Back In the City, I'm Just Another Guy In a Sweater

Джин никогда не терял голову. Это было то, что вызывало в нем гордость. Независимо от ситуации или обстоятельств, хотя он мог повысить голос, стоять на своём, упираясь пятками в землю и отказываясь двигаться дальше, он никогда не терял голову. Он всегда держал себя в руках, принимал правильные, логичные решения. Возможно, именно поэтому, когда подобное наконец произошло, он был совершенно не готов к этому. Намджун едва выехал на дорогу, едва развернул колеса и направил машину к гаражу, когда Джин увидел это. — Джуни, — севшим голосом сказал Джин, протягивая руку и сжимая запястье Намджуна. Это было автоматическое действие, что-то полностью вне его контроля. Он не хотел этого делать — и по одной только силе хватки знал, что из-за этого может причинить боль Намджуну. И все же он крепко вцепился, боясь отпустить, прежде чем смог понять, что то, что он видел, было правдой. — Намджун. — Эй, эй, — сказал тот. — В чем дело? — Намджун, — снова шикнул Джин, на этот раз его голос слегка дрогнул. — Посмотри, просто посмотри! Джин указал через окно машины на небольшой силуэт на крыше их двухэтажного Маленького Дома. Прямо возле окна его открытой спальни находился пятилетний Чонгук, который сидел на краю крыши, свесив ноги вниз, наблюдая за тем, как они подъезжают. Намджун задохнулся и ударил по тормозам, остановив машину на парковке. Движение подтолкнуло Джина к действию, и он резко отстегнулся, чуть не сломав ручку машины, торопясь её открыть. Чонгук всегда был мелким нарушителем спокойствия, и они предупредили няню, чтобы она не сводила с него глаз. Однако казалось, что она проигнорировала совет, и теперь его сын неустойчиво сидел без присмотра прямо над канавой, болтал ногами и наблюдал за всеми с крыши. — Боже мой, — прохрипел Намджун. — Боже мой. Ким Чонгук! Чонгук! — Чонгук! — закричал Джин, — Чонгук-а, что ты делаешь? Чонкук улыбнулся и помахал им двоим. Затем он позвал: — Папа, смотри! В голове у Джина один маленький логичный человечек говорил, что ситуация не может стать непоправимой. Это было бы даже слишком неожиданно. Чонгук не соскользнет и не упадет с крыши, и, к тому времени, как Намджун заберет его, Джин точно будет знать, как правильно отчитать няню. Но впервые, насколько он мог вспомнить, этого человечка в нем победил другой, который в настоящее время представлял себе маленького Чонгука, кучей лежащего на лужайке перед домом, со сломанными от падения со второго этажа ногами и руками. Если он не успокоится, он сделает что-то нехорошее с этой чертовой няней. — Боже, Намджун, пожалуйста, сделай что-нибудь, — умолял Джин. Он снова схватил Намджуна за руку, угрожая порвать пальто мужчины от того, как сильно его пальцы сжимали рукав. — Он упадет. Он упадет, я знаю. — Отпусти меня, и я заберу его, — попросил Намджун, осторожно убирая руку Джина с предплечья, прежде чем отправиться в дом. За ним захлопнулась входная дверь, и Джин вздрогнул, приложив руку ко лбу и нервно следя за ребёнком. Чонгук всегда был авантюрным для Намджуна и Джина. Юнги, к счастью, рос тихим, а Чимин был настолько прилипчивым, что старший никогда не задавался вопросом, куда он ушел. Тэхён и Хосок, конечно, немного больше заглядывали в места, где они не должны были быть, но Джин действительно понял загадку родителей, пытающихся сохранить жизни своих детей, только когда появился Чонгук. Казалось, что мальчик посвящал каждую секунду только тому, чтобы проверить новый способ умереть. Засовывал вещи в розетки, играл с проводами, находил острые предметы, которыми можно себе что-то проткнуть. Не было слов, которые могли бы выразить, как сильно Джин любил своих детей, но истерика, захлестнувшая его разум и затуманившая рассудок, была достаточным ответом. У Джина дрожали руки. Он был в двух секундах от того, чтобы взобраться на стену и подтянуться на крышу, когда Юнги распахнул входную дверь и закричал: — Папа? Что ты делаешь? — естественно, Хосок был с ним.  — Твой брат вылез из окна, — произнёс Джин ломающимся голосом. — Как он его открыл? Там должна быть сетка… — Там есть сетка, — ответил Юнги, подходя к Джину и указывая на небольшое оконное покрытие, лежащее на крыше позади Чонгука. — Должно быть, он вытолкнул его. В этот момент в окне показалась голова Намджуна. Он снял пальто и осторожно поднялся на крышу, ступая под углом и медленно двигаясь к озорному Чонгуку. Тот посмотрел через плечо и хихикнул, развернувшись так, что его спина оказалась к газону, и у Джина свело живот. — Куки, давай, малыш. Нам нужно пойти внутрь. — Нет! Папа, посиди здесь со мной. — Нет, Чонгук, ты не должен быть здесь. Давай. Внутрь. Чонгук был маленьким мальчиком. У него было много характерных черт Намджуна только из-за нескольких лет повторения за ним. Джун всегда удовлетворял любопытство, и, возможно, Джин сделал недостаточно для того, чтобы отбить охоту к опасным экспериментам, в которые ввязывался его муж, но он был на грани между выполнением родительских обязанностей и заглядыванием через плечо Намджуна, чтобы увидеть, что произойдет, если он сделает конкретную вещь. Он был ученым в глубине души. Он не мог помешать Намджуну совать нос в чужие дела и попадать в неприятности. Так что совсем не было удивительным, что всё, что Чонгук когда-либо хотел сделать, это проверить какую-то возможность. Просто иногда Джин чувствовал себя слишком плохо подготовленным, чтобы справляться с этим. — Чонгук, — сказал Джин, моргая, чтобы избавиться от жжения в глазах. — Пожалуйста, иди внутрь. Пожалуйста, иди внутрь. — Как ты вообще туда попал? — спросил Юнги. — Ты недостаточно высокий, чтобы снять сетку. — Он придвинул стул к окну, — ответил Намджун, спускаясь на спине по крыше, пока обе его ноги не оказались с двух сторон от Чонгука. Не теряя времени, он обнял мальчика и усадил к себе на колени. Чонгук издал тихий раздраженный звук, пытаясь вырваться из объятий отца и выбраться из его рук, но Намджун крепко сжал его и направился обратно к окну. Джин глубоко вздохнул. Он не отводил взгляда от крыши до тех пор, пока Намджун и Чонгук полностью не исчезли, и даже тогда наступил момент тишины. Ему нужно было собраться с мыслями. Всё, о чем он мог думать, — это раненый Чонгук на дне канавы, разбившийся и плачущий. Это был его ребёнок. Этот маленький мальчик был его ребёнком. — Чонгук получит по попе? — спросил Юнги. Джин посмотрел на входную дверь. Няня вышла наружу и теперь смотрела на Джина, сморщив лицо. Джин снял очки и сунул их в карман пальто, сложил руки на груди, затем сделал еще один глубокий вдох, набирая в легкие побольше кислорода, чтобы не потерять сознание. — Юнги, я хочу, чтобы ты взял своих братьев наверх и поиграл с ними. Я приду и заберу вас, когда буду готов, чтобы вы вернулись вниз. Юнги никогда не переспрашивал, потому что он был именно таким ребёнком. Тихий, понимающий всё интуитивно маленький мальчик. Он просто без лишних вопросов схватил Хосока за руку и повел его обратно к двери, старательно избегая взгляда няни, когда он проскользнул мимо неё, не сказав ни слова.

***

Джин не мог уснуть. Что, как он предполагал, было вполне объяснимо. Он исчерпал себя на эмоциональном уровне — полностью превратил кости в пыль, пытаясь справиться с этой кошмарной ситуацией, и теперь, когда адреналин закончился, и он лежал в постели, не занимаясь ничем, кроме размышлений, казалось, что она возвращается к нему волнами. Тревога. Паника. Образ улыбки Чонгука, когда он махал рукой с высоты двадцати футов. Папа, сказал он тогда, смотри. Джин не давал Намджуну спать, ворочаясь. Завтра он должен был отправиться на инструктаж в кампус, поэтому Джину действительно следовало изо всех сил стараться сдержать себя, но он не мог перестать хмуриться и вздыхать, снова переворачиваясь с боку на спину и обратно. В конце концов Намджун повернулся к нему лицом, нежно погладил по плечу и сказал: — Джин, детка. Не прошло и секунды, как Джин сказал: — Чонгук был на крыше, Намджун. На чёртовой крыше. — Я знаю. Я понимаю. — С таким же успехом я мог бы оставить его здесь одного. Няня даже не знала, что он там, пока не вышел Юнги. И я её предупреждал! Я говорил ей, Намджун. Я был предельно ясен. Я трижды напечатал записку и повесил её на холодильник. Как она могла её не заметить? Непрофессиональная. Рука Намджуна была теплой. Джин зарычал и встряхнул плечами, чтобы сбросить руку мужа, но Намджун потянул его обратно, пока они не оказались лицом друг к другу. Затем он легко обнял Сокджина за талию и притянул ближе. — Послушайте меня, мистер Ким. Я понял. Я клянусь, что всё понял. Вы же знаете, что это так. — Мой мозг отказывается это понимать. Я имею в виду — как это было безответственно! — Это было совершенно безответственно. Она больше сюда не вернётся. Эта мысль не успокоила Джина. Он хотел наказания для неё. Он хотел, чтобы она унижалась и извинялась за то, что чуть не убила его сына. Гортанный стон, вероятно, сказал Намджуну то же самое, и мужчина вздохнул. Он снова заговорил, прежде чем Джин успел разозлиться ещё больше. — В этом мире никогда не будет других людей, которые будут любить этих мальчиков так же сильно, как и мы. Я знаю это. Однажды они поженятся, у них будут дети, и я все еще убеждён, что мы с тобой будем думать о них всё время. Живы ли они? Счастливы ли они? Заботится ли о них мир? Каждый день всю оставшуюся жизнь мы будем так думать, верно? — Как мы можем не?.. — Мы поймали его сегодня. Чонгук в безопасности, потому что мы поймали его сегодня. С ним всё хорошо. Он не упал, он ничего не сломал — он в порядке. И завтра он будет тоже, потому что с ним ничего не случится, пока ты будешь рядом. Это то, что ты сказал мне, когда он родился. — Меня сегодня не было рядом. Что происходит, когда я не здесь? Когда я не могу его поймать? — спросил Джин. — Другие люди могут жить спокойно без моих детей. Я не могу. — Я знаю. Джин прижался носом к воротнику Намджуна. От хлопка пахло мылом, которое Джин использовал для всего. Это был тот же запах, что и у свитеров Чонгука, одеял Тэхёна, шляп Хосока, плюшевых медведей Чимина. Это был тот же запах, от которого зависел Джин, когда Юнги уехал в летний лагерь, и было нужно напоминание, что мальчик где-то там, даже если это «где-то» — не дома. — Это не логично, — наконец сказал он. — Мир не добр к нему только потому, что он мой. Боже, я это знаю. — Это не значит, что ты не можешь надеяться на лучшее, — напомнил ему Намджун мягким и легким для восприятия голосом. Он был во всех отношениях учителем Джина, и даже больше. Он говорил так, словно знал ответы на все вопросы. — Мы оба должны желать самой легкой и мирной жизни, которую они могут прожить, независимо от того, насколько это возможно. Это наша работа как родителей. Джин глубоко вздохнул. Он обвил рукой за талию Намджуна и притянул его ближе, а затем сказал: — На грёбаной крыше. — Я даже не помню, какая первая мысль пришла мне в голову, когда ты схватил меня, — засмеялся Намджун. — О боже, Юнги опять подстриг Чимина. Джин мысленно вернулся к тому моменту, когда он вернулся домой и увидел, как Юнги бреет голову Чимина. Тот был лысый только с одной стороны, с другой же оставались густые каштановые волосы. Джин остановился в дверях, собрался с мыслями, а затем осторожно взял машинку для стрижки, чтобы сбрить оставшееся. Только после этого он ушёл в свою комнату и заплакал над новенькой блестящей головой одного из своих младших детей. Это было даже позже, чем когда он сел с Юнги и очень строго сказал ему, что больше нельзя стричь волосы какого-либо из своих братьев. Он не был готов ходить с небольшой группой монахов, преследующих его. — Они слишком сильно увлекаются. — Ну, оба их отца — университетские профессора. Я был бы более обеспокоен, если бы они сидели на месте и делали то, что должны. Джин положил руку на грудь Намджуна и попытался сосредоточиться на кольце на своем пальце, наблюдая, как оно блестит в том слабом лунном свете, который просачивался в окно. Сколько было времени? Точно поздно. Намджун уже должен был спать. Джин наклонил голову и сказал: — Я собираюсь спать в комнате Куки сегодня вечером. — Я так и думал, — сказал Намджун. — Иди к ребенку и дай мне немного поспать. Джин провёл пальцем по носу Намджуна. Тот зевнул и откатился в сторону, давая Джину понять, что он ложится спать. И у Джина не было никаких проблем с тем, чтобы вылезти из постели и пробраться на цыпочках по тёмным коридорам дома к Чонгуку. В детской было тихо, не считая мягкого гула проектора солнечной системы, который Намджун купил ему на день рождения. Стены и потолок были покрыты искусственными звёздами. Джин вытащил из шкафа дополнительный футон, который он приберёг в основном на те ночи, когда мальчики болели и нуждались в компании, и разложил его рядом с кроватью Чонгука. Затем он опустился на него и закрыл глаза, прислушиваясь к тихому жужжанию машины и медленному ровному дыханию ребёнка. Намджун был прав во многих вещах. Важную часть их брака составляло то, что он выступал голосом разума, хотя был слишком молод, чтобы говорить с таким убеждением, но тем не менее Джин чувствовал, что слова Джуна всё равно проникают ему в душу. С мальчиками всё будет в порядке. Это правда. Джин просто должен доверять своим собственным способностям, чтобы сохранить их в безопасности, и в противном случае вкладывать каждую унцию себя в надежду, что мир был достаточно добр, чтобы позволить им жить. Это было лучшее, что он мог сделать.

***

- Папа. - Ммм. - Папа, проснись. Джин медленно открыл глаза. Он лежал на полу в комнате Чонгука, и все вокруг было освещено. Солнце уже взошло, и казалось, что в его доме собрался целый цирк. Он слышал, как кричал Тэхён, как глухо стучали по коридору шаги, когда он убегал от своих братьев. Он слышал, как в соседней комнате ревел телевизор. А потом появился Чонгук, который забрался к нему на колени и сунул пальцы в нос Джину. - Я проснулся, Куки. - Можно мне съесть немного яблочного соуса? Джин глубоко вздохнул и полностью сел, прижимая Чонгука к груди. Тот обхватил своими маленькими ручками его шею и укусил за плечо, явно будучи полным энергии. Комната уже была покрыта тонким слоем деталек лего, и теперь, пока он смотрел на неё, Чонгук снял простыни и скомкал их в конце кровати. На стенах висели новые картины, которых Джин не видел накануне вечером. Дверцы шкафа были открыты, а некоторые вещи валялись на полу в беспорядке. - Как же ты так много успеваешь? - тихо спросил Джин, забавляясь тем, как много удалось сделать Чонгуку, не разбудив его. - Я не знал, что ты будешь спать здесь, - обвиняюще произнёс Чонгук. - Ты же спишь в комнате Юнги. - Я тоже так думал, - признался Джин. - А потом он перерос меня. Он не хочет, чтобы его бедный старый папа был с ним в одной комнате. - Ему девять лет. - Совершенно верно. А тебе уже пять, так что у меня есть... - Джин поднял руку и медленно сосчитал от пяти до девяти, - ещё четыре года, прежде чем ты меня выгонишь, верно? Чонгук не ответил. Он высвободился из отцовских объятий и помчался туда, где слышались вопли Тэхёна. Джин смотрел ему вслед, растянув губы в улыбке. Он провёл уже несколько лет со всеми ними, но все равно было приятно иметь в доме младшего, даже если он был совершенно и полностью саморазрушительным маленьким зверем. Как будто для того, чтобы подчеркнуть это, раздался громкий скрип, за которым последовал грохот, который звучал, словно это было что-то дорогое, а затем голос Юнги. - Чонгук! О боже мой! Посмотри, что ты наделал! Джин встал, потянулся и направился к двери спальни, готовый к новому дню.