▪️▪️▪️
— Собираемся с Ибо покраситься в синий, — Александр говорит это за завтраком. Галф, отпив немного кофе из своей чашки, мягко даёт добро тихим: — Хорошо. Александр, пусть и привык к вседозволенности, все равно поднимает голову и вопросительно выгибает бровь. — И что же, даже не отговоришь? Галф, улыбнувшись и поставив чашку на подставку, складывает руки в замок. Его взгляд, чистый и светлый, не даёт Александру даже шанса на злость или язвительность. Как бы тот не хотел хоть раз получить отказ, он никогда его не получит. Но, почему-то, вседозволенность не опьяняет. — Боишься, что его родители будут недовольны? Не волнуйся, я в хороших отношениях с госпожой и господином Ван, я договорюсь. Александр улыбается в ответ, забывая про маску крутого парня и холодного принца. С папой можно забыть обо всем. Папа никогда не осудит и поддержит. Папа даёт совершать ошибки, но и их последствия даёт решать самому. Папа любит, уважает и никогда не попросит того же взамен, потому что… «Нет, Александр. Любовь и уважение не относится к категории обязательств. Даже к родителям.» — Спасибо. Я люблю тебя. — И я тебя, мой маленький принц. Перед тем, как Александр уходит, Галф, поцеловав его на прощание, шепчет: — Я всегда на твоей стороне. Верь мне. И Александр верит. Потому что папа никогда не предаст. Это же папа. И на следующий день в школу он идёт с ярко синими волосами, как и его лучший друг, который тут же получает от своей омеги тычок в бок и наигранно недовольное: «Бо-ди, тебе что, двенадцать и ты снова дурак?» Александр смеётся, перекрывая возмущённое: «Чжань-гэ, ты, как мой будущий муж, должен поддерживать меня во всех безумствах!» А потом его папу вызывают в школу.▪️▪️▪️
Александр спускается со второго этажа в гостиную. Его папа смотрит телевизор. Ну как, смотрит, включил очередной фильм и вышивает, даже не смотря на экран. Он, аккуратно, чтобы не потревожить, минует диван и садится возле него, обнимая папу за ноги, как в детстве. Через несколько секунд чужая рука опускается ему на голову, чтобы мягко пропустить синие пряди сквозь пальцы. Он молчит, не зная, как сказать. — Тебя вызывают к директору. Прямо и уверенно, но на самом деле Александр сжимается внутри от непонятного липкого страха. Рука в волосах останавливается, но ненадолго, тут же продолжая свою незатейливую ласку. — Что произошло? Александр кратко пересказывает. Глупость, на самом деле. Директора и в школе-то нет, он уехал по внутришкольным делам на пять дней, так что временно исполняющий обязанности это завуч, которая, что не секрет, ненавидит Александра и его лучшего друга. Она поймала их с цветными волосами и наплевав, что половина школы ходит как светофор, вызвала их родителей на ковер. Галф кивает. — Что ж, давай сходим. Сходить у них получается лишь через два дня, потому что Галф, в конце концов, работает, пусть и удаленно и через посредников. Александр честно говорит об этом завучу, но все равно получает злой взгляд от женщины. Сам он внутренне ухмыляется: с папой они приходят именно в тот день, когда приезжает директор. Поэтому завуч вся нервная: узнав истинную причину, почему семья Трайпипаттанапон в его кабинете, директор будет в ярости. — Кхун’Канавут. — Кхун’Суппасит, — Галф, нежно улыбаясь, садится в кресло напротив директора. — Я бы хотел узнать причину, по которой меня вызвали. — Да, — директор кивает, поднимая взгляд на завуча. — Я бы тоже хотел ее знать. Александр стоит за папой, спрятав руки за спиной. На его лице все то же безразличное выражение, но в глубине души он смеётся и пляшет, дёргая дьявольским хвостом с острым наконечником. Завучу не стоит знать, что этот бой она проиграла в тот момент, когда заикнулась о его папе. Директор слышит лишь обрывки фраз. «Неподобающее поведение», «нарушение дисциплины», «внешний вид», но ему этого достаточно. Он останавливает завуча поднятием руки и, потерев висок, спрашивает: — Вы же знаете устав школы? У нас нет строгих правил насчёт внешнего вида. К тому же, разве табель успеваемости Пхаронга хоть раз с начала года упал? Ответом ему служит молчание. Вздохнув, директор поправляет очки и встаёт. — Что ж, поскольку причина, по которой нас всех сегодня собрали незначительна, то все свободны. Кхун’Раттана, объяснительную мне на стол к концу рабочего дня. Женщина, побледнев, кивает и уходит, а директор поворачивается к Галфу и Александру. — Кхун’Канавут, я прошу прощения за предоставленные неудобства. Обещаю разобраться с своим подчинённым в кратчайшие сроки. Этого больше не повторится. — Что вы, Кхун’Суппасит, — Галф тоже встаёт. — Я вас ни в коем разе не виню. Превышение должностных обязанностей мне тоже знакомо… Обойдя стол, директор встаёт перед ними. Он жмёт Александру руку. — Пхаронг, я прослежу, чтобы личная неприязнь Кхун’Раттаны не отразилась на тебе во время экзаменов. — Благодарю, господин директор, — Александр почтительно кланяется. — Кхун’Канавут, спасибо, что уделили время на такую глупость. Ещё раз прошу прощения. — Все ещё ничего страшного, Кхун’Суппасит. Александр наблюдает, как его папа протягивает руку, которую старший альфа перехватывает и целует костяшки. — Если вас не затруднит, скажите господину и госпоже Ван, что их сыну ничего не грозит. — Не беспокойтесь, я все им объясню. До свидания. — До свидания. Семья Трайпипаттанапон выходит из чужого кабинета. — Ну что, Лекс? — Ибо тут же оказывается перед Александром. Тот лишь кивает на папу, который берет в свои руки руки госпожи Ван. — Вам не о чем беспокоиться, — мягко начинает он. — Это чудовищное недоразумение, наши дети чисты, как ангелы. Господин директор пообещал во всем разобраться и наказать виновных. — Ох, это в самом деле замечательные новости. Я так переволновалась, когда узнала, что нас вызывают к директору. Чтобы наш Бо-Бо… — Мам, — Ибо подходит к ней и кладет голову ей на плечо. Ему приходится наклониться из-за разницы в росте. — Прости, пожалуйста, что заставил тебя переживать. — Ты не виноват, сын, — вмешивается господин Ван. — Мы знаем, что ты бы никакую глупость не совершил. Да и что эти волосы? Их всегда можно перекрасить. — В самом деле, — госпожа Ван гладит сына по затылку, прижимая к своему плечу. — Чего они взъелись на эти волосы! Половина школы ходят разукрашенные. Надеюсь, господин директор разберётся. — Всенепременно, — улыбается Галф, поворачиваясь к своему сыну. — Вам пора на занятия, мой маленький принц. — Ох, точно же! Иди, Бо-Бо. Вас А-Чжань ждал, но как только прозвенел звонок, я его погнала на занятия. Успокой своего омегу, он не меньше нас переживал. Ибо кивает. Он целует маму в щеку, даёт поцеловать себя. — Люблю вас, мам, пап. — И мы тебя, — мягко говорит господин Ван, взъерошивая его волосы. — Люблю тебя, пап, — Александр тоже целует папу в щеку. — И я тебя, мой маленький принц, — Галф поправляет его рубашку. — Я всегда на твоей стороне.▪️▪️▪️
Александр бы не сказал, что он крутой парень, но в школе у него, почему-то, именно такая репутация. Холодный, вечно отстранённый со всеми, кроме своих друзей, богатый и очень красивый альфа. Прибавить к этому личный байк (кто бы что не говорил, он заработал на него сам), недоступность и лидерские качества, и все, он — мечта школы. Он не старался поддерживать репутацию, которую ему навязали. Делать ему больше нечего! Поэтому никогда не чурался поцелуев папы при встрече и слов о любви в конце разговора с ним же. Этот человек его вырастил, воспитал и дал самую лучшую в мире жизнь, так почему он должен быть с ним грубым и замкнутым, как эти безмозглые подростки в американских фильмах? Омеги, когда услышали его мягкое «люблю тебя, пап» в конце телефонного разговора, кажется, начали за ним охоту вдвое усерднее. К «красивый ледяной принц» добавилось: «со всеми холодный и бесчувственный, но рядом с любимыми ласковый и нежный». Это растопило сердца всех омег, даже тех, кто изначально смотрел на него косо и шептал, что он высокомерный. Ибо тогда долго смеялся, а Чжань качал головой и закатывал глаза. Знали бы все, что Александра привлекают альфы, мигом бы разочаровались в своем сказочном принце. Папа, когда об этом узнал, не разочаровался. Для него Александр навсегда маленький принц, которому он готов подарить весь мир. Отца Александр не знал. Как и Галф. Они никогда и не стремились: свою функцию тот выполнил просто прекрасно, сдав сперму и исчезнув с континента. Отцом он подумывал начать называть лишь одного человека. Того, который относился к его папе так, как считал Александр, и должны: бережно и любя. На другое он был не согласен. — Пи’Мью? Тихо, шепотом. Старший альфа приветственно кивает и, крепко держа Галфа на руках, идёт в его спальню, чтобы уложить. Возвращается он через пять минут. — Если вы съедетесь, я не буду против, — намекает Александр, смотря на старшего альфу. — Если бы все зависело только от твоего слова, — усмехается Мью, убирая посуду в раковину. — Кхун’Суппасит, вы тут почти живёте. Возьмите уже, наконец, ответственность, — шутливо ругает Александр, включая воду. Он моет посуду, пока Мью убирает со стола. Они оба молчат, но молчание вдумчивое и не напряжённое. — Пхаронг, ты уверен? — Сделайте ему предложение, — вместо ответа на вопрос предлагает Александр. — Только не в ресторане, он их на самом деле терпеть не может. Мью удивленно оборачивается, но Александр на него не смотрит. — Папа не откажет. Я вас уверяю. Только фамилию я вашу не возьму, Пи’Мью. Делайте себе другого наследника.▪️▪️▪️
— Что ж… Я даже рад, что теперь у меня будет сестрёнка. И как мы ее назовем? Или это дурная примета — давать имя до рождения? — Будда, не будь таким же странным, как МьюМью. Я запрещу вам общаться. — Пап, но ведь он теперь мой отец. Ты не можешь запретить нам общаться. — Ах, все понятно, ты перенимаешь его черты характера. Скоро совсем про меня забудешь… — Пап, не драматизируй. Так что? — Ох, не даёшь мне развлекаться. Наташа. Наташа Тончививат.