Четверг, 8:49
— Ты как? Этой ночью заснуть было почти нереальной задачей. В моменты, когда голова наполнена ненужными мыслями, спокойно жить невозможно. Чонгуку до сих пор не понятно почему Лиса искала вчера Чимина. Не то чтобы это сильно волновало его, или тревожило, или еще чего, но... просто интересно. Что этих двух вообще может связывать? Может Тэхен знает? Может и знает, но спрашивать что-то о его сестре кажется не лучшей идеей. Лиса отстраненная, недоверчивая. Она из тех, кто чужих в свое личное пространство не принимает, даже близко не подпускает, но стоит им стать близко не телом, а душой, так она сама ручки раскроет и притянет к себе. Именно так он и думает. Это может показаться игрой с его стороны, или простым интересом, но нет же. Лиса другая, и, кажется, Чонгук тоже хочет стать другим. Для нее. — Сойдет, — отвечает Тэхен, пожав плечами и высматривая что-то в своем шкафчике. Там было все, кажется... даже травка. Он считал, что университет это идеальное место для хранения травы. Это, типа, спрятать на виду, как все говорят. — А сам? — он кладет то, что там быть не должно вглубь шкафчика, и накрывает это сверху огромной тетрадью по высшей математике, которая остается пустой еще с прошлого года, когда этот предмет вошел в расписание. — Хер его знает, — Чонгук чешет затылок и облокатившись на чужую дверку шкафчика, поднимает голову на небольшую люстру с противным желтым светом. — Нам не помешало бы выпить, как думаешь? — почему-то об этом никто до сих пор не спросил Чонгука на этой неделе, поэтому ничего не остается, кроме как спросить самому. — Нужно сказать об этом Мину, — говорит Тэхен и закрывает шкафчик как-то слишком громко. Он поворачивается ко входу лицом и высматривает Чимина, которого они ждут. Его постоянно приходится ждать. Когда Ким замечает друга, у него мелькает небольшая улыбка на лице, но стоит Чимину повернуться, он замечает знакомый рисунок на толстовке парня. Теперь понятно что он пытался вспомнить прошлой ночью, когда увидел, что какой-то парень следит за Дженни. Он был уверен, что уже где-то видел этот рисунок. — Чимин в маньяки что ли заделался? — Тэхен неожиданно для себя озвучивает мысль, а Чонгук посмотрел на него с поднятыми бровями. А потом на Чимина, который повернулся обратно лицом, попрощавшись с тем, с кем только что разговаривал. — Что ты только что спизданул, Тэхен? — Я видел как он следил вчера за Дженни, — наверное, было бы лучше эту тему не развивать, ведь в таких ситуациях сначала разбираются, а уже потом делятся с остальными. Но Тэхен не такой правильный, каким хочет видеть его отец. И вряд ли когда-то таким будет. — Это еще кто такая? — у Чонгука с рождения рыбья память, особенно на имена. — Та девушка, ну, с вечеринки. — А, подружка твоей сестры, — Чонгук вспомнил Дженни только так. Где бы он их не видел, эти две подружки всегда вместе. — Чимин говорил, что она его подруга из детства, — говорит он, наблюдая за приближающим к ним Чимином. — Чего? Подруга из детства? — Тэхен не скрывает своего удивления. Потому что они не ведут себя как друзья. Да и вряд ли друзья следят друг за другом, как Чимин за Дженни. — Спроси у него самого, — Чонгук пожимает плечами, поправляя лямку рюкзака. — Не думаю, что стоит, — успевает сказать Тэхен, перед тем, как подходит блондин. — Как жизнь, Чимин? — Лучше некуда, — на ходу отвечает Пак и продолжает свою дорогу так, будто парни вовсе не его ждали, чтобы вместе войти в ненавистный кабинет с ненавистным в нем преподом. — Я уже начинаю привыкать к такому Чимину, — даже не удивившись поведению друга произносит Чонгук и прячет руки в карманы широких штанов. Он был сегодня утром не слишком бодрым, поэтому и не заметил, что вместо любимых черных джинсов надел спортивные штаны, в которых ходит по общежитию. К слову, они вряд ли принадлежат ему. — Погнали к миссис Злюке. — Иди, я догоню, — а Тэхен ответа Чимина вообще не слышит, потому что отвлекся на подошедшую к своему шкафчику Дженни. Она, видимо, только сейчас увидела, что с замком шкафчика все в порядке и принялась всматриваться в кучки студентов в попытках отыскать Тэхена. Она нашла, и она улыбается. Так искренне, так нежно. Так... — К этому тоже нужно будет начать привыкать, — говорит Чонгук, смотря то на Дженни в другом конце коридора, то на Тэхена. — В любом случае, рад, что ты не гей, — произносит то, что заставляет глаза друга увеличиться в два раза. — Ты... — В смысле, конечно, нет ничего плохого в том, чтобы быть геем... — произносит слишком громко для подобных фразочек. Тэхен бесится, когда все, кто рядом с ними поворачивают в его сторону головы. — Сука, — для Чонгука это слово сработало как сигнал о том, что надо бежать, и он побежал. — Иди сюда, придурок, — а Тэхен побежал за ним. Дети, ей богу. Дженни ничего не слышала, но их погоня сумела вырвать из нее тихий смех. Она положила в шкафчик книги, которые ей пока что не нужны, и пошла в сторону своей аудитории даже не заметив Лису с Джису, подошедших к своим шкафчикам сзади нее. — Ну что? — Джису спрашивает не очень развернуто, но Лиса все понимает и так. — Я ходила вчера к Чимину, но его не было в комнате, — сжимает губы в тонкую полоску, пока спокойное лицо Джису превращается в недовольное. — Блин, а дождаться его ты не могла? — почти что цокает, потому что ей жизненно необходима информация, которую Чимин, возможно, может дать. — Нет, блин, не могла, — даже немного злится, но скорее не из-за Джису. А из-за того что вчера произошло. — Я подумала, и решила, что все же хорошо, что мы не пересеклись. Подобную информацию мы должны узнавать не от Чимина, а от Чеен. А если она молчит, то мы должны дать ей время, понимаешь? К сожалению, чтобы это понять, Лисе пришлось пересечься с Чонгуком. — У нас его нет, Лиса, — опустив ниже голову сломленно говорит Джису. — Ладно, мы спрашиваем ее обо всем в лоб и либо получаем ответ, либо я звоню ее родителям. Да, Джису часто придурковатая, как говорит Чеен. Часто не обращает внимания не только на мелочи, но и на какие-то весомые вещи, потому что верит в то, что так жить легче. Она не пофигист, но что-то от этого имеет. Она любит спонтанные решения, необдуманные, опять же, придурковатые. Но если дело идет о том человеке, который ей дорог, то она готова замечать больше чем мелочи. Джису заботливая до ужаса, даже надоедливая в этом плане для кого-то. Она хочет как лучше. И если Чеен не хочет помогать ей вытаскивать себя саму из пропасти, то Джису вытащит ее самостоятельно.12:14
Чеен второй раз на глазах Чимина выкидывает всю еду. Сидя с парнями за одним столом его тронуло желание пойти за ней и ворваться в ее душу, чтобы достать оттуда то, что приказывает ей не есть. У Чимина есть двоюродная сестра, которая на протяжении долгого времени страдала анорексией, и это действительно ужасная болезнь, которая способна убивать медленно, но верно. А Чеен начинает выглядеть так, как будто скоро этого добьется. Он долго не думает, быстро берет рюкзак и вскакивает с места ничего никому не сказав. Пак уже смог помочь сестре, может он поможет и Чеен? Той девушке, которая подошла к нему с бутылкой воды, а он тупо ушел, оставив ей эту самую воду и неприятные эмоции, вызванные их разговором. Но она все равно иногда смотрит на него. Ее что-то внутри себя заставляет это делать. Чеен далеко не ушла, в конце длинного коридора она села на подоконник свесив ноги. Она достала телефон и уже хотела набрать маме, чей звонок пропустила три минуты назад, но рука опускается вниз, когда Чимин бросает рюкзак на линолеум и садится рядом. — Плохо себя чувствуешь? — спустя пару секунд молчания спрашивает парень, на что получает в ответ усмешку и слова, которые не так давно произнес сам: — Да, но не совсем в том смысле, в котором ты думаешь, — с той же скоростью, с той же усталостью. Она будто репетировала. Но она не репетировала, просто каждое его слово заедает в голове и оно само запоминается, она здесь вообще ни при чем. — Откуда тебе знать о чем я думаю? — но видимо Чеен не одна в их дуэте, кто помнит прошлый разговор. — А я сказала что знаю? Лишь догадываюсь, — пожимает плечами и кладет телефон рядом. Чимин улыбается ей, хотя смотрит прямо. — Знаешь, не всегда все идет так, как мы бы этого хотели, — выдыхает он, а Чеен поднимает на него какой-то подозрительный взгляд. — Знаю, — спустя пару секунд молчания отвечает она, мило болтая тонкими ножками по воздуху. — Надеюсь ты не пожалеть меня решил, мне такое и даром не нужно, — Чеен смотрит на свои голые колени, а после накрывает их ладонями. Она ненавидит свои колени. Иногда кажется, что можно в них разглядеть чье-то страшное лицо. — Я не умею жалеть других, — признается Чимин. — А ты ничем от других не отличаешься, — нужно признать, прозвучало это намного хуже, чем звучало у парня в голове секунду назад. — Я это поняла с прошлого нашего разговора, не было необходимости говорить это сейчас, — она не злится и не обижается на подобные слова, потому что давно это поняла. Чимин не извиняется, только смотрит на маленькое личико, опущенное куда-то вниз. Он никогда не был слишком внимательным, осторожным и так далее. Часто говорит то, что просто хочет сказать, а что будет дальше его не волнует. — Наверное, мы похожи, — Чимин ловит ее взгляд на себе, а она как и прежде игнорирует его. Просто продолжает нагло его рассматривать. Как она с ним, так и он с ней. — Да и камень на наших душах одинакового размера, — Чеен не понимает что за камень там на его душе и откуда он, но хочет узнать. — Но я себя хотя бы не морю голодом. Молчание. Она умеет контролировать свои эмоции, наверное исключительно благодаря этому Чимин вообще не понимает о чем она думает. — Я тоже не морю себя голодом, — пожимает слабыми плечиками и нажимает на кожу вокруг коленок длинными пальцами. — Я никакая не мать Тереза, Чеен, поверь, — с усмешкой говорит Чимин, смотря на Чеен с обычной человеческой добротой в глазах. — Никакой не философ, психолог и так далее. Но точно могу сказать, что я этого не стою, — кивает своим словам. — Почему у тебя камень на душе? — с глазами полными интереса спрашивает она, ослабляя хватку на коленках. — Потому что я сделал что-то очень плохое, — переводит взгляд с рук Чеен на худое лицо. — Я, видимо, только что-то плохое и делаю, — поднимает брови. На самом деле, в последнее время все так и есть. — Надо меняться, да? — он тянет улыбку и снова наблюдает за пожиманиями плеч девушки. Через пятнадцать минут, как ушла из столовой Чеен, уходит и Дженни. Она прячет телефон в задний карман, но приходится вытаскивать его обратно, услышав свой рингтон. Она глубоко выдыхает перед тем как отвечать на звонок. — Да, мам? Всю эту неделю разговаривать с мамой просто невозможно. Обычно они болтали о всяких пустяках, много шутили и смеялись, а теперь их единственная тема разговора — это Чимин. Сначала, конечно, мама спрашивала как у ее дочки дела, кушала ли она, а потом сразу вопрос про него. Да, это ужасно надоело. Надоело слушать про то, как она ошиблась расставшись с Чимином. Надоело слушать про то, что по этому поводу чуть ли не весь Сеул, мать вашу, переживает. Надоело. — Дженни, почему ты постоянно так грубо кладешь телефон, понять не могу? — недовольным голосом спрашивает мама, имея в виду их утренний разговор. — Потому что ты начинаешь говорить о том, что я бы не хотела обсуждать. Я говорю это тебе уже не первый раз, но ты меня не слышишь, — Дженни раздражена, но она пытается быть тихой, шагая по длинному коридору. — Ну что там между вами с Чимином такого произошло? Чего вы своим матерям сердца разбиваете, а? — и это стало для Дженни последней каплей. Она никаких подробностей не говорила маме насчет их расставания, но, видимо, пришло время. — Он мне изменил, — она останавливается в середине коридора и выдыхает весь воздух, находящийся в легких. — Услышала? Повторю еще раз, на всякий случай. Он мне изменил. Так что ты что-то путаешь, мама. Тебе сердце не разбивали, его разбили мне, — она продолжает идти дальше, топая по линолеуму сильнее, от злости. Мама на той стороне трубки загадочно молчит, наверное не может поверить в то, что сын ее самой близкой подруги мог так с ней поступить. — Мне пора, у меня менеджмент скоро начнется. Передавай папе привет, — и она второй раз за день грубо скидывает мамин звонок, не дав ей сказать и слова. Дженни останавливается у угла, когда замечает две знакомые фигуры людей. Чимина она может и со спины узнать. Она пару секунд шпионит за ними из-за угла. Словив взгляд Чеен, направленный на Пака она вспоминает вчерашний разговор в столовой. Этот взгляд выдает Чеен с потрохами. Дженни лишь коротко улыбается, смотря на худенькую девушку и развернувшись идет в другое крыло университета. Время двигаться дальше.13:20
— Может устроим вечеринку на выходных? — Чонгук тянет за локоть Юнги и отнимает его у друзей. Этого старого алкоголика почти невозможно словить в университете, но он сумел. — Под «устроим» ты подразумеваешь «устроишь»? — говорит парень и показывает свои маленькие зубки с деснами. — Скажи всем чтобы приходили с выпивкой, без нее не пущу, — без особых проблем соглашается Юнги, чего и ожидал от него Чонгук. — И передай чтобы не лезли в мой холодильник! В прошлый раз кто-то слопал мой чертов йогурт. И наверняка слопали бы еще что-нибудь, если там был бы не только он. — Так и передам, — парень лезет к старшему с объятиями, а тот корчит недовольные рожицы, кладя подбородок на его плечо. — Еще пересечемся, — отходя немного прикрикивает Чонгук и уловив краем глаза еще одну свою жертву направляется к ней со всей решимостью. — Лиса, — снова выкрикивает парень подходя ближе к девушке, но она увеличивает скорость ходьбы, повернувшись к нему спиной и сменив свое направление. — Подожди, — переходит на бег и становится перед ней, не давая идти дальше. — Чего ты от меня хочешь, Чонгук? — закатив глаза спрашивает Лиса, уставшая за сегодняшний день от всего на свете, просто хочется лечь в кровать, найти новый тупой сериал с тупым сюжетом и под него заснуть, но нет же. — Ну? — Чонгук от чего-то молчит. Она делает шаг вправо, так ответ и не получив, но он все равно не дает пройти. — Если ты продолжишь доставать меня, то я скажу об этом Тэх... — Я обещаю оставить тебя в покое, — неожиданно резко выпаливает Чон, надеясь на то, что ничего лишнего не скажет и все пройдет нормально, а не как обычно. — если пойдешь со мной на свидание, — прибавляет он к предложению, которое, как думала Лиса уже закончилось. Она хлопает своими пушистыми ресницами в полной растерянности и не понимает где этот человек, который их сейчас снимает. Потому что на правду это все не тянет. — На свид... Куда прости? — ей такие шутки не нравятся, совсем. — Ты смеешься надо мной? — потому что ей не смешно. — Что? Нет. Почему? — Чонгук начинает махать руками в знак отрицания. Да, он понимает как это все выглядит, но он столько думал вчера о ней, и он, черт возьми, понял чего хочет. — Просто... Дай мне один час, и я обещаю тебя не трогать, если тебе не понравится этот час. Я обещаю. Она смотрит в его глазах и все еще пытается отыскать то, чего там нет. Она совсем не понимает то с ним и что он задумал, но... — Один час, — неуверенно произносит Лиса, но взгляд все равно не убирает от него. Пусть о ее неуверенности знает только она. — Буду ждать на первом этаже в семь, — Чонгук не ожидал согласия с ее стороны, но он рад. — Не опаздывай, у меня и так мало времени, — кидает на ходу и оставляет Лису думать в одиночестве, хотя она этого и не хочет. Взглянув налево она замечает спину брата, узнать которую труда не составило и бежит в его сторону, после чего чуть не валит на газон, но удивленным Ким все же остается стоять на ногах. — Так-так-так, что это тут у нас происходит такое? — следом Лиса замечает Дженни, с которой секунду назад смеялся Тэхен. Правда, не так сильно, как с появления шатенки, но им бесспорно было весело и до ее прихода. — Да так, вспоминаем где мы в первый раз встретились, — улыбается Тэхен, смотря то на сестру, то на брюнетку, пока последняя закрывает лицо от смущения, и следом округляет губы: — О, вспомнил почему я подошел. Дженни, вы с Чимином знакомы? — честно сказать, она к такому рода вопроса была совсем не готова. Совсем. — Почему вдруг такой вопрос? — смущение слишком резко меняется на какую-то даже злость, дерзость. Тэхен это замечает. — Он сказал, что вы с ним с детства знакомы, это так? Дженни не понимает почему Чимин вообще решил кому-то что-то про нее сказать. Но она была уверена, что ничего слишком личного он никому не расскажет. Все же Дженни его знает долгое время, он не тот человек, который будет много кого впутывать в свою личную жизнь. — Да. Да, мы дружили в детстве, — девушка надевает маску спокойствия и безразличия. — А сейчас вы даже не разговариваете? — а у Тэхена вопросы не заканчиваются не смотря на то, что он давно заметил, что весь этот разговор Дженни не слишком приятен. Остается узнать причину. — Да, как-то разошлись, — пожимает плечиками, чувствуя взгляд Лисы боковым зрением. — Нашли себе других друзей и вот, — в конце давит улыбку, а шатенка принимается прогонять брата, повторяя, что он в их женской компании только мешает. — Кстати, на выходных будет вечеринка в том же доме, что и прошлая. Приходите и не забудьте прихватить бутылку чего-нибудь, — пытается говорить Тэхен, пока Лиса пихает его в правую сторону и пальцем показывает на небольшую группу людей, среди которых есть его друзья, мол, иди, тебя ждут. — И прихватить не значит выдуть ее, тебе пить вообще запрещаю. Я куплю тебе апельсиновый сок и спрячу его за телевизор в гостиной, чтобы никто не нашел. Больше ничего не пей. Я буду следить, — обращается к надоедливой Лисе, которая добивается своего и Тэхен удаляется под милый смех Дженни. — Ты запала на моего брата что ли? — в лоб спрашивает Лиса, а Ким давится воздухом. — Он хороший. Так что одобряю твой выбор, — закидывает на плечи руку, не смотря на то, что Дженни начала от нее отходить. А когда поняла, что за ей идут следом, то даже перешла на небыстрый бег. — Так, где вы там в первый раз встретились? — кричит Лиса, когда подруга отходит слишком далеко, но ответа не получает. А интерес, естественно, не пропадает.18:55
Лиса стоит перед зеркалом уже десять минут. Кажется, она просмотрела каждый миллиметр надетой на себе одежды. Девушка постоянно тянется к шкатулке, меняя серьги. Останавливается она на том, что никаких ей сережек не надо, и так нормально. Ей нравится свое отражение, она красива, да и одежда сидит идеально. Только все равно чего-то не хватает. Из косметики на Лисе только черная тушь, которая немного подняла реснички вверх и удлинила их. Откладывая шкатулку подальше, руки тянутся уже к косметичке, которая, кстати, не ее. Точнее ее, но как бы не ее. Короче говоря, эту косметичку ей когда-то купила мама и сама ее заполнила всякими ненужными Лисе штуками, ну, кроме туши, за нее спасибо. Вся остальная косметика так и осталась нетронутой, она только сейчас рассматривает ее детальнее. Лиса откладывает тени и румяна сразу же, как замечает их. За ними идут несколько помад, но рука с ними останавливается в воздухе. Она же даже не посмотрела цвета, можно и глянуть одним глазом, так ведь? Их было всего четыре. Первая помада была какого-то стремного серовато коричневого оттенка, она быстренько полетела в косметичку. Вторая была слишком кукольного розового цвета, она полетела даже не в косметичку, а сразу в мусорку. Третья помада была красной. И Лиса ловит себя на мысли, что хочет. Она подносит помаду к пухлым губам и нежно проводит ей по ним. Четвертую она даже не смотрит. Ей, кажется, нравится? Помада не слишком яркая, но не слишком темная. Лисе нравится. Она неотрывно смотрит на свои губы через зеркало. Ей идет. — Ты на свиданку что ли намылилась? — Чеен входит в комнату с полотенцем, обмотанным вокруг светлых волос и с милой улыбкой смотрит на красивую подругу. Лиса меняется в лице и судорожно начинает искать упаковку влажных салфеток, которую уверена, что минуту назад видела на столике, возле ноутбука. — Я? Нет... с чего бы я? С кем бы я? Скажешь тоже глупость какую-то. Разве если девушка красит губы красной помадой, то это означает что она для кого-то прихорашивается? — с невероятной скоростью проговаривает Лиса найдя салфетки и принявшись грубо и неаккуратно убирать красный цвет с губ. — Мне просто стало интересно подойдет ли мне красный... Все происходит в такой спешке, что Чеен даже не совсем понимает когда соседка успевает схватить все необходимые ей вещи и исчезнуть из комнаты. — Боже, как же она нервничает... — только и говорит Чеен куда-то в воздух. Она даже не догадывается с кем встречается сегодня Лиса, но то что это парень уже минуту как очевидно. Лиса грозно топает всю дорогу. На первом этаже у выхода стоит Чонгук, мимо которого она почти что пролетает, кинув только: — У тебя один час, — и так же грозно выходит из общежития и наконец останавливается, вдохнув свежий вечерний воздух. — Тогда пошли, — ее догоняет Чонгук, который решает пока что ничего не спрашивать, в отличии от Лисы. — Куда? — она немного пугается, врать нет смысла. Она не фанат сюрпризов. — Скоро узнаешь, — спокойно произносит тот и не сильно спеша идет в сторону остановки. Пять с лишним минут они молча ждали автобус. За это время Чонгук несколько раз поворачивался к Лисе и в открытую смотрел на ее губы. Они были странного цвета, в смысле не то чтобы странного, просто выглядело так как будто она поела свеклу перед выходом... А Лиса, занятая своими мыслями даже не замечала его взгляды, а когда заметила и поняла в чем дело, та в спешке открыла сумочку и отвернувшись от парня достала салфетку и снова принялась убирать остатки помады. Какой кошмар, боже. Автобус наполовину оказывается пустым, в общем-то в такое время они никогда полными не бывают. Чонгук садится у окошка и непонимающе смотрит на Лису, которая явно не собирается садится на соседнее сиденье. Он закатывает глаза и тянет ее за руку. Все еще ни слова. Как и следующие пятнадцать минут, потраченные на дорогу. Чонгук смотрит в окошко и понимает, что они наконец-то приехали, он встает с места, и Лиса встает за ним. Они выходят из транспорта и в этот момент она понимает, что по-настоящему ему доверилась, согласившись поехать неизвестно куда, когда на улице уже темнеет. Лиса осматривает место, пока следует за Чонгуком в неизвестность. Большое озеро красиво блестит, и этот блеск виден даже издалека. В таких местах люди обычно рыбачат. Вокруг озера растет много тонких деревьев, все еще держащих на себе зеленые листья. А еще эта высокая трава кажется до невозможности пушистой, будто наступишь на нее и утонешь. — Я проезжаю это место каждый раз, когда еду домой, но почему-то до сих пор не выдавалась возможность выйти на этой остановке и просто посидеть тут, — неожиданно Чонгук поддает голос. Они идут к деревянному столику, расположенном на земле, где меньше всего травы, он почти что у озера. — Мне кажется в таких местах думается легче всего, — парень засовывает руки в карманы и зачарованно смотрит на воду. Она здесь удивительно чистая, даже кажется, что рыб можно рассмотреть невооруженным глазом прямо под ней. — Наверное, — тихо произносит Лиса. Она пока не совсем понимает для чего Чонгуку это все надо, но у него еще тридцать пять минут. — Когда я приезжаю домой, папа печет мне с детства любимое печенье. У печенья есть строгое правило: обязательно перед тем как положить в рот, нужно мокнуть в молоко... — он кладет черный рюкзак на столик и садится на него, свесив ноги вниз, пока Лиса осталась позади. Она не решается сделать то же самое. — Зачем ты рассказываешь это мне? — неуверенно спрашивает Лиса, скрестив руки на груди, но парень этого не видит. — Не знаю. Может для того, чтобы ты перестала думать, что я больше бесчувственный зверь, плюющий на все, чем человек, — Чонгук смотрит в даль, но обращается он к Лисе. — Я знаю что ты обо мне думаешь, и понимаю почему, — он тянет рюкзак на себя и достает большой термос с горячим зеленым чаем внутри, он даже кусочек лимона туда бросил, и листочек мяты. — Мне пришлось выбирать между алкоголем и чаем. Впервые в жизни я выбрал второе, — говорит тот, и Лиса улыбается, прикусив нижнюю губу, думает, что так получится ее скрыть. А от кого она таким способом скрывает улыбку не понятно, потому что Чонгук сидит к ней спиной и все равно не видит, что у нее там на лице. — Я ничего тебе не сделаю, не стой так далеко, — все еще не оборачиваясь на нее произносит Чон. Он просто знает, что она далеко. Чонгук не думал, что она подойдет ближе, но она подошла. И села совсем рядом, так же кинув сумку сзади себя. Открывшийся ей вид просто невероятен. Такие места созданы для того, чтобы ими любовались, фотографировали, рисовали. Чтобы о них знали. Чонгук протягивает ей чай и она медленно тянет к нему тонкие пальцы, а когда их руки касаются друг друга, то она просто притворяется, что этого не было. Она не заливается краской, не ойкает, только что-то внутри нее перевернулось на секунду, и ей это не понравилось. — Какого это иметь папу, который печет тебе печенье? — Лиса сжимает железную крышку от термоса в руках и спрашивает вопрос, на который она никогда в жизни не сможет дать ответ. Чонгук незаметно улыбается всего на долю секунды, но Лиса улыбку замечает. — Это чертовски здорово, — кивает сказанному и сжимает губы в полоску. Ему почему-то так хотелось рассказать немного о себе. Именно здесь и именно ей. Просто показать себя немного другим. — Я не помню свою маму, но папа сделал все для того, чтобы его одного мне было достаточно в этой жизни. Он снова пытается убрать улыбку как только она появляется. — А что произошло с мамой? — слишком тихо спрашивает Лиса, потому что не совсем это правильно, наверное, задавать подобный вопрос. — Богатенький старый мужик произошел с мамой, — сразу отвечает Чонгук, не забыв усмехнуться сказанному. — Обменяла нас на легкую жизнь без работы и всяких забот, — да, так оно и было. После этого он перестал верить противоположному полу. Папа всегда ее любил, и, кажется, любит до сих пор, а она... она наверное отдыхает где-то на берегу моря сейчас, жалуется на жару и попивает самый дорогой и по совместительству самый гадкий коктейль из бара неподалеку. И даже не помнит ни о папе, ни о своем ребенке, который давно уже не ребенок. — Я знаю о твоем отце, но о маме ничего, — Чонгук наблюдает как Лиса делает первый глоток чая и ловит себя на том, что волнуется за то, что он ей не понравится. Но ее улыбка его успокаивает. Это его любимый чай, он в нем никогда не должен сомневаться. — Да нечего про нее знать. И я бы хотела ее не знать, наверное. Знаю, звучит страшно, но когда тебе с самого детства самый родной человек повторяет, что в тебе что-то не так... со временем страшное превращается в обыденное, — Лиса вдыхает больше воздуха. — Я помню все плохое из детства, а на все хорошее мне давно плевать, потому что его было слишком мало. Они говорили непрерывно этим вечером. Словно вселенная специально устроила все так, чтобы эти две раненые души просто сели и поделились своими ранами друг с другом. Чтобы им просто стало легче дышать. Им стало. Они надышались вдоволь. Лиса в общежитие прокрадывается первой, почти, что ползает по полу для того, чтобы ее не заметила охранница, сидящая на вахте. А Чонгук особо не заморачивался, он прошел спокойно. Потому что охранница спала так-то. Шатенка выпрямляется в спине и гладит одежду ладонью, делая важный вид. Но для него как-то поздно уже. — Два часа сорок пять минут, — негромко произносит Чонгук, чтобы его слова не повторяло эхо. Лиса давно заметила что час прошел, но оттуда уходить так рано не хотелось, поэтому молчала и просто наслаждалась всем, что там происходило. Всеми эмоциями, чаем, видом, его голосом... — Да? Я и не смотрела даже на время, — врет она своим специальным для этого тоном. Они останавливаются на входе на второй этаж здания, куда уже давно пора пойти Лисе. — Спасибо, что согласилась пойти со мной, — Чонгук в который раз дарит ей самую теплую улыбку, и она снова теряет себя из-за нее. — Мне там понравилось, — честно признается Лиса, играясь со своими пальцами, не отрывая от него взгляда. — Спокойной ночи, — еще тише произносит Чонгук и идёт прямо по коридору к своей комнате. А Лиса продолжает поднимается по лестнице, обнимая себя за плечи. Она хочет лечь в кровать и перестать думать о том, что Чонгук притворяется. Невозможно так искренне улыбаться, когда ты притворяешься. И она правда хочет в это верить, но пока что... пока что она не может сказать, что верит.22:10
На улице уже темно, немного прохладно. В небольшом ресторанчике, у барной стойки собрались все, кто там работает. Они уже минут двадцать обсуждают то, что помещение, в котором они находятся, до сих пор никак не называется. — Я как-то хотел назвать ресторан «Желудь», — спустя тысячу предложенных Джином вариантов, тот выпаливает это, и уставшие глаза сотрудников направляются прямо на него. — Джин, ты совсем уже? Какой нафиг желудь, скажи мне? — с диким недовольством произносит Намджун, закатив глаза и поворачивается к Дженни, которая еще чуть-чуть и уснет прямо здесь. День сегодня был насыщенным, как и любой другой рабочий день. Посетителей всегда много, и большинство из них студенты из ближайшего университета. Они обожают подобные места: красиво, недорого, быстро, вкусно. — А мне нравится, — выпучивая свои глаза, с восхищением говорит Джису и кладет подбородок на сжатый кулачок. — Босс, я поддержу любое твое решение, — Дженни с Намджуном усмехаются от такой Джису. Рядом с Джином она такая всегда. Это одновременно и смешит, и заставляет немного грустить, что ли... — Джису, в сотый раз говорю, со мной на «Вы», — зажав переносицу указательным и большим пальцем, говорит Джин. Он как никто другой знает, что эта девчушка по уши в него влюблена, но не знает что с этим делать. Ему остается только избегать ее. В своем же собственном ресторане... — Угу, — продолжая съедать парня глазами кивает она, и наблюдает за тяжелым выдохом Джина. — Есть одна французская поговорка — «Се ля ви», — наконец-то Дженни поднимает голову со стола, и грустно улыбается. Эта фраза такая интересная, на самом деле. В ней каждый может найти какой-то свой смысл. — Звучит красиво, но у нас даже не французская кухня, — замечает Джин, постукивая длинными пальцами по столу. — А то что ты хотел назвать ресторан «Желудь» означало бы, что он строго для белок? — выдает Намджун ответочку брату, заставив девушек улыбнуться. Вообще-то очень даже логично. — Как переводится, хотя бы? — смотрит на Дженни, все еще ощущая глаза Джису на себе боковым зрением. — «Такова жизнь». — Заказывайте вывеску, — Джин бьет по столу ладонью и со счастливой улыбкой уходит в сторону кабинета. Дженни думает, что нужно было это предложить еще час назад, так бы босс никого от работы не отвлекал и не мучал с этим названием. Джису идет в комнату рядом с кухней, где персонал оставляет свои личные вещи, пока Дженни с Намджуном не очень спешат оставлять барную стойку. По спине брюнетки пробегает несильный холод, когда кто-то открывает дверь, наверное не обратив внимание на вывеску, на которой написано, что они уже пятнадцать минут как закрыты. — Извините, мы уже закрыты, — дружелюбно говорит Намджун парню, застявшему в дверях. — Я пришел к Дженни. Стоило ему только вдохнуть перед тем, как заговорить, и она поняла кто стоит за ее спиной. Дженни медленно оборачивается, надеясь, что там на самом деле не он. Но там он. Намджун замечает ее долгий и не очень положительно настроенный взгляд, направленный на блондина: — Дженни, все нормально? — Конечно, — незамедлительно отвечает она, повернувшись в его сторону и нацепив на лицо улыбку, хотя это и было очень сложно. Чимин выходит из ресторанчика, закрыв дверь, пока Дженни идет в комнату к Джису и хватает все свои вещи. — До завтра, Намджун, — произносит все с той же натянутой улыбкой и тоже выходит из здания. — Пошли, я провожу тебя, — говорит ей Чимин и начинает идти к ее дому, но останавливается, когда замечает, что Дженни продолжает стоять на месте. — Откуда ты знаешь в какой стороне мой дом? — вопрос так и останется не отвеченным Чимином. Но это не обязательно, потому что Дженни сама уже догадалась откуда. — Так Тэхену не показалось, за мной действительно следили. И это был ты, — в конце предложения она горько усмехается и злобно идет в ту же сторону, куда шел Чимин. Обгоняет его. У Дженни еле есть силы на то, чтобы добраться до квартиры, разговоров с Чимином она сейчас точно не хочет. Но он ведь здесь именно за этим. — Что между вами происходит? — спустя пару секунд молчания спрашивает парень, все еще идя сзади Дженни не спеша. Она начинает злиться. Ей ужасно не нравится, когда люди пытаются получить от нее информацию, которую они получить не должны. Идя с опущенной вниз головой ей хочется просто проигнорировать его, но считает нужным все же сказать: — Тебя не должно это волнов... — Но меня волнует, — Чимин перебивает ее настолько быстро, будто знал, что именно это она сейчас и скажет. Дженни резко останавливается и медленно поворачивается к Чимину, который так же застыл на месте. — Ты вообще слышишь себя? — всеми силами пытается оставаться спокойной и не переходить на крик, но понимает, что именно скоро этого парень и добьется. — Один человек сказал мне жить настоящим, я хочу послушаться его, Чимин. Я не хочу больше вспоминать прошлое и о чем-то жалеть. Я не хочу больше слушать твои извинения. Я тебя прощаю, ладно? Только не трогай меня больше. Не следи за мной, и не говори никому, что мы знакомы, — Дженни говорит все быстро и внятно, нет ни дрожи в голосе, ни какого-то страха в глазах. Одна сплошная уверенность в себя. Чимин смотрит ей в глаза, и честно сказать, не узнает. Она уже давно не та маленькая девочка, которую он знал. Перед парнем взрослая, самостоятельная, умная девушка, которая знает себе цену и больше не хочет давать себя в обиду. Он рад, что Дженни именно такая. — Я так не хочу, — Дженни обессиленного опускает руки вниз и собирается поворачиваться спиной и уходить как можно дальше, чтобы не слушать его больше. Потому что по его словам видно, что сам не хочет ее слушать. Но она остается на месте, услышав твердое: — Я не пытаюсь вернуть себе девушку, Дженни. Я хочу вернуть друга, — интересно. Интересно, когда люди могут говорить подобные слова после расставания. У Дженни была подруга, в настоящем времени просто знакомая, которая после расставания с парнем стала его лучшей подругой. Как пара они были ни о чем, а как друзья — не разлей вода. Она не понимала как это вообще возможно. Но понимает, что никакими лучшими друзьями они с Чимином уже не будут. — Если ты живешь настоящим, то давай начнем все сначала, — он подходит ближе, но не слишком. — Сейчас все почти что так же как и тогда, когда мы познакомились. Ты была в первом классе, а я в третьем, помнишь? Только теперь мы учимся в университете. Чимину понадобилось немало смелости для этих слов, да и вообще для того, чтобы придти на работу Дженни с конкретной целью. Но он устал наблюдать за ней со стороны, он хочет быть рядом. Хочет смешить, защищать. Раньше он только это и делал, а сейчас... — Я не... Дженни делает шаг назад и собирается сказать, что ей ничего от него не нужно. Дружба тоже не нужна. А Чимин снова делает шаг вперед. — Помнишь как ты в детстве боялась собак? У нас во дворе постоянно гулял большой бульдог. Мне приходилось каждый день ждать пока ты договоришь со своими подругами после уроков. Потому что ты боялась остаться с собакой один на один, — с доброй усмешкой вспоминает фрагменты из детства, надеясь найти в глазах Дженни хотя бы немного ностальгии, немного тепла. Это все там есть, может немного дальше и глубже, но есть. — Она была очень страшной, — опустив вниз те самые глаза тихо произносит Дженни после долгого молчания и вызывает у Чимина улыбку еще шире, чем была до этого. — А помнишь... — Я помню, — Дженни вновь смотрит на него, похлопывая длинными черными ресничками и пару раз кивает. — Спокойной ночи, Чимин, — она отвернулась от парня, но тот все равно сумел понять, что она улыбнулась. По голосу всегда все слышно, и видно. Особенно по ее. Парень медленно шел к общежитию, пока тысячу раз проигрывал эти три минуты наедине с Дженни. Он рад этому разговору, и рад, что он закончился так, точнее тому, что он даже не закончился. Ему кажется, что Дженни дала понять, что все по щелчку пальцев не вернешь, но это возможно, если доказать свое желание. И Чимин от этой мысли весь светиться, кстати, не он один. Парень тихо входит в комнату, думая, что сосед спит, но он задумчиво смотрел в потолок, положив руки под затылок. — Что это с тобой? — спрашивает Пак, плюхнувшись на мягкую кровать и так же направив взгляд на потолок. — Блять, да я будто заново родился, — не спеша отвечает Чонгук, на лице которого застревает глупая улыбка. — Я тоже.