Джухен
Когда мой муж возвращается домой после очередного тяжелого рабочего дня, я, как всегда, засыпаю на диване. Теперь это стало своеобразной традицией в нашем доме. Чонгук каждый вечер тихо проходит в нашу гостиную, небрежно бросает пиджак на кресло и пристраивается рядом с нами. Сквозь сон чувствую его нежные прикосновения, легкие, почти невесомые поцелуи. И честно говоря, я не могу с точностью сказать сколько времени он вот так наблюдает за нами. Мы с малышом крепко спим, но когда я окончательно просыпаюсь, то понимаю, что снова заснула на руке Чонгука, что весьма уютно пристроился рядом с нами. — Хэй, малышка, — шепчет он, гладя меня по щеке. — М? — хрипло вырывается из меня, крепко прижимаю нашего сына к своей груди, — Когда ты пришел? Бросаю быстрый взгляд на настенные часы. Уже девять вечера. С коликами сына я совсем потерялась во времени и сутках. Я даже не уверена, что могу назвать правильную дату. — Час назад? — нежно говорит он, сначала заглядывая мне в глаза, затем аккуратно забирая малыша из моих рук. — Как вы? — Мы сегодня плакали без остановки. Эти колики сведут меня с ума. — вздыхаю я. Устало разминаю шею, тут же хмурюсь. — Я не успела приготовить ужин, прости меня. — Все хорошо. Мы всегда можем заказать доставку. Они быстро привезут все, что только пожелаешь. — Чонгук смотрит на спящего малыша мягко улыбаясь ему. В такие моменты, когда Чонгук просто сидит рядом с нами, я сразу же расслабляюсь. Его родной аромат, тепло сильного тела, способны излечить любую мою горечь и любые переживания. Я сразу же становлюсь в силах ровно дышать. Хотя еще днем задыхалась от бессилия и слез. Быть мамой — нелегко. Смотрю на гордый профиль мужа и не могу оторвать взгляда. Я бесконечно и с каждым днем все сильнее влюблена в этого мужчину. Чон Чонгук и в студенчестве всегда был красивым и представительным парнем. Но после женитьбы и отцовства он стал еще притягательнее. Вместе с ответственностью за нашу семью, Чонгук обрел мужественность и зрелость. Каждое его действие подвергается тщательному обдумыванию. Нет былой нетерпеливости в поступках, спеси, дерзости. Да и заслуженно добившись высот в своей компании, Чонгук стал более спокойным мужчиной, со стальными нервами и с полным осознанием своего статуса в обществе. Его теперь очень сложно вывести из себя. Наверняка его подчиненные никогда бы не подумали, что в студенчестве их председатель ввязывался в бесконечные драки и гонял на своем черном мотоцикле. Бросаю взгляд на нашего сладко сопящего сына. Не знаю почему, но видимо даже наш малыш, предчувствуя скорое возвращение отца домой, сразу же успокаивается и крепко засыпает. С приходом Чонгука в нашем доме сразу же царит полная гармония и тишина. Чонгук с нашим сыном на руках — нечто особенное, завораживающее зрелище. Его сильные руки, что очень бережно держат хрупкого младенца, взгляд, полный отцовской любви и нежности… Родной голос, с ранее неизведанной интонацией, который каждый вечер напевает колыбельную. В такие моменты мое сердце готово взорваться от эмоций. Вся усталость, недосыпание, что каждодневно давит на плечи, мигом покидает мое тело. Все слезы и отчаяние, что сопровождают меня в одиночестве, в течение дня, растворяются именно в этом моменте. Я как никогда рада, что в нашей жизнь теперь есть наш сын. Тихо поднимаюсь на ноги и разминаю тело после неудобного дивана. Задумываюсь о том, чего бы мне хотелось отведать на ужин. — Я хочу японскую кухню, если ты не против. Чонгук поднимается следом и аккуратно целует меня в губы. — Конечно же я не против, малыш. Все, что угодно моей королеве… — игриво подмигивает мне муж, на что я закатываю глаза. Пусть Чонгук и повзрослел для всего остального мира, но я-то точно знаю какой он в душе ребенок. — Спасибо тебе, оппа. Ты очень милостив ко мне… — ведясь на его внезапную провокацию, игриво улыбаюсь. Я знаю, что Чонгук не меньше моего устает на работе. Но придя домой, он никогда не выказывает своего раздражения или усталости. Наоборот, подобными внезапными заигрываниями он дарит мне бодрость и силы. Мне очень повезло быть его женой. И ведь правильно говорят, что из хулиганов получаются самые лучшие мужья. Муж без слов быстро достает телефон и набирает давно заученный номер японского ресторана. Наизусть перечисляет все мои любимые блюда. При этом не сводя ни на секунду с моего лица пронзительного взгляда. Я же просто наблюдаю в ответ за ним и в который раз поражаюсь тому, насколько хорошо он меня знает. Иногда это даже пугает. Завершив заказ, Чонгук неспешно поднимается в детскую, где укладывает спящего ребенка в кроватку. Я же остаюсь в гостиной и расслабленно заваливаюсь на диван. Наверняка не проходит и минуты, когда я вырубаюсь. Просыпаюсь лишь тогда, когда Чонгук укладывает меня на нашу постель и медленно снимает с меня одежду. Его руки всегда нежны. И мое тело привычно отзывается дрожью на эти прикосновения. Я хочу его. И мое тело тоскует по той ласке, которую в состоянии подарить только он. — Я скучала по тебе… Очень сильно. — И я безумно скучал по вам… Наверняка ты голодна… Пойдем, я разогрею тебе еду. — шепчет он и целует меня в шею. — Нет, давай лучше спать. — Как скажешь, любовь моя. В свете ночной лампы сажусь и наблюдаю как он медленно раздевается. С жадностью вбираю каждый сантиметр его оголенной кожи. Я знакома с каждым шрамом, с каждой родинкой на его теле. Знаю его особенно чувствительные места. На его лице холодное выражение лица. Он не смотрит на меня. Я же ловлю каждое движение его пальцев. Пуговица за пуговицей. И вот уже рубашка отброшена в сторону. Ему бы смело идти в стриптизеры. — Сегодня приходил твой врач? — тихо спрашивает он, вовсе становясь ко мне спиной. Слышу, как со звоном расстёгивается пряжка ремня и Чонгук стягивает брюки. Его спортивные тренировки не остаются бесследными, доводя его тело до идеального состояния. Я настолько увлечена его разглядыванием, что не совсем слышу заданного вопроса. Прихожу в себя, когда вижу, что Чонгук резко разворачивается ко мне лицом и вопросительно смотрит мне в глаза. — Джухен-а? — М? — стоит только мне посмотреть в его глаза, я понимаю, что тону. Полностью осознаю почему он не смотрел в мои глаза. Его взгляд практически черный. Губы и челюсть крепко сжаты, вены на шее взбухли от напряжения. Мгновенно замечаю, что в комнате воздух становится тяжелым. Обстановка накалилась. Его ровно, как и меня переполняет жгучее возбуждение. — Малыш, тебе не стоит так смотреть на меня… — хрипло произносит он, отбрасывая брюки в сторону. - Лучше скажи мне, доктор Ким приходила? Чонгук усаживается рядом на постель и укрывает нам одеялом. — Да. Мы в порядке. В полном. — растерянно шепчу в ответ, продолжая сидеть на постели. — Это значит нам уже можно? Понимая, о чем именно он так горит желанием узнать, я тут же заливаюсь краской смущения. — Да. — выдыхаю в ответ, дрожа всем телом. Стоит только сорваться заветному слову с моих губ, как Чонгук стремительно целует меня. Мне трудно дышать, контролировать себя. Его неспешные прикосновения, жар по всему телу. Я пытаюсь его обнять, но он не дает мне даже этого, крепко прижимая одной рукой меня к кровати. Этот парень слишком силен. — Малыш, позволь мне насладиться тобою… Медленно… Не будем торопится… Чонгук целует каждый сантиметр моего тела, уже доводя меня до края безумия. Я готова умолять его подарить мне столь долгожданное освобождение, но он словно в очередной раз издевается надо мною, продолжая держать в плену мои руки. Он медленно ведет по моему телу, смотрит в мои глаза и шепчет нежности. Чонгук всегда умело управляет мною. Мне остается лишь только покориться. Но когда уже нестерпимо, я все же решаюсь просить: — Чонгук… Пожалуйста… Мокрые поцелуи, он наконец отпускает мои руки. — Пожалуйста что? — сдавленно спрашивает мой муж. — Возьми меня… И Чонгук послушно следует моей просьбе, аккуратно забирая всю меня. С каждым толчком. И отдавая при этом не меньше. Мы идеально подходим друг другу. Слитые воедино, связанные одной нитью Судьбы. И когда я, совершенно обессиленная и утомленная, едва прихожу в себя, в соседней комнате раздается громкий детский плач. — Отдохни малыш, я проведаю сына. В этот момент я действительно осознаю, насколько я счастлива в этой жизни.***
Стоило немного подрасти нашему малышу — Чонхену, как Чонгук снова заговорил о детях. Я же билась в истерике при одной только мысли о том, как буду переживать очередную беременность, роды и бессонные ночи. Да и второй ребенок — это не один. Я даже не уверена, что справлюсь сразу с двумя. — Ну, малыш. — продолжает уговаривать меня муж, пока я сижу на кухне и пью чай. Чонхен же не слазит с рук отца, играясь со шнурками на толстовке Чонгука. — Ты сказала, что подаришь мне столько детей, сколько я пожелаю. — Не помню такого. — безбожно вру я. Когда ночами он доводит меня до края и резко останавливается, то я готова пообещать ему все, что угодно, лишь бы он закончил начатое. — Нет, точно говорила! — смеется он, притягивая меня к себе. Я же фыркаю в ответ. Наш сын сразу же просится ко мне на руки. Чон Чонхен пошел полностью в отца. И характером, и внешностью. И оба они не отлипали от меня. Продолжая следовать за мной буквально по пятам. — Ты же знаешь, я не стану заставлять тебя, если ты не хочешь. Я согласно киваю. Чонгук может вести по-детски, выбивая с меня обещания самыми хитрыми способами, но он всегда ставил мои потребности превыше всего. И он лучше всех понимает мои просьбы и проблемы. — Лаааадно. — сдаюсь я. — Можно только одного. Одного! — Правда? — радостно улыбается мой муж. — Правда. — улыбаюсь в ответ я. В конце концов на своего мужа я могу полностью положится.***
— Как тебя зовут? — спрашиваю у второго сына, проверяя его осведомленность. — Чон Чжонгук. — А сколько тебе годиков? — Два. — говорит он, но показывает вверх один палец. Тут же бурчу себе под нос: — Весь в отца. Сам Чонгук не заставляет себя долго ждать. Сонный, он медленно обходит диван и садится рядом. — Доброе утро, любовь моя. — целует в щеку. — Ты можешь еще поспать, зачем так рано встал в свой выходной? Чонгук выматывается на своей работе, да и привычка долго спать с годами никуда не девалась. Потому, что мой муж больше всего на свете любил укладывать детей спать. Только было не совсем понятно, он их укладывает спать или они его. — Так и вся жизнь мимо меня пройдет. Когда я очнусь, мой старшенький окончит старшую школу, а младший среднюю. А моя любимая жена убежит к кому-то более лучшему. Кто будет больше уделять времени семье. — недовольно бурчит мужчина. Я скучала по нему, ровно как и дети. Но мы понимали, что наш глава семейства делает все возможное для нашей семьи. Стремясь отдавать все самое лучшее. Выкладываясь на все тысячу процентов. Например, даже при своей бешенной занятости на работе, Чонгук всегда лично посещал все собрания наших детей. И как можно часто отвозил и забирал детей с сада и школы. — Такой глупый. — ворчу я и легко бью его по плечу. В это время наш старший, что смотрит мультик, громко приветствует отца. — Молодец, Чонхен-а. — одобрительно тянет теперь уже довольный Чонгук, — Так, а кто тут у нас? — берет на руки младшего и усаживает на свои колени. — А вы, Чон Чжонгук-щи, не хотите поприветствовать своего отца? Малыш же пытается перебраться от отца ко мне на колени, но Чонгук не выпускает его из рук, пресекая все его попытки. Чжонгук уже откровенно ноет, когда Чонгук задает ему вопрос: — Ты папин сын или мамин сын? Я нервно пинаю мужа по ноге, прекрасно понимая, чем чревата эта милая беседа. В это время ребенок выдает без колебаний: — Мамин. Чонгук тут же хмурится и выпускает сына, позволяя ему забраться ко мне на колени. Я смотрю в глаза мужа и отчетливо понимаю, что катастрофа близится. В Чонгуке проснулась ревность, смешанная с чувством конкурентности. Пусть и этим конкурентом стал наш маленький сын. Мой муж поднимается с дивана, выпрямляясь во весь рост и говорит: — Что ж, а вот мама любит папочку больше, чем тебя. Я нервно смеюсь от выданной фразы и жду взрыва. А Чонгук с этими жестокими словами быстро наклоняется к нам, опускает младшего на пол. Разводит длинные ноги по обе мои стороны и крепко обнимает меня, закрывая всем телом от наших детей. Я все еще смеюсь, когда малыш начинает громко плакать от ревности, а старший тут же прибавляет звук на телевизоре. Младший ребенок жалобно тянет ко мне руки, но отец пресекает все его попытки. Громкость рева детского голоса начинает возрастать на несколько десятков децибел, как и громкость нашего телевизора. Старший уже откровенно орет, что не слышит ничего. Чонгук в это время громко смеется, превращаясь в самого неразумного ребенка в нашей сумасшедшей семейке. — Чон Чонгук, прекрати немедленно этот цирк! — уже жалобно вою я, пытаясь взять на руки сына, но муж мне все еще не позволяет. — Скажи, что любишь меня больше всех на свете. — упрямо вторит он свой вопрос мне на ухо. — Чонгук… — то ли смеюсь, то ли почти плачу я. — Скажи. Что. Любишь. Меня. Сильнее. — его глаза полны решимости, смешанной с озорством. Моя голова гудит от поднявшего шума, и я готова прибить мужа за такое слишком «бодрое утро» для выходного дня. — Чон Чонгук! — Говори, малыш. Я жду. Он настырно не сводит с меня взгляда. И я сдаюсь. — Я люблю тебя больше всего на свете, Чон Чонгук. — целую его в щеку и спешу к малышу, торопясь успокоить весь этот шум и гам, пока наши соседи не вызвали полицию. Когда в доме устанавливается долгожданная тишина и гармония, Чонгук тихонько усаживается рядом со мною и шепчет: — Я люблю тебя больше всех на свете, малыш. Так сильно, что иногда я ревную тебя даже к собственным детям. — Ты такой дурак, Чон Чонгук.