Я чувствую тебя

Горячка безумного боя захватывает мир вокруг - от коней до их всадников, от земли до вершин деревьев, от... Мир окрашивается безумием. Беснуются кони, и эльфийские воины с трудом пытаются обуздать рвущуюся наружу истерику. Трандуил чувствует, как истерика эта отзывается и в сердцах его подданных, отражается от скрипучих деревьев и накрывает безудержной, страшной волной. Трандуил видит этот вал - серое марево, неумолимо наступающее, поднимающееся все выше и выше, закрывающее тревожное небо. Трандуил чувствует собственное колдовство - нити вибрирующего света, внутренней силы, перезвоном рождающейся в глубине души Леса за спиной своего Короля. При желании Трандуил может услышать, как бежит негаснущая жизнь в недрах деревьев. Пульсация жизни отзывается в его собственном сердце, и он может свести все ритмы вокруг в один - но серое марево безжалостно вносит разлад в гармонию и сеет хаос, истерику, безумие... Верный конь короля - серая в яблоках шкура запятнана черной орочьей кровью так же, как и доспехи его наездника - не выдерживает и начинает храпеть, дыбиться, рваться прочь. Трандуил, соскальзывая с высокой спины, пытается ладонью успокоить давнего друга, но жеребец слишком испуган, а серое марево подошло совсем близко. И переплетение нитей внутренней силы, взвивающееся против надвигающегося хаоса, вдруг охватывает все сознание Короля и влечет его вперед. Черные пики страшной крепости, словно восставшие из Мертвого Мира, неожиданно резко выступают из пришедшего с юга тумана, и Трандуил медленно снимает шлем, захваченный подступающей духотой. Вскинув голову, он закрывает глаза. За спиной его остаются кучи орочьих трупов и павшие в битве эльфийские воины, за спиной остается его охваченная ужасом перед Тенью армия, и серый в яблоках конь уносится прочь, хрипя и ломая грудью ветви деревьев. Кто-то из эльфов отчаянно бросается за своим Королем, но не может приблизиться к охваченной непостижимым сиянием фигуре. Он чувствует пульсацию силы даже в этих истерзанных, искореженных деревьях на окраине страшной проплешины некогда Зеленого Леса. Перед ним - Дол-Гулдур, и нет слов, чтобы описать, как отвратительно и ужасно это место. Гаснут оставленные позади звуки, оставляя лишь полный множества невероятных голосов шепот, доносящийся из колдовской крепости. Трандуил вскидывает голову с закрытыми глазами - они не нужны ему, чтобы видеть своего врага. Он еще, быть может, не ведает, с кем именно вступил в схватку, а из серого марева выступают темные тени и всполохи недоброго огня. Король Леса, раскрыв ладони, сплетает ловкими пальцами нити своего колдовского света и набрасывает легкой рукой призрачную сеть на надвигающийся вал. Волна вздрагивает, останавливается, клубится неясными тенями и голосами, и сияющие линии перечеркивают ее. Трандуил держит свою сеть, но марево начинает рваться из пут, и Королю не хватает сил, чтобы усмирить ее. Лишь миг ему кажется - обоим противникам кажется - что Лесной Король может одолеть, обуздать, победить. А потом темнота вдруг раскрывается бездной, и Трандуил, глядя прямо в огненную усмешку, мрачно думает, что Белый Совет ему ни за что не поверит. Холод глубинного, затаенного и, кажется, уже давно уничтоженного страха взрастает в груди Короля, пришедший словно бы из страшного Прошлого - но именно отсюда, из невозможного Настоящего. Он не успевает ни испугаться, ни оборониться, ни отступить. Марево, словно чувствуя свое превосходство, наливается силой, ярится, рвет сияющую сеть - и Трандуил видит, как переменчивый свет его колдовства гаснет, пожираемый вечно голодной Тьмой. Тьма распахивает пасть, жадно глядя на Лесного Короля, и наступает. Все, что ему остается - раскинуть руки и взорвать безумным усилием внутренний Свет, неизменно горящий в каждой эльфийской душе. Последнее, что почему-то слышит Трандуил - это глубоко знакомый голос, кричащий откуда-то издалека, захлебываясь в безумии, в ужасе, в отчаянной мольбе: - Adar! Adar! А потом наступает полная Темнота и Тишина. Adar – Отец. * * * Леголас рвется вперед. За спиной болтается давным-давно пустой колчан, а клинки в руках черны по самые рукояти от орочьей крови. Леголас рвется вперед, и ему кажется, что весь мир встает ему навстречу, силясь задержать его, стремясь не дать ему достигнуть цели. Искореженные пришлой Тенью деревья хватаются сухими острыми ветвями за руки, волосы, колчан - и Леголас не чувствует царапин, рассекающих его лицо. Обезумевшие лошади из рассеянного конного отряда Лесного Короля мчатся ему навстречу, не видя ничего на своём пути от первородного страха, и несколько раз чуть не сбивают с ног эльфийского принца. Сородичи, припавшие к земле от ран и неожиданно подступившего к сердцу ужаса, попадаются под ноги, но Леголас не просит прощения. Он прорывается вперед, и в голове гулко и пусто, потому что не осталось мыслей. Он прорывается вперед, к своему Королю. И вот - деревья расступаются, обнажая страшную крепость с острыми зубьями черных башен, и Леголас замирает, потрясенный. Он видит - шквал, полный неясных теней и бликов, темноту и серую хмарь, марево, дух которого рвется к самому сердцу и стремится поглотить внутренний Свет. Он видит странно пустое поле и страшно пустые глазницы крепости, а ведь за спиной они оставили тысячи орочьих трупов. Но здесь нет вражеской армии - и Леголас видит, что армия их врагу не нужна вовсе. Это ужас, от которого перехватывает дыхание, и принц опирается о крайнее дерево, не в силах воспринять все до конца. Он видит - невероятно высокую фигуру перед наступающей Тенью. Силуэт этот очерчен сиянием, сверкающим так, словно сами звезды спустились с небес, чтобы обрамить его. В этом образе чувствуется сила первозданно прекрасная, и все нутро Леголаса трепетно отзывается, ощущая ее. И руки властвующего над этой силой разведены в стороны, а длинные пальцы сплетают нити сияющего пламени, который способен разогнать Тьму и усмирить ужас. Он видит - своего отца и Короля, в одиночку возвышающегося напротив марева Тьмы. И не может придти к нему на помощь. Словно между ним и - ними - пропасть, которую не перешагнуть, словно ноги не желают слушаться приказа бежать вперед, словно переплетение Сил предупреждающе не дает сделать хоть шаг ближе. А волна света взметается навстречу мраку, и силуэт его отца и Короля сияет так, что Анор позавидовала бы этой силе. И кажется на одно долгое, бесконечно долгое мгновение - что Король Леса всесилен, и Тьма покорится ему. Единым вздохом отзывается воинство Короля, завороженно глядящее на невероятную битву. Леголас начинает кричать первым - когда видит, как Тьма вдруг взвивается, скидывая с себя сплетенные звездным колдовством сети, и бездной обрушивается на Короля. Это так страшно, что Леголасу кажется - до конца дней Арды он будет видеть это в кошмарных дремах своих. Но почти в самых зубах Тьмы силуэт его отца и Короля вдруг взрывается ослепительным светом – ярким настолько, что даже эльфам нет сил смотреть на него. Эльфы закрывают глаза руками, отчаянно кричат, а Леголас вновь рвется вперед, преодолевая невероятным усилием полотно чар, и кричит, надрывая горло - сам не зная, что именно. Тьма, ослепленная, клочьями уползает в черную крепость, а на дрожащие от ужаса руки эльфийского принца бессильно падает его погаснувший Король. * * * Темнота и Тишина – бесконечные, непроглядные, глубинные. Но сквозь них отступает забытье, и Трандуил внимательно всматривается, вслушивается, ожидая услышать Зов и увидеть свет Чертогов Мандоса. Но Темнота и Тишина абсолютны, и Трандуил в один миг обретает абсолютную уверенность – Мандос не ждет его в своих чертогах. Еще не настало время. Забытье отступает, и Король начинает чувствовать – оглушенно и ослепленно – собственное тело. Горящими линиями рассекают кожу полученные в бою раны – впрочем, это всего лишь мелкие царапины. Под ладонью – знакомое спокойствие простыней его кровати, и от ощущения этого внутри почему-то становится не легче, а тревожнее. Он уже в своем дворце, в своих покоях – значит, он долгое время был без сознания, что большая редкость для выносливых эльфов. И, силясь вспомнить хоть что-нибудь, он не помнит ничего с момента внутреннего взрыва. Редко эльфы лишаются памяти о собственной жизни, слишком редко. А в груди – холод, острыми зубами вонзившийся в душу, и Трандуил судорожно хватает воздух ртом, но не слышит собственного дыхания. Раскрывает глаза – но не видит потолка своей спальни. Темнота и Тишина абсолютны. Они не обнимают его со стороны, они не захватили его извне. Король чувствует – они поселились в его сердце и оглушили, ослепили его – черные призраки страха и холода, оставленный в прошлом ужас перед Врагом, который вернулся, и мир снова не станет прежним. Трандуил запрокидывает голову – его волосы расплетены и рассыпаны по подушке, он чувствует щекой завивающиеся пряди. В комнате пахнет тревожно и душно, а пальцы Короля обнажены, лишенные привычных ему перстней. А потом приходит осознание. И Трандуил кричит, не слыша собственного крика, погребенный удушливым мраком так глубоко, что нет надежды на спасение. …но вдруг его плеча касается уверенная ладонь, и Трандуил, стараясь унять горячечное свое дыхание, осторожно дотрагивается до руки и узнает эти прохладные сильные пальцы. - Тандор? – Лесной Король не слышит собственного голоса, но ладонь успокаивающе сжимает его пальцы, подтверждая. Давний друг, соратник и советчик, один из лучших воинов Лихолесья, его, Короля, опора многие сотни и тысячи лет – садится рядом. Под его весом проседает кровать, и Трандуил, слепо распахнув глаза во мрак, мысленно рисует перед собой его образ. Уже обе ладони Тандора собирают руки Короля в прохладное объятье, и Трандуил, сжав губы, мотает головой. Говорить, не слыша собственных слов, дико и странно, но Король преодолевает себя и говорит, надеясь лишь, что его поймут: - Что случилось? Мы отступили? – руки Тандора сжались крепче. А потом в горле пересыхает, и Трандуил выдыхает: - Man sad Legolas? Ладони замирают. Трандуилу кажется, что он чувствует, как Тандор поворачивает голову куда-то в сторону, а потом, через томительно долгую паузу, встает, прерывая касание рук. - Legolas? – без надежды повторяет Трандуил. Собственный голос вибрирует в горле, имя сына отдается в груди, охваченной мраком. Но вдруг такой отчаянно знакомый, далекий и призрачный запах весны вторгается во мрак, и Трандуил завороженно тянет руку навстречу. Легкие пальцы встречают его горячечную от ужаса ладонь, накрывают, растерянно гладят. - Ion nín, - шепчет Трандуил. Это прикосновение – отзвук забытых дней, и Король тянется навстречу, садится на кровати, привлекает своего сына за ладонь, - Havo dad annin, Legolas. Он хочет сказать «пожалуйста», но почему-то не говорит. Леголас садится – но не рядом, а напротив, кажется, опускается на колени, и его легкие пальцы на ладонях Трандуила – словно веяние весны среди задыхающейся от холода зимы. Пауза длится, пальцы сына осторожны и легки, Трандуил касается их так аккуратно, как только может. Он вспоминает – последнее, что слышал, кажется, во всей этой жизни – его, Леголаса, голос, зовущий не своего Короля – а своего отца, и от этого в охваченной мраком душе звенит и плачет. Пальцы правой руки Трандуила мягко и легко касаются горла Леголаса, и Король чувствует вибрацию произносимых слов, которых ему не дано услышать. Ладонь соскальзывает, Трандуил осторожно касается тонко вычерченного лица сына и чувствует, как дрожат его губы. Это так странно, так невыразимо страшно и прекрасно, что Трандуил убирает руку, безвольно роняя ее на колени. - Тьма захватила меня, - говорит он, чувствуя, как сжимается горло. - Тьма захватила меня. Man sad Legolas? – Где Леголас? Ion nín – Сын мой. Havo dad annin, Legolas – Сядь рядом со мной, Леголас.