Doomed

Следующие несколько дней Фиш провел в наркотическом угаре, полностью отказавшись от социализации. За все это время его ни разу не посетили плохие мысли. Ему то и дело чудился смех Оливера, щекочущий его ушные раковины, или что-то непонятное, но, вместе с тем, потрясающее. Лишь на редких отходняках в его голову врывались мысли об Оливере, чаще утром, и Джордан корил себя за то, что до сих пор ни разу его не навестил. Но ведь ему бы сообщили о том, что Оливер пришел в себя, верно? Наконец, на пятый день его телефон зазвонил, Фиш разобрался, откуда идет звук, и поднял трубку. Действие наркотика уже заканчивалось, и Джордан мог разобрать речь, которую ему говорили:   — Джордан Фиш? — спросил женский голос.   — Да, это я, — взволнованно произнес он.   — Вы записаны как доверенное лицо в случае, если с Оливером Сайксом…   — Что случилось?! — перебил он девушку, чувствуя, как сердце пропускает удар за ударом. Та раздраженно вздохнула — одного поля ягоды.   — Днем Оливер пришел в себя.   — Что… Почему вы сразу не позвонили?   — Он сам попросил не звонить вам. Повисло недолгое молчание. Сука. Он над ним издевается.   — Когда я смогу навестить его?   — Часы приема с восьми утра до шести вечера, — Джордан пролепетал благодарности и повесил трубку. Всю ночь он снова не мог уснуть, думая о том, какой же Оливер говнюк. Ближе к утру Джордан снова закинулся, а придя после этого более-менее в себя, он прямо утром направился в больницу. Джордана все время окружали цветы. Он даже подумал, а не будет ли Сайкс рад, если Фиш их ему купит? Но потом решил: обойдется, раз уж не соизволил даже сообщить о том, что не сдох. Джордан ведь его этими цветами в последствии и отхуярит. Одна из медсестёр провожает Фиша в палату Сайкса. Джордан распахивает дверь и стоит на пороге, боясь повторения своего кошмара, но Оливер вот он: лежит в белоснежной кровати, пялясь в потолок, а потом переводит взгляд на него. Джордан поджимает губы и кидается к нему, резко притянув к себе. Обнимает. Так сильно ненавидит. И так сильно любит… Сайкс подскакивает на кровати, из-за чего в глазах резко темнеет, но прижимает Фиша к себе, упираясь носом в плечо. Господи, как же ему стыдно. Как стыдно перед человеком, которого ты любишь так сильно. — Ты в порядке… — шепчет Джордан, — Ты живой. Оливер чувствует, как его нос и глаза резко начинает щипать, и он отпускает Джордана. Парень дёргается и нарочно сваливается с кровати, несмотря на то, что головокружение он чувствует адское. Сайкс встаёт на колени, обнимая Джордана за ноги, и прижимается к ним, пока по щекам текут слезы. — Прости, господи, Джордан, прошу, прости меня, я такой идиот, я больше никогда блять, никогда! — Оливер всхлипывает, закрывая глаза, плечи часто вздымаются, — Чтобы я ещё блять хоть раз почувствовал в своих руках шприц, Джордан, я ни за что блять… Сайкс шмыгает, и истерично стонет, не в силах сдержать рыдания. — Оли, боже, — вся злость Фиша сходит на нет лишь от одного только вида рыдающего Оливера, стоящего перед ним на коленях. Пол наверняка холодный, — Вставай, ну же… Джордан опустил дрожащие ладони на плечи Оливера, погладив их, и попытался оттянуть его от своих ног и поднять. — Что ты делаешь, Оли, вставай… Оливер вытирает слезы и отстраняется, смотря на Джордана. Что-то… Что-то не так. Сайкс недоверчиво смотрит на парня и видит, что его зрачки непривычно сужены. — Джордан?.. — Оливер кладет руки на щеки парня, и замечает ярко выраженные синяки под глазами. Фиш не тот. Сердце Сайкса пропускает удар. Только, блять, не это. Он узнает это лицо из тысячи других: Джордан может не спать сутками, может напиться и обкуриться до неадекватного, но это — это могло быть только когда… — Джордан, ты что, блять, обдолбан? — Оливер резко делает шаг назад, дыхание учащается, — Нет. Нет, блять, ты не посмел бы! Джордан сжимает пальцы на плечах Оливера и смотрит на него с нескрываемым раздражением, сменяющимся стыдом, болью и еще сотней эмоций. Фиш делает слабый шаг назад, разрывая прикосновение, и молчит, тем самым подтверждая предположение Оливера. Удобно делать вид, что ничего не произошло, не так ли? Джордан жмет плечами: — Я совсем немного, это даже не имеет значение. И как у него вообще наглости хватило соврать? Когда перед ним на коленях его любимый человек, едва не умерший у него на руках пять дней назад. Джордан сам бы отвесил себе пощечину, но весь стыд, который он сейчас испытал, прячется за занавесой безразличия. Оливер чувствует, как его колени подкашиваются, а в глазах темнеет. Парень садится на кровать, чтобы не упасть, и поднимает взгляд на Джордана. Он не верит, что это возможно. Пусть это все окажется дурным сном! — Как… Как ты мог, Джордан? — Сайкс поджимает губы, — Что с тобой? Что вообще могло произойти за эти дни, что могло быть заглушено только дозой героина, а? Оливер ударяет кулаком по постели. — Да даже если это из-за меня, ты бы никогда не уступил борьбу этой дряни снова! Что с тобой, Джордан? — Оливера пробивает одна большая судорога. Джордан стеклянным взглядом смотрит в колени Сайкса, боясь посмотреть тому в глаза, и сжимает руки в кулаки. На запястьях вздуваются вены от напряжения, которое преследовало Джордана весь последний месяц. Он не знает. Уже не знает, почему сделал это, что привело к тому, что он начал снова употреблять. — Я боялся потерять тебя, — тихо шепчет Джордан, и звучит это так… Неправдоподобно, лживо. Фиш сталкивается с загнанным взглядом Оливера, — Это всегда было сильнее меня. Сайкс чертовски наивен, думает Фиш. Ведь все к этому и шло, черт возьми! Джордан никогда не позиционировал себя, как сильного человека. — Боялся потерять меня? — Оливер вскипает и вжимается ладонями в простыни, — Да ты чертов эгоист, Джордан! Джордан с недоумением смотрит на Оливера — как тот смеет обвинять его в эгоизме?! После всего, что сделал для него Фиш, после того, что он не кинул Сайкса гнить в этой яме, хотя ведь мог оставить их долгие годы вместе и ту связь, создавшуюся за то время, когда они вместе проходили через различное дерьмо. Мог оставить все это, чтобы снова не ввязаться в эту кашу с наркотиками! Сайкс вскакивает на кровати, но в глазах резко темнеет, из-за чего он шипит и садится обратно. Джордан дергается в его сторону, протянув было руку, но все-таки остаётся на месте. — Ты пришел ко мне обдолбанный, чтобы сказать это? — По щеке Оливера катится слеза, но его голос не дрожит, — Да был бы я тебе важен, ты бы ни за что не взял шприц в руки снова! Зачем ты устраиваешь это представление, если тебе похуй, Фиш? Да ты гребаный лжец! — Ты на полном серьезе обвиняешь меня в этом? — Джордан трясется от ярости и с обидой смотрит на Сайкса. Он не собирается как-то оправдываться, тратить время на всю эту болтовню, и он… — Ты сам проходил через все это! — врет сам себе, — Быстро же ты переобулся, Оливер. Мне легче так! И некому было меня остановить! Я пытался вытащить тебя и мне огромных усилий стоило, чтобы не вколоть гребаную дозу! Но ты попал в больницу, и я сорвался, не контролировал себя! Черт, Фиш всегда легко срывался под наркотиками. Ему всегда сносило башню, и в данный момент… Он просто опасен для общества. Оливер вдыхает как можно больше воздуха в лёгкие и хмурится, не чувствуя к Джордану ни капли сожаления. Лишь разочарование. — Не возвращайся ко мне, Джорд, — Сайкс смотрит прямо в глаза Фишу, чтобы тот понял, что он серьезно, — Не возвращайся ко мне сюда, пока не отбросишь шприц в сторону. Я не хочу начинать все сначала. Оливер опускает взгляд и вытирает нос тыльной стороной ладони. — Ты серьезно? — голос Джордана ломается, а в груди все сжимается от боли, от… Предательства, которое он ожидал меньше всего именно от Оливера. — Иди. Прошу тебя. Фиш отступает назад с усмешкой. Ох, он все понимает. Боже, да он… Не может его оставить, потому что Сайкс чертовски прав! Джордан такой эгоист… Фиш смотрит на Оливера так, словно прощается с ним. Кошки на душе скребут. Джордан же, сука, душу продал, но этот дьявол обвел его вокруг пальца. Фиш разжимает кулаки и с удивлением обнаруживает, что отросшие ногти до крови впивались в его ладони все это время. Он разворачивается и выбегает из палаты, так и не ответив ничего Сайксу, даже не попрощавшись. Не сказав тех самых слов, которые, возможно, могли бы все изменить в этот момент. Оливер поджимает к себе ноги, и обнимает колени руками. Блять. В голове плывет нескончаемый поток мыслей. Может, не стоило быть с Джорданом таким грубым? Может, он нуждался в поддержке Оливера? А может он лишь упертый баран, которому единственной помощью может послужить угроза? В глубине души Сайкс знает, что поступил как последняя мразь. Но что-то внутри говорит о том, что уже ничего не исправить. Но почему?.. Оливер откидывается на кровати и вновь смотрит в потолок. Он так долго ждал встречи с Джорданом, и вот чем она закончилась. Боже, Оливер бы отдал все чтобы в их жизни никогда не появлялись наркотики. Чтобы они снова были любящими друг друга людьми, которым плевать на все невзгоды. Сайкс стонет и закрывает лицо руками. Все очень плохо. И он это знает.

***

Джордан ненавидит все, что произошло сейчас. Ненавидит все между ними, ненавидит Оливера за его слова, за его решение. Но на самом деле? Единственный, к кому Джордан испытывает ненависть — это он сам. Ему нет оправдания, и Фиш это понимает. Все горло сковывает резкими судорогами — Джордан удерживает в себе рыдания, хотя в глазах уже стоят слезы. Парень выбегает из душной больницы и опирается руками в колени, дыша так глубоко, что от резко поступившего кислорода начинает кружиться голова. Фиш немного шатается и усмехается, вытирая запястьями глаза, и направляется к воротам. Остановившись в буквально паре шагов от них, Джордан оборачивается. Он не надеется, что Оливер побежит за ним, он ищет взглядом палату Сайкса. Ему так надо увидеть Оли снова, вернуться к нему и сказать: «Нет. Я никуда от тебя не уйду.» Но ни в одном окне Джордан не замечает его лица, поэтому просто молча покидает территорию клиники. Все словно в тумане. Джордан возвращается домой, но не чувствует того уюта, который раньше наполнял квартиру Оливера, из-за которого хотелось возвращаться сюда снова и снова. Нет, это уже не тот дом, к которому Джордан привык не за последний месяц, а за долгие годы. И все просто становится пустым, незначительным. Фиш опирается спиной на стену в прихожей и сползает по ней на пол, размышляя, как он до такого докатился. Как страх, которого он всю жизнь старался избегать, наконец настиг его: Джордан один. Совершенно не готовый к тому, чтобы быть съеденным одиночеством заживо. Казалось бы, главный тихоня в классе, друзей, таких же тихих и послушных мальчиков, можно по пальцам пересчитать, да и семья — среднестатистическая, ничем не отличающаяся от других. Обычный Джордан Фиш, ничего сверхъестественного. Серая мышка. Фиш бездумно смотрит в противоположную стену, и слезы обжигают его щеки, скатываясь с них и растворяясь в складках одежды. За пять лет до этого он познакомился с Оливером. Они были так похожи: куча друзей, многие из которых не самые лучшие кандидаты на эту роль — Джордан тогда впал в тусовочный круговорот, не в силах выбраться, а Оли, кажется, даже и не пытался. Они просто начали общаться после того, как Сайкс сблевал прямо на его кроссовки, и это самое худшее начало отношений, которое только придумать можно. Но несмотря на это, Фиш понял одну вещь: они чертовски похожи. Оливер так же был чрезмерно одинок, как и Джордан. Не было никакого… Чувства уверенности и привязанности к тем самым десяткам людей, знакомства с которыми и свели их вместе. Какое-то время они даже жили вместе — на памяти Джордана это были лучшие моменты его жизни. Жить с лучшим другом, представляете? Ему тогда ничего больше и не надо было: пицца, фильм и Оливер, острящий на каждом романтическом моменте. А потом все пошло по пизде. Джордан скучает по тем годам, когда в их жизни не было никаких наркотиков. Когда жизнь действительно была одна на двоих. Фиш вспоминает, что это был переломный момент. И конкретно для него, и для их дружбы. Все, кто не принимал, отвернулись, а тех, кто был в одной лодке с ним, Джордан в последствии выкинул за борт. И тогда Оли встал у штурвала. Вы вообще понимаете степень доверия? Фиш шмыгает носом и откидывает голову назад, вытирая щеки ладонями от крупными каплями текущих слез. Он бьется головой об стену, отсчитывая три удара, а затем из его горла вырываются рыдания. Джордан хочет вернуться и провести с Оливером каждую секунду своей жизни. Сказать, как сильно он, дурак, его любит. Они ведь еще могут быть счастливыми, правда? Но в реальности, единственное, к чему Фиш сейчас может вернуться — это шприц. И Джордан делает это прямо сейчас. В голову бьет раз за разом осознание того, что он совершает ошибку. Фиш усмехается, пытаясь задавить это чувство в своей голове, и берет в руку пакетик, поглаживая его содержимое большим пальцем. Если он сейчас примет, это будет означать, что он отказывается от Оливера в пользу героина. Джордан опускает героин на столик и проводит ладонями по лицу. Отвесив себе резкую пощечину, Фиш рычит, приходя в себя, но продолжает смотреть на пакетик. В его глазах ужас и сомнение, боль и желание. — Оливер жив, что тебе еще надо? — Джордан разговаривает сам с собой, — Ты ведь сам сказал: начал принимать только лишь из-за страха! Фиш чувствует тянущее ощущение в груди, спускающееся в живот. Колени начинают дрожать. Джордан вытирает вновь выступившие на глазах слезы. — Но ведь все уже позади, — хрипит он, а потом хватает героин и закидывает его в нижний шкафчик стола, под кучу вещей Сайкса, а потом выбегает из комнаты и несется в ванную, находящуюся на другом конце квартиры. Джордан упирается в раковину руками и резко поднимает голову, впервые за долгое время смотря на себя. Фиш отшатывается. И… Это лицо видел Сайкс после того, как пришел в себя после пяти дней в реанимации? Джордан уже не бледный, он, блять, зеленый. А под глазами мешки чуть ли не больше самих глаз. Он вообще не выглядит, как человек, и Фиш понимает, почему Оли сказал ему уходить. Джордан вздрагивает от этого воспоминания и с сожалением опускает взгляд. В груди теплится надежда, что Сайкс сказал это сгоряча, что нужен еще один разговор, уже не такой эмоциональный. Джордану точно нужен. Но Оливеру… Фиш смотрит в отражение своих глаз. Он не заканчивает мысль, но и без продолжения становится все понятно. И, несмотря на это, он выбирает Оливера. Если физически Джордану на грудь все еще словно давят прессом, то морально? Ему становится намного легче. И так проходит день за днем. После того, как Джордан резко слез с иглы, его начало ломать. Первые два дня стерлись из его памяти, а последующие два он просто лежал на диване в гостиной и не мог подняться. Все они перемешались в одну кашу, и Джордан уже не знал, сколько времени он провел в агонии, разливающейся по всему телу; она нарастала лишь от одного движения пальцем, и Джордан не сдерживал слез, стекающих вниз по щекам. Он не мог вернуться в спальню и жалел, что не выбросил этот сраный пакетик в унитаз в тот же день. Один неверный шаг, и… Джордан садится и откидывает голову на спинку дивана, натягивая на себя одеяло повыше. Он закутывается в него и вдыхает запах Оливера, застрявший в ткани пледа. Раньше он всегда успокаивал, но сейчас нет. Ничего не работает! Джордан просто не может с этим бороться, он устал. Каждое движение заставляет его кости словно хрустеть. Джордан уверен: они сломаются, если он не примет в ближайшее время. Фиш разгибается, вытянув ноги, и сжимает руки в кулаки, сдавленно вскрикивая. Наконец, он кое-как встает на ноги. Слезы заволокли глаза. Ему нужен хоть кто-то! Кто-то, кто сможет остановить его сейчас. Господи, ему так страшно. Джордан доходит до спальни и опускается на колени перед столом. Он выдвигает тот самый ящик и вздрагивает, сжимаясь от резкой вспышки боли. Она подгоняет его, заставляет действовать быстрее! Пальцы путаются, когда Фиш достает шприц и пакетик. Щелчок зажигалки, и Джордан смотрит на язычок пламени пару секунд, прежде чем поднести его к ложке. Секунды превращаются в часы. Парень не замечает, как идет время, ему кажется, что оно застыло и одновременно с этим тянется, как резина. Фиш набирает жидкость внутрь и не медлит ни секунды, поднося иглу к вене. Он нажимает на шток, и… Выдыхает от облегчения с тихим низким стоном. Обдолбался в одиночестве субботней ночью. На время его отпускает, но затем Джордан смотрит на шприц и понимает, сколько принял. Удар. — Нет… — шепчет он, а затем в глазах на секунду темнеет. И яркие цветы уже не цветут в них, как раньше. Фиш поднимается с колен и делает лишь один шаг, прежде чем снова свалиться на пол после оглушительной боли, ворвавшейся в его сознание. Джордан сдавленно стонет, и его грудь сковывает массивными цепями. Ни одно чувство не врывается в его сознание. Джордан совсем оцепенел, но разве это чувство? Он пытается сделать вдох, но понимает, что не может. Фиш старается перевернуться на спину, но все конечности сковывает цепями, они затекают и не поддаются его контролю. Парень открывает глаза, но белый потолок сразу же темнеет, и Джордан понимает, что в этой темноте… Он один. Джордан не понимает, что происходит. В его голову внезапно приходит воспоминание двухгодичной давности. Оливер сидит на коленях, склонившись над Джорданом. Он гладит его лицо ладонями, пока голова Фиша лежит на его бедрах. Их освещает яркий солнечный свет. Оли улыбается, но в этой улыбке одна лишь боль. На щеки Джордана капают его слезы. — Ты плачешь? — спрашивает он, скользя взглядом по его лицу. Сайкс вытирает слезы с щек Джордана большими пальцами. — Это не имеет значения, — тихо говорит Оли, — Пока ты принимаешь, я не имею значения. У Джордана щемит в груди. Он приподнимается, приближаясь к лицу Оливера. Сайкс смотрит на него стеклянными от слез глазами. Его мокрые ресницы подрагивают. Губы искусаны до крови. На лице трехдневная щетина, а скулы сильно выделяются, как никогда раньше. Конечно же Оли имеет значение. Только он. Всегда только он. Теперь Фиш это понимает. Джордан вздрагивает всем телом, ощутив слезы, капающие на его лицо. Это Оливер? Он снова с ним, он вернулся! Фиш думает, что на его лице расплывается широкая улыбка, но на деле не дрожит ни одна мышца. «Не плачь» — думает Джордан. И наступает тишина.

***

— Что значит «ещё неделя»? — Оливер садится на кровати, с возмущением смотря на медсестру. — Мы не можем отпустить вас в таком состоянии домой, мистер Сайкс. Ваше состояние ещё далеко нестабильно, а после вашего возвращения домой наблюдение продолжится. Оливер ударяет рукой по больничной койке и рычит. — Даже такая реакция уже признак того, что вы не в себе, Оливер. Сайкс поднимает виноватый взгляд на девушку: — Я просто… Я просто хочу домой, понимаете? Медсестра вздыхает и берет в руки шприц, садясь на кровать рядом с парнем. — Я понимаю. Но мы ничего не можем сделать. Протяните руку сюда. Оливер сжимает челюсти, когда в его вену входит тонкий шприц с непонятным содержимым. Но после него Сайксу становилось легче, а ломка в костях проходила не так болезненно. — Вам нужен отдых. И регулярное питание. — Я знаю, — вздыхает Оливер, — Я знаю. А ещё ему нужен Джордан. Как никогда сильно. Оливер делает вид, что все хорошо. Пытается убедить себя в том, что это так. Но это бесполезно. Что бы он не пытался сделать, от хождения по палате, до высовывания в окно, ничего не могло заглушить это чувство тревоги внутри. День за днём становилось все страшнее. Будто произошло что-то настолько кошмарное, что все, что может сделать Оливер — это смириться. Ну почему, почему это чувство преследует его? Он и сам знает, что должен извиниться перед Джорданом! Но, кажется, это будет жалкой попыткой после того, что он ему сказал. Сайкс накидывает рюкзак на себя и спешит из этого проклятого места подальше. Ему дали с собой кучу таблеток, ампул и контактов, но Оливеру некогда их изучать. Он садится на нужный автобус и молится всем святым на то, чтобы Джордан был дома. Конечности Оли дрожат, все тело такое же бледное, как и обычно, но хотя бы он может стоять на ногах. Пара людей оборачиваются на него, выходя на нужной остановке, но Сайкс делает вид, что не замечает их взглядов. Да и зачем? Оливер судорожно достает ключи и дрожащей рукой пытается вставить их в замок собственной квартиры. Перед этим он умудрился уронить их два раза от адского тремора, но сейчас замок наконец-то поворачивается в скважине, и Сайкс заходит в родной дом. Тишина. Оливер прикрывает за собой дверь и осматривает знакомый коридор. Из дальней комнаты квартиру заливает белый, смутный свет, и это единственное освещение здесь. Сайкс не чувствует того, что Джордан здесь. Если бы он был здесь, квартира бы струилась желтыми цветами, тёплыми оттенками и любовью. Но сейчас… Она темная. Словно в нее никто не заходил лет двадцать. — Джордан? Оливер скидывает рюкзак, и вдыхает воздух. Здесь словно как тогда, пару месяцев назад, когда Джордан и не знал, что Оли принимает. «Боже, блять» — проносится в голове. — Джордан! — уже громче зовёт Сайкс, но ответа не получает. Может, он уехал к себе домой, или… Оливер делает несколько шагов в сторону спальни и до последнего верит, что увидит Джордана, сидящего в кресле или на кровати. И он видит Джордана на полу около двери. Бледного, с закрытыми глазами, сжавшегося, словно его кто-то очень больно ударил в живот. Сайкс перестает дышать. Его сердце колотится с невероятной скоростью. Нет. Нет, блять, это не могло произойти. Это ведь сон, да? Только во снах бывают такие темные квартиры! Сайкс очень сильно щипает себя за руку и жмурится, но чувствует лишь острую боль. Это не сон. — Джордан, — тихо шепчет Оливер и падает на колени рядом с телом, — Нет. Нет, ты… Ты ведь не мог так со мной поступить, правда? На лице Сайкса появляется нервная улыбка. — Это нечестно, Джорд. Вставай. Оливер кладет руку на оголенное плечо парня и старается не обращать внимания на шприц, валяющийся рядом. — Вставай, Джордан! Это не смешно, — Кожа Фиша до ужаса холодна, — Джордан! Голос Оливера истерично срывается и дрожит. Он хватается обеими руками за плечи парня и пытается перевернуть его на спину. Тело почти не разгибается. — Джордан, ты… Ты… — Сайкс всхлипывает, и по его щекам текут слезы, — Ты не мог! Не мог бросить меня! Если это и шутка, то ужасная, Джордан, прошу, вставай… Оливер заходится истеричным плачем и, наклонившись, упирается носом в плечо парня. Каждый раз, когда он прислонялся к нему, все вставало на свои места. Но сейчас не произошло ничего. Не сработало. Сердце Сайкса жалобно стучится, пытаясь словно вырваться наружу и отдать свою жизнь любимому. — Ты… Ты хочешь сказать, что это все? Джордан с лучезарной улыбкой кивает и отдает Оливеру в руки заключение от врача. Под длинным списком и финальной фразой «пациент здоров» стоит подпись. — Ты сделал это! — Сайкс накидывается на шею Фиша и целует его в щеку, смеясь. Он смотрит на него счастливыми, широко распахнутыми глазами, — Тебе больше не нужен героин? — Не нужен. Ни капли, — Джордан крепко обнимает друга в ответ, с их лиц невозможно убрать улыбки ничем. — Мы сделали это, Оли. — Ты сделал это, — Сайкс отстраняется и не может нарадоваться тому, как блестят глаза Джордана. — Я бы не справился без тебя, — Фиш прижимает к себе заветный листок, опуская взгляд. — Да ладно тебе! — Оливер наигранно отмахивается, — Всего-то пару раз сказал тебе не распускать сопли! — Но ты же сам помог мне найти реабилитационные цент… — Тс! — Сайкс кладет палец на губы Фиша, щеки которого приобретают розоватый оттенок, заставляя его замолчать, — Это была небольшая помощь. Ничего особенного. Оливер вздрагивает всем телом. Он не ожидал такого удара под дых ни от кого. Особенно от Джордана. Он так и не успел перед ним извиниться. Из-за него Фиш свёл концы с концами. Из-за Оливера, блять, погиб человек. Он загубил душу того, кого любил больше всего на свете. — Я не смогу! — Оливер поднимается, отстраняясь от мертвого тела парня, — Я не смогу жить без тебя, Джордан! Да как ты, блять, не понимаешь! Сайкс отползает в сторону, рыдая. Его лицо хотя бы сейчас приобретает живой оттенок, хотя на здоровом человеке это покраснение смотрелось бы просто ужасно. — Я не смогу. Я убил тебя! Я убил своего мальчика… Оливер осматривается в поисках остатка того, чем можно это все закончить. Все также заливаясь слезами, он хватает пакетик с белым порошком. Рядом валяется зажигалка и ложка. — Прости, прости меня, Джордан! Мне жаль, мне так жаль, что я… Опоздал. Сайкс не отрывает взгляд от лица Фиша, продолжая нагревать ложку. Он даже не заметил, в какой момент сделал все остальные приготовления. — Я исправлюсь. Исправляюсь, любовь моя. Я знаю что мое искупление — смерть, знаю, — С кем говорит Оливер? Совестью или его мертвым парнем? Сайкс хватает шприц, лежащий рядом с Джорданом и набирает в него расплавленный героин, — Я исправляюсь. Видишь? Оливер пытается заглянуть в глаза Джордана, но они закрыты. Лицо неестественно бледное, как мрамор. — Я люблю тебя, Джордан, господи, я так сильно тебя люблю! — Сайксу уже плевать на то, что слезы капают на пол, он наклоняется к лицу Фиша и целует его так страстно, как никогда, несмотря на то, что не получает взаимности от холодных, сухих губ, — Я сделаю это. Оливер вводит… Господи, он не знает, сколько миллилитров, это имеет значение? Этого точно достаточно для того, чтобы умереть. Умереть за Джордана, которого он сам и убил. — Люблю, — Оливер хватается за руку Джордана, сжатую в кулак от боли, которую сейчас точно также испытывает Сайкс. Несмотря на то, что на его лице улыбка, — тебя. Сайкс закрывает глаза и видит тянущуюся руку Джордана к нему. Он доверчиво кивает и отдается. Отдается этому чувству падения в пустоту. Они никогда не увидятся вновь, Оли понимает это. В этом доме никогда не было так тихо. Даже стрелки настенных часов затихли, а кухонный кран перестал протекать; даже люди на улице замолчали, словно почувствовав чужое горе. Казалось, время остановилось. Но вот, минуту спустя, серое небо разразилось молнией и громом, а по окнам застучали первые капли дождя. Небеса оплакивали две неуспевшие ничего исправить души.