***
День Святого Валентина начался более спокойно в последующие часы, но остался худшим днём года. Солнце взошло, птицы кричали на своих покрытых инеем насестах на деревьях снаружи, и дом Кимов был полным и безумным, как и всегда. Кухня превратилась в зону боевых действий, Джин прижался к холодильнику, высоко подняв руку, чтобы защитить чашку кофе, а Юнги протянул руки вокруг него, чтобы выхватить свой плакат у Хосока, который, что неудивительно, был снят им со стены в это же утро. — Отдай его обратно! — кричал Юнги. — Хоби, верни его, — мягко повторил Джин. — Он не твой, поэтому, пожалуйста, не бери без спроса. Хосок закричал, а затем нырнул за стойку, полностью игнорируя Джина, и вприпрыжку поскакал в другую комнату с Юнги, следующим за ним по пятам. Тэхён стоял рядом с Намджуном у стойки, рассказывая о своих грандиозных планах на сегодняшний урок рисования. Чимин бездельничал, время от времени перебираясь между комнатами и напевая мелодию, которую Джин не мог опознать. Только Чонгук казался другим. Его щёки покраснели, и он нахмурился, смотря на Намджуна и плотно скрестив руки на груди. Он явно не выспался, и этим утром едва встал с постели, и это была полностью, полностью вина Джина и Намджуна. Джин вздохнул и поставил свою кофейную кружку на стол. Когда Намджун наклонился ближе к губам, Джин автоматически поцеловал его. Чонгук зашипел на них. Честное слово, оскалив зубы и растянув губы, он зашипел на них. Джин оглянулся через плечо так быстро, что его шея напряглась. Прежде чем он успел сделать выговор своему сыну за диковинное поведение, Намджун сказал: — Ох… Куки, это был ты? — Ты мне сейчас не нравишься. — Ну, приехали. Хэй, — тут же сказал Джин. — Мы так не разговариваем с твоим отцом. Это не хорошо. Чонгук насупился. Его ноги свисали с кухонного стула, и он склонил подбородок к груди, чтобы посмотреть исподлобья на них обоих. Мальчик, может, и уловил любопытство Намджуна, но этот мрачный вид очень напоминал Джина. Резкие, честные слова, покачивание головой, эмоциональные жесты. Чонгук был очень похож на Джина, и это становилось заметнее с каждым днём. — Ким Чонгук, — повторил Джин снова, на этот раз более сурово. — Все в порядке, детка, — пробормотал Намджун, приблизившись к уху Джина, чтобы его не было слышно через кухню. Его тёплая рука касалась талии Джина, успокаивая, и он продолжил. — Я сделал что-то не так, и мне нужно это исправить. Я поговорю с ним, хорошо? — Сейчас? Ему нужно сесть на автобус. — Я отвезу его сегодня в школу. Джин посмотрел на Намджуна, взгляд скользнул от губ к носу и к глазам. Он был так красив по утрам, волосы причёсаны и уложены. Как и несколько лет назад назад, когда они учились на одном и том же курсе лингвистики, и Намджун провёл почти всю лекцию, развлекая Джина кокетливыми разноцветными записками. Все, что Джин хотел сделать, это поцеловать его. Поцеловать его губы, нос, уголки глаз, именно там, где были ямочки, когда он улыбался. Но затем из-за его плеча раздалось тихое ворчание, и он вздохнул, решив просто протянуть руку и нежно провести ладонью по линии челюсти. — Хорошо. Ты справишься с этим. Позаботься о нашем сыне, Джун, — прошептал Джин. Прежде чем покинуть кухню, он подошел к Чонгуку и присел рядом с ним, взяв его теплую маленькую руку и поцеловав её тыльную сторону. — Я люблю тебя, Кук. Будь хорошим в школе сегодня, хорошо? Больше не нужно воровать кольца миссис Юн. — Но она- — Ах, — вздохнул Джин. — Нет. Больше не надо. Ты должен быть хорошим. По крайней мере, пока не вернёшься домой. Чонгук подумал. Он облизнул губы и протянул руку, обхватив Джина за шею, чтобы он мог обнять его на прощание, а затем небрежно поцеловал его в ухо. — Да, хорошо. Пока, — сказал он. Тэхён, переместившийся туда во время приглушённого разговора Джина и Намджуна, издал рвотный звук из дверного проёма кухни. Джин подтолкнул его и двинулся по коридору к звукам плачущего Хосока и быстро извиняющегося Юнги.***
Трудно было не волноваться. Джин ехал на работу с кучей мыслей в голове. Улицы были переполнены, его машина стояла на месте, а телефон благословенно молчал все двадцать минут пути до кампуса. Ему больше нечего было делать, кроме как думать о своих детях. Не только о Чонгуке, но и Хосоке (которого посадили в школьный автобус с платком, засунутым в нос, из которого шла кровь), и Юнги (который всё это время извиняющимся жестом держал Хосока за руку), и Чимине (который плакал, потому что Хосок плакал, и он знал, что это принесет ему дополнительные поцелуи). Тэхён был единственным нормальным человеком за всё утро, сидел на своём месте в автобусе и медленно качал головой, когда тот тронулся. Вздохнув, Джин уронил голову на руль. Боже, он любил свою семью, но когда он мог предположить, что его жизнь будет такой? Он провёл все свои детские годы, клянясь отречься от детей и от идеи домашнего очага. Теперь он практически тонул в ней. На зеркале заднего вида у него висела праздничная фотография, чёрт возьми. Намджун в своей дурацкой милой рождественской шляпе, Чонгук — просто свёрток одеял в руках Джина. Это был грёбаный день Святого Валентина. Много лет назад, когда Намджун наконец убедил его, что провести этот отпуск вместе стоит, они пошли в маленький кинотеатр и посмотрели то, на что Джин не обратил никакого внимания. Потом Намджун угостил его гамбургером и жареной картошкой в каком-то дешёвом заведении в кампусе. А потом Джун отвез его домой, стащил с него одежду и трахнул чуть ли не до потери сознания. На следующее утро они проснулись под толстым одеялом Джина, прижавшись друг к другу в жаре. Это было отвратительно. Романтически. Возможно, это была одна из самых запоминающихся ночей в жизни Джина. Теперь он жалел, что всё так изменилось, что День Святого Валентина не был каким-то праздником, который они могли провести вместе до рассвета. Он хотел, чтобы эти долгие, бесконечные дни вернулись. Ну, когда им было некуда деваться, и каникулы были для них шансом валяться в постели, целоваться и любить друг друга. Может быть, он и не ненавидел День Святого Валентина. Только то, что стало с ним после того, как у него появились дети. Джин аж подпрыгнул, когда его телефон зазвонил в подстаканнике. Он снял трубку и ответил, произнеся «Джуни» ещё до того, как проверил номер звонившего. У Намджуна были свои привычки, и разбор полётов (когда дети что-то переживали) был одним из них. Джин ожидал этого звонка раньше. — Привет, детка. — Где ты сейчас? — В нескольких минутах езды от университета. Что происходит? — Просто отвёз Кука в школу. Джин снова вздохнул. На этот раз он испытал облегчение. — Как прошло? — Он все ещё немного сбит с толку, но он… ну, ты понимаешь. Он же Чонгук, — затем чуть тише добавил: — Но мне пришлось заключить с ним сделку. Начиная с завтрашнего дня, я не буду прикасаться к тебе в течение недели. — Целую неделю! — ахнул Джин. Как будто кто-то был с ним в машине, Джин начал обнимать его за плечи, наклонив голову в притворном раздражении (к удивлению человека в соседней машине). — Ого, Намджун, посмотри, что ты наделал! За что ты меня наказываешь? Это несправедливо. Совершенно несправедливо. Ты всё чаще втягиваешь меня в неприятности с этими детьми. — Возвращайся домой, — неожиданно сказал Намджун. Его голос был лёгким, и казалось, что он улыбается. — Сегодня День Святого Валентина. Пропусти свой рабочий день и возвращайся ко мне. — Да, Джуна, — проворчал Джин. — Не испытывай меня. — Иди домой, детка, — повторил Намджун. — Это будет очень долгая неделя. Быстро взглянув вверх, Джин посмотрел на свое отражение в зеркале. Он не был уверен, смотрит ли на него семейный человек или тот, молодой, полный мыслей о приключениях, которым он когда-то был. Он так сильно хотел быть ими обоими. Затем человек позади него просигналил, и он вздрогнул, быстро моргая, чтобы за секунду очистить свой разум. Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт. Быстрым движением запястья Джин включил поворотник. Он улыбнулся, когда в трубке раздался глубокий смех Намджуна. День Святого Валентина, возможно, был самым ужасным праздником в мире, но когда Джин вернулся домой двадцать минут спустя и едва успел войти в дверь, как Намджун прижал его к стене и вытащил из пальто, он не мог не думать, что без него они с Намджуном уже не были бы теми, кем были. Каждый кирпичик в фундаменте их брака лежал на спине этого дурацкого грёбаного праздника. Он ненавидел это, но любил глупого Намджуна. А Намджун любил День Святого Валентина. Он использовал это как предлог, чтобы осыпать поцелуями грудь Джина, шептать ему на ухо старые обещания, благодарить за то, что он ещё немного продержался. Только по этим причинам Джин согласился бы просыпаться из года в год. День святого Валентина никуда не денется.