Разум и чувства

Ибрагим устал. Всю ночь он провел без сна, в беспокойстве за жизнь своей жены. Он оповестил Султана и Хюррем, о том, что произошло с их дочерью. И они сразу же явились во дворец Паргалы. Сейчас Хюррем не отходила от постели Михримах, со слезами на глазах она держала ее руку и молилась. Хасеки была разбита. Лекарь, которого они привезли из Топкапы сказал, что угроза жизни еще осталась, к тому же ему не совсем понятно, что за яд использовали. Все это было крайне подозрительно, но Хюррем не могла анализировать случившееся. Ее материнское горе было слишком сильным. Повелитель находился в холле. Он не мог видеть страдания дочери. В беспокойстве Султан измерял шагами комнату и ждал новостей. Ибрагим, который увидел своего друга в таком состоянии почувствовал горечь вины, ведь это он не уберег единственную дочь Повелителя. Сам Паргалы всю ночь занимался расследованием отравления Михримах, несмотря на душевные терзания. Паша понимал, что если он упустит время, то виновного уже можно будет и не найти. А разобраться с тем, кто посмел покуситься на жизнь его любимой женщины он желал сейчас больше всего на свете. Ибрагим допросил всех слуг и стражников и выяснил, что в отравлении виновата некая Экель-хатун, которая до того, как попасть во дворец Великого Визиря служила во дворце Ахмеда-паши и Хатидже Султан, но после их развода была отослана в Топкапы. Михримах, которая лично отбирала слуг для своего дворца решила взять Экель-хатун в услужение, несколько недель назад. Теперь служанка утверждает, что именно она отравила Госпожу, но ее целью был сам Ибрагим. Таков был приказ Ахмеда-паши. Но вся эта история вызывала смутные подозрения у Паргалы. Неужели Ахмед так глуп, чтобы убивать его столь открыто, да к тому же еще и подослал глупую рабыню, которая при первой же возможности все разболтала? Ибрагиму не пришлось даже применять физическое воздействие. Еще хатун утверждает, что не желала смерти Михримах Султан, и что отравлено было и не вино вовсе, а кубок. И из этого кубка пьет всегда только Ибрагим. И это действительно так, но сегодня почему-то Михримах взяла его кубок. Ибрагим тогда не стал придавать этому значение. О проведенном расследовании Паргалы рассказал Султану. Однако о своих домыслах он умолчал. Повелитель был в не себя от ярости. — Ибрагим, немедленно распорядись о том, чтобы Ахмеда-пашу бросили в темницу! – яростно прокричал Султан. Его лицо исказила гримаса гнева. Ибрагим приказал своим приближенным, чтобы приказания Падишаха выполнили незамедлительно. Отчасти он рад, такому повороту событий, но чутье подсказывало ему, что не все так ясно в этой истории, как оно кажется на первый взгляд. К вечеру Михримах пришла в себя. Она была достаточно слаба, но угрозы ее жизни больше не было. Хюррем, просидевшая рядом с дочерью всю ночь и весь день была измотана, поэтому, когда опасность отступила Паргалы уговорил уехать их с Султаном домой, обещая, что сам позаботиться о Михримах. Повелитель теперь с укором смотрел на своего лучшего друга, не уберегшего его сокровище. Хюррем же, вернувшая себя ясность ума, не упустила момента остаться с Ибрагимом наедине, чтобы обсудить случившееся. — Что же это было? – настороженно проговорила Хасеки, – я чувствую, что не мог Ахмед-паша, так оступиться. — Я знаю, Хюррем, но для нас ситуация приняла крайне благоприятный поворот, – Ибрагим не спешил делиться своими подозрениями с ней, – отправляйся во дворец, и постарайся сделать так, чтобы Повелитель не усомнился в вине Ахмеда-паши, а я уж разберусь, кто стоит за этим злодеянием на самом деле. Она ушла к карете и вскоре они с Султаном отбыли в Топкапы, тогда Ибрагим горько усмехнулся. Их с Хасеки, самых искусных манипуляторов при дворе, переиграла юная девушка, пусть и дочь виртуозной Хюррем. Он застал Михримах полулежащей в кровати, выглядела она вполне здоровой, разве, что неестественная бледность говорила о случившемся, накануне происшествии. — Султанша, рад видеть, что вам лучше – он обращался к ней с холодной вежливостью, а не как муж, у которого жена едва ли не умерла накануне, а теперь чудом спаслась. И Михримах все поняла. Он знал, он догадался, конечно, не могла она завести его в заблуждение. — Ибрагим, – пролепетала она в попытках смягчить его, – я… — Михримах, как ты могла так рисковать? — Я хотела устранить Ахмеда-пашу! И ведь мой план удался, не понимаю почему ты так зол? – она понимала, но старалась строить из себя невинную простоту. — Ты могла погибнуть! – он практически прокричал это, стремительно приблизившись к ее ложу, – ты безумно сильно меня напугала, почему ты ничего не сказала? Что вообще ты приняла? – он взял ее ладонь в свою и с внутренним трепетом отметил, что она сейчас была теплой, а не ледяной, как ночью. — Не переживай, Ибрагим, это был специальный отвар он на сутки вводит человека в глубокий сон, совсем не опасно для здоровья, – она с нежностью провела по его щеке, – а не сказала я, потому что не хотела впутывать тебя, если бы все раскрылось на тебя могли пасть подозрения, а я не хочу подвергать опасности тебя. Никто ничего не узнает, я все продумала. Экель-хатун, считает, что выполняла приказания Ахмеда-паши. С ней общался Землют-ага, он предано мне служил еще в Топкапы. Он сказал Экель, что Ахмед-паша щедро вознаградит ее, если все выполнит, а если же нет, то он избавиться от нее и ее сестры, что осталась служить в его дворце. — О, Аллах! Ты так рисковала, в любой момент все могло пойти не так! Я прошу пообещай мне больше никогда ничего не скрывать от меня! — Я обещаю! Он поддался к ней и с какой-то упоительной нежностью коснулся ее губ. Она с трепетом ответила на поцелуй. Паргалы казалось, что большего ему для счастья и не надо. Она с ним, она жива. На следующее утро Ибрагим отправился на службу во дворец, поскольку Михримах уже ничего не угрожало, но для убедительности она по их уговору должна была провести весь день в постели. Для султанши это было утомительно и скучно, но делать нечего. К тому же с самого утра к ней нагрянула гостья, которую она уже ждала. — Михримах, ты так нас всех напугала! – с этим восклицанием в покои вошла бледная Шах Султан, глаза ее были опухшими, словно она проплакала всю ночь. Михримах знала, что так и было, однако причиной ее слез было явно не ее здоровье. — Тетушка, ваш визит придаст мне сил, и я скорее поправлюсь, – приторно улыбнулась луноликая, ей не было жаль тетушку, из-за них с Хатидже много слез пролила ее мать, но теперь их судьбы в ее руках. Шах подошла к ложу племянницы и присела рядом. — Милая, я хотела поговорить с тобой об отравлении, – Шах была напряжена и слова давались ей с трудом, – я уверена Ахмед-паша, здесь не виновен и… — Довольна, султанша, – Михримах вытянула перед собой ладонь, обрывая собеседницу на полуслове, – я знаю, чего вы хотите от меня и зачем приехали. И мне есть, что вам предложить. — О чем ты? – взгляд Шах стал жестким, а лицо суровым. Она не привыкла, чтобы с ней разговаривали в таком тоне, да еще и малолетняя девица. — Я уговорю Повелителя не казнить Ахмеда-пашу, а отослать его в далекую провинцию, в Эрзурум к примеру, а вы уедете вместе с ним, если не согласны можете остаться в столице тогда, пашу казнят, а вы останетесь совсем одна. — Что? Да как ты смеешь ставить мне условия? Я более чем уверена, что это ты со своей матерью и мужем все подстроила! — Да какая теперь разница, то? – сказала Михримах с ядовитой ухмылкой, – у вас нет выбора, если не хотите потерять Ахмеда-пашу. — С чего бы я должна уезжать с ним в ссылку? — Бросьте притворство, Госпожа, я знаю о вашей тайной связи. У меня везде есть глаза и уши, не стоит так удивляться, если я так юна по-вашему не могу принимать решений? – она говорила так уверенно и властно, что Шах на секунду почудилось, что перед ней Хюррем, – тетушка, всем известно, что вы были влюблены в моего мужа в юности, а потом вас насильно выдали замуж за никчемного Лютфи-пашу, вы прожили в провинции большую часть жизни, теперь вы жаждите величия, роскошной жизни в столице. Вы завидовали Хатидже Султан, у которой был успешный муж, огромный дворец в столице, богатство, но она жаждала лишь одного - любви. Я предлагаю вам любовь, будете счастливы с любимым мужчиной, родите ему детей. К чему власть, когда он может уже завтра погибнуть? — Ловко ты все придумала, – Шах мрачно усмехнулась, – настоящая дочь Хюррем. — И я безмерно горжусь этим, – на лице Михримах появилась победная улыбка. Через неделю Ахмед-паша и Шах Султан уехали в Эрзурум, Ахмед был назначен там помощником санджакбея. Сначала Михримах, а потом и Шах просили Султана помиловать Ахмеда-пашу. Ибрагим, который знал о плане жены согласился посодействовать и общими усилиями Ахмеда-пашу спасли от казни, но должность он получил низкую. Впрочем, в чем-то он был даже счастлив, за столько лет жизни в столице он устал от постоянной борьбы, жены-истерички и теперь он был свободен, а с ним была любимая женщина. Михримах не рассказала матери всей правды, для нее Шах Султан сама умоляла ее спасти Ахмеда-пашу. Но про интригу с отравлением она рассказала матери, потому что знала, что та не за что не успокоится, не узнав правды. Это была первая победа Михримах. Теперь, когда в столице не осталось врагов, главной ее целью было удержать союз ее мужа и матери от раскола. А для этого нужно, чтобы Ибрагим перешел на сторону Мехмеда окончательно.