Сдержи свою клятву

      Прошла неделя, а меня так и не пустили к Софи. У ее кровати верно сидели близнецы, регулируя уровень влажности и теней. К слову, это было ни к чему, Тэм лишь делает проблему из ничего. Но тем не менее я успел за это время рассказать ему про Биану.       Она очнулась уже через 16 часов, но первое время ей не давали даже подвинуться. Рана в боку не оставляла ее в покое, и я слышал то, как она плакала, вновь принося себе боль. А ведь она не была ни в чем виновата, лишь я один. Я был готов ворваться в комнату, успокоить ее.        Я же успел за это время нарисовать еще два портрета Софи. В одном я изобразил ее на балу, ожидающей своего принца, на другом она была на ночном поле с прекрасным венком из маргариток. К сожалению, это оценила только Лин.       После встречи с Бианой она появлялась лишь однажды, но общалась лишь с Тэмом. Их беседу я подслушал и мне жутко до сих пор.       Я не знаю, что происходит между ними. Но явно что-то не то.       Биана постоянно прятала взгляд от Тэма, отворачивалась, когда он пытался посмотреть в глаза. — Биана, я говорю серьёзно. Можешь отворачиваться от меня, уходить от темы, но я не потерплю, если с Лин что-то случится по твоей вине. Я за себя не ручаюсь, — он взял ее за подбородок, но Биана всё равно пыталась отвернуться.       Неспокойно было у нее на душе, впрочем, как и у всех нас. Всем нам нужна помощь, пусть мы и не готовы её принять. Нам проще добить себя до конца, чем признать это. — Тэм, я думала, что ты мне доверяешь. Что мы доверяем друг другу.        Я ощущал волнение, исходившее от нее. Очевидно, что когда к тебе так неожиданно чуть ли не с угрозой обратятся, то будет и не только волнение. Однако я чувствовал, что в Тэме была лишь решительность, и только. — Я тебе обещаю, что если что-то случится, то я применю и теневой поток, лишь бы узнать правду, — тени уже опутывали её постепенно. — Тэм… Прошу, ты не монстр… Ты был в плену, тебя заставили, но ты не монстр… — она пыталась избавиться от них, мерцала, но это не помогало — Тебе ли говорить об этом, — он многозначительно посмотрел на неё. — Я НЕ ШПИОНКА, ТЭМ! — своими словами он доводил ее до слез. Я чувствовал страх и обиду. — Я не верю. — Мне всё равно, что тебе сказал Киф, но я всё еще подруга Софи и сестра Фитца, всё ещё хочу им всего самого хорошего и всё ещё работаю вместе с вами на Чёрного лебедя. Пожалуйста, иди поспи, тебе уже всякое мерещится, что ты меня принимаешь за шпионку, — у неё уже дрожал голос. — Тебе нужен сон.       Кажется, её слова возымели действие. Челкастый наконец прислушивался к кому-то. — Почему ты вчера была настолько… странной? Ты уходила от темы, когда говорила с Сенсеном. — Я волновалась сильно за Софи… Сначала утром у Фитца, а потом эта новость…        Тут была неуверенность. Хотя трудно оставаться в полном спокойствии, когда на тебя вот резко нападает жуткий тип по имени Тэм. Трудно оставаться в полном спокойствии, когда ты Тэм. — Угу. — Поспи. Пожалуйста.        Непонятно, что он ей ответил, ибо я случайно задел дверь. Так быстро по дому я не носился никогда. То, что рядом кто-то был, они точно заметили, потому что потом я услышал обеспокоенный голос Тэма. Он пытался понять, кто тут. Уже никого.       Я сидел на кухне и пытался переосмыслить то, что увидел тогда. Отношения Бианы и Тэма не были настолько идеальными, как многим казалось со стороны. Я не был уверен, что они вообще у них были. Тот разговор лишь увеличил развал внутри нашей группы. Здесь просыпается недоверие, погибает дружба. И это моя вина. Я подкинул яблоко раздора, сказав Тэму о подозрительном поведении Бианы, хотя та всего лишь волновалась за Софи и прибыла как только узнала… Я подставил подругу и рассорил их двоих. Не знаю, верит ли мне теперь Биана, только недавно говорившая о доверии.        Я чувствую, что не заслуживаю того, чтобы мне доверяли. Не заслуживаю ничего, что у меня есть. И не заслуживаю Софи, столько раз страдавшую из-за меня, в том числе и сейчас.        Я должен буду дождаться того, что всё вернётся на круги своя, и уйти. Я должен буду оставить Софи, независимо от того мнения, какое она составит обо мне на момент нашей последней встречи. Я не знаю, переживу ли это расставание навсегда, но Софи найдет того, с кем будет счастлива, и забудет обо мне. Я буду мальчиком из прошлого, она будет говорить, что когда-то встречалась с таким подонком, что разрушил её жизнь, а потом ушёл. Будет говорить, как она была счастлива в тот момент.        От таких размышлений у меня на глазах навернулись слезы. Я любил её, любил безумно. И знал, что стану подонком потому, что ушёл. Знал, что разобью своим уходом ей сердце. И не важно, кем мы будем в будущем друг другу. И будем ли вообще. Мы оба похожи, мы из одного теста, мы оба в новинку для эльфийского общества, мы оба отторгнуты им в какое-то время, мы оба проекты враждующих организаций. И раз всегда побеждают Незримые, то когда я уйду, выиграет Черный лебедь. Без меня они же будут сильнее…       Слезы не просто навернулись, они катились по щекам. Даже состоя в Черном лебеде, я считал себя лишним и корнем всех проблем. — Келл? — послышался мягкий голос, и моего плеча легко коснулась рука. Я посмотрел в глаза той, кому разрушил жизнь.        Это была Софи. Её наконец выпустили. Под глазами залегли синяки. Лин говорила, что из-за раны ей трудно спать. — Прости… — я вытер рукавом лицо. — Вспомнил грустную историю. — Про неё? Про ту девушку, о которой ты рассказывал?       Я кивнул, сглатывая никуда не уходивший ком в горле. — Прости меня… Я испортил тебе жизнь… — шептал я.        Софи налила мне воды и обеспокоенно взглянула. — Она простит тебя, я уверена.       Я грустно посмотрел на нее. Она верила, что сможет простить меня, когда вспомнит. Как же она ошибалась. — Как же тебе просто верить в чудо, когда его не будет. — Что ты… Я не считаю, что это чудо. Я считаю, что так и произойдет. Налить еще воды? — стакан к тому моменту я уже опустошил. — Скар, прости, что заставляю вот так носиться вокруг меня, особенно когда ты в таком состоянии, — мне было тяжело смотреть на нее. Я чувствовал, что ей больно, видел, как скривилась она, когда неудачно повернулась.       Она поджала губу. Осознавала, что я был прав, что в помощи нуждалась она, а не я. И нуждалась лишь из-за меня и моих ошибок. — Я хочу помочь тебе. — Не нужна мне ничья помощь. И твоя тоже.        Мои слова оказались легкой пощечиной для Софи. — Как хочешь. Не нужна и ладно, — она развернулась и начала подниматься по лестнице обратно.       Я смотрел ей вслед, желая помочь ей, но не понимая, кто поможет мне, раз я всё отвергаю. У самого верха, когда Софи почти справилась, дошла до конца, она обернулась резко всем корпусом, чтобы посмотреть на меня. Это было ошибкой. На лице гримаса боли, она вскрикнула и схватилась за стену, да вот только не помогло ей ничем. Я почувствовал сильный прилив эмоций. Переключившись на боль, она словно забыла, что на ногах стоять надо. Пошатнувшись, ее начало заваливать назад. У меня не было времени, чтобы подбежать, подняться и поймать ее. — Стоп! Остановись! — я решил использовать только недавно открытую для меня способность.        Всё замерло. В том числе и Софи, не стоявшую в тот момент ногами на ступеньке уже. На лице шок. Она смотрела на меня в тот момент, когда падала, только на меня. Я снова вредил ей, был виноват. Я мог стать причиной, по которой она бы скорее всего расшибла голову и получила бы явно не один перелом.       Я подхватил ее на руки, после чего как-то пытался поставить у стены, чтобы очнувшись ей было на что опереться. Но не всё так было просто, она застыла и не двигалась вообще практически.       Я не понимал, что мне надо сделать, чтобы очнувшись, она не испытывала такой сильной боли.       Прошло полчаса, как мне казалось, прежде чем мне удалось ее поставить в более-менее нормальную позу, когда она стояла прямо, и рана болела не так сильно. Теперь лишь оставалось вернуть всё как было. — Очнись.       Но ничего не произошло, как Софи была неподвижна, так и осталась. Я заволновался еще больше. Я повторил это слово еще раза три, но ничего не менялось. — Очнись, прошу тебя, умоляю, очнись, прошу… — шептал я. Ничего не выходило. Я был беспомощен. Я заставил весь дом замереть и теперь ничего не могу сделать.        Я сидел на полу и плакал. Плакал как ребенок, который видит ссору родителей и винит себя в этом. Я вспоминал детство сейчас и задавался вопросом, почему я не погиб случайно еще лет в пять, заставил близких страдать.       Моя мать — монстр, мой отец — не меньший монстр и тиран. А я… Очевидно, яблоко от яблони недалеко ушло. Я делал то же самое, только пытался убедить, что это не так страшно, что меня смогут простить… Да вот только я не простил родителей за тот устроенный мне кошмар, что все привыкли называть детством. Я не простил их, не простит меня и Софи. Она давала клятву не ненавидеть меня, но разве помнила она сейчас об этом?       Но всё же, разница у нас была. Моя мать — женщина, готовая ставить любые эксперименты на сыне, лишь бы получить славу и признание, а также захватить мир. Моему отцу же плевать на меня. А я другой. Я делал ошибки. И буду их делать. Я живой, немного монстр. Но себя к преступникам я относить не могу. Наверное, я и не на стороне добра. Я там, где Софи. А вселенная её не черно-белая.       Я резко ощутил ненависть к родителям за сделанное ими, ненависть к себе, что я сейчас сижу на полу и рыдаю, ничего не делая. — Очнись!        Я наконец почувствовал эмоции, исходящие от Софи. Она с удивлением неким глядела на меня. Не понимала, что произошло, порядок действий был нарушен у неё в голове. — Ты почти упала, — ну, в целом, я был прав, отговорку я придумал хорошую. — Угу, спасибо… — она всё еще ничего не понимала.        Мы смотрели друг на друга без слов секунд 10. Софи смотрела на меня, словно пыталась в моем облике найти то, что даст ей ответ на то, что сейчас было. Я же пытался соотнести ощущаемые мной эмоции с тем, какое лицо может быть у человека в это время. Знание на будущее, которое, как я считал, могло мне пригодиться когда-нибудь.       В коридоре показался Декс. Пальцы на висках держал. Я вздрогнул. Такая тупая боль была у него. Впрочем, у Софи тоже, я только сейчас осознал это. — Голова болит. — У меня тоже… пробормотала Софи.        Я сказал им, что у меня тоже побаливает, но это была ложь. Остановка времени действовала не очень хорошо на тех, кого останавливали. — Скарлет, лучше полежи. Как бок? — Нормально.        Я чувствовал, что она врала. Я неодобрительно посмотрел на неё. Кажется, она поняла, что я имею ввиду. — Ладно, он болит. Только не надо в постель сразу, я хочу ходить по дому, — сразу запротестовала Софи, когда Декс открыл рот, чтобы сказать ей что-то. — Давай пару дней пока что полежишь, а потом какие хочешь прогулки по дому.       Софи вырвала одну ресничку. Она не хотела сейчас спорить с Дексом, но в это же время не была с ним согласна. Я ощущал волнение, как это всегда в таких ситуациях бывало. Сколько бы Софи не стирали память, она всё равно вырывает ресницы, когда волнуется. — А-а… Давай я по самочувствию скажу, могу ли я гулять по дому. — Ну? — Сейчас нет. Мне нужен небольшой отдых.       Декс пожал плечами, спорить нечего. Я кивнул ему, полностью согласный со сказанным Софи. — Ладно. Но если станет хуже, то ты скажи.        Софи благодарно кивнула и ушла в свою комнату. Декс направился к себе. А я вернулся вниз. Я приметил напротив двери Софи вбитые в стену гвоздики. Вообще, они были по всему периметру. Я пришел наверх с портретами, созданными для неё. Открыв дверь в следующий раз, она увидит себя в этих чудесных образах.        Я не знаю, понравятся ли они ей, но вот Челкастый, проходя мимо них раз десять за последние два часа, не заметил их ни разу. Хотя, в целом, это понятно. Это Тэм, чего от него ждать. Его рассказы о том, как хорошо я рисую, я услышу явно не в этой жизни. Будто сильно надо.       Мне не нужны признания кого-то еще, кроме Софи. Но даже если их не будет, я буду знать, что сделал что-то для неё.       Я буду работать над собой, чтобы она меня не возненавидела. Даже когда я покину их всех.