Life In Reverse

      «О, норны», – подумал Локи.              А вернее, более ёмко и приземленно: «Вот черт!»              Перед ними стоял Танос, настоящий титан не только по названию, и на руке у него красовалась золотая перчатка с гнездами для драгоценных камней на каждом пальце.              У Локи сердце провалилось в пятки, ведь мыслями он на мгновение вернулся в уничтоженный мир, где эта тварь запустила руку в его разум, а он заходился криком оттого, что все его существо выворачивали наизнанку. Страх, инстинктивный, животный, пригвоздил его к месту.              – Владыка Танос! – произнес Дум, и в его голосе зазвучало торжество. – Я провел вас сюда! Я, ваш верный слуга, отпер вам двери.              «Вот болван», – подумал Локи. Ему казалось, будто он увяз в смоле, столь сильно все вокруг замедлилось. И ему было не видно остальных: Тора, Стива, Джейн...              – Ты и впрямь послужил мне, – сказал Танос. В голосе его практически не было эмоций.              – И буду служить и впредь, – сказал Дум. – Дайте мне обещанную награду, и я буду вашей правой рукой, которая поможет вам овладеть всем, чего вы жаждете.              – Обещанную тебе награду, – как-то почти задумчиво проговорил Танос. – Ну разумеется.              Дум сделал шаг вперед.              – Я сделал все, о чем вы просили, владыка Танос. Давайте вместе узрим финал.              – Ты действительно сослужил мне славную службу, Виктор фон Дум, – сказал Танос, но тут его взор остановился на Локи, и у того выбило воздух из легких. Титан взглядом словно бы, как какое-то насекомое, наколол Локи на булавку и занес руку, продолжая говорить с Думом: – Ты просил бессмертия. Я дарую тебе самое настоящее бессмертие, какое только может быть.              Он щелкнул пальцами. Локи услышал, как с хрустом переломилась шея Дума, и тот безвольно упал на землю. Танос даже не оглянулся на тело и медленно поворотился к городу, будто в его распоряжении было все время на свете.              Локи вдруг ожил.              – Наташа, Клинт, – выдохнул он. – Тони… Он здесь.              – Танос! – как грозовой раскат, прогрохотал голос Тора. – Повернись и сразись со мной, если не боишься достойного противника!              «Тор, только не это», – подумал Локи и все-таки сумел двинуться с места, послав во врага самое ужасное проклятие, какое только пришло в голову. Танос взглянул на него и поймал заклинание одной рукой, словно детский мячик.              – О, – сказал он, и его улыбка сделалась шире. – Так это моя бракованная пешка. А ты крепче, чем кажешься.              Он не глядя отбил проклятие Локи, и у того было лишь мгновение, прежде чем Танос протянул руку и сокрушил защиту Локи (ту самую, которую он считал столь сильной и которая была так ничтожна), и вторгся в его разум. Локи сопротивлялся, пытаясь вырваться, как зверь из силков, но удавка лишь крепче сжималась вокруг его горла. Он не знал, собирался ли Танос его уничтожить или же просто превратить в безмозглую машину, чтобы и впрямь повелевать им, и тогда все, чем Локи являлся, окажется стерто и обращено, как оружие, против его друзей...              Контакт внезапно нарушился, и Локи, чуть не падая, отшатнулся. Это Тор, призвав молнию с неба, с ревом ударил Мьёльниром по лицу Таноса. Его голова дернулась в сторону, и на мгновение – на единое мгновение – Локи показалось, что Тор ухитрился нанести ему какой-то урон. Но когда титан неторопливо повернул голову обратно к Тору, на челюсти Таноса и царапины не оказалось.              Локи понял, что вот-вот должно произойти, и с бессловесным воплем бросился вперед, но Танос уже нанес удар, небрежный, как будто отгонял мошку; он отмахнулся от Тора, и Тор – могучий Тор – отлетел в сторону.              «Нет!» – в отчаянии подумал Локи, а потом вспомнил о скипетре. Он повернулся, нашел его взглядом и кинулся к нему.              – Стив! – крикнул Локи, пока бежал по крыше. – Забирай Джейн и уходи...              Длинным прыжком он добрался до скипетра, схватил его, откатился в сторону и, со всей силы колотя скипетром по крыше, выбил из него Камень. Что-то кричал Стив, и слышно было, как гремит гром. Наконец, корпус треснул, обнажив маленький –совершенно крошечный – желтый самоцвет. Пальцы Локи сомкнулись вокруг Камня, и Локи резко повернулся и вскочил на ноги.              Повернулся он как раз вовремя, чтобы увидеть, как Танос отшвырнул Стива через крышу. Капитан резко затормозил и, перекатившись назад, поднялся, но щита у него больше не было. Локи заметил его разлетевшиеся по крыше осколки, на один из которых Танос наступил, двинувшись вперед, подобно медленной и неумолимой лавине.              – Ты правда решил, – сказал он, глядя на Локи, – что сумеешь использовать против меня что-то мое?              – Не твое, – ответил Локи и понял, что у него совершенно сбилось дыхание. Он открылся силе Камня, вобрал ее и позволил ей наполнить себя, и та была головокружительной, пьянящей, нашептывающей: «Давай, покажи ему, каково это, когда врываются в твой разум...»              Он нацелился в Таноса, обратив силу Камня Разума в нож, и метнул его. На миг ему даже показалось, что атака удалась.              Танос ухватился за язычки магии так, как будто то были простые нити, и потянул за них. Локи сопротивлялся, не желая уступать, пытаясь выстоять до последнего, но он был не в состоянии... не мог...              – Мое, – сказал Танос. Камень выскользнул из внезапно потерявших чувствительность пальцев Локи и полетел Таносу в руки. Тот почти бережно вставил Камень в Перчатку.              «Нет, – подумал Локи. – О нет».              По небу прокатился гром, которому вторил рев. Локи отскочил с пути зеленой фигуры, когда на крышу забрался Беннер. Он выпустил из одной руки того, кого в ней держал, а другой швырнул механического дракона Дума в Таноса. А Локи в этот момент телепортировался через крышу туда, куда вскарабкался Беннер. По крайней мере, на несколько секунд тот сдержит Таноса.              – Черт возьми, – дико вытаращив глаза, сказал Клинт, хотя его руки уже сжимали готовый, натянутый лук. – Думботы все вырубились и… вот черт, а я-то думал, что проехаться с Халком – это плохая за…              – А Наташа где? – спросил Локи.              – Здесь, – ответила Наташа, стоило Тони ее высадить. – Где Дум?              – Мертв, – сказал Стив. Его голос звучал как-то глухо. Тони направил на него репульсоры, но Стив просто добавил: – Локи смог его стряхнуть. Это я.              – А с этим как будем разбираться? – спросила Наташа, и Локи захотелось затрясти головой, говоря: «Я ничего не знаю, я без понятия, что делать, и не знаю, сможем ли мы его вообще одолеть».              – Черт возьми, – как заведенный, повторил Клинт. Локи повернулся.              Беннера, в его форме берсерка, поставили на колени. Танос стискивал кулак, Камень Разума сиял, а Брюс... уменьшался. Сжимался.              До человеческих размеров.              – Тони, вытаскивай его оттуда, – сказал Стив уже на бегу – без оружия и без щита.              Раздался оглушительный раскат грома, с последовавшей за ним вспышкой молнии, в котором потонул гневный рев Тора, почти такой же громкий, как и клич Беннера.              Танос отвернулся от Брюса с выражением, в котором было скорее раздражение, нежели боль. Стив подхватил разбитый скипетр Дума с земли и попытался ударить по щели в броне у колена титана. Тони, подхватывая Брюса одной рукой, нацелил репульсор Таносу в лицо.              «Хватит пялиться! – завопил сам себе Локи. – Делай же что-нибудь!».              И пришел в движение. Ему доводилось биться с троллями, с драконами, с великанами. Иногда только плечом к плечу с Тором, а иногда не только с ним.              Но Танос не тролль, не дракон и не великан, и они сейчас проигрывают. Он увидел, как Танос раздавил броню на руке Тони, и глаза костюма выключились, когда его мощность упала. Стива, Клинта и Наташу вообще было не видать. А Тор…              Танос, словно бы его совершенно не задевали молнии, взглянул на Тора. Камень Разума вспыхнул золотом, Тор закричал, и Мьёльнир полетел вниз, Тор полетел вниз...              Нет!..              Еще. Нужна еще сила. Его – их мощи – им не хватит.              И Локи вдруг понял, что ему нужно, и понял, где это взять.              – Задержите его! – крикнул он и применил заклинание призыва, чтобы притянуть к себе объект. Принцип у заклинания четкий. И проще призвать те предметы, которых хоть раз касался.              Но можно ли призвать из другого царства? Он никогда не проверял. Никогда не смел посягнуть на такое расстояние. Предупреждение Фригги эхом пронеслось у него в голове: «Единожды начав заклинание, ты уже не сможешь его остановить. Даже если у тебя недостанет сил, оно будет действовать. Даже если ради этого по капле выпьет твою жизненную силу».              Но нужно ведь было что-то делать.              Локи держал его в руках. Ему доводилось его использовать. Его кровь откликалась на его призыв, сколько бы Локи ни пытался это отрицать, с болью сознавая, почему слышит эту песнь. «Явись ко мне!» – подумал Локи и сотворил заклинание.              В груди потянуло. Магия сочилась из него, убывала, как вода при отливе, и на мгновение Локи показалось, что он не смог, и Локи испугался, что его гибель будет совершенно напрасной, но затем артефакт оказался в его руке. Ларец вечных зим.              Он повернул его к Таносу и открыл.              Мощной силой Локи смело на шаг назад, но он уперся ногами и сумел устоять. Он не имел права зайти слишком далеко и уничтожить этот мир во имя его спасения. Ему просто нужно действовать умеренно.              Вечные зимы завывали у него в ушах. Их песнь эхом отзывалась в крови. Локи стиснул зубы и держал Ларец открытым, выжидая...              И захлопнул его.              Его отбросило назад, и он едва удержался на ногах. Голова кружилась и взрывалась болью, а на верхней губе чувствовалось что-то горячее. Но когда его зрение пришло в норму…              Лед, сковавший было Таноса, уже треснул. У Локи упало сердце, и все его существо охватило отчаяние. На это нет времени. Они проиграют, и все Девять миров погибнут в огне. И они, можно сказать, взяли и сами подарили ему два Камня Бесконечности...              «Нет, – подумал он. – Есть еще шанс. Последний».              – Джейн! – отчаянно крикнул он, но обернувшись, увидел, что та лежит, оглушенная, на земле. Хорошо, если просто оглушенная. – Наташа! – сказал он тогда. – Наташа, будь готова по моей команде открыть портал. Клинт, помоги ей.              Они остались без Тора. И без Стива. И без Брюса, ведь трансформация Халка прошла.              Остались он, Наташа и Клинт. Его первые друзья. Всего лишь люди, и вот они стоят здесь, пусть и едва держась на ногах; недооцененные, незамеченные, совсем ничего не значащие.              Нет, что-то они все же значили.              Лед разлетелся на осколки.              – Ты глупец, ётунишка, – сказал Танос, но на сей раз Локи спокойно встретил правду о своей природе. Она совсем не важна. Только не сейчас. Да и как сможет она значить хоть что-то, если они здесь не справятся.              Он снова стиснул зубы и открыл Ларец. На этот раз Танос поднял Перчатку, сжатую в кулак, чтобы отгородиться; металл охватило льдом, и Камень Разума запылал.              Взрывная волна ментальной реакции поразила его, словно ударом в солнечное сплетение. Локи хватал ртом воздух, и что-то болью взрывалось у него прямо за глазами, но он все не уступал, а собрался и отвел удар.              Танос попятился. Прищурился, а Локи оскалился, зайдясь диким смехом.              – Твой ётунишка, – сказал он, – тебя предал. Зря ты не убил меня. Я тебе не пешка. Я никому не служу.              Еще один шаг. Еще один запредельной силы удар, и Локи ощутил в горле вкус крови.              – Ты ведь не сможешь убить меня, – сказал Танос. – Так чего ради ты это делаешь?              – Мне и не придется тебя убивать, – ответил Локи. – Они убьют. Сейчас.              Он захлопнул Ларец и выронил его. Тессеракт воспрянул, песней возвращаясь к жизни, выстрелил ослепительной вспышкой и раскрыл портал, через который изначально и явился Танос. Он простирался в глубокий космос, прекрасный и устрашающий: в черноту межзвездного пространства, прямо в ревущий космос.              Простирался прямо у Таноса в груди.              На миг титан показался удивленным. А затем почти обрадованным.              – Ах, Смерть, – проговорил он. – Значит ли это, что я тебя достоин?              – Единственное, чего ты достоин, – едва переводя дух, сказал Локи, – это полного уничтожения.              Портал расширялся. На другом конце пела Бездна. Локи безотрывно глядел в зияющую пасть вселенной, на эхо разлома, оставленного вслед за крушением Биврёста.              Он оказался слишком близко. Возможно, если бы Локи был готов, может, если бы он не истощил себя настолько, он сумел бы сопротивляться этому: пересилил бы гравитацию, которая тянула его вперед, настаивая, чтобы он прошел сквозь портал. Но на сей раз его падение будет вечным.              Какая идеальная симметрия. Он начал этот путь с падения. Им же он его и завершит.              Но ведь он справился, разве нет? Совершил что-то хорошее.              Что-то подбросило его вверх, остановив падение.              – Нет, не смей, – сказал ему в ухо знакомый голос. – Больше так не делай. – Его грудь обвила рука Тора, удерживая его. Как якорь, не дающий кораблю сорваться в шторм.              Он слышал возгласы, и кто-то кричал: «Закрывай!»              Песнь умолкла. Все утихло. Он слышал собственное дыхание и чувствовал, как его крепко обхватывает рука Тора, ощущающаяся поразительно горячей по сравнению с кожей. И Локи не нужно было себя видеть, чтобы догадаться, почему. Теперь все заметили. Все знают.              Почему это вообще важно, вспомнить было трудно. Может, и не важно.              У Локи болело все тело. Он почти наверняка знал, что у него внутреннее кровотечение. Правая рука повисла, сломанная. Он вспомнил, как отбросило в сторону Стива, и как Тони лежал на земле, не поднявшись. Они ранены? А живы ли?              Как он устал. И как трудно не закрывать глаза. «Теперь это все не важно», – сказал он себе. Он сделал то, что намеревался.              – Локи? – он услышал, как кто-то словно издалека зовет его, но звуки уже угасли, и краски померкли.              

Интерлюдия (XLI)

             Локи помнил, как давным-давно его, с криком вскочившего, разбудил кошмар. Ему снилось, что он один-одинешенек бредет сквозь лед, мороз и свирепую метель. Он слышал, как его издалека кто-то зовет, но голоса, казалось, никогда не приблизятся, и за ним по пятам гнались чудовища, укрытые за снежно-белой завесой.              Наугад найдя в темноте дорогу к родительским покоям, он залез на кровать и, вздрагивая, свернулся между ними.              – Локи? – сонным голосом спросил Один.              – Я заблудился, – сказал Локи, стыдясь дрожи в своем голосе. – Было так холодно, и я был совсем один, и за мной никто не пришел.              Он услышал, как странно у отца перехватило дыхание.              – Ты не один, – сказал он, прижимая Локи к груди. – Ты здесь, с нами.              Локи вновь пробудился от этого сна, почти чувствуя тепло рук Одина, крепких и готовых защитить. Локи лежал без сна в темноте своей новой квартиры, и его глаза горели от слез.              Отчаявшись уснуть этой ночью, он встал и начал читать. Если и было что-то, за что он мог бы возносить людям хвалы без всяких оговорок, так это за разнообразие их литературы. Ему трудно было поспеть за всем сразу, но теперь у него был компьютер, и Локи мог им воспользоваться, чтобы найти отсылки, которых раньше не знал. Их было так много, и все они переплетались одна с другой, наслаиваясь в беспрерывном разговоре культур.              «Как и все прочее», – предположил Локи. Все идет одно за другим, все цепляется одно за другое. Все эти неизбежные крохотные шаги, определяющие весь длинный путь. Война, брошенное дитя, царь, что принес это дитя домой. Два брата, таких близких, но и таких далеких друг от друга, отчуждение между ними, становящееся все больше и горше. Заговор с целью доказать свою правоту, конец обмана. Одно ведет к другому, и так всегда.              Может, ему всегда было суждено оказаться именно здесь.              А если и так... то что тогда? Каков его следующий шаг? Или это уже конец пути, и дальше дороги нет? И если это правда так…              Какой тогда в этом вообще смысл?              Тогда, на краю Биврёста, он подумал: «А что, если я умру?» Теперь ему пришла другая мысль: «А что, если нет?» Что, если он будет вот так жить день за днем: преследуемый человечишками, которые хотели заполучить его, чтобы использовать, преследуемый теми, кто видел в нем дикую тварь, которую нужно держать под замком?              Разве этого он хотел?              Локи закрыл книгу и опустил ее на колени, поворачивая голову, чтобы взглянуть в окно. Он чувствовал какую-то странную апатию. Равнодушие. Покорность.              Кто-то постучал в дверь.              Он подскочил и обернулся на стук.              – Да? – резко спросил он, а затем смягчил свой тон: – Кто там?              – Маргарет, – донеслось из-за двери. – Я испекла печенье, и получилось слишком много. Может, вам нужно?              Долгое мгновение Локи неверяще глядел на дверь, затем встал и подошел к ней. Он медленно открыл и выглянул из комнаты, увидев, что за дверью стоит женщина и держит в руках пластиковый контейнер, в котором, похоже, и вправду было печенье.              – Благодарю, – сказал он, неторопливо забирая его. – Весьма признателен.              – Надеюсь, вы хорошо устроились?              – Да, – сам себя удивив, сказал Локи. – Устроился. Здесь очень... славно.              – Это хорошо, хорошо, – сказала она с улыбкой. – Что ж, если вам что-нибудь понадобится, вы спрашивайте, не стесняйтесь.              – Разумеется, – заставив себя улыбнуться, ответил Локи и повторил: – Благодарю.              Он закрыл дверь и уставился на принесенный ему контейнер. Открыл и вынул одну печенюшку. Печенье было еще почти горячим и таким аппетитным. Само совершенство.              Отложив печенье в сторону, Локи закрыл лицо руками и почувствовал, как начинают дрожать плечи. Он медленно сел, всем телом подавшись вперед, чтобы опустить голову на стол.              Одно за другим, одно за другим. Крохотными шагами.              Лишь бы еще одну ночь пережить. Хотя бы еще одну.