Разум и чувства

Прошло полгода Ночь была по-весеннему прохладной. В воздухе царил аромат цветов, доносившийся из сада через открытое окно. Михримах нервно ходила из стороны в сторону в холе своего дворца. Причиной ее состояния было длительное отсутствие Ибрагима-паши. Муж султанши отправился по делам еще утром позавчерашнего дня. До недавнего момента султанша не знала, что же это за дела, Ибрагим сказал лишь, что нужно уладить вопросы на границе. Но валиде постоянно говорила о том, что ей нельзя доверять мужу, что он на стороне Мустафы. Михримах знала, что у матушки созрел новый план. И она всем своим существом противостояла этому. Она любила мужа и не хотела разрушать брак лишь в угоду интригам матери. Та Михримах, которая готова выполнять любой приказ своей валиде, переступив через собственные чувства, в прошлом. Однако, сегодня мать рассказала ей то, что могло перечеркнуть все ее чувства к Ибрагиму. И вот сейчас она хотела лично спросить у него правда ли то, что ей сказала мать. Конечно же, она не доверяла Ибрагиму, как и он ей. С того времени, как они избавились от Ахмеда-паши и Шах Султан, муж взглянул на нее другими глазами. Она перестала казаться ему нежной и наивной, теперь Михримах предстала перед ним в своем истинном обличии. Она была истинная дочь Хюррем. Такая же хитрая, расчетливая и умная. Такой она нравилась Ибрагиму еще больше, но он боялся стать пешкой в игре восемнадцатилетней девушки. Паргалы уязвим из-за своих чувств к жене. Успокаивала его лишь мысль о том, что она также влюблена, как и он. Михримах так задумалась, что не заметила появления мужа. Он стоял и смотрел на нее уже несколько секунд. Она резко обвернулась, бросив в его сторону обвиняющий взгляд. Паша моментально понял, что она все узнала, но решил продолжить свою игру. — Михримах, отчего же ты не спишь в столь поздний час? ¬– он в несколько шагов преодолел расстояние между ними и заключил ее в объятья, но она вырвалась из его рук. — Как ты мог, Ибрагим? – дрожащим голосом проговорила султанша, Ибрагим испытал муки совести, хотя понимал, что он ни в чем не виноват. Паша лишь выполнял свой долг перед шехзаде. — Султанща, – он попытался начать с формального обращения, словно это могло снова их сделать чужими друг другу людьми, – я не знаю, что вы себе придумали, но в этой поездке нет ничего дурного. — Конечно, нет, – воскликнула она с горькой иронией в голосе, – только быть может, то, что вы меня обманули? Или то, что ваша встреча с Мустафой произошла в тайне от Повелителя? – ее голос звонким раскатом звучал в холе. — Я отправился, чтобы вразумить Мустафу. Отговорить его заключать никях с Хеленой-хатун, ведь если бы он совершил эту ошибку, известно, чем бы все закончилось, – Ибрагим пытался держаться спокойно и беспристрастно, но ее разгневанный вид, глаза полные ненависти говорили, что недолго он сможет держать самообладание. — Да, известно! Мустафа, наконец-то потерял бы доверие Повелителя окончательно! – она чувствовала ненависть, нарастающий гнев, которые не собиралась сдерживать, – ты, ведь прекрасно видишь, как он популярен в народе, как он упивается всеобщим обожанием! И, конечно, же ты относишься к тем, кто так обожает нашего несравненного шехзаде! Ибрагим, мысленно вздрогнул. Ему было невыносимо сложно, с одной стороны Мустафа, которого он воспитывал с младенчества, его преданность к старшему шехзаде никогда не ставилась под вопрос, он любил Мустафу, как родного сына. С другой стороны, Михримах, к которой он за год успел искренне привязаться. Она во всем была хорошей женой, уважала его и ценила, однако она не разделяла взгляды своего мужа. Паша и не мог требовать от нее этого. Михримах безумно любила своего брата, между ними была особая связь. С горечью Ибрагим осознал, что не сможет занять в ее сердце такое же место, как Мехмед. Ради брата луноликая пойдет на все что угодно. — Мустафа для меня, как сын, Михримах! – со злостью прорычал Паргалы, – я всегда буду стремиться защитить его! — А я всегда буду стремиться защищать Мехмеда! Однажды один из них станет Повелителем другому же придется умереть, – ее глаза были непроницаемы, а голос тверд, – и я сделаю все, что в моих силах и даже больше, чтобы трон занял именно Мехмед, так что с этого момента наши с тобой пути расходятся, Ибрагим-паша. Она развернулась, чтобы покинуть холл, но Паргалы схватил ее за предплечье и резко повернул к себе. Паша не совсем сейчас отдавал отчет своим действиям, в этот момент его обуревали чувства к жене. Грек понимал, что должен сделать все, чтобы остановить ее. Она принадлежит ему, впервые в жизни, он нашел женщину, которая стала ему настолько дорога, которую он полюбил… — Михримах, – он обхватил ее лицо ладонями, – ты нужна мне! Нужна, не как союзник, но как любимая женщина, как мать моих детей. Я устал от вечной борьбы! Устал ставить интересы других людей выше собственных! Я всегда был рабом Повелителя, рабом династии, но сейчас я стал рабом одной единственной девушки, моей жены. Я не готов терять тебя, даже при условии, что мне придется пожертвовать многим, я не откажусь от тебя. — Ибрагим, я… – на ее глазах выступили слезы, весь вечер султанша сдерживала свои чувства к мужу, но сейчас ее сердце не смогло остаться равнодушным, – ты тоже дорог мне. Я люблю тебя и не хочу терять… но я не могу поставить свои чувства выше интересов брата и матери! Боль, так давно забытая пронзила его сердце. Михримах, высвободилась из его объятий и стремительно покинула холл. Ибрагиму ничего не оставалось, кроме, как смотреть ей вслед. Он потерял ее. Теперь горькая правда заволокла его сознание. Паргалы ведь думал, что в их отношениях он разум, а она чувства. Но он ошибся. На следующее утро Михримах покинула дворец, отправившись в Топкапы. О ее решении развестись с Ибрагимом мать уже знала. К слову сказать, она была несказанно рада, что дочь поддалась на ее уговоры. Теперь для Хюррем стало главной целью избавиться от Ибрагима-паши, без Михримах у него не будет поддержки. А Хюррем успела обзавестись сторонниками, Рустем-паша теперь второй визирь. Совсем скоро он должен занять место Ибрагима на посту Великого визиря. Хюррем ослепительно улыбнулась, увидев дочь, вошедшую в ее покои. Она подошла и без слов заключила ее в ласковые материнские объятья. Когда Михримах вошла в покои матери, наполненные солнечным светом и увидела ее улыбку, на сердце стало легче. Всю ночь юная султанша провела в раздумьях, относительно правильности своего решения и слезах о потерянном счастье. Хотя сомнений быть не должно, но сердце обволакивала безнадежность. Султанши присели на тахты, распорядившись, чтобы им подали щербет. Михримах, в отличие, от матери выглядела удрученной, не выспавшейся и тоскливой. Хасеки это сразу же подметила, и принялась успокаивать дочь. — Моя луноликая девочка, – с нежностью начала Хюррем, – я могу понять твои чувства. Ты привязалась к нему, однако он никогда не перейдет на нашу сторону. Мустафа ему дороже, чем ты, – удар. Мать всегда знала, как манипулировать ею. — Вам не стоит беспокоиться, матушка, – Михримах сглотнула ком в горле, не дав ему превратиться в рыдания. Она сильная. Она справиться. Она Михримах Султан. – я уже приняла решение и не поменяю его. К тому же, это был временный союз, пора двигаться дальше. Хюррем с гордостью приняла эти слова. Ее дочь выросла достойной союзницей, теперь враги не устоят перед ними. — Тогда я думаю, что сегодня тебе следует сообщить о намерении развестись Повелителю. Скажешь ему, что причина в том, что Ибрагим-паша обманул твое доверие, как раз сможешь сообщить о тайной встрече с Мустафой, – на лице Хасеки появилась ядовитая улыбка, предвкушающая скорую победу над старым врагом. Самым сильным врагом. — Валиде, я не пойду сегодня к Повелителю, – увидев замешательство матери, султанша продолжила, – нет, дело не в том, что я передумала. Просто перед разводом, я хочу навестить Мехмеда. — К чему такая спешка? – Хюррем вмиг стала холодной и серьезной, как бывает всегда, когда ее планы портят, – мы все вместе отправимся в Манису, когда у Мехмеда родиться первенец, насколько я поняла из писем Нурбану это случится уже в августе. — Матушка, я не могу так долго ждать! Вы знаете, мне что-то тревожно за Мехмеда. В последнее время, сняться кошмарные сны, словно бы Мехмед… – султанша выдохнула, попытавшись сдержать дрожь в голосе, – погибает. — Михримах, милая, с Мехмедом все хорошо, – слова дочери, взволновали Хасеки, однако она была уверена, что ситуация в Манисе под полным ее контролем, – в санджаке много моих людей, к тому же там Нурбану-хатун, она регулярно присылает сведения о ситуации в Манисе. — Это еще не всё. Я вчера смотрела на звезды, я видела опасность. Хюррем всегда относилась скептически к увлечениям дочери звездным небом, но игнорировать ее предчувствия она все же не могла. Как бы ей не хотелось поскорее поквитаться с Ибрагимом, подвергать опасности сына она не могла, пусть опасность была эфемерной. — Ладно. Поезжай к брату, вы и вправду давно не виделись, – Хюррем, все же пошла на уступки, благополучие детей всегда было для нее превыше всего, по крайней мере благополучие Мехмеда точно, – к тому же, мне от твоих слов тоже стало тревожно. — Благодарю, матушка, – Михримах облегченно вздохнула, в ее глазах даже появился блеск, как и всегда, когда она думала о скорой встрече с братом. — Но отпустить одну я тебя не могу, – Хюррем сделала вид, что задумалась, однако это было лишь уловкой, ей в голову пришла блестящая мысль несколько раньше, – тебя будет сопровождать Рустем-паша. Михримах с неким удивлением посмотрела на мать, правда, удивление быстро сменилось пониманием. Мать снова начала свою игру, в которой она была пешкой. Но не на этот раз. — Что ж, если вам будет так спокойней, ¬– всем своим видом Михримах показывала безразличие, будто не осознавала задумки матери. — Вот и славно, милая, – Хюррем ободряюще погладила дочь по плечу. Все оказалось еще проще, чем она думала. На следующее утро, распрощавшись с родителями, султанша отправилась в путь. Ибрагима она не встретила во дворце, и не знала, был ли он поставлен в известность о ее отъезде, поэтому отправила короткое послание, чтобы его неведение не стало странным для окружающих. Она не хотела, чтобы знали об их размолвке, по крайней мере до ее возвращения из Манисы. У Михримах были противоречивые чувства, когда она предвкушала, скорую встречу с братом. С одной стороны, она безумно счастлива их скорому воссоединению, после долгой разлуки, с другой, испытывала переживания по поводу своих тревожных предчувствий. Ко всему прочему за последнее время они отдалились друг от друга. Разлука и появление возлюбленных, разрушили их особый мир. После целого дня пути процессия султанши остановилась в одном из охотничьих домиков, что встречались им по пути время от времени. Ночью после ужина и хамама, луноликая стояла на общей террасе, наслаждаясь свежестью майской ночи. — Госпожа, – Рустем почтительно склонил голову. Увидев, как она резко обвернулась в испуге, он безобидно улыбнулся, – простите, не хотел вас тревожить, решил узнать не нужно ли вам что-нибудь. — Рустем-паша, благодарю за беспокойство, у меня все в порядке, – султаншу совершенно не тяготило общество Рустема, наоборот, ей не хотелось, чтобы он уходил. Ей было слишком одиноко в последнее время. Раньше у нее всегда был брат, которому можно было рассказать все, после свадьбы ей казалось, что таким человеком будет Ибрагим, но она никогда не могла поделиться с ним всем, а Рустему можно было рассказать о планах, в отличие от ее мужа, Рустем всецело предан им с матерью. — Я рад, что все хорошо, султанша, – Рустем не хотел вот так просто уйти, у него никогда не было возможности остаться с султаншей наедине, просто поговорить, – отчего же вы не отдыхаете, завтра в путь с рассветом. — Мне тревожно за Мехмеда, – Михримах с грустью вздохнула, – еще сегодня красивые звезды, хотела посмотреть, что они скажут мне. Рустем, как и все при дворе знал об умении Госпожи солнца и луны, рассчитывать карты звездного неба. Сам он не верил в это, он считал, что каждый человек сам творит свою судьбу. — И что они говорят, Госпожа? – Рустем казался искренне заинтересованным, вернее сказать таким он и был, ему было важно все, что она говорила. — Знаешь, из-за этого я и затеяла эту поездку… – на секунду Михримах задумалась стоит ли говорить о таком Рустему, но потом поняла, что он может посодействовать ей, если ее опасения не беспочвенны, – я вижу, что вокруг Мехмеда есть опасность, я боюсь потерять его. — Михримах Султан, мы не позволим беде случиться с шехзаде, – поспешил успокоить ее паша, ему льстило, что султанша доверила ему свои переживания. — Пообещай мне, что поможешь мне, если в санджаке действительно, что-то происходит. — Госпожа, конечно же! Мой долг служить вам и шехзаде, – Рустем склонил голову в знак преданности. Михримах неосознанно вспомнила, что Ибрагим никогда не говорил ей такого, по крайне мере искренне. Она не знала, что нравится ей больше раболепная преданность Рустема или непоколебимая гордость Ибрагима. Выбирать в любом случае не приходилось. Важно лишь то, что полезно Мехмеду. А ему нужна преданность Рустема. С горечью Михримах подумала, что матери ни к чему плести интриги, чтобы свести их с Рустемом, ради Мехмеда она пожертвует всем на свете, даже собственной жизнью, которую нужно прожить с нелюбимым. Уже в своих покоях она думала об Ибрагиме. Эта вторая ночь, которую она проводила не в их дворце с момента свадьбы. Было до жути больно. Слезы лились нескончаемым потоком, но это не страшно, наедине с собой можно побыть и слабой. Ибрагим в этот момент так же не спал. Он вообще практически не спал с момента ее ухода. Все его мысли возвращались к ней. Какого дьявола, он как мальчишка не может управлять своими чувствами? Почему мысль о том, что он потеряет ее намного больнее, чем мысль о его предательстве по отношению к Мустафе? Когда он сегодня узнал, что она уехала в Манису да еще и в сопровождении Рустема, ему хотелось реветь от злости. Неужели она хотела вызвать его ревность? Заставить его приползти на коленях, точно раба. Ибрагим горько усмехнулся. Раб он и есть. Раб династии. Ее раб. Опустошив очередной кубок с вином, Ибрагим со злостью швырнул его в стену. Он не отдаст ее Рустему, чего бы это ему не стоило.