Те пологие склоны, что ведут в ад

      Кольца тьмы расцвели под закрытыми веками Сиэля, танцуя и кружась, принимая различные формы. Раздраженно нахмурившись, он открыл глаза, увидел, что Себастьян с любопытством наблюдает за ним, и снова закрыл их, желая избежать любой возможности разговора.       Лучше было видеть вспышки воображаемой тьмы, чем смотреть в лицо реальной.       Они возвращались домой после утомительной, помпезной церемонии, которую Королева устроила, чтобы отпраздновать его возвращение. Теперь он официально стал Графом, главой семьи Фантомхайв. Как и говорил Себастьян, статус, титул, состояние — все это принадлежало ему, вместе с невестой, от которой Сиэль надеялся сбежать в ближайшем будущем. У него и так было слишком много проблем, и одна из них сидела напротив него, прожигая дыры в нем своим пристальным взглядом.       Себастьян был кем-то, кого Сиэль не мог точно определить. Демон? Слуга, что ли? Учитель? Да, он определенно должен был быть всем вышеописанным, но были и другие определения, которые Сиэль начал применять к нему. Определения, которые, в ретроспективе, казалось, были основаны на раболепных, детских иллюзиях.       Сиэль попытался найти другое объяснение тому, чему он стал свидетелем сегодня, когда они шли по пустому коридору, но у него не было привычки лгать самому себе.       Он знал, что видит. Когда он резко повернулся, уверенные слова уже были у него на языке, он заметил вспышку тьмы, исходящую от Себастьяна. Это длилось не более секунды, но Сиэль мог поклясться, что она была там. Он также мог поклясться, что видел когти истинной формы Себастьяна, дикую полуулыбку-полурычание на его лице, но все это исчезло так быстро, что сначала Сиэль решил, что ему показалось. Но теперь чем больше он думал об этом, тем больше деталей вспоминал и тем более напряженным становился.       Если он был прав, то Себастьян был в одном шаге от того, чтобы разорвать их контракт и съесть его душу прямо там, во дворце Королевы. После всего того времени, что они провели вместе. После всего.       Сиэль не хотел в это верить. Но он должен был знать наверняка.       Когда их карета остановилась и Сиэль вышел на улицу, он решил, что колебаться бессмысленно.       Он был Фантомхайвом. Он никогда не позволит сомнениям отвлечь себя.       — Себастьян, — сказал Сиэль, и красные глаза тут же сфокусировались на нем.       — Да, Господин?       — Если бы я согласился на предложение, которое ты сделал сегодня во Дворце, что бы случилось?       Маленькая, странная улыбка появилась на губах Себастьяна. Однако он ничего не сказал, и Сиэль нахмурился.       — Ответь мне. Прямо сейчас. Это приказ! — рявкнул он.       — Как пожелаете, — Себастьян слегка поклонился, но Сиэль заметил, что он насмешливо улыбается. — Я бы счел это нарушением контракта и заявил, что ваша душа принадлежит мне.       Сиэль подозревал это после всего, что он видел, но слова дворецкого все еще шокировали его. Вздрогнув, он сделал шаг назад, прежде чем смог остановиться, чувствуя себя нелепо, странно раненым. Его глаза начало щипать, поэтому он выпрямился и поднял подбородок, оценивая Себастьяна тем, что, как он надеялся, сойдет за равнодушный взгляд.       — Приготовь сегодня особый ужин, — холодно сказал он. — По меньшей мере пять блюд. Я буду в своем кабинете.       — Да, милорд, — ответил Себастьян, и у Сиэля по коже побежали мурашки от насмешки, которую он услышал в его голосе. Крепко сжав губы, он двинулся к дому, стараясь не спешить и держаться с таким достоинством, с каким только мог справиться в этот момент.       Когда он наконец добрался до кабинета, то закрыл дверь и прислонился к ней, невидящим взглядом уставившись в окно. Теперь, когда он был в безопасности от всех насмешек, его глаза снова наполнились слезами, и Сиэль прикусил нижнюю губу так сильно, что он почувствовал вкус крови, пытаясь собраться с мыслями.       Он был просто дураком. Наивным идиотом.       Ребенком.       Он знал, кто такой Себастьян. Он знал это с самого начала. Демоны не были способны на преданность или привязанность — они были пустой, бездушной оболочкой, заинтересованной только в еде, которую они могли приобрести для себя.       Но где-то за эти месяцы Сиэль, казалось, забыл об этом. А может быть, несмотря на все свои знания, он никогда не верил в это полностью — до сегодняшнего дня.       Потому что он доверял Себастьяну. С самого первого момента заключения договора с ним, до того как он был заключен, заключая с ним контракт, он мог сказать, что Себастьян был порядочным, несмотря на то, что был демоном. Он честно предупредил его о последствиях своего решения и с самого начала начал выполнять свои обязанности. Он не просто убивал тех, кто пытал Сиэля, — он заставлял их страдать. Он заставил их опуститься на колени и молить о пощаде. Глядя на кровоточащую, стонущую массу широко раскрытыми глазами, Сиэль чувствовал себя отомщенным. Защищенным. Позже, думая об имени своего нового дворецкого, Сиэль выбрал Себастьян, потому что он планировал использовать демона в качестве своего сторожевого пса… и потому что чувствовал себя с ним в безопасности. До того дня, еще до того, как жизнь его подошла к концу, он обращался к своему псу Себастьяну всякий раз, когда ему становилось страшно или тревожно — когда он нуждался в утешении, но не хотел беспокоить родителей.       С первой же ночи, когда Себастьян принес ему горячее молоко, Сиэль увидел в нем больше, чем союзника. Он увидел смотрителя. Он вспомнил об их контракте и собирался отдать Себастьяну свою душу, когда его месть будет завершена, но… Сейчас это казалось таким далеким. Между тем им предстояло сделать множество более важных вещей — например, стать настоящими Графом и дворецким, потому что в тот момент они были всего лишь смехотворными копиями. Тот факт, что им предстояло учиться вместе, успокоил жгучую гордость Сиэля, и вскоре он начал относиться к Себастьяну как к самому близкому другу, который у него был.       Странно, как плохо Себастьян справлялся с ролью дворецкого. Казалось, что он никогда раньше не выполнял эту конкретную обязанность, — и, честно говоря, похоже, что Себастьян даже не посещал человеческий мир в течение довольно долгого времени. Иначе как он мог быть таким ужасным в таких простых вещах, как приготовление пищи и уборка? Как он мог готовить все эти жирные, острые блюда и думать, что желудок кого-то возраста Сиэля сможет справиться с этим?       При других обстоятельствах Сиэль рассердился бы на бесполезность своего слуги, но здесь он был почти доволен.       Так он чувствовал себя менее одиноким.       Он и Себастьян упорно работали вместе, и все проблемы, которые они постоянно преодолевали, только укрепляли восприятие Сиэлем Себастьяна как кого-то другого, больше чем просто демона.       Когда Сиэль попробовал жидкость, которую Себастьян называл чаем, и спокойно вылил ее ему на руки в наказание, он не увидел в нем какого-то страшного существа, которого следовало бы опасаться. Он увидел слугу, который совершил ошибку и в следующий раз должен был действовать лучше.       Когда Себастьян определил количество ударов, которые получит Сиэль за ошибки в учебе, а затем исполнил их, неуклонно и безжалостно, Сиэль увидел в нем учителя. Когда Себастьян давал ему советы, как стрелять и как ездить на лошади, он видел в нем своего наставника. По ночам, видя, как Себастьян расправляется с незваными гостями, будь то мародеры, воры или чьи-то наемные кулаки, Сиэль видел в нем защитника, даже если его раздражал этот шум.       Впервые он увидел его как близкого друга, когда тот проснулся от очередного кошмара, задыхаясь и дрожа от ужаса, а рядом был Себастьян. Он не очень-то беспокоился за него — Сиэль это видел. Его глаза и голос были безразличны, когда он спросил, все ли в порядке с Сиэлем, и он с готовностью повернулся, чтобы уйти, когда Сиэль отпрянул от его прикосновения на грани отчаянной паники. Даже когда Сиэль проглотил свою гордость и попросил остаться, взгляд Себастьяна не изменился — он оставался спокойным и неподвижным, как будто ему было все равно. Он не смог сделать даже такой тривиальной вещи, как это необычно, — подойдя к окну, он застыл там, как статуя, и неважно, как сильно Сиэль хотел попросить его сесть рядом с ним. Он скорее умрет, чем скажет это вслух.       И все же… Увидев Себастьяна в своей комнате, оберегающего его от его страхов, Сиэль почувствовал тепло. Это чувство усилилось, когда он услышал в голосе Себастьяна то, что он определил как гордость, и увидел его усмешку, когда Сиэль сделал что-то правильно, и это заставило его поверить, что он был не единственным, кто это чувствовал. Он цеплялся за эту хрупкую нить связи между ними, позволяя ей заполнить пустоту, которую он чувствовал, казалось, целую вечность, и представлял себе, как она растет с каждым днем.       Весь прогресс, которого они достигли вместе, то, как они хвалили и поздравляли друг друга, без слов или иначе, что-то значило. Это должно было что-то значить. Так ведь?       Но потом случился этот визит к Королеве, и иллюзии Сиэля рассеялись, как дым.       — Защитник? Друг? Ну и шутка! Графы никогда не дружили с дворецкими, особенно когда эти дворецкие также были демонами.       А Себастьян был демоном. Как унизительно неловко было Сиэлю когда-либо считать его кем-то другим, кем-то большим.       Больше никогда.       Оцепенев, Сиэль коснулся своего лица и с удовлетворением отметил, что слезы не падают. Он не был плаксой, и ни один демон не смог бы довести его, Фантомхайва, до слез.       Но гнев, обида и горечь остались, и, как ни старался он, Сиэль не мог от них избавиться.       Это отвратительное существо. Может быть, демон и не виноват в том, что он был таким. Это Сиэль по глупости вообразил глубину там, где ее не было, но как Себастьян мог попытаться спровоцировать его на разрыв контракта? Он намеренно задал свой вопрос таким тоном, который казался безобидным. Сиэль даже ничего не подозревал, пока он тщательно не проанализировал свои воспоминания.       Какое жалкое, отвратительное предательство.       Себастьян должен быть наказан.       Сжав кулаки достаточно сильно, чтобы причинить боль, Сиэль вышел из кабинета, стараясь двигаться как можно тише. Себастьян должен был быть занят на кухне — он все еще не привык готовить вручную, шаг за шагом, и с заказом Сиэля ему пришлось дольше готовить ужин.       Сиэль улыбнулся бы при мысли о том, как сейчас Себастьян должен быть раздосадован и расстроен, но на сердце у него было слишком тяжело, чтобы позволить себе хоть какое-то развлечение. Когда он вышел наружу, небо уже потемнело. Было совсем не холодно, но когда на него налетел сильный ветер, Сиэль вздрогнул и с несчастным видом обхватил себя руками.       Он все еще хмурился, наморщив лоб, и направился к утесу, оставив дом позади. В нем ярко горел свет, и казалось, что в каждой комнате есть хозяин, который вот-вот вернется.       И если Себастьян действительно был ужасным дворецким, то Сиэль тоже рисковал не вернуться домой.       Он остановился у обрыва, поглядывая на то, что находилось под ним, пытаясь вычислить, насколько большое расстояние отделяло его от дна. Достаточно, чтобы убить его, если он упадет полностью, но также достаточно, чтобы дать Себастьяну возможность поймать его прежде, чем Сиэль достигнет своей смерти.       Сиэль мрачно посмотрел на очертания дома, а затем снова уставился на дно утеса. Затем, заставив себя проглотить внезапную вспышку страха, он шагнул в ничто.       Холодный ветер обжег его лицо. Он не закричал, хотя и хотел этого, прикусив уже разорванную губу, чтобы удержать свой ужас внутри. Земля стремительно приближалась, и Сиэль закрыл глаза, признавая свое поражение, но тут сильные руки подхватили его, и воздух заревел в ушах. Он моргнул, сбитый с толку внезапной переменой, и через секунду уже стоял на твердой земле, вернувшись на вершину утеса, а Себастьян смотрел на него немигающим взглядом.       «Он действительно движется с молниеносной скоростью», — подумал Сиэль, делая глубокий медленный вдох. Его конечности дрожали, поэтому он попытался спрятать руки за спину, чтобы скрыть это, прежде чем понял, как глупо он должен выглядеть.       — С какой стати вам делать что-то подобное? — поинтересовался Себастьян. Он наклонился ближе, изучая Сиэля своими красными глазами, и искреннее любопытство в них резко потянуло что-то в груди Сиэля.       — Я проверял, достоин ли ты поглотить мою душу, — холодно сказал он и увидел, как глаза Себастьяна расширились от удивления, как он наклонился еще ближе и глубоко вдохнул, словно пытаясь понять его разум через запах. Жгучее любопытство, практически исходившее от него, было одним из самых искренних чувств, которые Сиэль ощущал в Себастьяне. Однако, присмотревшись к нему поближе, он смог распознать нечто большее, чем просто любопытство. Там был настоящий интерес. Заинтригованное выражение, которое заставило вежливое лицо Себастьяна внезапно ожить.       Что-то щелкнуло в мозгу Сиэля, и он чуть не задохнулся от откровения.       Так вот что это было. Может быть, все демоны были такими, или, может быть, Сиэлю повезло и он стал невероятно разборчивым, но просто нарисовать контракт было недостаточно для Себастьяна. Когда Сиэль получал удовольствие от времени, которое они проводили вместе, Себастьяну становилось скучно. Он хотел острых ощущений, он хотел играть. Провоцируя Сиэля во дворце, он проверял, заслуживает ли он его постоянной преданности и службы, какими бы искусственными они ни были. Он проверял, достойна ли душа Сиэля быть выращенной и употребленной в пищу как роскошная еда или же все, что она заслуживает, — это быстро перекусить, а затем исчезнуть в забвении.       Себастьяну нужен был достойный господин. Кто-то, кого он не мог легко предсказать или понять.       К счастью для него, Сиэль был более чем готов предоставить ему это. Он позаботится о том, чтобы у Себастьяна была самая сильная головная боль, какую только может получить демон, — если они вообще могут ее получить.       Это не уменьшило кислого привкуса предательства на его языке, но по крайней мере теперь Сиэль понял.       И он не собирался об этом забывать.       Сиэль поднялся на цыпочки, и когда Себастьян продолжал с любопытством наблюдать за ним, он изо всех сил ударил его по лицу, убедившись, что его кольца связаны с плотью.       Вид того, как у Себастьяна отвисла челюсть от явного изумления, наполнил его кровь густым, темным удовольствием.       — Это за то, что ты сегодня так отвратительно себя ведешь, — тихо проговорил Сиэль, прищурившись, когда Себастьян уставился на него, все еще выглядя потрясенным. — Ты что, принимаешь меня за дурака? Эта твоя маленькая провокация не осталась незамеченной. Я забуду про нее, но только на этот раз. Ты понимаешь меня, Себастьян? Если ты еще раз попытаешься оскорбить меня такими мелкими, бесчестными поступками, я… Мы будем считать это нарушением условий контракта. Ты мой слуга. Ты должен защищать меня — и не только физически. Ты не имеешь права толкать меня на ошибку, которая пойдет тебе на пользу. Если тебе нужна моя душа, то заработай ее вместо того, чтобы пытаться обмануть!       Некоторое время Себастьян продолжал стоять как статуя, но постепенно выражение изумления на его лице начало меняться. Когда он поклонился, в его глазах вспыхнул такой неподдельный интерес, что даже Сиэль растерялся.       — Да, милорд, — пробормотал Себастьян, и на этот раз в его голосе не было насмешки.       Горько удовлетворенный, Сиэль отвернулся от него и пошел обратно к дому, чувствуя себя безнадежно, бесконечно усталым. Себастьян исчез на кухне, вероятно беспокоясь об обеде, и Сиэль воспользовался этим моментом, чтобы рухнуть в кресло и закрыть глаза, надеясь дать своему разуму отдохнуть. Однако, к его гневу, он отказался быть подавленным и вместо этого продолжил толкать перед ним образы Себастьяна, напоминая ему о многочисленных маленьких моментах, которые они разделили.       То, как он и Себастьян спорили, какие книги должен читать Сиэль. Причем Себастьян настаивал на части, написанной более ста лет назад, а Сиэль утверждал, что она была слишком старой и поэтому неуместной для их времени.       То, как Себастьян помог ему одеться, совершенно сбитый с толку различными пуговицами и шнурками. Сиэль вспомнил, каким раздраженным выглядел Себастьян после третьей неудачной попытки одеть его должным образом и как он извинился и исчез на час, прежде чем вернуться и сделать все безупречно. Сиэль спросил, где он мог бы научиться всем тонкостям одевания менее чем за шестьдесят минут, но Себастьян отказался отвечать, выглядя так кисло, словно откусил лимон.       То, как Себастьян, казалось, испытывал беспокойство за Сиэля, когда пришло письмо Королевы; как он суетился вокруг графа больше, чем обычно, чтобы убедиться, что он выглядит идеально; как он наблюдал за ним в этом огромном, холодном тронном зале, заполненном людьми, которых Сиэль не знал. Себастьян и его тетя были единственными, кого он узнал, но именно на Себастьяна продолжал смотреть Сиэль, потому что именно Себастьян приносил ему утешение, даже когда он просто стоял неподвижно. Себастьян смотрел ему вслед, и Сиэль подумал… Понадеялся… Что тревога, которую он заметил в его глазах, была искренней и что ему это не померещилось.       Вранье. Всё ложь. И даже хуже — не ложь, а иллюзии. Иллюзии, которые Сиэль сам себе создал и которые теперь разбились вдребезги, причиняя ему такую боль, что ему все еще хотелось плакать.       Он держался крепче. Себастьян подал ужин, и Сиэль даже успел что-то съесть, хотя вкуса он не чувствовал. Во время еды он чувствовал на себе пристальный взгляд Себастьяна, но сейчас Сиэль предпочел не обращать на него внимания.       Никогда еще он не чувствовал такого облегчения, ложась спать, как в эту ночь. Себастьян, вероятно, почувствовав облегчение Сиэля и не имея ни малейшего представления о его причине, открыл было рот, чтобы спросить, но Сиэль резко перебил его и рявкнул: «Убирайся!»       Небольшая морщинка коснулась лба Себастьяна, но почти мгновенно разгладилась. В последний раз поклонившись, Себастьян вышел, и Сиэль наконец остался в блаженном одиночестве. Его сознание, как будто понимая это, вытолкнуло слезы на поверхность, и Сиэль стиснул зубы, злясь на себя.       Он не плакал, когда узнал, что его родители умерли. Он не плакал, когда увидел их могилы, и уж конечно не будет плакать из-за какого-то демона!       Но на этот раз горячие, удушливые слезы не смогли сдержаться, и первая, а затем и вторая слеза обожгли щеки Сиэля, издавшего тихий, болезненный звук. Он тут же закрыл рот руками, испугавшись, что Себастьян может услышать, но когда прошло несколько минут и никто не вошел, Сиэль спрятал лицо в подушку, подавляя все звуки и позволяя слезам капать.       Сегодня вечером он будет горевать. Не из-за демона — это существо не было достойно боли Сиэля, но из-за последней формы связи. Сиэль думал, что она ушла. Теперь он был один и знал, что останется один до самого конца.       Так что да, сегодня он будет горевать, но завтра… Он проснется более сильным.       И он никогда больше не позволит себе такой отвратительной слабости.