Сдержи свою клятву

— Кажется, ты потерялась.       Меня отвлек голос парня в зеленой форме. Неужели в этой школе разные параллели ходят в разной форме? Зеленый джемпер, зеленые брюки, хотя обувь и рубашка не зеленые. Он валялся на скамейке и глядел на меня светло-голубыми глазами.       Я моргнула и заметила, что вообще в другом корпусе оказалась. — С чего же ты так решил? — Занятия в самом разгаре. Либо ты потерялась, — он усмехнулся, — либо ты прогуливаешь. Но прогульщицей ты не выглядишь. — А вдруг прогуливаю? — я не знала, зачем начала с ним спорить. — Да неужели? Я слишком хорошо знал таких, как ты, — он приподнялся на скамейке и тяжело вздохнул. — С такими обвинениями в нарушении правил, пусть и шуточными, они бежали от тебя? — Это настолько важно? Моя столь неотразимая незнакомка, так Вы и впрямь прогуливаете? — Да боже, что ты прицепился с этим?! — я думала, что сейчас сорвусь на него. — Я ищу медпункт.       Парень словно ждал этого ответа. Он подскочил ко мне и, потрепав в начале светлые волосы, галантно протянул мне руку. — Теперь, моя леди, вы готовы совершить прогулку до мистера Эдгара? — он улыбнулся. — Кстати, я Келл.        Слишком много этот Келл себе позволяет. Я проигнорировала его жест и всего лишь представилась: — Скарлет. И не твоя леди, если уж на то пошло. А теперь, если тебе заняться нечем, покажи мне дорогу в медпункт, — после его скептического взгляда я добавила, — оу, пожалуйста. Я порой могу быть невежлива, но и ты не воображай себя принцем на белом коне.       Парень лишь горько усмехнулся и повел меня по коридорам. В нем было что-то, чего не было в моих одноклассниках. Те были обычными подростками, готовыми начать буллить за обычные ошибки. Ну кроме того Джея, но хотя бы не тяни он меня так резко. А Келл? Он просто воспитан.       Поворот сменялся поворотом, мы шли в молчании и лишь наши шаги глухо раздавались в помещении. Парень лишь иногда поглядывал на меня, словно боялся, что я куда-то убегу. И убежала бы. Нечего из себя строить героя перед той, которую видишь впервые. Я решила нарушить затянувшееся молчание: — Расскажешь что-нибудь, раз нам идти по пути? — По пути? Крошка, в отличие от тебя, примерной ученицы, я прогуливал. А ты лишь удобно подвернулась под руку и стала уважительной причиной для отсутствия на уроке. Кстати, что с тобой то случилось? — Серьёзно? «Подвернулась под руку», — я передразнила его. — Под мою подвернулась спиртовка. — Очевидно, что не только тебе. Когда я тебя встретил, ты паниковала и была напугана. Что-то произошло еще? — У нас допрос? — но видя, что мне отвечать не будут, продолжила. — Подожгла кардиган миссис Гетц. А теперь отстань со своими вопросами.       Черт, это ведь я просила его рассказать о себе, а теперь затыкаю… На мою реплику Келл лишь пробормотал что-то вроде «сработало». Он был очень странным юношей. — Знаешь, я вот теперь вижу надпись «медпункт», дойду до него сама, — мне не было противно его общество, я просто знала, что что-то не так в этом парне. — Хм, думаю, тебе не стоит забывать, что проход в медпункт здесь по карточкам, данным каждому ученику, — он вытащил из кармана свою. Я даже не успела рассмотреть её, как Келл уже потянул меня к двери и, не пользуясь никакой карточкой, впихнул меня в помещение. — Не трогай меня, ясно? — в ответ я получила лишь виноватую улыбку. Она меня нервировала при всей своей красоте. Неужели этот парень не понимал, что если я сказала, что мне не нужна помощь, то она мне не нужна? Не стоит тащить меня куда-либо и придумывать мнимое существование карточек, без которых тебя не пропустят. — Эй, Скарлет, ты чего так разбушевалась то? — Умей принимать слово нет.       Келл пожал плечами и вновь повалился на скамейку, в данном случае койку, словно уверенный, что так и надо.       Небесно-голубой, в какой цвет были выкрашены стены, успокаивал меня. В медпункте хотя бы проветривали, потому я вздохнула полной грудью, а потом наконец пришла медсестра. Ладно, это был медбрат. Он вышел из кабинета, на котором чётко было написано: «Врач Эдгар У.» Значит и с медбратом я ошиблась. Это был молодой мужчина лет 30, с кудрявыми каштановыми волосами, с какими-то диковинными очками и лечащей своим существованием улыбкой. Он оглядел комнату и, увидев сразу двух пациентов, одного на смертном одре валяющимся, другую с прижатой к сердцу рукой, спросил: — Доброе утро, дорогой мистер Спенсер и Вы… Как Вас зовут? — он обратился ко мне. — Впрочем, неважно, ибо объясните, почему вас двое сразу в один момент? — О, ее зовут Скарлет, а еще она не умеет ориентироваться по школе, и потому я решил любезно ее провести в медпункт. — Хорошо, провел ты ее. Что ж ты дальше тут сидишь? — недоумевал мистер Эдгар. — «Ему просто нужна причина, чтобы отсутствовать на уроке», — передразнила я. — И, к сожалению, я подошла.       Мистер Эдгар совершенно спокойно отреагировал на это, будто ждал этого. — Что ж, Скарлет, что у Вас? — он наконец обратил внимание на мою руку. — А, понятно. Что до Вас, мистер Спенсер, то ваша прогулка засчитана. Можете пока посидеть в коридоре с разрешением от врача.       Келл не ликовал. Он вышел из кабинета, напевая какую-то незамысловатую песню. Словно сатиры, дриады и все живое в лесу пело гимн жизни и природе. Парень не был певцом, но смог погрузить меня в какую-то особенную атмосферу. Я словно ощутила себя на лугу с другом. Тем, кто чувствовал больше, чем ты. Тем, кто готов был пожертвовать своей жизнью за тебя, и это чувство было взаимно. Но вместо того, чтобы наслаждаться хорошей погодой, вы смотрели на холм, но сколько не подходили к нему, он ни на метр не приближался. Словно Алиса, мы тратили свои силы ради того, чтобы добраться до того холма. В нем была жизнь, оттуда и шла вся эта любовь к живому, которой пропитаны лесные существа. Но на самом прекрасном дереве, с чудесными лекарственными плодами и цветками, зарождалась и смерть. Такова была цена за поднятие на холм. И какой бы дорогой она не была, я не могла отвести оттуда взгляд. Ведь цветки были так красивы, как и мой собеседник, так же живы, как и я, они принимали воду так же, как и я. Но встреча со мной не была последней, в отличие от этих цветков. Я скорее умерла бы, чем успела ощутить всю жизнь того места, все стремление к свободе, к бессмертию. Но они были заперты в той призрачной красоте. Мы невольно любовались тем местом, зная, как опасно было бы оказаться. И веселясь, шутя на эту тему, мы делали эти глупые шаги, веря, что нам далеко.       Я вдруг резко сорвалась и в мгновение ока оказалась на вершине. Силы внезапно покинули меня, а мой друг так и оставался внизу. Его мысли были заняты цветами, расцветшими в том поле. Я закричала так, как не кричала птица Сирин. Кончики моих пальцев чернели, словно и я впрямь перевоплощалась в эту посланницу смерти. Я вдруг обиделась на друга. Как он мог быть занят другим, когда я умирала? Как он смотрел на те цветы, не замечая моих криков? Не видя моей боли? Но он знал об этом. Он хотел лишь подобрать извинения за свое безразличие, а цветы ему помогали со словами. В следующую секунду он словно прозрел и оказался на холме рядом со мной. Он дал мне те цветы, цветы жизни. Не те, что сеяла смерть. Он, как и я, ощущал ее присутствие. И если я чернела изнутри, то он рассыпался. Тратя последние силы, он вынес меня с холма. Я умирала в физическом смысле этого слова, с практически переставшим биться сердцем, он — изнутри, морально. Мы сошли с него другими. В нем не было той солнечности, с которой он пришел ко мне сюда. Но и во мне не было той простоты, той слабости и желания посетить пристанище смерти. Его действия одновременно и погубили меня, и спасли. Оставляя меня вдыхать сладостный запах тех маков, что вдохнула и Элли, он покинул меня. Та душа, что готова была резвиться, обличила свое нутро. Бесконечную боль и вину за содеянное.       Меланхоличная песня Келла настолько глубоко погрузила меня в свои мысли, что когда я наконец отвела свой взгляд от небесно-голубой стены, моя рука была уже перевязана. Поблагодарив Эдгара, я выбежала в коридор и нашла парня у окна. Он смотрел на тропу, ведшую к парку. — Представляешь, а тут когда-то гуляли счастливые парочки, — он обратился ко мне, заметив мое присутствие. — Девушки в белых летящих платьях и парни, одетые исключительно в классическом стиле. Они пели дифирамбы любви. Они говорили о своем будущем. Они планировали уехать из Сан-Диего. Их души были навеки заперты в этом чёртовом городе. Парень погибал в борьбе с главарем бандитской банды ради своей любимой, а он уходила вслед за ним в борьбе с болезнью. Возможно даже душевной. Но вот кто-то мог прожить счастливую жизнь, а кто-то обещать об этом, а на следующем повороте их сбивала машина. Представляешь?       Я не смела прервать его. Он словно был не от мира сего. Взгляд Келла был отрешенным, и он уже давно потерял из вида тропу. Теперь всматривался в черты моего лица. Пронзительные глаза небесного света будто знали обо мне все. — Но почему же ты не думаешь, что они могли прожить счастливую жизнь? — только и смогла выдавить я. — Я? Я думал об этом. Но мы не властны над судьбой, пусть и отчаянно пытаемся убедить себя в этом. Почему ты так уверена, что знаешь, что будет с тобой завтра? А через час? А через секунду? Почему ты не можешь принять, что я могу быть тем, кто разрушил уже несколько девичьих жизней? Ответа нет? Вот это я и хочу сказать. Я могу быть вместе с любимой, но через минуту обидеть ее. Тяжело обидеть. Она покинет мир. А груз вины буду нести я. И после этого ещё можно говорить, что мы правим своим будущим?       Я не понимала, почему он это говорит мне. Мы знакомы были от силы час, а он уже погрузился в свои философские размышления. Неужели на него так же стены медпункта действуют? — Келл, тебе нужна помощь? Я могу позвать мистера Эдгара, нам близко, — я указала рукой на дверь. — То есть ты считаешь меня поехавшим? Соф… — парень оговорился, — Скарлет, почему же ты так уверена, что здорова полностью? Ты не помнишь себя за последние полгода. Ты можешь прямо сейчас оказаться в психиатрической больнице, расскажи им, что с тобой происходит. Почему ты не думаешь о бесах внутри себя? О демонах внутри себя? Они, твои страшные пороки, разрывают тебя изнутри. И ведь они есть у каждого. Продолжай считать меня поехавшим, продолжай верить, что все хорошо, но запомни лишь одну вещь. Я безумен, ты безумна, мы все безумны! И ты никак это не опровергнешь.       Из всего того, что он сказал, я хотела понять, откуда он знал про отсутствие воспоминаний. Я не говорила никому, кроме лечащего врача и семьи. — Мне плевать на все. Откуда ты знаешь про то, что я ничего не помню? — Откуда я знаю? Все предельно просто, Скарлет Эллен Фриман, — парень засмеялся. — Я лишь знаком с твоей сестрой. Милашка, скажу честно. Знакомы на два дня дольше, чем с тобой. Она и поведала мне рассказ о своей сестричке. Обезумевшей по ночам. Кричащей о монстре и ждущей приватного разговора с прекраснейшей Натали. А та бежит, ведь информация у нее есть. Вот и всё. — Тебе нужен врач. Ты бредишь о 13-летних девочках и считаешь это нормой. — Да неужели? Ответ на это я вроде уже говорил, но повторю вновь. Скарлет, я думаю лишь о той одной.       Так вот в чем дело. Его съедает изнутри вина за её гибель, и Келл не сопротивляется. Душу он излил мне лишь по причине того, что нашел во мне слушателя. — Так ты не безумец. Ты как Гамлет, которого Офелия покинула навсегда. И он вслед за ней, переполненный мыслями о свершившейся мести, но и той вине за потерю рассудка любимой. Но не будет эта история тебе примером, — я взяла его за руку. — Вы все когда-нибудь встретитесь. Принц Датский через неделю, а ты через года. Не отпускай эту девушку никогда, и в мире ином приветствовать тебя будет именно она. Ты слишком юн для новой встречи с ней. — Её образ всегда со мной. Даже сейчас она смотрит на меня, но совершенно не знает о том, что я уже встречал её после, — он загадочно улыбнулся. — Ох, Келл, мне трудно понять тебя, но я уверена, ты найдешь ту самую. Разочаруешься в своем одиночестве, поймешь всю тяжесть такого существования, будешь счастлив, а от этой несчастной девушки, так рано потерявшей саму себя, будет лишь светлый образ.       Неужели ему смешно? Он только что говорил о своей потере, но уже смеется над ней. Смех в таких случаях не лучшее лекарство. — Я разве сказала что-то не так? Почему ты улыбаешься, ну или тщательно пытаешься это скрыть? — Она жива, ты заблуждаешься во многом, ведь ты тоже не можешь найти нужное. Твой контроль над эмоциями утерян давно. И не делай такое лицо, будто хочешь меня убить. Это просто психология, назовем так. — Да-да, продолжай плести чушь о моих неконтролируемых вспышках ярос… — начала я, когда прозвенел звонок. — …ти. Кстати, проведешь обратно до класса? Все мои вещи там остались.       Келл, не знаю, насколько с радостью, но всё-таки согласился. Я же надеялась, что мы пройдем в относительной тишине, и он не будет изливать мне душу своими страданиями. Из меня получился плохой психолог, но вредить людям своими случайными словами не хотела.       Мои просьбы были услышаны и единственное, что я слышала от моего спутника, так это песня Take me to church. Безусловно, я бы вновь начала погружаться в те непонятные фантазии, если бы не упавший нелепо ученик начальной школы. Очень аморально было смеяться над этим, но я не святая.       Мы шли спокойно, но уже в корпусе, где и был тот злосчастный урок химии, на нас набросились двое с радостными криками. Точнее, всего одна. Парень стоял поодаль. Оба с чёрными, серебряными на концах волосами, оба с серо-голубыми глазами. В них, по правде говоря, читался уют. Звучит странно, но это так. И мы были в одной параллели*. А еще Келл с тем парнем явно что-то не успели выяснить, потому что вместо приветствия обменялись натянутыми улыбками. Девушке же все были рады. Она, как и мои родители, не знала о существовании моих ребер , а потому сдавила меня в объятиях. Я все ждала, как мне придется краснеть за незнание их имен, а ведь они походу были моими друзьями. Но меня, к счастью, выручил Келл, решив начать разговор первым. — Лаванда, Теодор, я невероятно рад, что вы тоже знакомы со Скарлет. Согласитесь, ведь она бывает безумна? — Не безумней тебя, — хмыкнул парень. — Скарлет, мы наслышаны о твоей потере воспоминаний, но мы все также остаемся твоими друзьями. Близнецами, напомню тебе. Как ты себя чувствуешь?       До этого момента я чувствовала себя прекрасно, не считая своей руки и нагнанной меланхолии. Теперь же откуда-то с севера, но это совершенно не точно, подул ветер и заставил меня поежиться от холода. — Все нормально, но в этой школе разве не знают, что коридоры проветриваются на уроках, а не на переменах? Еще в этой школе я как белая ворона, не в форме. Впрочем, все что я хочу сказать, так это одно — мне холодно. В классе, надеюсь, будет теплей.       Все трое как-то странно переглянулись, и Лаванда, а ей я подсознательно доверяла больше всего, попросила меня закрыть глаза. Последовав ее просьбе, я обнаружила на себе джемпер. Зеленый. Я посмотрела на близнецов, и они старались сдержать смех. Келл же просто пожал плечами, словно так и надо. Замечу, во всей школе ученики поверх рубашки надевали свитер. Теперь в заведении было две белых вороны. Девушка в платье, но в джемпере не своей параллели; парень в форме, но без джемпера. — Вот видишь, теперь ты в форме, и тебе совершенно не холодно, — продолжала как ни в чем не бывало Лаванда. — Кстати, вот твои вещи, — она махнула рукой, и из-за угла вышел Джей с моим рюкзаком. О боже, они все здесь знакомы?!        Не сказав никому не слова, он отдал мне рюкзак. Взглядом он указал на джемпер Келла и усмехнулся. — Что ж, раз все перегляделись здесь необходимое количество раз, то мы можем сходить на завтрак? — я уже не выдерживала этих тайных заговоров. — И если вы начнете кого-то подкалывать, как это часто бывает в таких компаниях, то я попрошу Келла вновь углубиться в свои мысли.       Мои слова возымели успех. Теодор готов был решить задачу по физике, лишь бы не слушать Келла. Что ж, я его понимаю. Мой проводник на мои слова никак отрицательно не отреагировал, просто улыбнулся.

***

      День прошел прекрасно, я вернула джемпер Келлу, краснея в тот момент как помидор. После нашего разговора у медпункта он сторонился меня, словно потеряв собеседника для изливания души. Честно, я бы слушала его и дальше, не проси он моих мнений в этом. Он был популярен в школе, и каждый бы хотел, чтобы его так же провели до медпункта. Он знал каждого в лицо, но не подавал вида.       Уже в машине я вспомнила, что забыла спросить его о тех друзьях из поздравления: Бекки и Фреда. Что ж, у меня есть завтрашний день, надеюсь, вспомню и познакомлюсь с уже знакомыми со мной людьми.