга Пристани Лотоса, по крайней мере. — с беспокойством, скрытым за сарказмом, подмечает Юй Юань Цао, оглядывая брата с головы до пят.       —Старший брат. Глава ордена Цзян. — поклонился молодой человек и перевёл взгляд на оружие.       —Пару дней назад в Пристань Лотоса прибыл Глава Лань. — Цзян Чи сразу перешёл к делу, передавая меч и гуцинь Юй Суну. — Имя Лань Тянь Сюэ было вычеркнуто из родовой книги, но им с братом удалось сохранить оружие. Глава Лань тайно принёс его сюда, зная, что его младший брат здесь.       —Где он сам? Почему лично не отдал А-Лэю его инструмент и меч?       —Юй Сун, Глава Лань прибыл в Пристань Лотоса тайно, поэтому ушёл довольно быстро, чтобы не вызывать подозрений. — вздохнул Глава ордена Мейшань Юй, вспоминая выражение лица Лань Фу Цюна, когда тот увидел брата, его любимого и их сына. — Тем более через несколько месяцев в Облачных Глубинах состоится свадьба. Третий господин Лань, точнее уже второй, женится.       Юй Дун Фэн сжал губы и промолчал. Юй Юань Цао также ничего не сказал, промолчал и Цзян Чи. Глава Юньмэн Цзян переглянулся с другом. Они оба знали о том, что задумал Юй Сун. Покинуть орден, отказаться от фамилии, жениться на Лань Тянь Сюэ и с ним и А-Ту пуститься в странствия. Хотелось бы им отговорить их от этой затеи, уверить, что в Мейшань Юй и Юньмэн Цзян всегда будут им рады, всегда готовы их принять, что они оба готовы дать второму господину Ланю свою фамилию, вписать в родовую книгу, сделав своим родственником, но… Ещё они оба прекрасно знали, что их выслушают, но всё равно пойдут своим путём.       Пока эмоции не взяли над ним верх, Юй Юань Цао хмыкнул, развернулся и ушёл. Цзян Чи покачал головой и пошёл следом. Юй Дун Фэн смотрел им вслед, а потом вернулся в покои и вздрогнул, чуть не вылетев обратно. Лань Лэй сидел на кровати, поглаживая спящего мальчика по голове. На лице молодого человека так и сияла фраза «я всё слышал, не смей мне врать». Юй Сун выдохнул и прошёл в комнаты, поставив меч в подставку, а гуцинь положив на стол. Больше они об этом не говорили.       Дни потекли подобно воде в реке. Шрамы постепенно стали всё меньше и меньше мучить Лань Лэя, медленно заживая, пока он исправно пил лекарства и терпел мази и порошочки на своих спине и пояснице. Как только он смог самостоятельно стоять на ногах и передвигаться почти без помощи, они втроём стали выходить на прогулку, к которой иногда присоединялся Глава Цзян или Глава Юй вместе с женой, если они находились в Пристани Лотоса. По вечерам Лань Лэй и Юй Сун корпели над Цзыдянем и через три месяца, когда лето вошло в свою конечную пору, он был завершен.       В день свадьбы в Облачных Глубинах, в Пристани Лотоса также состоялась церемония. Совсем простая, лишь для двоих людей, но им большего и не нужно. Приподнимая алый покров, скрывающий лицо самого дорогого, Юй Дун Фэн мысленно возблагодарил богов и предков за то, что когда-то водяные гули спустились во владения ордена Гусу Лань, и на борьбу с ними отправились молодая госпожа Лань и двое её братьев. Возблагодарил за то, что в тот день Цзян Чи предложил им посетить Пристань Лотоса, а он вышел их встретить и встретил. Встретил своё сердце, свою душу, свою любовь.       —О чём ты думаешь? — Лань Лэй свёл брови.       —О том, что красная нить судьбы и родственные души это не просто слова. — ответил заклинатель, оставляя на лбу теперь уже мужа целомудренный поцелуй. — Не зря лотосы распускаются в Юньмэне. Не зря облака целуют вершины Гусу. Не зря пионы царствуют в Ланьлине. Не зря свой путь с тобой я делю. Не зря пыль застилает Цинхэ. Не зря солнце греет Цишань. Не зря горизонт всегда вдалеке. Не зря я пришёл сюда из Мейшань.       —Теперь мы странствующие заклинатели, не обременённые проблемами орденов. — ухмыльнулся Лань Лэй. — Но мы всё равно должны дать фамилию А-Ту, ведь однажды ему тоже предстоит встретить свою судьбу.       —Тогда как тебе «Вэй»?       —Призрак? — удивился молодой человек. — Мне нравится. Через несколько лет А-Ту из Вэй Ту превратится в Вэй У Цзи. Чистосердечный призрак…       —А представь, — заговорщицки улыбнулся Вэй Сун. — Что наш маленький Вэй или его потомок однажды встретит своего Ланя?       —Даже представить это боюсь…       —Он наверняка украдёт его из Облачных Глубин. — мечтательно протянул Вэй Дун Фэн.       —Или обоснуется в Облачных Глубинах. — сказал, как отрезал, Вэй Тянь Сюэ и со вздохом покачал головой.       Вэй Сун искренне засмеялся и вдруг вспомнил сон, приснившийся ему несколько месяцев назад. Он рассказал о нём Вэй Лэю, и тот сказал, что может только пожелать несчастному адепту Гусу Лань терпения с таким-то спутником. Закусив нижнюю губу, Вэй Дун Фэн притянул к себе мужа и медленно наклонился к нему, проводя носом по шее и вдыхая аромат магнолий и трав, исходивший от Вэй Тянь Сюэ, к которому за последние недели примешался и больше не выводился аромат лотосов. Заклинатель в его руках вздрогнул, выдохнул сквозь зубы и запрокинул голову под градом поцелуев, обрушившихся на его шею. Мир перед его глазами завертелся и красный занавес скрыл их от всего мира до следующего утра.       Утром у ворот Пристани Лотоса их ждал не только Цзян Чи, но и Юй Юань Цао со своей женой. Заметив взгляд заклинателей, госпожа Юй отошла в сторону и двое молодых людей подошли к ней, протягивая завёрнутый в расшитый платок Цзыдянь. Юй Гуйхуа с любопытством посмотрела на дар и приняла его.       —Госпожа Юй, это Цзыдянь. — ответил Вэй Лэй на невысказанный вопрос.       —Когда вы со старшим братом объявили о свадьбе, шицзе решила сделать вам подарок. Она знала, что вы абсолютно во всём помогаете моему брату, поэтому облачила свой подарок в кнут, замаскированный под украшение. Его можно использовать в бою. Но, к сожалению, она не успела закончить и передать его вам до свадьбы, а потом это стало для неё и вовсе невозможным.       —Мы завершили то, что начала шицзе по её…просьбе. Теперь Цзыдянь находится у его законного владельца.       Юй Гуйхуа дрожащими пальцами раскрыла платок и крепко прижала украшение к груди, содрогаясь в рыданиях. Кусая губы, она повторяла имя подруги и благодарила её за подарок, просила прощение за то, что не помогла ей ничем, когда она нуждалась в этом. Понадобилось много времени, чтобы госпожа ордена Мейшань Юй успокоилась и надела на руку Цзыдянь.       —Цзыдяню под силу отделить душу от тела, если та насильно займёт его, а также он может изгонять злых духов, помимо того, что он может служить заместо духовного оружия. — пояснил Вэй Тянь Сюэ, наблюдая, как женщина поглаживает фиолетовую змею.       —Я благодарна вам обоим за то, что вы завершили его и передали мне. В будущем я передам Цзыдянь своей дочери. — Юй Гуйхуа подняла голову и покрасневшие, опухшие от слёз глаза наполнились теплом. Она мягко улыбнулась и потрепала уже мужчин по головам. — А-Сун, А-Лэй, проживите счастливую жизнь и будьте достойными родителями А-Ту. Помните, что в ваших сердцах живут дорогие вам люди, помните, что где бы мы или вы не находились, мы всегда волнуемся о вас. Мы любим вас и всегда будем любить.       —Благодарим. — заклинатели глубоко поклонились госпоже Юй и подошли к двум жеребцам, нетерпеливо переступающим с ноги на ногу.       А-Ту сидел на руках Цзян Чи и крутил в руках конец его фиолетовой ленты. Когда Вэй Сун и Вэй Лэй взобрались на конец, Глава Цзян передал мальчика Вэй Дун Фэну и кивнул им обоим. Юй Юань Цао открыл рот, но почти сразу же сомкнул губы и отвернулся. Только его жена знала о его слезах, что он проливал, пока сначала вносил имя Лань Тянь Сюэ в родовую книгу, а потом вычёркивал его и имя единственного младшего брата.       Поклонившись в последний раз, заклинатели пустились в дорогу, пока светило дня всходило над Пристанью Лотоса.       —Как думаешь, мы когда-нибудь ещё встретимся с шицзе? — спросил Вэй Лэй, подставляя лицо ветру.       —Кто знает? — улыбнулся Вэй Сун. — Но, если не встретимся мы, встретятся наши потомки. Уж в этом я уверен.