Молитва ангелу: Пролог

Небо в Чистилище не было красивым, однако Гарри видел в нем свою прелесть. Вообще, он очень редко любовался природой. Для Гарри Поттера не были понятны эти красочные описания простой воды или растений. Это ведь просто роса на траве, господи, зачем расписывать то, как она переливалась под первыми лучами солнца? Он все еще не совсем понимал, почему все так воспевают природу. Не видел смысла в порче бумаги полными фальши каракулями о том, как важно знать свои корни. Он считал все эти слова о том, что семья самое главное — лицемерием, попыткой не выделяться из такой же лживой толпы. Просто не видел смысла писать такую откровенную ложь, не видел смысла часами пялиться на то, как шуршат деревья или то, как течет вода. Ну, течет-шуршит, и пусть себе течет-шуршит, зачем об этом целые книги писать? Гарри вовсе не был романтиком. Для него звезды были просто огромными газовыми шарами, а Луна — обычным астрономическим объектом. Он не был поэтом и не сравнивал чьи-то глаза с шоколадом, небесами или тьмой. Однако он мог сутки напролет смотреть, как танцует огонь в камине, ощущать подушечками пальцев чуть шероховатые странички книг, слышать запах чего-то сладковато-горького, что всегда витал в бункере. Гарри Поттер мог с наслаждением наблюдать, как заходило солнце, и при этом был равнодушен к рассветам, мог часами наблюдать за тренировками Винчестеров, за работой Кроули. Но вот небо Чистилища... Все ночи, что он здесь провел, он смотрел только наверх. Сна не было практически до восхода солнца, которое тут никогда не было видно, однако ему для того, чтобы выспаться, всегда хватало и пары часов. Гарри завораживало то, как холодный ветер бил по голым ветвям деревьев, однако тучи, всегда затягивающие небо, не двигались совершенно. Ему нравилось то, как пытались сквозь них пробиться лучи солнца, всегда одинаково безуспешно, и как это же не получалось и у луны. Нравилось то, каким темным постоянно был день и насколько черной была ночь, когда единственным источником света были лишь разведенные менее догадливыми монстрами костры или же огонек магии, что даровал свет лишь одному волшебнику. Для Гарри Поттера не были понятны эти красочные описания простой воды или растений, однако он чувствовал, что мог написать целый трехтомник не хуже "Войны и мира", посвященный небу Чистилища. Гарри вовсе не был романтиком, однако он уже давно влюбился в эти неподвижные тучи, которые он изучил настолько хорошо, что мог по ним ориентироваться не хуже, чем по звездам, влюбился в этот ледяной ветер, в черные стволы мертвых деревьев и в шелест давно высохшей листвы под ногами. Другим людям все это казалось бы жутким, пугающим. Они бы, нервно хихикая, сравнивали это место с лесами из второсортных ужастиков, однако Гарри Поттер отличался от них. Его все это очаровало, нашло себе место в его сердце, навсегда отпечаталось на обратной стороне век. Сейчас он, глядя в ночное небо, мгновенно понял, где находился. Место было недалеко от того, где его выбросило сюда из Ада. Недалеко потрескивал костер, сам мальчик лежал не на голой земле, к чему уже привык, а на чьей-то куртке. Что ж, раз его все еще не убили, можно расслабиться. Вряд ли ему сохранили жизнь и даже отдали свою куртку просто чтобы потом сообщить, что его сейчас будут пытать. — Ну привет, маленький колдун, — Гарри перевел взгляд на спокойно сидящего возле разведенного костра мужчину, что подал голос. Теперь рассмотреть незнакомца было вполне возможно. Высокий, но вовсе не крепко сбитый и даже близко не худощавый. Нечто среднее между Сэмом и типичной моделью их века. Почему-то Гарри ожидал, что это существо окажется куда крепче на вид. Сейчас перед ним сидел скорее какой-то актер, которого отправили бы играть роль главного героя какой-нибудь сопливой драмы. Угольно-черные волосы с парой более темных участков, уже отточенным движением заправленная за ухо короткая прядь. Гарри и не знал, что так бывает у брюнетов. Вроде ведь и так черный, куда уж еще темнее? Не то снисходительная, не то заинтересованная полуусмешка на губах, высокие скулы. Веселый интерес во взгляде, словно он ожидал, будто Гарри сейчас подорвется и начнет визжать, как девчонка. Интереса прибавилось, когда ребёнок все также остался на месте, первым делом явно анализируя, насколько он опасен. Интересная привычка у маленького смертного, однако. Судя по всему, оценили его на все одиннадцать из десяти, что не могло не льстить, но при этом все еще не предприняли попытку сбежать. Темные глаза, отливающие рубиновым, сощурились в ожидании дальнейших действий, однако Гарри все также лежал на земле, разглядывая незнакомца. — Что, нравлюсь? — нахально ухмыльнулся мужчина, даже повернув голову для того, чтобы мальчику было удобнее его рассмотреть. — Безумно, — со всей серьезностью кивнул тот, вызвав недоумение в чужом взгляде. — Вот сижу, думаю: сразу в тебя огнем зарядить, или обойтись пока только парализующим за красивые глазки? Мужчину явно это насмешило, судя по громогласному хохоту, разнесшемуся по лесу. Глаза его на мгновение вспыхнули самым настоящим Адским Пламенем, и это вызвало у Гарри точно такой же отклик в виде на мгновение ставших точными копиями изумрудов глаз. Впрочем, ни тот, ни другой таких метаморфоз не заметили. Гарри уже давно догадался, что все в его внешности зависит от настроения. Глаза темнеют, стоит ему испытать что-то хоть немногим сильнее легкого раздражения, и наоборот светлеют при положительных эмоциях. Сейчас он был почти уверен, что они потемнели от недоумения. Он ведь лишь подыграл, причем, совершенно не стараясь, что в этом такого забавного? Незнакомец тем временем прекратил смеяться, и о недавнем веселье свидетельствовали лишь тлеющие в самой глубине глаз золотистые всполохи и ухмылка на губах. — Может, представишься, маленький ведьмак? — протянул он, сверкнув темными глазами, и мальчик прикрыл глаза, стремясь вернуть им привычный непримечательно-зеленый цвет. Не хватало ему еще того, чтобы это существо заметило подобную особенность его организма. — Том. А ты?.. — Лжешь, — спокойно констатировал тот. — И при этом говоришь правду. Впрочем, неважно. Это место действительно не лучшее для настоящих имен. В таком случае, зови меня... скажем, Терго. Я Альфа, — Гарри сощурился на то, что мужчина умолчал о том, Альфой какого вида он является, но промолчал. Это явно понравилось Терго, ложное имя которому совершенно не шло. — А кто же ты, маленький смертный? — Мне не нравится то, как это звучит. Прекрати называть меня смертным, маленьким, колдуном, волшебником и тому подобным. У меня есть имя. И я человек, как ты уже верно подметил. — Не верю, — сообщил мужчина, сощурившись. — Смертных не бывает в Чистилище, тем более таких наглых, как ты, глупый ребенок. — У меня. Есть. Имя. — Которое тебе совершенно не идет. Слишком... простое, — с некоторым недовольством отрезал Альфа. Гарри решил просто смириться. Уж больно ему не понравилось то, как в глубине темных глаз всколыхнулось пламя. — Я Охотник, — Терго изумленно вскинул брови. — Удивительно, да? Охотник, использующий магию. Нонсенс. — Ладно. Хорошо. Тогда скольких ты уже убил? — Я еще новичок. Обошелся только парой вампиров, десятком демонов и Гашадокуро. — Неужели Охотники наконец нашли способ убийства этих тварей? Даже у меня это в свое время не вышло, — Гарри смутился под насмешливым взглядом. — Это вышло случайно. Мои учителя немножко Лосяра и Бельчонок в самом плохом смысле этих прозвищ, и ломанулись в лоб. Чуть не умерли. Я призвал огонь. Случайно. От монстра осталась только кость, — рубленые фразы, и мальчик достал из внутреннего кармана куртки кость. Зачем он ее носил с собой, не знал даже он сам. Просто на автомате каждое утро проверял, на месте ли трофей, и шел по своим делам. Интуиция, постоянно незаметно позвякивающая на периферии сознания, подсказывала, что так нужно. Кто он такой, чтобы противиться Дару? Альфа без спроса выхватил у мальчика тонкую, но невероятно крепкую кость с серебряными прожилками. Странно. Гарри был уверен, что еще пару дней назад прожилки были золотыми, а кость более кривой и толстой. — Интересно, — протянул мужчина со странным выражением в глазах. — И зачем же ты мне опять лжешь? Кажется, тебе подобные отродясь не считались людьми. — Мне подобные? — Дети Хель. Тем более потомки малыша Харри, — мальчик вскинулся на эти безразлично оброненные слова, уже внимательнее разглядывая мужчину. Кто такой Харри? Как Терго понял, кто он? Что он имел ввиду, говоря, что Гарри не человек и "тем более" если он потомок Харри? Альфа ухмыльнулся. В Чистилище было слишком скучно. Может, это крошечное смертное создание сможет его развлечь?..