Однажды в Лиллехаммере

Окрыленная тем, что скоро встретится с Лешей, Юля позабыла о главном — она в чужой стране. И пусть, когда она здесь родилась, но ее дом Канада, а там совсем все иначе. Люди другие. — Руку дай, — требует Элвис, хватая ее ладонь, — и далеко не уходи, не хватало еще в этом безумии заблудиться. До начала игр оставалось еще пару дней, но люди уже чувствовали предстоящий праздник и готовились к нему, словно это было событие мирового масштаба… впрочем, почти. Город рядился в тематические украшения, кто-то уже успел приобрести себе бейсболку с логотипом, Элвис тотчас потребовал себе такую же, но его планам не суждено было сбыться, поскольку Юля увидала огромный воздушный шар, запущенный в небо. Добирались до ближайшей гостиницы почти час, но ни Юля, ни Элвис об этом не жалели, а после добровольно вышли на центральную площадь, прежде чем отправиться на поиски катка, где тренировался Урманов. Санкт-Петербург был прекрасен в своей особой атмосфере праздника и даже знойная жара, что встречалась здесь нечасто, не могла испортить им настроения. — Возьмем по мороженному, — требует Элвис, заглядываясь на девушку, раздающую детям вафельные стаканчики, — иначе я превращусь в лужицу. — Не преувеличивай. И не пялься. — Юля отдергивает его и передает бутылку с водой, как бы намекая, что сладкого он не получит… в той или иной мере. — Нам еще нужно придумать, как объяснить Леше наше появление. — Я человек — лед, — возмущается он, — я не могу находиться на жаре столько времени подряд. А что ему объяснять? Мы собирались его удивить после произволки. Юля тоже была этого мнения… месяц назад. Но теперь, когда Леша был так рядом, она не собиралась ни минуты терять. — Я не смогу находиться здесь и не иметь возможность к нему… — Я понял. И это, давай без подробностей. Думаешь его сердечко перенесет наше появление? Он не отваляет? — Поддержка — это всегда хорошо, — говорит Юля, но ее голос слегка подрагивает от волнения и переживаний, — нам еще нужно купить краски и ватман. Элвис слабо протестует, но Юлино «ему будет приятно» делает свое дело. На языке крутится вопрос, который Юля не решается задать. «Когда все это началось? Когда появилась такая забота? И как я могла это упустить?». Вместо ответов, таких простых, казалось бы… она чувствует нечто странное. И что это… что дружба может стать такой крепкой, что ей — Юле, не будет места рядом с ними. Страх, порождающий волнение, да еще и под палящим солнцем — все это приводит к тому, что Юле требуется время на то, чтобы прийти в себя. Она должна радоваться их налаженному контакту, а не строить из себя обиженную деву, которой не хватает внимания. Тем более, что предпосылок особо и нет… — Ты в порядке? — беспокоится Элвис. — Выпей воды и побольше. Это не Россия, а чертова пустыня. — Леша не говорил, что здесь так жарко… — А еще он не говорил, что у них воздушные шары в небо запускают. Но запускают ведь. — Праздника ради, — поправляет его Юля, — и на них реклама. Она указывает на шар, где большими буквами выведен мужской бренд. Элвис подносит руку к глазам, чтобы присмотреться и добавляет, что ему следовало бы подкупить бритву. — Работает реклама, — веселится Юля. Когда на ходулях появляется огромный арлекин, Элвис делает вывод, что все это очень похоже на цирк. — Как вся наша жизнь, — вздыхает Юля, отмечая, что у арлекина глаза грустные, — он вот-вот расплачется… — Я тоже, — напоминает Юля, — идём в этот «Юбилейный», а прогуляемся уже потом с Русским. Он хотя бы знает куда идти, чтобы тебя не задавили. Каток «Юбилейный» найти не составило труда. Всякий раз, когда Юля на русской спрашивала у людей дорогу, они отвечали ей с гордостью в голосе, словно это не Алексей, а они выиграли ту олимпиаду. Алексеем здесь гордились, а она… и как выяснилось позже, Элвис, не представляли для этого города никакой ценности. — Олимпийским чемпионам где хорошо? — подбадривает Элвис, — когда они дома. Вот и мы у себя дома герои, а здесь нас даже не узнают. — Ты похож на помидор, — смеётся Юля, — тебя даже дома не узнают. Вечерело, и Юля просто молилась тому, чтобы Лёша сегодня был на вечерней тренировке. По его рассказам именно сейчас он должен был собираться домой. Элвис устало опускается на стоящую у входа скамейку, прикрывает глаза и погружается в мечты, скорее всего о еде и сне. У Юли же руки трясутся от одной только мысли, что она сейчас увидит Лешу. — Стоило бы ему написать письмо, — задумчиво говорит Элвис, — он сейчас поседеет. Ты, кстати, тоже. Юля отмахивается от него, но замечает, что Элвис и сам не может усидеть на месте. Он опускает взгляд на голубей и запускает руку в карман. — Нет у меня семечек, я же не здешний. — Что? — спрашивает Юля. — Ну я читал здешние люди щелкают семечки и ругаются матом. — А ещё отжимают деньги за гаражами, — ежится Юля, она тоже слышала эти истории, — будем надеяться, что здесь все приличные. — Всегда любил твою веру в людей. Но ничего, я драться умею. И тебя научу. И Русского. Элвис зевает, Юля присоединяется к нему и присваивается рядом, опустив голову ему на плечо. Разница во времени делает свое дело, она засыпает, наслаждаясь уже прохладным ветерком и тёплыми объятиями друга. Элвис рассказывает какую-то ерунду про бои, вдали слышатся голоса. Она не знает точно, сколько прошло времени с того момента, как она задремала, но тихий, почти охрипший голос в миг приводит её в сознание. — Вы что здесь делаете? Юля трёт глаза и смотрит на Лешу. Он выглядит так реалистично, так по-обычному, так близко и так… она бросается ему в объятия и чувствует, что он отвечает ей тем же. Лёша обнимает крепко, так, что Юле становится физически больно, когда он это понимает, слегка расслабляет руки и дрожащими пальцами утирает слезы, о которых Юля не догадывалась. Сказка становится явью, понимает Юля, когда можешь просто взять и приехать, независимо в какой точке мира ты находишься. И все страхи, которыми они делились друг с другом, становятся беспочвенными. Потому что она здесь. И он тоже. — Я не понимаю, — говорит Леша между поцелуями, между жадными объятиями, им обоим хотелось прочувствовать это — то, что они на самом деле рядом. — Я узнавал, вы не участвуете и… — Мы приехали как зрители. Это идея моей мамы, она решила, что это хорошая идея! Она просто… это долгая история. Когда руки Леши случайно касаются оголенной спины Юли, она чувствует, как сильно пылают её щеки, как она желает оттащить его куда-нибудь за знаменитые гаражи, где в этой стране происходят всякие непотребства, но в этот момент Элвис подаёт встревоженный голос. — Эй, порно не заказывали. Тут Лёша, наконец, неохотно выпускает Юлю из объятий и ей становится холодно без его тёплых рук. Она выглядывает из-за спины Леши. — Русский, я рад тебя видеть. И если ещё несколько месяцев назад Элвис послал его к черту, а Лёша бы не удосужился даже посмотреть на него, то сейчас они пожимают друг другу руки и крепко обнимаются, словно не было между ними никакого Лиллехаммерского золота. Но теперь Юле казалось, что было между ними что-то сильнее. Глядя на то, как Элвис сжимает собственную руку в кулак, отчего на ней проявляются вены, Юля подумала, что она не знает и доли того, что Элвис чувствует, что он испытывает. Жалеет ли он все ещё о том, что Юля и Лёша влюбились друг в друга, а ему теперь приходится с этим мириться, чтобы не обижать Юлю? Или ему так не хватало мужской дружбы, что он сейчас ищет её в Алексее? — Мы решили, что тебе не помешает наша поддержка, — Юля решает, что следует покончить и с чрезмерными обнимашками, она тоже не заказывала фильмов для взрослых, — как видишь… нам удалось вырваться на недельку. Лёша снова поворачивается к ней, а лицо Элвиса скрывается в тени, и, как бы она не пыталась разглядеть его, ей этого не удается. Одними губами она спрашивает: «ты в порядке?», но скорее себя, чем его. Элвис не издаёт ни звука. — Это… Я не… — слов не находится и у Леши. Юля бросает взгляд на землю. Там валяется рюкзак, судя по-своему Лёша бросил ее, когда увидел ребят. — Просто скажи, что ты восхищён нашим поступком, этого будет достаточно, — подсказывает Элвис, поднимая его рюкзак. — Не то слово… не мечтал даже… Когда Лёша снова берет Юлю за руку, она чувствует все тот же огонь, что охватывает её тело, но заставляет себя подумать о том, что рядом с ними Элвис. Меньше всего ей хочется, чтобы он чувствовал себя третьим лишним. Хотя, глядя на Элвиса, она понимает, что ему самому хочется провалиться сквозь землю — таким покрасневшим он, кажется, вялым и уж точно не самим собой. Об этом она спросит его позже, а пока Юля позволяет себе насладиться рассказами Леши о подготовки к играм. — Это ничем не отличается от других турниров, — рассказывает он, когда втроем они выходят на тихую улицу, освещенную фонарями, — только люди празднуют это как-то по-особенному. — Типа шоу? — спрашивает Элвис. — Только здесь тебя судят. — Ты собираешься выиграть? — снова раздаётся голос Элвиса. Он идёт где-то позади Леши и Юли, но всячески напоминает о своём существовании, а теперь и вовсе они завязывают разговор, в котором Юля не спешит участвовать. — Конечно. Я собираюсь выигрывать всегда. Вопрос в том: получится ли. Юля замечает в глазах Леши опасный блеск, а когда он опускает взгляд, то Юля понимает, что разговор зашёл в неприятное ему русло. Он все ещё помнит тот чемпионат. И как бы радость за Элвиса не сластила горечь от поражения, это не могло в полной мере привести Лешу в чувство. Он все ещё был четвертым. — У тебя? Конечно. Юля оборачивается на голос Элвиса и понимает: лучше сейчас дать слово ему. Пусть они поговорят. И третьей сейчас оказывается Юля, уступая свое место Элвису. Она выпускает руку Леши из своей, а Элвис, полный энтузиазма, вырывается вперед, оставляя Юлю позади. — У тебя все получится. Да забудь ты тот чемп как страшный сон. Со всеми бывает. Это не значит, что так будет вечно. Лёд скользкий, ты знаешь это. И знаешь, чем старше я становлюсь, тем больше начинаю ценить то, на каком месте в турнирной таблице я нахожусь. Юля никогда не слышала от Элвиса ничего подобного, поэтому ей становится интересно, что он скажет дальше. Всегда было так: Элвис хотел стать первым, но, когда у него ничего не выходило, он сначала злился, потом обвинял весь мир. — Потому что каждое место чему-то учит. Как серебро научило меня ценить людей рядом, как золото чемпионата мира напомнило о том, что есть что-то поважнее. Не думаю, что стоит зацикливаться на поражениях, это… это никогда не приводит ни к чему хорошему. Юля едва ли вспоминает о том, что произошло на чемпионате мира с ней. Был период, когда ей хотелось все бросить и уйти, но резонный вопрос, который Юля себе однажды задала, расставил все точки. «А зачем все это» — как-то спросила она у себя. — Постараться думать о будущем, а не о прошлом? — спрашивает Леша, чуть затормозив, Юле приходится остановиться тоже, чтобы не врезаться в его спину. — Лучше думать о настоящем, — Элвис, как и всегда это бывало в его общении с Русским, переходит с английского на русский, получается мешанина, но вполне понятная, что придаёт разговору лёгкий оттенок волнения. Юля поджимает губы. Элвис отлично справляется с поддержкой. — В любом случае вы здесь. А это значит… — Значит, что унывать тебе не дадим, — строго заявляет Элвис и обращается уже к ним обоим, — я помню дорогу до дома. И знаю приёмы самообороны. Не хочу стать свидетелем зачатия. Юля прижимает руки к щекам, хорошо, что сейчас уже темно и никто не может видеть, насколько она смущена. Лёша касается её поясницы, прижимая к себе. — Что? — спрашивает он. Юля вот понимает идиотские шутки Элвиса, а Лёша ещё не совсем… — Ааа… да… я потом провожу Юлю. Элвис скрывается за домами, а Юля понимает, что сегодня Алексей нарушит режим сна, завтра будет на тренировке сонным, а возможно он и тренировку пропустит. Вот только отказаться от таких редких моментов, когда они друг с другом наедине — это просто выше её сил. И его тоже. Он опускается на траву, не выпуская рук Юли, чуть притягивая к себе так, что она оказывается у него на коленях. Трава мягкая, а ночь… она уютная. — Я люблю тебя. Это безумие — приехать сюда. Это безумие какое-то. — Безумие — это сидеть там, когда выпадает такая возможность. Юля запускает руки в его волосы и касается своим лбом его. Поцелуй. И еще один, как напоминание, что они реальные и ничто их не сможет разлучить. Пусть между ними будут хоть километры, хоть страны, хоть целые планеты! Юля любит его, любит так, что все остальное кажется неважным. — Ночь, звезды, такая романтика, — смеётся Юля, толкая Лешу в грудь, а он заваливается на спину и, наконец, расслабляется после тяжёлого дня и потрясения. — Ты никогда не пытался посчитать звезды? — Их миллиарды там, если не больше. А ты? — Мы с Элвисом любим переносить созвездия на бумагу, но я никогда не задумывалась об их точном количестве. Точнее, Элвис, конечно, знает сколько их там. Он любит астрономию. — Почему бы тебе его не спросить? — спрашивает Леша, щурясь. Он водит указательным пальцем по воздуху, стараясь сосредоточиться на подсчете. — Спрошу когда-нибудь. Но вообще-то интересно самой узнать, насколько меня хватит. Они насчитывают три десятка, снова целуются, сбиваются, и насчитывает ещё два. Лёша смеется, когда Юля путается в цифрах, а она толкает его, когда он в самый ответственный момент лезет с поцелуями. Наконец, он спрашивает, осторожно касаясь её бедра: — Как твоя нога? Она тебя больше не тревожит? Ты вернулась к тренировкам? — Вернулась, — коротко отвечает Юля, — нога не тревожит. — А что тревожит? Лёша предлагает Юле перебраться на траву, кладёт ей под голову импровизированную подушку из своего рюкзака, а сам опирается на локоть, и снова целует Юлю, она отвечает на поцелуй не сразу — наслаждается прикосновение его губ и этого достаточно для того, чтобы тихонько застонать от невозможности зайти чуть дальше. Не сегодня, но обязательно. Лёша срывает травинку и теперь постукивает ей по носу Юли. — Тебя что-то тревожит, не так ли? — Это не так важно сейчас… Юля не хочет тратить драгоценные минуты на болтовню о том, что тревожит ее, да и к тому же она не хочет забивать голову Леши перед важным стартом. И свою тоже. Она протягивает руку, выхватывает травинку и проводит ей теперь по лицу Леши, очень нежно, он закрывает глаза и опускается ближе к Юле. — Я тебя тоже люблю, — шепчет она. И они продолжают считать звезды.