Нити судьбы

      После ободряющих слов сенсея мы вышли на просторную поляну посреди массивных деревьев-великанов. Их кроны жужжали под дуновением сильных ветров, перекрывая доступ тёплого солнышка. Минато поставил на землю сумку и начал что-то искать.       — Эм… сенсей, вы уверены, что это хорошее место для практики? — спросил я, осматривая местность. Эта территория вызывала у меня неприятные ощущения.       — Понимаешь, то, чему я буду тебя учить, сейчас и в будущем довольно важные и опасные техники. Я бы не хотел лишних глаз.       — Вот как! Понимаю. Неужели сейчас я узнаю супер крутую технику?!       — А? Ха-ха-ха, терпение, Обито. Всегда надо начинать с основ, иначе можно совершить множество ошибок.       — Да… вы правы.       Минато достал несколько запечатанных свитков и положил их на землю. После чего присел и жестом подозвал к себе. Я послушно подошёл.       — Пожалуй, начну с этого. Обито, что ты видишь?       — Э? Это свитки, сенсей… Скорее всего, с запечатанным оружием, я прав?       — Да, это так. Запечатывание предметов считается техникой С-ранга с затратой чакры чуть менее, чем пятнадцать процентов. Однако, именно она даёт доходчиво понять весь смысл фуиндзюцу.       Я сел рядом с учителем и стал внимательно вникать. Минато вскрыл свиток и развернул его.       — Как видишь, даже для такой простой техники необходимы приготовления. Ты ведь читал ту книгу, что мы с Кушиной подарили тебе несколько лет назад?       — Д-да, правда, там всё так расплывчато написано… Я бы сказал, абстрактно.       — Хах, тут ты прав. Я сделал это намеренно, ведь, напиши я полный трактат о всех особенностях техник, твой подарок мог бы стать объектом для охоты. Мне нужно было ввести тебя в курс дела, поэтому там написано всё максимально просто.       Я неловко улыбнулся. На самом деле, сенсей такой себе писатель. Он хоть и делал записи, но это выглядело так, будто бы в каких-то местах не хватало слов… словно их вырвали из контекста. А додумать самому крайне тяжело. Но он смотрит на меня с такой уверенностью, да и подарок был сделан своими руками… не могу же я его расстроить. Не вглядывайтесь в меня так, сенсей, ваше сердце не выдержит правды!       — К-конечно, вы весьма талантливы, учитель! Не думали развивать этот навык? — тонко намекнул я.       — Хе-хе, иногда меня посещала мысль что-нибудь написать, как мой учитель. Но пока мне не хватает опыта, — ответил Минато, довольно улыбаясь.        Фух, ну, он хотя бы не расстроился… и даже не понял моего намёка.       — Что ж, давай рассмотрим всё на практике.       Сенсей активировал печать, и через миг кунай оказался лежащим на свитке.       — Как видишь, в центре данной печати был символ, написанный буквами. Это необходимо, чтобы указать, что именно мы запечатываем: физическое или духовное тело. Ведь каждое из них требует своё количество энергии и механизм начертания символов. На физический объект чакры требуется куда меньше, чем на духовный, бестелесный. Это связано с тем, что неживая часть этого мира не включает в себя свою собственную чакру. Внутри них нет жизни, поэтому они не оказывают собственного влияния при запечатывании. Другое дело, если ты запечатываешь духовное тело, если это можно так назвать. Имея свой индивидуальный поток чакры, тебе нужно представлять, что этот самый поток имеет сложный механизм организации. Другим словами, нужно разделить сложные части на множество простых, распределяя их по подуровням.       Я задумчиво кивнул.       — Однако, если ты ошибёшься, это может привести к серьёзным последствиям… вплоть до твоей смерти. Именно поэтому сложнейшие техники фуиндзюцу являются запретными или недоступными для обычных шиноби. Человек должен иметь значительную концентрацию, знания и опыт, чтобы позволить себе такой риск. Поэтому первый мой урок: «Никогда не используй такие печати, если не уверен, что готов к этому». Трижды подумай, ведь может случиться так, что пострадают другие люди.       — Я понимаю, учитель.       — Хорошо, со вступлением закончено. Теперь же рассмотрим то, как выглядят уровни запечатывания для физического тела. Как видишь, для данного объекта многое знать не нужно. Уверен, вас обучили этому в Академии. Указывая символ в центре, мы создаём своеобразные врата…       — Врата?       — Хм… если проще, то как бы делаем пустую полку для хранения, только не здесь, а внутри некого мира.       — Хм, это уже понятнее, — ответил я, проведя аналогию с миром Камуи.       — Отлично. Далее мы ограничиваем эту самую «полку» со всех сторон стенками, — проговорил Минато, указывая на круг, который был нарисован вокруг символов. — Так мы обозначим размер объекта. Заключительный этап — это закрепляющий механизм. Чтобы наша «полка для хранения оружия» не сломалась, необходимо её соединить. Для этого и нужны данные лучи, которые идут из разных частей круга. Более того, если дописать здесь пару символов, то можно придать оружию направление.       — То есть, проще говоря, оно вылетит из свитка, а не просто будет на нём лежать?       — Да. Для этого нужно добавить ещё чакры в зависимости от размера объекта.       — Довольно много тонкостей для того, о чём обычно не думаешь…       — Именно. Многие шиноби уже на автоматизме умеют делать простейшие печати, но совершенно не задумываются о механизме их создания. А в фуиндзюцу всё идёт из основ.        Минато взял второй свиток, встал на ноги и резко раскрутил его, применяя печать. Большой сюрикен крайне быстро воткнулся в соседнее дерево. Затем учитель повернулся ко мне и, подобрав первый свиток, указал на различие между ними.       — Видишь? Несколько незначительных символов несут весьма важную информацию. С помощью своей чакры ты замыкаешь этот механизм, вызывая череду реакций, которая в конечном счёте выдаёт тебе результат. Если всё будет сделано правильно, то ты добьёшься своего. Но в случае ошибки, некорректного построения печати эта цепь рухнет, и в лучшем случае ты ничего не получишь.       — Ого! Это весьма интересно, учитывая тот факт, что я и правда не думал, как распределять символы на печати. По сути, нам просто давали макет, который мы старательно запоминали.       — Верно-верно. Это было сделано для того, чтобы сэкономить время. Не каждый шиноби может быстро ориентироваться в таком деле… а это непременно привело бы к его гибели. Поэтому те, кто имели обширные познания в фуиндзюцу, обучили рядовых ниндзя элементарным техникам путём обыкновенного запоминания.       — Экономия времени и увеличение боевого потенциала! — сказал я, сделав вид знатока.       — Ха-ха, точно!       — Но, учитель, если запечатывание оружия выглядит довольно просто, то что же делать с запечатыванием духовной энергии?       — Хороший вопрос. Думаю, лучше всего показать это на примере техники призыва. Постарайся смотреть внимательно.       Я кивнул; Минато прикусил большой палец, сложил печати свиньи-собаки-обезьяны-птицы-овцы, следом приложил руку к земле. Элементы печати расплылись по ней, после чего резко остановились, а лучи символов, идущие из центра, продолжили свой ход, пройдя немного дальше основного круга. Через мгновение рядом с Минато появилась жаба. Она была просто огромной. Тускло-красного цвета, с алыми губами и желтыми глазами, над левым имелся значительный шрам. Эта жаба даже была одета в синий хаби с кандзи «эби». В лапах он держал клинок досу, а во рту — курительную трубку.       Сначала я обомлел, но почему-то её образ был мне весьма знаком… Будто бы я уже встречался с этим причудливым земноводным. Жаба осмотрелась по сторонам, затем подняла взгляд вверх и сказала:       — Минато? Для чего ты призвал меня? Неужели враг, с которым ты справиться не в силах?       — Ха-ха, прости Гамабунта, я хотел показать моему ученику технику выполнения призыва. Жаба посмотрела на меня и презрительно хмыкнула:       — Этот щенок носит жилет джонина, но всё ещё ни с кем не заключил контракт? Смех да и только. Нынешние сопляки разочаровывают.        Я вскочил на ноги и прокричал:       — Ты кого назвал щенком и сопляком, лягушка-переросток! Всё я знаю и умею. Ты тут как наглядное пособие!       — Лягушка… переросток… — обескуражено процедил Гамабунта и выпустил мне в лицо клуб дыма, едва не снося с ног, а затем громко засмеялась: — Ха-ха-ха! А эта мелюзга не из робкого десятка! Ты заинтриговал меня, дерзкий юнец. Покажи же своего могучего хранителя!       Минато приложил ладонь к лицу, наблюдая за нашим спором, после чего спрыгнул с головы призванной жабы и встал рядом со мной.       — Насколько я помню, у тебя уже есть заключённый контракт. Поэтому смелее, Обито.        Я посмотрел на добродушно улыбающегося сенсея. Это он так издевается надо мной?! Нет… мне кажется, сенсей искренне не понял то, насколько я переборщил со своей бравадой. Но отступать некуда! Я покажу этому грубому земноводному!       Сложив печати тигра-крысы-змеи, я приложил руку к земле. Поднялся небольшой столп дыма, на месте печати появился тихо спящий Нянято. Воцарилась минутная тишина. Мне хотелось провалиться сквозь землю: вот тебе и защитник! Грозный зверь! Пухлый мешок шерсти и не думал просыпаться. Я незаметно ткнул его пальцем в мягкий бок. Нянято вздрогнул, потянулся и сказал:       — Ня-я-я? Обито… сегодня, вроде, не среда… и вообще, я же просил не вызывать после обедя, ня-я-я.       Возмущение копилось внутри моей груди. Как же мне хотелось дать пинка этому ленивому мешку с блохами! Но я не успел: Нянято всё же открыл глаза и увидел Гамабунту. Его голова задралась высоко в попытке осмотреть рост гигантской жабы. Нянято злобно зашипел, его шерсть встала дыбом, хвост выпрямился. Ниннеко запрыгнул мне на голову, яростно избивая лапами.       — Ты, тваня мать, что задумял! Решил скормить меНЯ этой гигантской лягушке?! Ты больной, ня?! Ты меня так неНЯвидишь?! Мерзкий маленький предатель, ня-я-я!       Нянято разошёлся не на шутку, проклиная чуть не весь мой род. Я всё же смог ухватить его за шкурку и выцепил со своей шеи. Тот по-прежнему махал лапками, пытаясь подушечками зарядить мне в лицо.       — Успокойся ты, не собираюсь я тебя никому скармливать. Хотя твоя толстая туша этого таки заслуживает! — говорил я, держа своего помощника на расстоянии вытянутых рук.       — Ты кого это толстым назвял, ня?! Я слегка поднабрал, но я всё ещё опасен как кот-ниндзя!       — Жабе скажи это, трусливый ты кот!       — Гх-х-х! Пусти меНЯ! Я покажу, что никакая лягушка не победит великого Ниннеко! А потом НЯдаю пинков тебе!       Я поставил Нянято, который всё ещё полагал, что ему предстоит битва. Его тельце продолжало немного трястись.       — Ха! Это и есть твоя техника призыва? Маленький кот? Подходит мелюзге навроде тебя! — пробасила жаба, выпуская дым изо рта.       — Ты кого это назвал «маленьким котом», головастик, проживающий скудный цикл развития, ня?! Имей уважение к старшим!        Гамабунта слегка опешил от такой дикой самоуверенности. Когда дело касалось размеров и возраста, Нянято впадал в бешенство.       — Думаю, их надо остановить, — сказал мне Минато, но Гамабунта резко протянул лапу к моему Ниннеко.       — Да я тебя за горы швырну, нахал.       — Не смей. Недооценивать. Ниннеко! — прошипел Нянято.       Вокруг его тела образовалась серая аура. Он зашипел и увернулся от лапы, которая хотела его поднять, после чего в прыжке сгруппировался и нанёс несколько ударов по лапе Гамабунты. Со стороны это казалось, будто мошка пытается укусить кабана. Небольшие лапки несколько раз прикоснулись к липкой жабьей коже, но уже через мгновение лапища резко дёрнулась, разворачивая тело Гамабунты. Тот едва не завалился набок. Спас его лишь клинок, который он воткнул в землю.       Нянято приземлился на четыре лапы. Его тело стояло словно вкопанное. Жаба зло прищурилась, потерла место ушиба и процедила:       — Воистину, говорят, не суди о будущем головастика по его размеру… Неплохо для тебя, Ниннеко. Правда, я всё равно удержался на лапах.        Гамабунта добродушно засмеялся: ему понравилось, как небольшой кот-ниндзя противостоял ему. Очевидно, сила и стойкость — это то, что он уважает больше всего.       — Теперь, сопляк, ты не кажешься мне таким уж слабаком, раз имеешь контракт с подобным зверем!       — Э? Ну, это… спасибо?       — Ладно-ладно, Гамабунта, надеюсь, ты не сильно расстроился, что я призвал тебя.       — Теперь нет! Умеешь же ты удивлять, Минато.       — Хе-хе, можешь идти, а то тут, очевидно, создалось недопонимание.       — Ха, и хорошо, хоть какое-то развлечение. До встречи, Минато, призывай, если понадоблюсь.       — Непременно, спасибо тебе!       Огромная жаба исчезла, создавая сильный поток ветра, который вихрем пронёсся по округе. Когда столб пыли, который произвёл Гамабунта своим исчезновением, осел, я взглянул на Нянято. Ниннеко шлёпнулся на землю, распластав своё тело на мягкой зелёной траве. Я резко нагнулся, заглядывая в его глаза.       — Ты как, Нянято?       — Пфха-а-а… я чуть не лишился ещё одной кошачьей жизни, ня. Быть переваренным желудочными соками огромНЯй жабы — такое себе удовольствие, зНЯешь ли! — застонал тот, положив мордочку на землю.       Я улыбнулся. Да, этот Ниннеко — неисправимый трус и лентяй, порой он меня бесит и, являясь на призыв, отказывается работать, но всё же Нянято — единственный, кто знает обо мне всю правду… и хоть по своим убеждениям ему не хочется мне помогать, но он всегда находит варианты, как решить мои проблемы.        С этими мыслями я протянул руку, приподнял его подбородочек и погладил чёрную шёрстку. Нянято приоткрыл изумрудные глаза, удивившись моему тёплому отношению, после чего слегка отвёл взгляд в смущении и тихонько замурлыкал.       — Я куплю тебе вкусной рыбки, ты молодец.       — Ня-я-я, после такого я требую отборное филе… мр-р-р…       Я прищурился, взял его за шкирку и, преподнеся к лицу, сказал:       — Да что ты говоришь, а может, вместо этого бросить тебя в речку? Чтобы смыть смрад твоей жалкой, эгоистичной натуры?       Нянято задёргался, но был слишком слаб, чтобы вырваться. Он сложил передние лапки вместе и взмолился:       — Ня-я! Ж-жестокий, неблагодарный мальчишка… ай-ай-ай! Я-я поНЯл, б-был не прав! Прости-и-и!       Я опустил его на землю и отправил назад, ещё раз поблагодарив за старания. Минато-сенсей, что терпеливо наблюдал за нашей беседой, одобрительно кивнул.       — Вы очень дружны, как я посмотрю.       — Хах, этот ленивый кошак доставляет кучу неприятностей, тем не менее, я привык к нему, если честно, — ответил я, неловко закидывая руки за голову. — Но, сенсей, в чём был смысл этого действия?       — В том, чтобы показать тебе работу данной печати, конечно. Как ты знаешь, контракты скрепляются в специальном свитке. Чаще всего используется кровь — это наиболее эффективный способ запечатать часть своей чакры. Более того, при связи с живым существом необходимо не просто вложить чакру, а создать индивидуальную связь. Кровь, отпечатываясь в свитке, создаёт незримую нить, которая взаимодействует с твоей внутренней энергией. Это как кран, что связан с водопроводом.       — То есть, когда я открываю воду, получается, я даю ход своей чакры в свиток.       — Именно.       — А печати, которые я использую, это как вентиль у этого крана?       — Рад, что ты так быстро славливаешь. Ты абсолютно прав. Каждое существо, которое связано с тобой контрактом, использует этот индивидуальный ключ, чтобы открыть тот канал чакры и переместиться к тебе.       — Но как же тогда работает это перемещение? Оно похоже на вашу технику «Летящего Бога Грома»?       — И да, и нет, — задумчиво ответил Минато. — При использовании этих техник используется взаимосвязь чакры и печати. Однако, в случае техники призыва твоя энергия и призываемого существа объединяются в единый поток. Это довольно сложный процесс, имеющий множество нюансов, на которые даже мне иногда сложно ответить. Но я думаю, что со временем мне удастся тебе показать.       — Хм, а что с вашей техникой?       — Ах да, хах, чуть не забыл, — неловко усмехнулся учитель. — Дело в том, что тут используется лишь моя чакра и особый путь её использования.       — Это же ничего не объясняет! — прокричал я, полагая, что сенсей просто водит меня вокруг да около.       — Прости-прости, эх… это не так легко объяснить. Сейчас тебе слишком мало известно о базовых элементах, чтобы вникать в такое. Но не расстраивайся! Когда-то я тоже немало времени провёл со своим учителем за тренировками. Упорный труд всегда окупается.       — Вы ведь обучались у клана Узумаки? Может, и мне стоит?       — Не выйдет, — грустно отметил Минато. — Деревня Скрытого Водоворота была уничтожена. Остальные шиноби опасались клана Узумаки и их мощи… поэтому объединились, чтобы стереть их деревню с лица земли. Остатки людей разбрелись по свету в поисках приюта… и спокойной жизни.        Я опустил голову, мимолётное воспоминание проскользнуло в моей голове. Слова сенсея пробудили ещё один момент в памяти. Некогда могущественный клан теперь лишь кучка кочевников, что вынуждены бродить по миру и оглядываться, дабы не стать жертвой ниндзя. Жестокость войны… нет… этого мира никогда не изменится, покуда существует нынешний порядок вещей. Я и сенсей, мы оба имеем схожий взгляд на мир, поэтому оба хотим стать сильнее, чтобы изменить мировой порядок…       — Тогда мы сделаем это вдвоём, Минато-сенсей! — проговорил я, вытягивая кулак в сторону учителя.       Минато удивлённо посмотрел на меня, затем улыбнулся и приложил свой кулак к моему. В его глазах вновь неукротимым пламенем загорелась уверенность. В ярком отблеске голубоватых глаз ярким пламенем пылала сила.       — Да! Постараемся, чтобы стать самыми лучшими хокаге!       Мы рассмеялись. В эту секунду дневное солнышко закрыло неожиданно появившиеся тучки. Звонкие капли одна за другой начали падать на нас сверху. Собрав вещи, я и сенсей уселись под могучим деревом, что распушил свои зелёные ветви в разные стороны.       — Эх, вот тебе и потренировались! Чёртов дождь! — пробубнил я, наблюдая за массивной стеной из капель.       — Думаю, это к лучшему. Я всё равно хотел начать с теории.       — Э? Но, сенсей, это же так скучно! — проговорил я, чувствуя, что имеет в виду Минато.       — Не упрямься, возьми это, — сенсей вручил мне пустой свиток и дал чернила с кисточкой.       Я принял их, ожидая дальнейших инструкций.       — Сегодня я передам тебе мудрость клана Узумаки. Ты освоишь множество новых символов, которые помогут тебе лучше понять механизм печатей. Но знай: каждый из написанных знаков несёт своё назначение. Тебе важно будет понять, в каких местах их нужно применять, как комбинировать и расставлять, чтобы техника сработала. Помни о всех предостережениях и держи эти знания в секрете, — менторским тоном проговорил учитель, смотря на меня серьёзно.       — Д-да! Я в два счёта это освою! Не волнуйтесь!       — Отлично. Тогда следи за мной и повторяй! — ответил Минато и, макнув свою кисточку в чернила, вырисовал мелкий символ.       Я послушно кивнул и начал эту своеобразную тренировку каллиграфии.       — Здесь нужно дорисовать небольшой хвост, Обито. Иначе этот символ будет значением «разрушить» вместо «закрыть».        Мы уже пару часов занимались обучением. Сначала мне казалось, что всё легко, ибо данные письмена несли единичное значение. Но потом Минато усложнял, вырисовывая многозадачные символы печати, которые принимают определённое значение в зависимости от своего расположения в ряду других символов. Я весь перепачкался в чернилах и уже хотел переломить кисточку пополам. Схватившись за голову, я взвыл:       — А-а-а-а! Опять я забыл этот хвост… Каждый раз забываю, что в этом ряду его нужно рисовать в сторону центра печати! Я сдаюсь… я слаб… убейте меня, — взмолился я, ударяясь затылком о ствол дерева.       — Ну-ну, будет тебе. Разве Рин бы обрадовалась, если бы ты так просто отступил? — спросил Минато, ехидно улыбнувшись.       — Вы используете нечестные приёмы, — пробубнил я, вновь взявшись за кисть и продолжая обучение.       Так прошло ещё некоторое время. Окончательно истощив свой запас внимательности, изнемогая от потока символов, которые уже просто сливались между собой на огромном свитке, я тайком активировал шаринган и начал подсматривать в учителя, копируя его почерк. Минато, даже не смотря на меня, проговорил:       — Кажется, я тут не единственный, кто использует уловки, да, Обито?       Я стыдливо отвёл взгляд и виновато ответил:       — Простите… Но что плохого, если это поможет обучению?       — Хах, в учении не бывает лёгких и быстрых путей, Обито. Ведь моей целью является научить тебя понимать фуиндзюцу, а не копировать его. Прояви усердие.       — Хорошо.       Я дезактивировал шаринган, выдохнул и стал писать выученные символы. Перед глазами были видны мои предыдущие ошибки, время моего труда… Учитель прав, нет простого пути, чтобы стать лучше. Для этого нужен упорный труд.       Закончив, я показал результат ему. Минато довольно кивнул и проговорил:       — Отлично получилось. Чёткие и понятные символы, расставленные на своих местах. Я горжусь тобой, Обито!       — П-правда?! Спасибо! — обрадовался я.       — Хах, видишь, пускай работа и была сложной, но награда стоит того. Оставь это себе и потренируйся ещё дома. В следующий раз ты попробуешь создавать свои печати.       После чего Минато взял свой свиток и тоже вручил мне.       — М? Что это?       — Это печать, с её помощью ты сможешь запечатать даже довольно сильную технику. Используй её, если вдруг понадобится. Это — мой подарок как усердному ученику.       Я принял его, склонив голову в знак благодарности. Минато встал, отряхиваясь.       — Кажется, дождь не собирается утихать. Дело идёт к вечеру, нам пора возвращаться.       — Вы правы. А у вас случайно там, в Конохе, нигде метки Бога Грома не осталось? А то идти так лень, хе-хе.       — И почему я был уверен, что ты это спросишь, Обито, ха-ха-ха.       — Н-но ведь время уже совсем близкое к вечеру, а вы говорили, что Кушина ждёт вас…       Минато прекратил смеяться и задумался. Кажется, он осознал, что слишком увлёкся обучением меня. Затем сенсей всё же выдохнул и сдался.       — Хорошо-хорошо, но только в этот раз.       — Правда?!       — Да, возьми сумки и приготовься, — всё также добродушно отвечал Минато.       Насколько же сильно он боится гнева Кушины? Если представить, как сильно она за него переживает, могу предположить, что она с ним сделает, если он, не дай Бог, получит травму. Эта женщина воистину ужасает.       Я в страхе съежился, после чего поднял наши сумки, положив их в свои свитки. Минато покрутил в руке кунай, затем подал мне руку. Я поспешно схватился за большую, слегка грубую ладонь учителя. В мгновение ока мы переместились. Когда я открыл глаза, то увидел просторную квартиру. Минато выдохнул и аккуратно поставил походный рюкзак на пол.       Я бывал несколько раз в квартире сенсея, но сейчас мог в полной красе увидеть её. Пол из светлого дерева, несколько небольших шкафчиков для книг, которые педантично и ровно расставлены по томам. Ближе ко входу небольшой диванчик на трёх человек салатового цвета, рядом с ним лежал пушистый коврик. В дальней части залы стоял стол, окна зашторены тёмно-зелеными занавесками. Справа от стола находился вход на кухню, оттуда доносились звуки готовки. Слева были видны две двери, ведущие в разные комнаты.        Я невольно улыбнулся, вспоминая, как радуюсь возвращению домой и уюту, что создаёт моя добрая и заботливая бабушка.       — Я дома! — сказал приветливо сенсей.       — Ми-и-инато! — прокричала Кушина, вылетая из кухни, обнимая его с невероятной лаской. — Я уж думала, ты опоздаешь к ужину. Так рада! Как твоя миссия и…        Она осеклась, увидев, как я выглядываю из-за спины Минато-сенсея. Я тут же натянул ехидную улыбочку, решая не упустить шанса поиздеваться над Кушиной.       — О-о-о, а ты, оказывается, не всегда ведёшь себя, как ведьма, да?       Волосы Кушины буквально взмыли вверх, двигаясь словно щупальца.       — Т-ты! — прошипела она. — Мерзкий мальчишка! А ну иди сюда!       С этими словами она просвистела половником около моего лица. Я едва успел увернуться и начал свою отчаянную попытку к бегству. Благо, я успел снять обувь, а то точно бы наследил на полу и эта безумная женщина меня убила бы на месте! Мы двинулись к дивану, к сожалению, пол был довольно скользким, поэтому мои ноги разъехались и я перевалился через него. Кушина же, что была босая, с грацией кошки перемахнула через предмет мебели и взяла меня в болевой захват на шею.       — Попался! — победоносно заявляла она, слегка душа меня. — Ты кого это ведьмой назвал, неудачник из клана Учиха, м?       — Кх-х… п-пусти! — прошипел я.       — М? Как же ты хокаге станешь, если не можешь победить меня? Может, мне отобрать этот пост у тебя, ха-ха!       В поединок попытался вмешаться Минато.       — Тише-тише, Кушина, ты же его задушишь.       — О-о, не волнуйся, я не дам ему так легко помереть, он заслужил! И вообще…       Хватка Кушины ослабла, её руки обвились вокруг моей груди. Она прижала меня к себе и тихо, нежно, с нотой грусти проговорила:       — Ты заставил нас волноваться… не делай так больше, слышишь? Мы… очень переживали за тебя, дурак, даттебане.       — Ч-чег… — начал я, но тут же опомнился. Склонив голову и положив свои ладони на руки Кушины, я сказал: — Знаю, простите меня…       Мы просидели так несколько секунд. Моя недавняя противница отпустила меня и встала, поправляя своё платье. Я повернулся в их сторону, она и Минато добродушно улыбались. Я шмыгнул носом, протёр глаза, чувствуя, как виноват перед ними.       — Ну-ну, только сопли тут не распускай! — властно проговорила Кушина. — Не хватало, чтобы ты ещё жильцов снизу затопил! Вставай давай, даттебане!       — Я-я не плакал! Просто у тебя тут пыльно и грязно! Ты вообще тут убираешься?! — попытался оправдаться я.       — Гх-х-х… вот ведь невыносимый засранец! — прошипела Кушина, сжимая кулак так сильно, что аж костяшки захрустели.       Минато положил руку на её плечо, и Кушина тут же оттаяла. Она с любовью посмотрела в его глаза, улыбнулась и сказала:       — Кстати, дуралей, тут Рин заходила недавно.       — Рин?! — воскликнул я, вскочив на ноги.       — Вот это энергии в нём появилось, — отметил Минато, звонко смеясь.       — Неудивительно, — согласилась Кушина. — Правда, я всё ещё не понимаю, за что она этого дурака любит.       — Думаю, за то же, за что и ты, — отметил сенсей, после чего получил лёгкий тычок половником в бок.       — Где она? Куда ты её спрятала, красноволосая ведьма?!       — Грубиян! Она ушла час назад, у неё оставались дела в госпитале. Ей хотелось с тобой повидаться после новости о восстановлении твоего статуса и допуска к заданиям. Но я ей рассказала, что вы ушли на миссию. Поэтому Рин сообщила, что сходит к тебе вечером после работы.       — Я-я сейчас же бегу в госпиталь! — воскликнул я, перепрыгивая через диван и собираясь обуться.       Однако, Кушина взяла мена за шиворот и зло процедила на ухо:       — Нет уж, ты никуда не пойдёшь. Рин умная и старательная девочка, не хватало, чтобы такой оболтус без чувства такта и уважения к девушкам появился там и мешал ей работать, даттебане.       — Гх, ты не девушка, а злая корга! Пусти меня, разлучница! — воскликнул я, пытаясь вырваться.       — Вот ведь упрямец! Имей терпение! Более того… ты только с задания вернулся. Посмотри на себя, весь грязный и пыльный, фу.       Я посмотрел на себя. И правда… после той заварушки в пещере Мадары я выглядел непрезентабельно. Рин ко мне даже подойти не захочет! Чёрт!       — И ещё… ты не ел нормально, сейчас будет ужин. Идите умываться и садитесь за стол.       — Я не голоден, — буркнул я, сложив руки на груди.       — И только посмей всё не съесть, я тебя сама приготовлю вместо супа!       Ну точно ведьма! Я сглотнул, и ноги сами понесли меня в ванную. Хоть мне и было неудобно обременять их, но слова Кушины звучали весьма убедительно… К тому же, она волновалась… её речь была пропитана переживанием и заботой, и я хочу хоть как-то отплатить ей за это.

***

      Ужин проходил в довольно весёлой атмосфере. Стряпня Кушины, как когда-то отметила Рин, весьма вкусная. Глядя на этих двоих, я невольно подумал, что мог бы также ужинать со своими родителями… Но их нет. Когда я слегка погрустнел от этого размышления, Минато-сенсей заботливо положил мне кусочек своего мяса на тарелку. Я удивлённо посмотрел на него. Учитель улыбнулся и проговорил:       — Тебе нужны силы, ты сегодня очень постарался. Более того, ты спас мою жизнь.       — Правильно, а то ты выглядишь, как тростинка, даттебане! — засмеялась Кушина, также перекладывая мне часть своего ужина.       — Ты кого это тростинкой назвала! — смутился я, глядя на её добродушную улыбку.        Эти люди… Мы познакомились совершенно случайно и, может, даже преждевременно, но они заботятся обо мне не из-за чувства вины или сострадания. Нет, их помыслы намного чище. Это и есть семья… не только те, с кем ты связан клановыми или кровными узами. Это люди, которыми ты дорожишь, а они — тобой.

***

      Поужинав, я собрал тарелки и отправился их мыть. Кушина возмущалась, что сделает всё сама, ибо доверять мне работу себе дороже. Я показал ей язык и всё же принялся мыть. Минато сказал, что ей тоже необходим отдых, и отправил Кушину на диван читать книгу. Удивительно, как она бывает послушна и мягка, когда с ней говорит сенсей.       Учитель встал рядом со мной, вытирая поданные после мытья тарелки. Я всеми силами старался думать о предстоящей встрече с Рин, но сегодняшние события с силой всплывали в памяти, приводя меня в злость.       — Тебя что-то беспокоит, Обито? — спросил Минато, убирая тарелку в сушку.        Я молча кивнул; поток горячей воды струился из крана, кожа на моих израненных руках приобрела красноватый оттенок. Я ощущаю это тепло, но внутри меня стоит лишь жуткий холод. Страх, непередаваемый словами, чувство незавершённости, вина за свою медлительность…       — Сенсей… могу я вас кое о чём спросить? — тихо сказал я, смотря на то, как губка пропитывается влагой.       — Конечно, — спокойно ответил учитель.       — Если бы вы в своей жизни перешли на сторону зла, а потом у вас бы был шанс всё исправить, откатить время назад до того момента… как бы вы поступили?       — Хм, — задумался Минато, принимая новую порцию тарелок, — думаю, я бы сделал всё, чтобы не допустить тех событий, виной которых я стал.       — Понятно, — тихо буркнул я. — А что если… изменив одно событие, цепь предыдущих оборвалась, и теперь вы не можете исправить всего… Что, если история пошла другим ходом? Как жить, когда понимаешь, что ты не справился и не смог избавиться от груза прошлых грехов?       Наступила минутная тишина, лицо Минато-сенсея стало серьёзным, даже крайне удрученным. У меня сложилось впечатление, будто он и правда представил подобный вариант событий. После застоявшейся тишины он наконец ответил:       — Мы все совершаем ошибки, так или иначе. Если ты чувствуешь, что виноват, значит, уже на пути к исправлению. Да, быть может, не удастся точь в точь повторить те самые случаи, однако нужно ли это? Жизнь — удивительное сочетание невероятных событий… И каждое из них проверяет, что ты за человек… Если бы я оказался в такой ситуации, то просто делал бы всё, что в моих силах… я думаю. Ведь если я хочу стать лучше, то в жизни мне непременно выпадет шанс, я в это верю!       — Учитель, я… — с моих уст хотели сорваться слова признания, но Минато мягко перебил меня:       — И я уверен, что близкие люди обязательно поймут и поддержат меня.       — Даже если… я… то есть вы будете вынуждены молчать об этом всём.       — Да, ведь нам порой трудно выразить словами ту боль, что есть на душе. Мы боимся ранить, обидеть или напугать наших близких… Только в такие минуты мы больше всего не понимаем одного: дорогие сердцу лучше всего чувствуют именно безмолвную боль. Ту, которая засела глубоко, порождая скорбь и неуверенность. И я думаю, что, когда мы научимся делить нашу боль и переживания друг с другом вместо того, чтобы копить злость и обиду в себе… мир станет добрее, и каждый получит шанс исправиться.       Я посмотрел на Минато. На его лице была немного грустная улыбка, голубые глаза смотрели прямо мне в душу. Я передал ему последнюю тарелку, сенсей протёр её полотенцем, затем положил руку мне на волосы и аккуратно потрепал их.       — Надеюсь, я смог ответить на твой вопрос, Обито, — ласково и спокойно проговорил он.       — Да, спасибо вам, учитель, — ответил я, и уголки моих губ невольно приподнялись.

***

      Я пробыл у них ещё минут двадцать, после чего попрощался, обещая сенсею, что буду готов к следующей тренировке на все сто процентов. Дело шло к ночи. Дождь наконец-то закончился, солнце медленно опускалось к горизонту, обрамляя закатными лучами крыши домов. Добежав, я застал бабушку, которая мирно пила чай. Увидев меня, грязного, в порезах и ссадинах, она неслабо заволновалась, суетливо кружась вокруг. Несколько минут я убеждал её, что всё хорошо, после чего крепко обнял.       — Ты сегодня в хорошем настроении, Обито, хи-хи, — заметила она, пытаясь отряхнуть мою форму.       — Н-ну, бабушка, — слегка отошёл я, чувствуя неловкость от такой заботы, — да! Сегодня к нам зайдёт Рин, а я так давно её не видел!       — Рин? О боги, а у меня ничего не приготовлено! — обеспокоенно ответила бабушка, поглядывая в разные стороны. — И вообще, Обито Учиха, марш в ванную! Ты собираешься Рин в таком виде встречать? Какой ответственный юноша так поступает!        Бабушка очень любила Рин, которая часто её навещала, пока я был на заданиях. Вместе они учились готовить разные вкусности и просто мило болтали. После чего Рин подшучивала надо мной, ибо бабушка рассказывает все мои детские секреты… Ничего нельзя доверить!       — Чёрт, я совсем забыл! Я-я побегу, если Рин придёт раньше, чем я выйду, скажи, чтобы подождала в моей комнате, хорошо?       — Боги! Так у тебя же и в комнате, наверное, как всегда, бардак! Давай я приберусь?       — Нет! — ответил я ещё более смущённо. — Б-бабушка, я же не маленький, с-сам справлюсь!       Бабуля захихикала, дёргая меня за щёку.       — Прости-прости, всё забываю, что ты уже не малыш Обито.       — Ба-а-а, пуф-ф-фти, — пыхтел я, заливаясь краской от таких милых и ласковых слов.

***

      Я старался сполоснуться как можно быстрее. Не хотелось, чтобы Рин застала меня в одном полотенце. Я ж тогда со стыда сгорю! Поэтому, смыв с себя пыль, грязь и запёкшуюся кровь, я отправился в комнату, переоделся и уселся на стул.        Время текло медленно, словно нарочно замедляя свой ход. Больше всего я это ненавижу… Круговорот размышлений захватывает меня, если я чем-то не занят. К тому же мне на глаза попались мои записи, которые я старательно спрятал от бабушки в толщу различных учебников, что одолжил у Какаши. Я ещё раз посмотрел на часы и разочарованно выдохнул.       — Ладно… хватит бежать. Я не смогу получить ответы, если сам не приложу к этому усилия.       Когда я активировал Камуи, моё тело по спирали погрузилось в секундную тьму. Я оказался в принадлежащем мне мире. Холодные, каменные площадки разной степени высоты, длины и ширины. Даже несмотря на то, что вверху была видна лишь тьма, в мире Камуи всегда светло. На той плите, где я стоял, лежала голова. Спиральный рисунок, одно подобие глазницы, внутри которой была лишь пустота… Зетсу. Так я записал в дневнике. А этого я прозвал Гуругуру, видимо, из-за специфичного вида.       Наклонившись, я взял то, что от него осталось, и покрутил в руках, надеясь обнаружить хоть одну зацепку, проливающую свет на происходящее. Но, как бы я его не вертел, на ум совсем ничего не приходило.       — И почему же ты оказался в таком состоянии, м? — спросил я, не ожидая ответа.       Но тот последовал незамедлительно:       — А я откуда знаю? — проговорил резонирующий, искусственный голос.       Я отбросил голову от себя и упал на задницу от неожиданности.       — Ай! Ой! Моя голова! — прозвучали стоны.       Быстро придя в себя, я подполз к зетсу и взял его часть тела в руки.       — Так ты живой?!       — Смотря, что ты понимаешь под этим словом. Можно считать живым того, кто не какает?!       Моя бровь приподнялась в недоумении. Что-то подобное всплыло в памяти, вызывая раздражение. Однако я проигнорировал его глупый вопрос и сказал:       — Ты ведь прислужник Мадары? Зетсу, я прав?       — Я не обязан тебе отвечать, странный мальчишка. Сейчас я свяжусь с остальными, и мы прикончим тебя, хе-хе-хе.        Гуругуру издал звук, напоминающий попытку поднять что-то тяжёлое. После чего выдохнул и сказал:       — Что за чёрт? Почему я не чувствую остальных?       — Потому что ты в моём мире Камуи и я предполагал, что нечто подобное может случиться… Ведь вы все связаны со статуей Гедо. Поэтому ты и помещен в моё измерение, откуда тебе никогда не выбраться.       — Э-э-э?! Ты жестокий, маленький, мстительный поганец! Я знал, что те, кто какают, непременно сами будут, как говно!       Я постучал его головой о каменный пол, Гуругуру издавал звуки боли.       — Ладно-ладно, прости! Я не хотел сравнивать тебя с какашкой!       — Да хватит уже про свои какашки! — возмутился, затем выдохнул и продолжил: — Или ты расскажешь мне всё, что знаешь, или я брошу тебя за пределы этой плиты и ты будешь вечность падать вниз в полной темноте!       — Ха, запугать меня решил? Не выйдет!       — Поговорить и задавать свои тупые вопросы тебе тоже будет некому, — добавил я, понимая, что это существо имеет весьма странный образ мышления.       — Не-е-ет, только не это! Я-я всё расскажу! — взмолился он, изображая, будто бы плачет.       — Так-то лучше. Отвечай чётко и быстро. Ты прислужник Мадары?       — Ну не то чтобы прислужник… можно назвать нас партнёрами? Нет, Мадара-сан часто наказывал меня…       — Быстрее!       — Д-да! Ты такой нетерпеливый, может, ты хочешь покак…       — Даже не думай! — проговорил я, ударяя его ещё раз о пол.       — Ай… понял…       — Кхм… когда ты последний раз видел Мадару?       — Не помню…       — Чёрт… Тогда так: что произошло с тобой?       — Не помню…       — Гх… Где сейчас Мадара, чёрт тебя подери?!       — Не знаю.       — Ты лжёшь! — крикнул я, собираясь со всей силы кинуть спирального в пучину Камуи, но вовремя сдержался и просто положил его на землю.       — Почему ты злишься? Я тебя даже не знаю, но ты уже бесишься. Это странно…       — Может, для тебя это покажется странным… но когда-то мы были знакомы, Гуругуру, — проговорил я, массируя висок ладонью.       — Э? Как ты меня назвал? — удивлённо спросил спиральный.       — Гуругуру — такое имя я тебе дал… Не особо помню детали, но ты мне помог и я был тебе благодарен.       — Ты что-то путаешь, человеческий ребёнок. Я вижу тебя впервые.       — Вот поэтому я и говорю… что тебе это покажется странным. Послушай, мне правда нужна информация, Гуругуру…       — Хм… — задумался тот. — Я застрял тут, а единственный, с кем мне удаётся поболтать, это ты… Более того, у меня теперь есть имя… Я отвечу на твой вопрос, только если ты ответишь на мой.       — И что же это за вопрос?       — Мне очень интересно… как это… у вас, людей… там…       — Что «там»?       — Ну, образовывается… причём такое вонючее, как я знаю.       — Тебя вообще что-то интересует, кроме дерьма?!       — Я исполняю волю Мадары, у меня не может быть интересов. Однако этот вопрос занимает моё естество. Я этого не понимаю.       — Гх… если ты мне расскажешь, то я, так и быть, поведаю тебе нужные факты про… чёрт… какашки, — проговорил я, чувствуя, как будто делаю самую мерзкую вещь на земле.       — Е-е-ей! Вот и договорились! — радостно проговорил спиральный Зетсу.       — А теперь рассказывай…       — Хм… но я правда ничего не знаю.       — Да ты издеваешься?!       — Нет, мы были в пещере Мадары. Он куда-то уходил, сказав, что слышал обвал — наверное, как всегда проверял туннели. После этого вновь сидел на троне, раздавая указы другим зетсу… А потом был взрыв. Куча дыма, и моя голова такая «вуи-и» и попала в щель, которая образовалась из-за взрыва… Я не мог регенерировать, а потом этот разрыв закрыло… я потерял связь с остальными.       — Как ты выжил? Твои… собратья кажутся довольно слабыми.       — Ты поразительно осведомлён, странный мальчишка, — зло процедил Гуругуру. — Да, другие зетсу значительно уступают мне в силе. Ведь моя связь со статуей Гедо намного сильнее и продолжительнее, чем их. Меня не так просто убить, поэтому Мадара-сан так меня ценит!       — Не ценит, а использует, — пробубнил я, сидя скрещивая ноги и упираясь в них локтем, подпирая подбородок. — Значит, на вас напали? Кто?       — Не знаю. У тебя со слухом плохо? Странно, уши такие большие!       — Нормальные у меня уши! — воскликнул я, не ожидая услышать критику от этого странного, но такого знакомого существа. — Чёрт… я думал, что хоть ты прольёшь свет на то, где сейчас Мадара…       — А зачем он тебе?       — Я собираюсь прикончить его… предотвратить ужасные события.       — Во-о-от как, — протянул Гуругуру совсем недобрым голосом с металлическим оттенком. — Мадару не остановить, его воля несокрушима. Я уверен: он сейчас жив и готовится исполнить наш план! По погружению людей в вечный сон против воли… Ой… проболтался.       — Вечное Цукиёми…       — О, ты и это знаешь! Умеешь читать мысли?! Ну-ка, о чём я сейчас думаю?       Он издевается… точно. Может, и правда выкинуть его вниз, избавив себя от проблем?       — Ты думаешь о какашках, — проговорил я, тяжело вздыхая.       — Ты точно читаешь мысли! Это супер техника?! Не лезь в мои мысли, извращенец!       — Да больно надо!        Я взял голову зетсу в руки и понёс к краю. Он одна большая проблема… более того, прислужник Мадары, поэтому наверняка попытается меня убить. Надо избавиться от него.       — О-о-ох, оттуда веет холодом! — проговорил он, трясясь у меня в руках. — Мы уже закончили, но ты так и не ответил на мои вопросы о…       — Я знаю, — тихо проговорил я.       Даже принимая во внимание все факты… у меня нет ненависти к этому существу. Весь его облик вызывал у меня ощущение давнего знакомства. Мне было жаль его.       — Ты медлишь? Почему?       — Неужели ты ни о чём не сожалеешь? — спросил я.       — Я лишь один из множества тысяч. Моя задача исполнять волю призвавшего. В отличие от вас, людей, у меня нет ни потребности, ни страха, ни чувств.       — Это не так… я думаю, что когда-то и ты был человеком, пока не превратился в это. И ты так легко готов расстаться с жизнью ради того, кто тебя использует?       — Воля Мадары — моя во…       — Чушь! Ты же тоже имеешь интересы… пускай и весьма идиотские. Даже холод чувствуешь… хоть не понимаю как. Да у тебя и имя есть — Гуругуру! Не делает ли это нас похожими?       — Я… похож на человека? — спросил он после минутного молчания.       — Ты был им… когда-то давно… Я не помню всего, но если мне удастся это вспомнить, то я смогу открыть тебе… эм, глаза… если они у тебя вообще есть.       — Быть человеком — глупо и непрактично… но зачем ты пытаешься меня убедить? Я ведь убью тебя без колебаний, ты это понимаешь?       — Затем, что хочу показать тебе что-то, помимо воли Мадары… здесь ты свободен от этого влияния. Ты не связан с другими зетсу, сам же сказал. Неужели тебе не интересно, каково это — быть человеком?       — Я… — начал Гуругуру, — я не понимаю тебя. В чём смысл твоих действий и откуда ты знаешь про нас? Ты говоришь, что знаешь меня, но я вижу тебя впервые…       — Если ты готов узнать, то я дам тебе возможность… ведь каждый имеет шанс на исправление, — проговорил я, вспоминая слова Минато-сенсея.       — Хм… я ведь всё равно отсюда не сбегу. Поэтому могу себе позволить… попробовать быть другим?       — Именно!       — А потом, как попробую понять других, убью тебя и сбегу, так? — спросил он совершенно невинно.       — Нет! Чёрт… нихрена ты не понял. Нельзя меня убивать!       — Нельзя? Опять не понимаю…       — Убив меня, ты лишь усугубишь своё положение. Ибо только я могу тебя вытащить отсюда, — ответил я, указывая на шаринган.       — Ты, как Мадара, владеешь шаринганом? Ты из клана Учиха?       — Именно. Только я не как Мадара…       — Почему? Разве вы, Учиха, не должны тоже следовать его воле?       — Нет. Мадара хочет уничтожить привычный нам мир, полагая, что тем самым решит все проблемы. Но это ложь… хотя для тебя всё равно непонятно, я прав?       — Да! Опять читаешь мои мысли?       — Пфх… как же ты меня бесишь, Гуругуру… В общем, моя смерть лишь навсегда запрёт тебя тут.       — Значит, убивать тебя нельзя?       — Да.       — И уйти отсюда тоже?       — Да.       — И как же я лучше пойму людей, по твоему мнению?       — Если согласишься с моими условиями, то я тебе покажу. Всё равно времени у тебя предостаточно…       — Хм… если я получше узнаю про людей, то и про кака…       — О боги, да! И про них тоже! Только угомонись уже!       — Ладно. Я постараюсь тебя не убивать и сидеть тут.       — Гх-х-х, — прошипел я, — в таких случаях говорят «обещаю»!       — М? Ой… хе-хе, да, ОБЕЩАЮ!       — Слабо верится… ладно, сиди тут, мы ещё поговорим позже.       Я положил Гуругуру на землю и заметил, что его шея увеличилась в размерах.       — Ты регенерируешь?       — Да. В отличие от остальных, я сильнее и полезнее! Такие раны — пустяк! А вы так можете?       — Нет… хм…       Я задумался, а затем взял небольшой складной нож, который ношу в кармане, и отрезал несколько кусочков от Гуругуру.       — Ай! Н-нежнее, семпай! — проговорил он.       — Не говори это таким голосом! — воскликнул я, опешив от подобных фраз. — Какой же ты странный, Гуругуру…       — Сказал тот, кто отрезает от меня кусочки.       — Это для дела… Ладно, я навещу тебя позже. Помни о нашем уговоре.       — Будто бы у меня есть выбор, — справедливо отметил тот.

***

      Я вернулся назад в свою комнату и в ту же секунду услышал громкий голос бабушки.       — Оби-и-ито!       — Д-да, бабуль? — поспешно ответил я, усаживаясь на стул.       Дверь в мою комнату отворилась, бабушка стояла озадаченная и слегка злая.       — Я столько раз тебя звала, где ты был?       — Эм… в ванной! — ответил я.       — Хм, что-то я не увидела…разминулись, наверное. К тебе пришла Рин.       Из-за спины бабушки показалось очаровательное лицо Рин. Карие глаза блестели, а улыбка становилась всё больше с каждой секундой. Видя это, моя бабуля взяла Рин за плечи и слегка подтолкнула в комнату.       — Не буду мешать. Если что, скоро принесу чай.       — Спасибо вам, — вежливо поклонилась Рин.       — Хи-хи, Рин, какая же ты милая девочка.       Я жестом показал бабушке, что пора идти, та ещё раз похихикала в кулачок и закрыла дверь. Рин стояла напротив меня, неловко перетаптываясь с ноги на ногу. Её голова была слегка опущена: кажется, слова бабушки всё же смогли её смутить.       — Обито… — тихо проговорила она, но закончить не успела.       Я сорвался с места и крепко обнял её. Сладкий запах луговых цветов ударил мне в нос. Я жадно вдыхал этот аромат, прижимая Рин всё ближе к себе. Её руки обвились вокруг моей спины, нежные, маленькие ладошки мягко поглаживали меня. Будто бы она боялась, что я убегу. Я слегка отклонился назад, глядя в её глаза. Они были такими радостными, но в то же время уставшими. Вблизи Рин выглядела бледной и даже истощенной. Слегка приблизившись к ней, я услышал лёгкий вздох. Рин прикрыла глаза, сложив свои розовые губки. Я жадно впился в них, ощущая тепло и нежность. Мы замерли в нашем поцелуе, игнорируя всё на свете. Когда наши уста разъединились, Рин провела рукой по моим волосам, тихо произнеся:       — Как же я рада, что с тобой всё хорошо.        Я хотел что-нибудь ответить, но, вместо этого, лишь глупо улыбнулся. Рядом с ней я всегда чувствую себя, как ребёнок на ярмарке. В эти сладостные секунды меня покидает тревога и сомнения, потому что сердце наполняется желанием защитить эту улыбку, нежный взор карих глаз, ласковый и заботливый голос.       — Я заставил вас всех переживать… а тебя больше остальных, прости меня, — наконец проговорил я, понимая, что просто не могу не извиниться.       — Ты сделал так, как считал должным, только тебе не стоило всё брать на себя… мы все бы встали на твою сторону в том заседании.       — Рин, вы выполняли мои поручения, ни к чему втягивать вас в это… Хотя в конечном счёте только благодаря вашей помощи решение было пересмотрено.       — Какой же ты упрямый, — проговорила она, тыкая меня пальцем в живот.       — Ай… ай… Знаю, Кушина уже мне высказала.       — Ты был у них?       — Да, Минато-сенсей перенёс нас с помощью своей техники. И эта ведьма называет меня нетактичным, представляешь?       — Хи-хи, а вы оба не меняетесь. Всё также дружны!       — Это больше похоже на взаимоотношения кошки с собакой, мы… ну, друг друга терпим, — слукавил я, неловко отворачивая голову.       — М-м-м? Кажется, я знаю этот взгляд! Это режим «цундере Обито». Как же мило!       — Р-рин! Не придумывай таких названий, ещё не хватало, чтобы Какаши узнал!       — Хи-хи-хи, он тоже цундере, в этом вы похожи! Кстати, я его не видела, он на задании?       — Угу… ушёл вчера, и мне даже не удалось его поблагодарить…       — Вы ведь не поцеловались там в парке? — спросила Рин, прищуриваясь и заливаясь смехом.       Я покраснел от стыда, потому что уже стёр этот момент из своей памяти. Я высунул язык: во рту было неприятно. Пусть я и не целовался с Какаши, но ощущение от его мерзкого испытания меня вводило в неслабое отвращение.       — Нет, тьфу… тьфу… Хвала богам, что нет!       — М? Мне теперь даже ревновать не к кому? Как жаль, ха-ха-ха, — наигранно ответила Рин, вытирая слёзы, что образовались от смеха.       В ту же секунду её ноги подкосились, и она упала на меня. От неожиданности еле устояв с ней на ногах, я неслабо испугался и, взяв Рин под руку, усадил её на футон.       — Рин? Рин, ты в порядке?       — Д-да, всё хорошо… — ответила она, всё также улыбаясь, на этот раз уже явно вымученно.       — У тебя уставший взгляд, ты вся бледная и падаешь! Ты вообще спала эти несколько дней?       — Я… я была в госпиталях, мне очень хотелось успеть к твоему возвращению, вот я и…выполнила всю работу за двое суток…        Взяв Рин за руки, я посмотрел на неё серьёзным и даже раздосадованным взглядом.       — Если ты не будешь заботиться о себе, то заболеешь. А если тебя свалит недуг, то кто же поможет всем раненым? Я никуда не денусь, всегда буду с тобой, как бы далеко мы не находились друг от друга, поэтому, прошу тебя, береги себя!       — Хи-хи, ты так забавно выглядишь, когда злишься, — сказала она, смотря на меня уставшими глазами и поглаживая тыльной стороной ладони по щеке.       — Мпфх… Я серьёзно, Рин! Иначе закрою тебя тут и не выпущу, пока ты не поправишься!       — И супчик сваришь, м-м-м?       — А? Да, конечно! Хоть тысячу!       — Только бабушку не забудь позвать, а то судьба у супчика печальной будет, хи-хи-хи.       — Я-я научусь готовить! Даю слово!       — Чур шаринган не использовать, Обито, — сказала Рин, щурясь.       — Д-да! Само собой, — проговорил я, понимая, что меня раскусили.       Рин слегка откинулась назад, мягкий футон так и манил её, но она собралась с силами и проговорила:       — На самом деле… я хочу быть с вами наравне… с тобой и Какаши. Вы столько раз защищали меня, рискуя своей жизнью… и теперь, когда меня повысили, я могу получить ещё больше знаний в сфере медицинских дзюцу. Я хочу спасти как можно больше тех, кто пострадал из-за этой войны…       — Понимаю…       — А больше всего я хочу спасти тебя, Обито, — тихо промолвила она, снова положив мне ладонь на щёку.       — М-меня?       — Сколько уже раз ты использовал способности своего шарингана за последний месяц. Я замечаю, как твоё зрение ухудшается, хоть ты сам пока этого не видишь…       — Я… не могу позволить погибнуть моим товарищам, даже если это будет стоить мне глаз.       — В этом весь ты. Поэтому я тоже хочу быть принципиальной. Я стану сильнее и опытнее и обязательно найду способ, как излечить этот побочный эффект от твоих глаз. Тогда ты сможешь продолжить спасать этот мир, а я — видеть эти замечательные моменты.        Рин говорила на одном дыхании. Она всеми силами желает помочь мне, даже не думая о собственном состоянии. Сколько же добра может быть в этой девушке? Могу ли я любить её ещё сильнее, чем сейчас? Ответ очевиден: да!       Я, быстро встав, пошёл к столу. Рин озадаченно спросила:       — Обито? Ч-что-то случилось?       — Да. Случилось. Ты же стала джонином! И я долго не знал… что может быть достойным подарком.        Я достал из стола небольшой медальон и маленькую книжицу, затем подошёл к Рин и вручил ей. От неожиданности она потеряла дар речи, пытаясь понять, что происходит.       — Я-я… давно хотел тебе это подарить, но очень стеснялся… Это — медальон моей мамы. Бабушка сказала, что папа подарил его ей в знак их вечной любви. Внутри моя фотография… Я… я помню, как ты подарила мне свою фамильную ценность, доверяя её всем сердцем лишь мне одному. Я хочу, чтобы ты тоже носила эту вещь как символ моей любви к тебе, Рин! А книжка — это сборник сложнейших медицинских техник за последние тридцать лет. Я верю, ты сможешь освоить их все! Какаши и сенсей помогли её достать, хоть это было и очень трудно, но они тоже хотели, чтобы ты помнила, как они тобой дорожат.        Проговорив это очень быстро, я резко отвернулся. Сердце бешено стучало, я всегда был плох в выражении своих истинных чувств, но сейчас слова сами сходили с моих уст. В груди пламенем расходился жар, охватывая живот. Ноги чувствовали прилив мурашек, а в голове всё гудело. Я слышал, как сердце стучало в такт моим вдохам. Через несколько секунд я уловил звук, как Рин подходит ко мне, и хотел было повернуться, но не успел. Она обняла меня сзади, прижимаясь личиком к спине, и тихонько шмыгала носом. Я почувствовал, как тёплые слёзы пропитывают мою футболку.       — Р-рин, ты…       — Я люблю тебя, очень сильно. Ты и Какаши, и сенсей очень много для меня значите, спасибо вам.        Её ручки обвились вокруг моей груди. Я погладил и ощутил, как сильно эта работа влияет на неё. Кожа слегка суховата от постоянного ношения перчаток, следы от мелких ссадин, полученных в полевых условиях… Она работает на износ.       — Рин… тебе не нужно никому ничего доказывать… Ведь всё это время ты работала больше меня и Какаши… более того, именно ты не давала нам ссориться и всегда поднимала дух команды.       — Как же ты любишь меня нахваливать, — проговорила она, хихикая мне в спину. — Но, как бы там не было, я не остановлюсь, не сдамся, я стану лучшим ирьёнином и сделаю всё, чтобы спасти тебя и остальных!       — Хах, и кто тут упрямый? — ехидно отметил я.       — Учусь у профессионала, хи-хи, — ответила она.       — Ты и правда этого хочешь?       — Да… всем сердцем.        Я повернулся к ней и вынул из кармана несколько белых кусочков, после чего протянул их Рин.       — Ч-что это?       — Трофей с задания… эм… у меня таких много. Я не могу точно сказать, что это… но они растут, регенерируя… Может быть, если удастся изучить свойства этих клеток, можно будет создать лекарство, которое поможет многим людям.       Рин посмотрела на меня и нежно соприкоснулась своими губами с моими. Лёгкий, даже детский поцелуй, который вновь взбудоражил моё нутро. Она приняла их, а затем, положив свою ладошку в мою руку, проговорила:       — Всегда ты так, думаешь о других, хотя сам в постоянной опасности. Я никогда не перестану этому удивляться и восхищаться, Обито.       — Я… кхм… ну это, — бубнил я, пытаясь вспомнить, как из букв составляются слова, но увы, тщетно.       Рин вновь засмеялась: она обожает доводить меня до крайней степени смущения. После этого убрала клетки Гуругуру в специальные колбочки, что носила в нагрудных карманах. Только сейчас я заметил, что Рин пришла ко мне в рабочей одежде. Она настолько хотела меня видеть, что даже не зашла домой… Чёрт, чувствую себя негодяем. Затем она потянула меня вниз, мы рухнули на футон, и Рин проговорила:       — Расскажи мне всё, что произошло за последние дни. Я не знаю, что будет завтра, но сегодня хочу быть рядом с тобой.       Я сглотнул. Это. Слишком. Мило! Откашлявшись, я собрался начать свой рассказ, сперва о тренировках Какаши. Но не успел я и ничего сказать, как заметил, что Рин тихонько уснула. Мягкий футон сделал своё дело. Я был очень этому рад, поэтому аккуратно снял с неё жилет и положил на стул, а потом накрыл Рин одеялом. Наступила тишина, которая продлилась недолго, ибо в комнату вошла бабушка.       — Чай готов!       — Тс-с-с! Рин уснула, — прошептал я.       — Ох, — уже тише сказала бабушка, — бедняжка, совсем вымоталась. Пусть останется у нас на ночь.       — Да, спасибо большое, бабуль.       — Хорошо, хи-хи, надеюсь, ты проявишь благоразумие и уйдешь из комнаты, потому что…       — Ради богов! Бабуля, я всё понял! Я-я просто посижу и удостоверюсь, что она крепко спит. В-вот!       — Хи-хи, хорошо-хорошо, заботливый ты мой.       Бабушка вышла, тихонько закрывая дверь. Я сел рядом с Рин, поглаживая её каштановые волосы.       — Я не хочу принести тебе боль… Если бы ты знала, сколько всего я должен тебе рассказать. О моём возвращении в прошлое, об ужасах, что я совершил… Смогла бы ты простить меня? Конечно… ты бы наверняка простила, но я так не могу… Когда я расскажу тебе это, то должен быть полностью уверен, что справился… но всё это враньё невыносимо. Хах, да и кто в это поверит… Я никогда не хотел тебя потерять, но не уберёг тогда… Здесь же я не совершу этой ошибки… и, когда всё это кончится… и я уйду, мы встретимся, но уже там, где рамки жизни и смерти стираются. И я никогда уже тебя не отпущу… Рин. Но ради счастливого конца я должен перестать ныть да искать отговорки и заняться делом.       Я встал, сложив печать призыва. Тушка Нянято очутилась на футоне.       — Обито, ня? Ты пренебрегаешь моей добротой! — зафыркал Ниннеко.       — Тс-с-с! Рин спит!       Нянято повернулся и, увидев её лицо, уткнулся в Рин влажным розовым носом. Она лишь погладила щёку и улыбнулась, но не подавала признаков того, что проснулась.       — Ты чего творишь?! — прошипел я.       — Решил проверить её состояние… По доброй девочке видНя, как оНЯ много работяла. Ты ведь вызвал меНЯ по важной причине, так? — ответил Нянято, смягчившись.       — Да… Мне нужна твоя помощь. Вы, Ниннеко, сохраняете воспоминания после смерти, так ведь?       — Ня, да. Это правда.       — Значит, каким-то образом вы её восстанавливаете?       — Можно и так сказать, ня.       — Научи меня… я должен вспомнить всё то, что утерял…       — Обито, ня… ты просишь невозможное. Фактически ты собираешься узнать прошлое, чтобы меНЯть будущее… Ты же зНЯешь мою философию… я не хочу в это вмешиваться.       — П-понимаю… но, пойми, теперь всё это уже не просто моё желание… История изменила ход, и я, по сути, уже не следую тому пути… Но эти знания мне необходимы, я хочу спасти этот мир, спасти Рин, Какаши, сенсея, Кушину… их ребёнка… весь этот мир. Прошу тебя, поделись мудростью.       Я встал на колени и ударился лбом о пол. Понимаю, прошу слишком многого, ведь Нянято всегда шёл по своей тропе судьбы, не желая менять положение вещей. Но я так не могу, не хочу следовать указания Сущности… Я пройду свой путь, полный проб и ошибок, но спасу его!       — Ня-я… ты, как котёнок… без Нянято совсем беспомощен. Хорошо, я помогу тебе, Обито… Да простят меня боги, ня!        Я поднял голову и улыбнулся, Нянято ударил меня лапкой по щеке.       — Не улыбайся тут! Слушай внимательно, ибо это очень секретно.       — Д-да.       — Мы, Ниннеко, и правда умеем сохранять воспоминания. Как ты знаешь, большую часть жизни мы спим. Так вы, люди, это называете. Для нас же это сродни длительной медитации. Каждый Ниннеко во время этого процесса чуток и бдителен, поэтому нас невозможно застать врасплох, поэтому это не является сном в привычном его поНЯмании.       — Понял…       — Ня… так вот, в отличие от вас, людей, что бездумно тратят чакру на войны, мы копим её, собирая в своеобразный… эм… клубок! С каждой медитацией он становится всё толще и толще, наматывая нити чакры на ядро воспоминаний, которые мы копим вне медитации. Весь наш опыт сохраняется в этом своеобразном центре… Когда приходит время умирать, тело испускает чакру из тела, восстанавливая баланс в мире. С ними теряется ваше ядро памяти. А наш же «клубок» начинает раскручиваться, постепенно отдавая чакру, не затрагивая сердцевину. Душа ждёт подходящий сосуд для вселения и, когда находит, испускает остатки чакры, чтобы вместить ядро памяти в тело. Конечно, это всё звучит идеально… но на деле даже мы теряем незначительные воспоминания, которые стоят на периферии. Но основную массу накопленного опыта и знаний о прошлой жизни имеем.       — То есть это своеобразный режим саннина? — задумчиво проговорил я, складывая полученную информацию.       — Для вас да. Для нас — лишь цикл жизни.       — То есть я должен…       — Ты должен научиться концентрировать чакру вокруг своей духовной оболочки. Затем — дать ей выйти из тела, при этом не теряя с ним связь. А после взять осколки своей памяти извне. Я не знаю, как называть это место… у него нет ни расположения, ни названия… но вся чакра, что существовала, существует и будет существовать, находится там. Мы, Ниннеко, имеем связь с этим местом, поэтому не покидаем мир так рано… Если ты имел память до определённого момента, то сможешь её забрать оттуда. Самое главное, чтобы твоей духовной силы и единения с природным началом было достаточно. Иначе…       — Я получу сильные увечья…как во время моих последних попыток.       — Именно. Тело не живёт без души. Разрывая связь, ты всё дальше уходишь к точке невозврата. Поэтому ты должен быть связан прочной цепью. Тело и душа, свяжи их воедино.       — Но… я не смогу быть там долго… у меня нет столько времени, как у тебя, чтобы копить чакру.       — Ня… ты прав, — сказал Нянято, усаживаясь мне на колени. — Тогда… я помогу тебе.       — Э? П-поможешь?       — Ня… ты оглох? Сказал же, что да! Я направлю твою чакру вокруг ядра памяти, дав немного своей природной энергии. Так ты войдёшь в состояние… подобное тем, что вы называете «саннин». Дальше ты останешься один на один с самим собой…       — П-понятно… спасибо тебе, Нянято!       — Ты ужасно меня раздражаешь… но почему-то я чувствую, что именно ты послан, чтобы я мог завершить цикл перерождения.       — О-о чём ты?       — Ни о чём. Сосредоточься.       Я закрыл глаза и сложил печать концентрации, чакра ответила неукротимой волной пульсации, будто я всколыхнул сосуд с жидкостью. Нянято замурчал, его тело вибрировало и издавало приятные, успокаивающие звуки.       — Это точно поможет? Если ты хотел, чтобы я тебя погладил, то просто бы сказал.       — Тс-с… вот ведь глупый мальчишка… упёртый, но глупый. Соберись!        Его слова задели меня, но они были правдивы. Я сосредоточился и почувствовал, как с коленей, где сидел Нянято, по моему телу пошла иная чакра. Она была спокойной, словно могучий лес перед непогодой, будто бы благородный зверь, что пришёл посмотреть на свою территорию. Эта энергия смешивалась с моей, успокаивая её и создавая новый поток.       — Почувствуй «ядро», Обито, — звучал приглушённый голос Нянято. — Дальше ты сам по себе, всё зависит от тебя. Не пытайся охватить всё сразу, возьми что-то одно из своей памяти! Что-то близкое к этому времени!       Я перестал слышать моего Ниннеко… Вокруг была тьма. Вдруг синяя полоска чакры потянулась вдаль, за ней — другая и ещё одна. Их тут же стали обматывать зелёные нити, что укрепляли и направляли поток в центр. «Ядро», о котором говорил Нянято, вспыхнуло, словно яркая звезда. Часть за частью потоки окутывали её, образовав большой шар.       — Время пришло, — проговорил я в мыслях. — Взять то, что ближе всего…       Огромный шар устремился ввысь, туда, куда я просто не смог бы описать… Нянято был прав. Перед глазами опять встали сотни тысяч событий… Только сейчас они не вызвали боли и ощущения приближающейся смерти. Зелёные нити отваливались одна за одной, времени мало. Я вижу миллионы Обито, которые совершают разные поступки…одни умирают, другие выживают. Но я здесь не за этим… я пришёл забрать своё. Мой шар духовной энергии сам потянулся в нужное направление. Сквозь толщу тьмы, множество видений я увидел то, что искал…        Ночной лес, ноги, бегущие через кусты. Я не ощущаю усталости — лишь страх и волнение. Какаши и Рин, они в опасности. Ниндзя Скрытого Тумана поплатятся… Где же Минато-сенсей? Голос Гуругуру… и других зетсу передаётся телепатически. Я выпрыгиваю из кустов и вижу… моё сердце совершает болезненный толчок, комок боли подкатывает откуда-то из самых недр. Немой крик срывается с уст. Рука Какаши насквозь пробила грудную клетку Рин. Удар в сердце. Её губы что-то шепчут — не разобрать из-за стука в висках и расстояния. Тело с грохотом падает на спину, кровавая лужа разливается по камням. Боль. Ненависть. Желание убить их всех. Мой глаз резкой болью высвободил проклятую силу. Камуи. Какаши упал следом за Рин, его глаза покрылись слезами, смешавшись с грязью и кровью на щеках. Я убивал их. Медленно и мучительно, не давая и шанса забрать её тело… Я решил, что этот мир не заслуживает жизни… после того, как позволил Рин умереть… я попал в настоящий Ад на земле. И я прекращу его! Уничтожу понятие мира в том виде, в котором он существует!        Нить ослабевала, и я с силой оттянул ядро памяти назад, закрепив в нём всё увиденное. Время возвращаться, иначе все старания Нянято будут в пустую и я тут погибну… Я это знаю.       Открыв глаза, я увидел своего Ниннеко, что, сидя у меня на коленях, вылизывал лапки. На глаза навернулись слёзы.       — О-обито, ня? Т-ты смог? Я потерял связь с тобой…       — Я… видел настоящий Ад… причину, по которой я стал злом, желавшим уничтожить мир…       — Ч-чего? На тебе лица нет! Знял же, что это — плохая идея!       — Нет… теперь мне многое понятно. Эти воспоминания — важная часть меня… Без них я будто бы потерял нечто важное… забыл уроки, которые получил в той жизни. Спасибо тебе, Нянято.       — А? Ня… О-обито, ты в порядке?       — Да.        Я встал, поставив Ниннеко на пол, после чего подошёл к Рин. Она мирно спала, не подозревая о нашей с Нянято операции. Я погладил её щёку и сказал:       — Я никому не позволю причинить тебе вред, будь то Мадара или ещё кто-то… Теперь я понял, как всё вспомнить. Вернуть осколки памяти и собрать себя воедино. Я проявил слабость, думая, что смогу заполучить свои воспоминания легко и сразу. Но это не так. Не бывает лёгких путей к счастливому концу… И я это понял. Теперь я непременно справлюсь. Ты не сможешь меня остановить, Сущность… я добьюсь своего во что бы то ни стало!        Это была клятва, которую я дал самому себе. Быть верным своему пути до конца, и дать этому миру то, чего я собирался его лишить.