Обратно Юри ехал уже далеко не с парой укусов, с заметно покрасневшем лицом и довольным Никифоровым под боком, под одобрительный взгляд Пхичита. Естественно этой ночью Кацуки уже не спал один.
Летели дни, складываясь в недели, и ребята совершенно не замечали улетевшего времени. Отряды резвились на пляже, участвовали в конкурсах, мазали друг друга пастой, нежились в постели. Виктор часто вытаскивал Юри во время тихого часа погулять в парк между кипарисами. Про Отабека и Юрия нечего и говорить, те отрывались как могли. Незаметно подкрался последний день смены… В этот день Кацуки заметил, что платиноволосый еще крепче стиснул его утром, а днем не отходит от него ни на шаг. Только во время обеда он вспомнил который сегодня день…
Они ведь живут на разных концах света с разницей во времени более 6 часов. Лежа во время тихого часа, его глаза застелила завеса слез, и черноволосый сдавленно всхлипнул. Ему сейчас как никогда хотелось почувствовать тепло, зарыться в пепельные волосы и ощутить запах печенюшек — шампунь, которым Виктор всегда пользовался, и внушить себе, что все хорошо и всегда так будет. У этой истории изначально должен был быть не самый хороший конец, и Юри это понимал, но не хотел признавать и прятал эту мысль глубоко-глубоко. Так хотелось провести этот последний день с Виктором, но у того была планерка, так что Кацуки мог только лежать и обнимать подушку.
Не только у него были такие мысли. Повезло только Плисецкому с Алтыном, да Изабелле с Леруа. Отабек переезжал в Москву учиться, а Янг и Жан-Жак оказывается живут в одном городе. Остальные лишь душили горечь в свернутом комке одеяла или в объятиях друг друга.
Японец отлично понимал, что оставить и так угасающий бизнес родителей он не может, да и просто так уехать в другую страну тоже, а Виктор и подавно. Остались только отношения на расстоянии, но Кацуки был уверен, что долго они не продлятся.
Прощальная дискотека была совершенно не такой веселой, как предыдущие. Играла веселая музыка, светили прожекторы, но мало кто танцевал. Многие попросту плакали. Когда началась более спокойная музыка, Никифоров медленно подошел к Юри и подал ему руку, глядя нежным печальным взором.
Take me back to the night we met.
Верни меня в ту ночь, когда мы встретились.
And then I can tell myself,
Я спрашиваю себя снова и снова,
What the hell I'm supposed to do.
Что же, черт возьми, мне делать.
And then I can tell myself,
И если бы можно было вернуть время назад,
Not to ride along with you.
Я сказал бы себе: «Не влюбляйся в неё».
Кацуки с ужасом вслушивался в слова песни, а Виктор смотрел на него глазами, наполненными болью.
I had all and then most of you, some and now none of you,
Ты всё, что было в моей жизни, а теперь у меня ничего не осталось,
Слезы тонкими струйками текли по щекам, черноволосый их как будто не замечал, он смотрел куда-то сквозь невидящим взором.
Take me back to the night we met.
Верни меня в ту ночь, когда мы встретились.
I don't know what I'm supposed to do, haunted by the ghost of you.
Я не знаю, что мне делать, твой образ следует за мной повсюду.
Oh take me back to the night we met.
Прошу, верни меня в ту ночь, когда мы встретились.
Он не помнил как дошел до корпуса, крепко прижимаясь к Виктору, и как лег на кровать в своей комнате. В голове было только одно: «Завтрашнее утро — последнее.»
***
Никифоров постарался как можно тише встать, чтобы не разбудить случайно Юри. Этим вечером Гоша попросил его и Милу придти и послушать, что он разучил на гитаре за время смены. В назначенное время, сидя у нескольких свечек за неимением костра, Попович молча расчехлил гитару.
— Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены…
***
Их рейсы были в разное время, поэтому стоя у автобуса в аэропорт, они долго не могли отпустить друг друга, насмотреться друг в другу в глаза. Сидя в автобусе, Юри долго смотрел на удаляющуюся в далеко фигурку, сидя с таким же как он зареванным Пхичитом.
Кацуки совершенно не думал о полете. Он, может быть, был бы даже рад катастрофе, но все его мысли возвращались в парк под кипарисы, не задерживаясь ни на чем-либо еще. За весь полет он не проронил ни слова, лишь один раз спросив у Чуланонта.
— Как называлась та песня?
***
Прошел ровно месяц, с тех пор как Юри приехал обратно к семье. Все это время он старался загрузить себя работой, родители же недоумевали такому плохому настроению юноши и тайца в придачу, но они лишь отмахивались. В этот день, выйдя на крыльцо, Кацуки сел на ступеньки и посмотрел на пылающий алый закат. Решив, что больше не может так, японец достал наушники и включил ту самую песню, под которую они с Виктором в последний раз танцевали. За шумом музыки он не услышал, как кто-то подошел со спины и мягко окликнул его. Но ощутил теплоту рук и тот самый шепот в ухо.
— Юри~
