Back In the City, I'm Just Another Guy In a Sweater

Намджун проводил каждый день недели согласно графику. Как по часам. Этот факт наблюдался особенно в воскресенье, самый спокойный день недели. Приоритетом Намджуна всегда было выполнение списка ресурсосберегающих, духовно восстанавливающих задач. Только так он мог подготовиться к суматохе предстоящей рабочей недели. Первым делом Намджуна всегда было встать в 9:00 утра. Он поворачивался на кровати, нежно будя Джина серией небольших поцелуев и покусываний в шею, всегда смеясь, когда Джин вполсилы ворчал, но всё равно разводил бёдра. Секс на самом деле того не стоил, если в результате его четверо детей просыпались слишком рано и были раздражёнными до конца дня, и после того, что Намджун теперь называл «Инцидент с Гуки», они не могли позволить себе ошибиться и снова попасться. Но если и было что-то, в чём Намджун и Джин стали мастерами за последние несколько лет, так это в ленивом воскресном утреннем сексе. Том, где они медленно двигались вместе, их тела раскачивались так, что казалось, будто им некуда торопиться и это только их время. После этого Намджун тащил Джина в воскресный душ. Воскресный душ не был обязательным. Это был простой способ избавиться от эмоционального груза предыдущих действий. Это также был один из редких случаев, когда акустика окружения действительно полностью раскрывала скрипучий смех Джина. Пока Намджун стоял под тёплой водой, его руки бесстыдно скользили по широким плечам Джина, его гладкой спине и подтянутым бёдрам, и, не раз, в тёплое пространство между его ногами, каждый смешок, каждое мурлыканье и каждый вздох окружали их, усиленные их маленьким керамическим коконом. Намджун не мог позволить себе пропустить воскресный душ. Без него он не продержался бы целый понедельник. Иногда по воскресеньям они разделялись после душа. Джин мог заползти обратно в постель, всё ещё нуждаясь в хорошем отдыхе. Намджун мог спуститься вниз и испортить к чертям завтрак, сжечь всё и, в конце концов, расставить тарелки с хлопьями и выплеснуть огромный галлон молока на середину стола. Но в некоторые воскресенья, когда Намджуну сильно везло, Джин оставался с ним. Он следовал за Намджуном вниз по лестнице с намерением помочь своему неуклюжему мужу приготовить аккуратный (и безопасный) завтрак. К тому времени, как дети просыпались и скатывались вниз по лестнице, потирая сонные глаза, более чем готовые съесть приготовленный Джином спред, Джин так же неуклюже передвигался по кухне, покрасневший и проницательно игнорирующий вопросы Юнги о том, почему на задней части его халата тесто для блинов. Итак, у Намджуна был процесс. Он проснулся в воскресенье по расписанию. Последними шагами этого графика были сон и чтение. Включить и выключить. Весь день. Никаких поручений, никаких оценок, никаких совещаний. Просто чистое восстановление в виде серьёзного затишья. Это была его настоящая возможность взять выходной и раствориться в небытии. Или… в том же количестве небытия, какое можно себе позволить, будучи родителем. — ПРИВЕТ ПАПА. НУ, ПРИВЕТ, ПАПА! Намджун, который спал на диване с раскрытой книгой, прижатой к лицу, чтобы защитить его от солнца, сильно вздрогнул, просыпаясь. Его пронзил прилив адреналина, когда он оторвал книгу от лица и посмотрел в сторону двери, кровь громко стучала в его ушах. Ким Чимин, новый поклонник Бродвея, стоял, вытянув руки над собой, и озорно улыбался. — О боже, Чимин. Ты чертовски напугал меня, — простонал Намджун, закрывая глаза и роняя книгу себе на грудь. — МНЕ ТАК ПРИЯТНО ВЕРНУТЬСЯ ДОМОЙ!!! ТАМ, ГДЕ МОЁ МЕСТО!!! — Нет, нет, нет, — попытался Намджун. — ПРИВЕТ, ПАПА, ДА, ОН- — Чимин, пожалуйста, — попросил Намджун, бросая книгу на пол и раскрывая руки. — Помолчи и иди сюда, шумный ребёнок. Чимин протанцевал свой путь к дивану, размахивая руками при движении. Он легко плюхнулся на грудь Намджуна. Пока Чимин обнимал тело отца, Намджун подвинулся, чтобы приспособиться к новому весу. — Папа одевает Чонгука, а потом нам пора в сад, — проворчал Чимин. — Я не хочу в сад. — Что? Но я думал, ты любишь уход за садом. — Нет. Я люблю отца. Меня вообще не волнуют цветы. Намджун проворковал и глубоко вздохнул. — Честно говоря, я это понимаю. — Думаю, кто-то должен ухаживать за садом. Папа хорошо умеет ухаживать за вещами вроде цветов, но Чонгук наступит на них. В последнее время он смотрит много фильмов о монстрах, а монстры всегда на что-то наступают. Намджун задался вопросом, не потому ли все игрушки Чонгука выглядели так, будто они оказались под ногами, большинство пластиковых фигурок в коробке для игрушек согнуты под неестественными углами. В комнате воцарилась тишина, пока он думал об этом. Над ними Намджун мог слышать лёгкие шаги Чонгука, вибрирующие под потолком. Мальчик бежал по коридору. Секунду спустя последовали гораздо более тяжёлые шаги Джина, и Намджун услышал: — Ким Чонгук! Никаких больше глупостей! Иди сюда и надень эти носки! — Юнги купил Тулузе поводок, — внезапно сказал Чимин, улыбаясь Намджуну. — Кошка сможет работать с нами в саду. — Мин, я не думаю, что это хорошая идея, — честно сказал ему Намджун. — Она кошка. Чимин сделал недовольное лицо, но не стал спорить. Но ему и не нужно было. Раз у них уже есть поводок, и его купил им старший, кошка так или иначе окажется на улице. На пухлых маленьких щёчках Чимина Намджун заметил размазанные остатки рисунков маркерами. Намджун протянул руку и сунул большой палец в рот, смачивая его, прежде чем настойчиво потереть щеку Чимина. Нос Чимина сморщился, и он резко откинулся назад, но остался на месте, пока Намджун делал это. Намджун знал, что Чимин ненавидел, когда его слюнявили, и в тот момент, когда щека мальчика стала чистой, отпустил его, и Намджун ценил, что ему всё ещё разрешено помогать такими способами. Чимин становился старше. Конечно, он не позволит Намджуну делать это вечно. Или, может быть, он бы позволил. Намджун представил Чимина в тридцать лет, в одном шаге от того, чтобы пройти к алтарю, с его отцом, всё ещё стирающим странные отметины с кожи мокрым большим пальцем. — Как насчёт того, чтобы вместо работы в саду пойти за мороженым? — попытался Чимин. — Что? Хочешь, чтобы я в выходной возил тебя по городу, как обыкновенный шофёр? — Видишь ли, у меня нет водительских прав, — пояснил Чимин. Намджун поднял брови и рассмеялся. — Я имею в виду, я… понимаю это, да. — Так что тебе придётся пойти со мной. Намджун поводил подбородок Чимина туда-сюда, с любопытством глядя на него. Когда Чимин блаженно улыбнулся ему, он поцеловал мальчика в лоб, а затем крепко прижал его к груди, слегка покачивая. — Я понимаю. Итак, дело не во мне, а в лицензии. — Нет, — сказал Чимин. — Я люблю тебя больше, чем лицензию. Когда я получу права, я тоже отвезу тебя за мороженым. Намджун промычал, обхватив руками маленькое тело Чимина немного крепче. — Обещаешь? — О да, папа. Вот увидишь! Я смогу отвезти тебя куда угодно, как ты везде возишь меня, — заверил его Чимин. — Всего лишь через несколько лет! Намджун фыркнул, положив подбородок на макушку Чимина, и глубоко вздохнул. Он тихо повторил: — Да. Всего через несколько лет.

***

Намджун и Чимин провели так несколько часов. Они сходили в парк с мороженым и вместе понаблюдали за утками, время от времени бросая им крошки от рожков мороженого. Как оказалось, совесть Чимина не позволяла ему вернуться в дом с пустыми руками, и поэтому после его с Намджуном впечатляющего воскресного угощения (которое Чимин комично оплатил своими карманными деньгами), он вытащил ещё одну пачку наличных из кармана и начал умолять Намджуна отвезти его обратно, чтобы он мог взять мороженое и для остальных жильцов дома. Естественно, Намджун не мог отказать. Даже если это означало ехать домой на быстрее-чем-технически-безопасно скорости, чтобы он мог доставить груз до того, как тот растает. В тот момент, когда они вошли в дверь, Чимин крикнул: — Мороженое! Словно стая стервятников, другие дети сбежались со всего дома, чтобы добраться до него. Тэхён был первым. Он спустился по лестнице в огромной рубашке, которая точно принадлежала Джину. Его волосы завивались и всё ещё капали после, как предположил Намджун, недавнего душа. Он вспомнил, что сказал ему Чимин о том, что Джин отведёт их в сад, и уже не был удивлен, когда Чонгук тоже спустился по лестнице (гораздо медленнее) с мокрыми волосами, с всё ещё красными и залитыми водой глазами, держа в руках несколько плавучих игрушек, которые он часто таскал с собой в ванну. Младший спустился вниз по лестнице и бросил свои игрушки, чтобы взять молочный коктейль, который предлагал ему Чимин. Возникший визг возбуждения пронзил уши Намджуна, а Тэхён зашипел, быстро выпил свой напиток и помчался обратно по коридору в сторону гостиной; Чонгук шёл вслед за ним. Юнги и Хоби подошли гораздо спокойнее. Они вышли из кухни, прижавшись друг к другу лицами над экраном айпада Юнги. — Привет, ребята, — прощебетал Чимин. — Привет, Минни, — пробормотал Хоби. Он не поднимал глаз, пока не подошел к Чимину, после чего помог удержать подстаканник, пока Чимин высвобождал его напиток. — Что ты мне принёс? — Банановый коктейль, — сказал Чимин. — Юнги, твой — клубничный. — Я ценю это, — искренне сказал Юнги. Хоби одной рукой взял свой напиток, а другой снова удержал подстаканник, пока Чимин так же вытащил напиток Юнги, чтобы тот мог забрать его. Юнги взял его и сказал: — Хочешь пойти и посмотреть вместе с нами? — Что это? — Это теория заговора об игрушке-единороге, — сказал Юнги. — Очень интересная. — Никаких теорий заговора, — попытался Намджун. — Слишком поздно. Мы уже в заговоре. Извини, — пожал плечами Хоби. Он развернулся на пятках и побежал обратно на кухню. Юнги мотнул головой через плечо в знак приглашения, и, когда он последовал за Хоби, Чимин пошёл прямо за ним следом. Намджун остался один у двери с холодным молочным коктейлем Джина в руке. Что, чёрт возьми, он должен теперь делать? — И кто этот красивый мужчина, ждущий у меня в дверях? — позвал Джин. Он пришёл сверху и медленно спустился на первый этаж, одетый в рубашку, залитую водой из ванны. Его волосы были зачесаны назад за ухо, и в последнее время они стали немного длиннее, чем они оба привыкли. Намджун раскрыл руки, и Джин прошёл в них, полностью оборачивая руки вокруг талии своего мужа. Он уткнулся носом в шею Намджуна и вздохнул. Он пах мылом Чонгука. — Значит, всё, что мне нужно было сделать, чтобы вытащить тебя из дома в воскресенье, это пообещать тебе мороженое? — Это не было запланировано, — засмеялся Намджун. — Я был в меньшинстве. — Чимин? — И десять его бродвейских личностей, да. Джин фыркнул. Он наклонил голову, чтобы поцеловать Намджуна в губы, прежде чем отступить назад и взять напиток из его руки. — Ну, слава богу, у Чимина интуиция. Мне это нужно после ванны Чонгука. Мальчик был угрожающим весь день, Намджун. — О, я верю в это. Это наш Гуки. — Он вырвал мои клумбы в какой-то… какой-то вдохновлённой Годзиллой ярости, а затем начал войну грязью. Сейчас вся стена дома покрыта землёй. Джин взял Намджуна за руку и повёл в гостиную. Чонгук и Тэхён растянулись на полу, шумно прихлёбывая из соломинок и допивая молочные коктейли с (откровенно) пугающей скоростью. Джин подошёл прямо к дивану, плюхнулся на одну сторону и закинул ноги на подушки. Затем он вежливо похлопал по месту рядом с собой, как если бы Намджун не должен был уже быть там, все ещё спящим с книгой на лице. Прежде чем Намджун смог нормально сесть, Чонгук вскрикнул и вскочил. Он, неустойчиво держа свой молочный коктейль, подбежал к дивану и прыгнул на соседнее место, прямо у ноги Джина. Джин ахнул. Намджун издал сдавленный звук недоверия. — Ким Чонгук. Это место для меня, — чётко сказал Намджун. Чонгук пожал плечами, а затем похлопал по единственному оставшемуся месту на диване рядом с ним. — Ты можешь посидеть здесь, папа. — Чонгуки, — вздохнул Джин, нежно проведя пальцами по всё ещё мокрым волосам Чонгука. Намджун не знал, хотел ли Джин его упрекнуть или нет. В голосе мужчины звучала та же нежность, что и всегда, когда он одной рукой убрал выбившиеся пряди волос со лба Чонгука, крепко держа напиток в другой. Намджун улыбнулся и опустился на единственную свободную подушку дивана, легко притягивая Чонгука к себе на колени, пользуясь моментом. Чонгук снова вскрикнул, на этот раз гораздо игривее, и вцепился в свой молочный коктейль, а Намджун удобно устроил его у себя на коленях. — А ты можешь сидеть здесь, Чонгуки, — мягко сказал Намджун, целуя мальчика в висок. Чонгук прижался к его груди и устроился поудобнее. Джин нашёл пульт и включил фильм, в то время как Тэхён, погруженный в свои мысли, лежал на полу и напевал, глотая свой сладкий напиток. Если бы Намджун напрягал слух, он мог бы услышать тихий смех и болтовню троих своих детей на кухне, смотрящих их теории заговора о единорогах. Это не было обычно для Намджуна. Намджун любил свой график. Но вместо предсказуемого воскресного дня, который он ожидал, когда проснулся этим утром, Намджун пошёл и сделал что-то новое. Было приятно свернуться калачиком на диване со своей семьёй и съесть мороженое, пока день тянулся медленно. Было приятно быть не одному. Было приятно видеть, как солнце опускается за горизонт, и слышать подшучивание детей, когда наступает вечер. Хотя он обычно избегал этого, он даже оценил попытки детей уговорить родителей отпустить их из школы на следующий день. И только когда Намджун в конце дня забрался в постель, он действительно позволил себе подумать об этом. Он чувствовал себя хорошо. Так же оживлённо, как обычно, если не больше. И это было странно, ведь Намджун и Джин были разными. Джину нравилось воодушевлённое и энергичное воскресное настроение детей. Он жил ради этого, тогда как Намджуну нужна была тишина и покой. Изоляция. Дремота. Когда Джин выключил свет и повернулся к нему, прижимаясь так, чтобы суметь заснуть, глаза Намджуна закрылись. Через несколько минут он почувствовал знакомую тяжесть сна, опустившуюся на него, как это всегда бывало в конце воскресенья. Как ни странно, кажется, были некоторые вещи, которые не должны были быть спланированы. Возможно, воскресенья были на первом месте в их списке.