Кленовые листья

Рен был в самолете, летящем над Атлантикой, когда погибла Жанна. Читал сводки, пил холодное молоко, привычка с детства неискоренимая ничем, дремал в промежутках. Долгие перелеты он воспринимал, как возможность отдохнуть, собраться с мыслями. Когда самолет сел в аэропорту Пекина, он неторопливо собрался, отдал пару приказов о багаже и подхватил с соседнего сидения футляр с подарком. Он купил его спонтанно, без какого-либо повода, просто потому что решил, что он Жанне подойдет. Серебро, выплавленное в силе одного слабенького огненного шамана, держащего небольшой ювелирный магазин прямо у отеля, где он остановился и рубеллиты, отдающие в нежно-фиолетовый. Серьги-гвоздики и кольцо – неброский гарнитур, подходящий к ее глазам и волосам. Рен улыбался, от мысли о подарке, даже когда выходил из самолета. Когда-то давно, почти тридцать лет назад он, тоже дарил ей украшения. Другие. У Жанны до сих пор полно шкатулок с побрякушками, которые она одевает хорошо, если раз в год. Это потом он научился выбирать по-другому. Вот только встречала его не охрана и не помощник, на заднем сидении прибывшей за Реном машины сидел Мен. И выражение его обычно улыбчивого, не в маму и папу пошел засранец, а в деда, выражало гранитное спокойствие. Только чуть припухшие веки указывали на то, что недавно Мен плакал. - Что случилось? – Спросил Рен, лихорадочно перебирая возможные трагедии. – Что-то с мамой? С Джун? Ран Тао всегда отличалась отменным здоровьем, как в общем-то и все шаманы, но одна болезнь поражала и людей, и одаренных. Рак. И мать боролась с болезнью весьма успешно. Ремиссия длилась уже пять лет. Неужели… Мен протянул ему планшет. На матовом экране отображалась страница электронной новостной ленты. Рен вчитался. Желудок подскочил куда-то к горлу, а дыхание перехватило. Пальцы сжали металлическую коробку с подарком, раздался скрежет. Жанна была мертва. Его супруга. Мать Мена. Его Жанна. Мертва. Рен почувствовал как холод побежал от макушки к затылку. Жанна всегда была защищена. Лучше, чем все остальные. Шамаш трясся над своей госпожой, Судьи сопровождали ее в любые, даже самые не далекие поездки. Броня ее сверхдуши была лучшей среди них всех. Как, как это могло произойти? - Теракт. – Процедил Мен. – Гребаные Чистокровные. - Ищейки? - Носом роют. Сын перелистнул страницу на планшете, открывая сводки ищеек, что прибыли на место происшествия спустя несколько часов. Рен вчитался. Разум был ясен и четок, так было надо. Расследование сейчас, скорбь потом. - Еще жертвы? - Несколько десятков неодаренных людей, трое Судей, что были с мамой и пятеро кукол тети Джун превратились в пепел. Маму опознали. Ее защита сохранила тело. Персонал… там не осталось ничего кроме праха. Направленный ядерный взрыв, каким-то образом ограниченный небольшой площадью. Ни радиации, ничего - он просто схлопнулся обратно. Но начинался взрыв именно как ядерный, судя по сигнатурам приборов. Рен сжал переносицу. Такое оружие. Откуда? - Асакуру предупредили? Рю? - Да. – Мен вздохнул, устало ткнулся лбом ему в плечо. – Дядя Йо и дядя Рю обещали быть завтра утром. Похороны послезавтра. - Кто из Судей погиб вместе с Жанной? - Дител. Лассо. Шторнгбаум. Ну конечно, два самых верных телохранителя. Ее правая и левая руки. Кто же еще мог сопровождать его супругу в той поездке. Разве что… - Люциус? - Дядя жив. – Ответил Мен. Рен выдохнул. По крайней мере Судьи не полностью обескровлены в командном составе. Люциус сможет удержать орден. Будет ругаться, шипеть и строить из себя ленивое чмо, выпуская в потолок дым, но удержит. В железном кулаке. - Пап. – Позвал его Мен, отрывая от несущихся галопом мыслей. Рен скосил на него взгляд. Сын смотрел на него глазами Жанны. Такой же темно-рубиновый взгляд. Такие же длинные пепельные волосы. Разве что Мен подхватил от дяди Йо привычку к сложным косам. Внешностью, почти полностью в нее… все, что осталось. - Что? – Хрипло спросил он. Мен молчал. Рен ждал. Сын покачал головой. - Ничего. Рен хмыкнул. Обнял сына за плечо, притягивая к себе. Так было легче. Да. Зажигая свечу в ногах Жанны, овивая ее лоб жемчужными бусинами Рен чувствовал, как у него трясутся руки. Среди белых цветов она выглядела спящей. Конечно, здесь поработала и Джун, восстанавливая тело, но все же… Поджигая высушенные лозы по шаманскому обычаю и отталкивая лодку в дворцовом озере, Рен зашел в воду по пояс, прежде чем смог отодрать пальцы от края. И до самого конца ни с кем не заговорил. Разве что позволил Йо, пока горел огонь, держать руку на его плече и сжимал дрожащие пальцы Джун. Вечером, когда все было кончено, он сидел в своих темных покоях. Смотрел на звезды из окна, стараясь найти ту самую яркую точку, что теперь имела имя Жанны Тао, а найдя, достал из ящика стола тот самый набор. Серьги-гвоздики. Серебро и рубеллиты. Рен не любил Жанну, а она не любила его. Их брак был вынужденной мерой, с обеих сторон. Но они прожили рядом почти сорок лет. Знали друг друга, как никого другого, мирились с недостатками, делали одно дело, были друзьями. Они вырастили сына и были к друг другу добры. Однажды Жанна призналась ему, что была готова, что он сорвет зло. Готова защищаться и защищать, особенно после рождения Мена, но нет. И именно тогда она поняла, что у них получится. Пусть не любовь, но семья. «Ты не злой человек, Рен Тао.» Вспомнил тогда он слова Вождя. Наверное, все так и было. Он помнил - ему хотелось. Сделать ей больно. За то, что вот так вышло. Но не смог. Эти слова звенели в мозгу, словно выбитые в металле амулета. И он, как и Жанна, делал все, чтобы жить в мире. Конечно, у каждого из них были свои слабости. Рен делал вид, что не замечает излишне трепетных отношений Жанны и ее правой руки Лайсерга Дитела. Жанна не попрекала его периодическими загулами, даже если по утру встречала очередную любовницу, мнущуюся на пороге покоев и не знающую, где выход в том лабиринте, что представлял собой Дом Тао. Не важно, что он ее не любил. Они привыкли друг к другу. Знали слабости и сильные стороны. Жанна, пусть и не была полноценной хозяйкой поместья, делегируя большую часть полномочий Джун и его матери, все же стала частью семьи. Сестрой для Джун и дочерью и внучкой для его матери и деда. Жанна была его драгоценной супругой. Матерью его сына. Стояла на одной ступени с Меном, родителями и Йо. И теперь ее не было. Не было ни ее голоса, ни теплых рук, ни проницательного взгляда. Не было. Рен открыл коробочку, вытянул из ячейки серьгу. Повертел в пальцах, разглядывая камень и решился. Семейная серьга, один из концентраторов фуреку, легла на стол и коротким движением Рен поменял ее на ту, что предназначалась Жанне. Пусть женская, не важно, память важнее. Скрипнула дверь. В темную комнату тихонько вошел Мен. Сел на подлокотник его кресла, ткнулся носом ему в висок. - Пап. - Мен. – Ласково улыбнулся Рен, погладил его по серебристым волосам. - Я маме давно не говорил. И не сказал… хотя звонил ей перед встречей. И не сказал. Думал успеется. – Мен глубоко вздохнул. – Пап, знай пожалуйста, я тебя люблю. - Я знаю. Знаю. – Ответил Рен, протягивая сыну вторую серьгу, и указывая на чуть розовато сияющую звезду у края небосвода. – Знаю.