***
Я резко вдохнул воздух и открыл глаза. Я жив?! Но как? Моё тело лежало на воде в десятке метров от противников, которые спокойно стояли в ожидании. — Ясно… значит, умереть мне придётся не один раз, что ж… Я уже привык к этому. Попытка номер два! Поднимаясь на ноги, я вновь ринулся в атаку.***
Я не помню, сколько раз уже погиб… Сто? Двести? А может за тысячу… Память уже подводит… После первой смерти я бросился в бой, стараясь уничтожать сначала сильных противников. Но это не сработало… каждый раз находились те шиноби, что наносили мне смертельный удар. В тридцатый раз члены клана Учиха спалили моё тело до тла… В сотый члены Первого Акацуки поймали меня в ловушку и забетонировали… Потом я пытался использовать силы режима саннина, но быстро расходовал их и был раздавлен огромными глыбами. Перемещение сквозь ряды противников не работало, словно там была непроницаемая стена… Снова, снова и снова… я умирал самыми разными способами. Неважно сколь мощные техники я использовал, противник всегда находил возможность победить меня. С каждым пробуждением я чувствовал, как чакра внутри меня ослабевает, будто что-то ломается… разрушая тело и душу. Движения стали скованными и вялыми, мне уже не хватает сил даже до середины прорваться… И вот сейчас я опять стою перед ними, сжимая клинок в трясущихся руках. — Я… уже умирал однажды… но… фх-фх… когда ты знаешь за что борешься… смерть и… и боль не имеют значения… — успокаивая разум, твердил я как в бреду. Эти стеклянные глаза противников вводили меня бешенство… Ни единой эмоции, ни слов упрёка… ничего. Они просто терпеливо ждали, когда я в очередной раз умру. — Почему… почему вы просто не можете пропустить меня?! — крикнул я что есть мочи. Вся ненависть вылилась в эту минуту. Мой разум затуманился от злости и ярости. Я рубил с особой жестокостью, сквозь боли и порезы, глубокие раны и ожоги продолжал убивать, двигаясь всё дальше. Силы глаз, что перенапрягались до максимума, уже не хватало на Камуи, кровь струей сочилась из них, оставляя круги на воде. Идя вперёд, я уже видел другой край берега. Ещё немного… я почти… — Что за… кха! — вырвалось из меня, когда я почувствовал, как мою шею резко обожгло. Передо мной стоял Минато-сенсей. Его лицо, в отличие от остальных, казалось грустным и расстроенным. Он стоял и смотрел, пока я безуспешно пытался остановить кровь, что хлестала из сонной артерии. Мой рот выплескивал массы, а сердце бешено стучало. — У-учитель, кха-а-а… и-и… вы… тут… — прохрипел я перед смертью. Эти голубые глаза… строгие… но такие заботливые… Почему он так расстроен… разве его цель не убить меня? Сенсей, я правда виноват… я… я не хочу вас убивать… я не хочу ничьей смерти… мне не помогла даже всепоглощающая ярость… что же… я должен сделать.***
Небо… такое голубое и чистое… птицы, что стайками следуют куда-то далеко за горы, гул ветерка, что колышет воду этой спокойной и ужасной реки. Умереть здесь было бы и правда неплохо… тихо и спокойно. Я вернусь к Сущности и признаю поражение… Хах, как же это жалко, да, Тоби? Я улыбнулся от того, насколько же люблю причитать в сложные минуты. Собравшись с силами, я встал… И вновь они ждут меня у того берега. Медленно волоча ноги, я пошёл вперёд. Почти дойдя до противников, я убрал катану в ножны. На секунду мне показалось, что они удивились… — Я не хочу больше сражаться с вами… У каждого есть право убить меня, ибо я причинил вам столько боли, отнял будущее, друзей, семью… Мне правда нет прощения… Но, как бы вы ненавидели меня, я пройду на ту сторону. Приму всю вашу боль, вложенную в удары, и преодолею эту чёртову технику. Мне никто не ответил. Выдохнув, я двинулся сквозь ряды. Если честно, это было похоже на отчаяние… Я думал, что умру ещё на подходе от куная или какой-нибудь техники. Но враги неожиданно стали расступаться, нанося мне по несколько ударов. Я падал… истекая кровью, затем вновь вставал и шёл дальше… Вновь удары… я уже полз не чувствуя своего тела. Рука едва удерживала кишки, что вываливались наружу. Наконец, силы покинули меня, и я вновь погрузился во тьму.***
Как же больно… чакра ещё немного вышла из моего тела… Уняв дрожь, я встал на ноги. Снова они… но… их стало меньше?! Или я просто схожу с ума? Ненамного, но лица в первых рядах теперь иные… После стольких смертей я запомнил это. Вот значит, что имела в виду Рин и к чему готовил меня Тоби… Принять боль и выдержать её не сворачивая со своего пути… Ха…ха-ха-ха-ха… Аха-хах-ха… Мой рассудок уже практически сломлен. И я вновь шёл вперёд, снова и снова… Я не закрывал глаз, всматриваясь в лица всех убитых мной людей. Удар за ударом, я скрепя зубами плелся дальше, пока не падал замертво.***
«Сколько времени уже прошло? Час… два… недели… месяцы? Сколько я тут? И куда я иду… что я здесь делаю?» — эти мысли вертелись в голове, но я продолжал идти вперёд. Эта пустая река… в прошлый раз меня убила девушка с фиолетовыми волосами… Она единственная заговорила со мной, но что же она сказала? Кажется, «Один вопрос, Мадара… Ты хоть понимаешь, почему мы тебя предали? Потому что ты есть тьма — мир без света, где цветы лишь увядают и гибнут!». Меня зовут Мадара? Нет! Это не я… Меня зовут Обито Учиха… И я должен идти вперёд к своей цели! Идти несмотря на боль! Мои ноги стали двигаться быстрее по пустой водной глади. Ещё немного! Берег уже впереди! Я-я… я помню: спасти Рин, Какаши, Коноху и этот мир! За пятьдесят метров до берега я увидел их… Минато и Кушина. Они появились передо мной, словно молния. Сенсей держал в руках кунай, глядя прямо на меня своим проницательным взором. Тяжело дыша, я сел на одно колено, склонил голову и проговорил: — Сенсей… Кушина…наверное, я принёс вам больше всех боли… Отнял счастливую жизнь не только у вас, но и Наруто, обрекая его на годы одиночества и страданий… И, даже несмотря на то, как я с ним обошёлся, он помог мне выйти из тьмы… Я-я… я видел в нём столько света и людей, что полюбили его и приняли… В ту минуту я понял: это ваш сын… Он вырос достойным шиноби и отличным человеком… Прошу вас, не сдерживайтесь в своём гневе, клянусь, я вытерплю всё! Я прикрыл глаза в ожидании расправы, но вдруг что-то обвилось вокруг моей спины. Я с опаской открыл глаза: это была Кушина, она прижалась ко мне, её нос громко шмыгал. На мою шею упали горячие капли слёз. — Дурак… мы уже давно простили тебя, даттебане. Но…такого тебя пустить дальше просто не могли… Почему же ты такой тугодумный идиот, Обито, даттебане-е-е. — Хах… прости, Кушина… я и правда очень долго доходил до этой мысли… Минато подал мне руку и улыбнулся. Я поднялся, но слабость лишь нарастала. — У тебя очень мало времени, Обито… Если не поспешишь, то потеряешь себя здесь навечно. — У-учитель, моя душа разрушается? Я-я… всё ещё не могу понять. — Мы не можем тебе всего рассказать… Свет и Тьма должны быть в гармонии… Но сейчас она разрушена… поэтому всё это произошло. Вперёд, Обито! Я верю, ты сможешь всё преодолеть! — Да! — поддержала Кушина. — Не вздумай сдаваться, даттебане! Иначе я устрою тебе такую взбучку, что даже техники Рин не помогут! Улыбаясь Минато и Кушина помахали мне рукой. Я сделал десять шагов, после чего повернулся и понял, что они исчезли… Я иду, сенсей, друзья… Все вы поддерживали меня. Это придаёт мне сил. Воды реки забурлили, создавая огромные волны, вихрем под моими ногами образовался огромный водоворот, который стал затягивать на дно. Барахтаясь я старался зацепиться за всё, что мог, чудом не погружаясь глубже. — Хватайся, Обито! — прокричал знакомый голос сверху. Я поднял глаза и увидел тринадцатилетнего себя, тот вытянул руку в мою сторону, за которую я тут же схватился. — Гх-х-х, какой ты тяжёлый… не удержать… мои силы на исходе… — Ничтожная попытка…впрочем, как и всегда, — холодный голос прервал рассуждение маленького Обито. — Лучше помоги! — крикнул тот. Фигура в оранжевой маске и тёмном плаще на пару секунд замерла, после чего наклонилась и схватила меня за предплечье. — Значит, вот как ты потратишь последние минуты? Спасая этого идиота от гибели? — Гх-х-х, я не брошу его… даже если суждено исчезнуть, добро будет жить в его душе! — Что ж, в идиотских суждениях вы и правда похожи. Меня резко вытянули вверх, я почувствовал, как ударился о твёрдую поверхность. В глазах всё плыло, а изо рта выливалось огромное количество воды. Я сделал резкий вдох, после чего рухнул на спину, совершенно обессиленный. — Что ж, посмотрим, как ты справишься, Обито… Я буду внимательно следить за этим, последние преграды предо мной сломлены… Очень скоро ты это поймёшь, — прозвучали приглушённые слова Тоби. После этого не в силах больше держаться моё сознание окончательно угасло, погружая меня в пучину.***
Когда я очнулся, уже был вечер. Глаза болезненно открылись, я повернул голову в сторону горизонта. Солнце уже отдавало последние свои лучи, одаривая землю слабым светом. Я осторожно подвигал руками и ногами. На удивление, ничего не болело, я был в полном порядке. Посмотрев на свою руку, увидел, что отрубленный палец был на месте. Что же это такое было…внутри я чувствую себя опустошенным. Будто бы что-то очень важное внутри было высосано без остатка. Я слышал голоса… но ни черта не помню, о чём говорил Тоби… Кажется, это ужасное гендзюцу развеялось, как я и предполагал. Усевшись на землю, я проверил свою сумку и катану. Всё было на месте… Радует, что ничего не потерялось. Надо срочно найти ночлег и отдохнуть, а то голова идёт кругом от происходящего. Утвердив план, я встал и осмотрелся. Передо мной был вход в огромное здание, напоминающее храм. Несущие колонны, хоть и были частично разрушены, но всё ещё стойко удерживали строение от разрушения. Над ними на каменной плите красовался символ деревни — знак водоворота. Я осторожно заглянул внутрь. Из мрачного, тёмного коридора веяло могильным ужасом, холодный ветер, что дул оттуда, прямо-таки продирал до костей. Подобрав палку, я обмотал её куском плотной ткани и поджёг, после чего двинулся внутрь. Паутина, пыль, поваленные столбы, которые преграждали путь, останки костей — это место словно склеп… Надеюсь, здесь не водятся какие-нибудь ужасные монстры или дикие звери. Вспоминая истории путешественников и их заметки, я представлял себе самые ужасающие варианты. Неожиданно с потолка упал небольшой камушек — я резко отскочил в сторону, выхватив катну. — Зараза… надеюсь, не сдохну от сердечного приступа… Было бы обидно, пройдя столь нелёгкий путь помереть от падающих камней, — рассуждал я вслух, чтобы успокоиться. Я двигался вперёд, картина становилась всё более удручающей. Входы во многие залы были завалены, в иных напрочь отсутствовал пол, образовав небольшие водоёмы, на дне которых лежали кости. — И где же тут библиотека…или архив… С какой же старательной жестокостью здесь всё уничтожили. Есть у меня хоть какие-то шансы что-то найти… — бубнил я, ударив кулаком в стену. В этот момент мои глаза уловили едва заметное движение. Не будь это Шаринган, мне бы показалось, что я просто придумал себе этот факт. Но я чётко уловил движение в конце коридора. — Эй, кто там?! Покажись! — крикнул я весьма агрессивно. Прошло около минуты. Эта давящая тишина ужасно раздражала, к тому же было так холодно, что я даже видел пар, исходящий из моего рта. Но тут из-за угла выглянула фигура. Маленькая девочка с красными волосами, которые были заплетены в два пучка по бокам в виде шариков, она была одета в белую юкату, прижимая к груди какую-то игрушку. Маленькая и худенькая, на вид ей не больше пяти лет. — Р-ребёнок? — прошептал я, ошарашенный наличием здесь людей. Девочка вглядывалась в меня не двигаясь с места. Когда я сделал шаг, она юркнула назад за угол. — Эй, стой! Остановись… — крикнул я довольно резко, но тут же осёкся, почувствовав, как враждебно прозвучал. — Чёрт… да что это со мной, напугал малышку… Дурак, Обито… Выдохнув, я ринулся в погоню. Добежав до того угла, я заметил ту самую игрушку, которая была вся в пыли и крови… Неужели она ранена? Нет… кровь запёкшаяся, уже давно пропитала этот комок ткани. Я осмотрелся и удивился тому, что единственный проход, куда она могла убежать, завален. — Опять иллюзия? Или мой разум совсем тронулся в этом месте… Надо попасть туда. Подобрав игрушку и сунув её в карман, я активировал Камуи, глаза слегка резало, но всё было, на удивление, неплохо. Пройдя сквозь обломки, я попал в огромный зал. Крыша его была обрушена, открывая вид на голубое небо. Круглая комната имела несколько проходов, которые, конечно же, тоже были завалены. Наиболее целым оказался круг в центре комнаты. Хоть он и был покрыт слоем многолетней пыли, даже так можно разглядеть огромный символ водоворота. В разных частях его были небольшие кружки с непонятными мне надписями. Медленно продвигаясь вперёд, я решился проговорить: — Малышка? П-прости, я напугал тебя. Слушай, не бойся… я тебя не обижу, просто хочу вернуть твою игрушку, вот и всё… Если хочешь, я даже положу её и отойду, только не обижайся, хорошо? Хоть я и старался говорить как можно ласковее, на деле мои слова звучали как-то монотонно и даже фальшиво. Надеюсь, ребенок не сильно перепугался. Дойдя до центра залы, я выдохнул, полагая, что всё же увидел мираж, но я ошибся… — Там моя игрушка, пусти! — прозвучал голос девочки за моей спиной. Я резко повернулся, но никого не увидел. Чёрт, готов поклясться, что слышал детский голос совсем рядом. — Глупая, сколько раз тебе говорить, не надо принимать форму и таскать с собой разный мусор! — сердито проговорил другой голос, который по ощущениям принадлежал мальчику. — Бра-ти-и-и-к, — умоляюще протянула девочка. Я вертел головой в разные стороны, не понимая, где же находятся дети. Мои глаза не видели никаких потоков людской чакры… вернее сказать, чакра в этом месте была такой плотной, что мне трудно было понять, есть ли тут кто-то. — Надо разобраться, пока отец не увидел! — выдохнув проговорил парень. Через несколько секунд я ощутил, как мне наносят удар в живот. От резкой атаки я выронил игрушку и свой факел, падая в самый центр зала. Откуда?! Это какая-то скрывающая техника?! Обычного Шарингана явно недостаточно — я активировал Мангекьё. Действительно, в том месте был какой-то силуэт, ростом мне по грудь. Посмотрев на игрушку, фигура резко двинулась на меня. Я тут же сделал кувырок назад и отпрыгнул от удара. — Ч-что?! — прозвучал голос, принадлежащий мальчику. — Слушай, я не хочу с тобой сражаться! П-просто дай мне всё объяснить! — Молчи, чужак! — воскликнул тот. Его силуэт на миг исчез, но по моей спине пробежали мурашки. Я резко развернулся, уворачиваясь от удара камнем. Он ещё и телепортируется?! Что это за странная сила такая! — Гх, да что же ты такой юркий-то! — зло процедил мальчик. Град камней полетел в меня. И это была не просто галька, а приличные такие валуны. В этом ребёнке столько силы, что он из тени метает такие глыбы?! Я явно в полной жопе! Во время одной из атак я заметил, как совсем маленький силуэт подбегает к тому месту, где лежала игрушка. Но в граде камней один из них, отскочив от земли, понёсся в сторону малышки. — Осторожно! — крикнул я, вставая на пути камня и прикрывая девчушку своим телом. Глыба врезалась в мой живот так сильно, что изо рта вырвался глухой стон. Я сгруппировался и упал в сторону, чтобы не задеть ребёнка. — Кха… кха… — кашлял я, держась за живот. Атаки прекратились и наступила тишина. Через несколько секунд голос мальчика эхом раздался по залу. — Зачем ты это сделал, чужак? — спросил он, не скрывая своего удивления. — Ч-чтобы ты… не поранил свою сестру… маленький псих… р-разве ты не знал, что она может побежать за игрушкой… кх-кх… какой же из тебя тогда брат? — Навредить? Хах, да ты верно совсем глупый, раз так считаешь. Однако твой поступок и правда вызвал у меня уважение. — Разве… кх… ты не поступил так же, — ответил я, садясь на пол. Ответа не последовало — неожиданно мой Шаринган опять стал видеть очертания силуэта. Я дезактивировал его и понял, что в помещении никого нет. — Ты меня видишь, не так ли? — Только с помощью техники, — честно ответил я. — Ты используешь невидимость… или же… ты… дух? Вновь воцарилась тишина. Но мальчик всё же ответил мне: — Ты прав, я дух. Однако ты можешь не только видеть, но и говорить со мной. — Да я вообще очень везучий на такие ситуации, хе-хе, — неловко посмеялся я, стараясь как можно искренне улыбнуться. — Братик, может, он не опасен? — сказал голос девочки, который был совсем рядом. — Я не чувствую от него угрозы, честно-честно. — Помолчи, Аико… Это решать не тебе, ты ещё слишком маленькая. — Бу-у-у-у, — промычала в ответ девочка, будто бы надула щёки. — М-может, вы уже наконец-то покажитесь и мы всё обсудим? Я… правда не хочу никому навредить, я не грабитель или охотник за наживой… Я пришёл сюда в поисках знаний, и мне бы пригодилась любая помощь! — С чего это нам помогать чужаку? — из дальнего угла комнаты прозвучал грозный мужской голос. — Узумару, почему ты не разобрался с ним? — П-простите, глава, просто этот вторженец какой-то не такой… Он видит мой силуэт, даже когда я не принимаю форму… К тому же, он прекрасно слышит нас. — Я заметил. Действительно странно. Как тебя зовут, чужак? — властно потребовал ответа мужской бас, что эхом раздался по комнате. Поднявшись на ноги, я повернулся в сторону голоса и решительно проговорил: — Я Обито Учиха из Конохи! — Учиха?! — с нотой отвращения повторил тот. — Клан, в котором состоит Мадара, враг Хаширамы… Весь ваш клан навлекает на эту землю одни лишь несчастья! — Да… Учихи долгое время были в состоянии войны с Сенджу, но сейчас всё иначе. Мы все живём в одной деревне и стремимся к пониманию. Поэтому прошу вас, не судите так строго мой клан. Произнося эти слова, я почтительно поклонился. — Надо же, впервые вижу, чтобы Учиха так склонял голову, — удивлённо проговорил дух. — Ты впечатлил меня, юный Учиха. Учитывая все факты, что сейчас сложились, я разрешу тебе поведать о своей цели защитникам деревни. — Защитникам? Так здесь есть ещё духи клана? — Не задавай лишних вопросов, чужак, — прервал меня Узумару, явно раздражаясь. — Будь благодарен отцу за то, что он не прикончил тебя на месте. — Хах, если он такой же добрый, как и ты, то, думаю, мне это не грозит! — Пф… я просто удивился, что какой-то идиот пытается прикрыть собой духа, не имеющего плоти. К тому же, видеть человека, что так далеко зашёл, тоже странно. Я неловко улыбнулся. Боюсь, этот парнишка не так прост. Хотя у всех них есть причина меня недолюбливать и относиться с недоверием. Но я всё ещё жив и это уже неплохо. — Что ж, я созываю сюда защитников Узушиогакуре! — властно прокричал мужской бас, эхом разносясь по пустым залам. Я замер, стараясь прислушиваться к каждому шороху, однако, хоть внешне и держался невозмутимо, внутри меня нарастало напряжение и страх. Что, если остальные духи жестокие и, завидев меня, сразу же бросятся в атаку? Не думаю, что хоть кто-то собирается мне помогать… Выслушать да, а вот защитить навряд ли… Вдруг за низ жилета меня потянула Аико, которая уже приняла привычную моему глазу форму девочки. Её черные очи, белоснежное личико и голубоватое свечение контура тела делали из неё маленькую богиню. Она широко улыбнулась и сказала: — Тебя ведь Тобито зовут, да? — Аха-ха-ха, я Обито, а ты Аико? — Да! Братик и папа зовут меня Аи! — Хах, очень рад нашему знакомству, извини, что напугал. — А-аи не испугалась! Я-я просто удивилась! — надув щёчки, воскликнула она. Какая милашка, прямо как Рин. Мне всегда нравилась эта детская открытость… От этого ребёнка исходит такая тёплая аура. — Тобито? Тобито! — Я Оби… а впрочем неважно, — пораженчески вздохнул я. — Что случилось? — Почему внутри ты такой мрачный и тёмный, а снаружи яркий, светлый и тёплый? А ещё этот дядька в маске вечно так зло смотрит… Он твой друг? Я обомлел. Аико так легко увидела Тоби, более того, она буквально просмотрела мою душу. Я и сам был духом и знаю: чакра связывает оба мира, но одно дело делать это самому, а другое — испытать на себе. — Ну… нас сложно назвать друзьями… Но… если я отрину его, то перестану быть собой…наверное, как-то так. — Гармония в душе! Порядок в мыслях! И чакры немножко для понятия истин! — весело пропела Аико, звучно смеясь. — Мама часто читала этот стишок! Я не знал что ответить. Эта малышка и правда умеет обескуражить. Если все они так легко видят мою душу, то это может стать проблемой… — Тобито! Идём! — проговорила малютка, взяв меня за руку. Я ощутил тепло, будто бы она была действительно живой. На душе стало немного печально от того, что столь юное дитя так и не смогло прожить долгой и счастливой жизни. Однако Аико не выглядела грустной: она с важным видом повела меня в центр круга. Слегка прикусив нижнюю губу, я сильнее сжал детскую ладошку. — Тобито! Встань тут, сейчас все соберутся! — красноволосая девочка весело побежала к небольшому кружку на периферии окружности. Она так довольна… Надеюсь, что на меня не свалятся камни или чего-то похуже? На всякий случай я активировал Мангекьё Шаринган. Действительно, через минуту я увидел девять силуэтов, что вышли из разных частей храма. Все духи были разного роста и формы. Узумару и его отец спустились вниз, так же, как и остальные, сделав небольшие круги. Глава семьи встал на «двенадцать часов», а его сын на «час», рядом с ним стояла Аико. — Члены клана Узумаки! — начал отец Узумару. — Как вы могли видеть, у нас сложилась непростая ситуация. Этот чужак — житель союзной нам деревни — Конохи… Вокруг послышались лёгкие шепотки, но понять я ничего не мог. Капли холодного пота медленно стекали по вискам. — Но также он является Учихой! На этот раз речь была громче и явно несла негативную реакцию. — Однако этот юноша видит нас и может свободно общаться. Более того, он способен прикасаться к духам. Такой феномен вызывает у меня очевидный интерес. И, прежде чем мы приступим к разбирательству, я в знак уважения к его упорству и проявленному уважению разрешил поведать, зачем же он прибыл в нашу деревню. Прошу вас принять форму, чтобы чужак мог скрыть свои ужасные красные глаза, которые наверняка вызывают у всех отвращение. Один за другим силуэты стали принимать чёткие формы, а беспорядочный поток чакры вокруг моих «судей» сконцентрировался внутри их «тел» в виде единой сферы. — Можешь не использовать Шаринган, чужак. Теперь тебе будет проще воспринимать нас. Я дезактивировал свою способность, а затем осмотрелся. Передо мной стояли двенадцать человек, каждый из них занимал своё место, словно этот круг был настенными часами. — Раз уж ты представился, то перед судом имеешь право знать, кто перед тобой. Меня зовут Норайо. Я — последний глава клана Узумаки. Передо мной стоял человек средних лет. Его волосы уже поседели, а аккуратная борода свисала вниз. Он был одет в военную форму, похожую на нашу. Правда, вместо жилета, на нём висела пластинчатая броня, длинные рукава служили Норайо, как лежбище для рук. Его тёмные глаза выглядели уставшими и безынтересными, однако нетрудно понять, что внутри них по-прежнему горело пламя. Я ещё раз вежливо поклонился, чтобы проявить уважение. — Моего сына Узумару и дочку Аико ты уже знаешь, — продолжил глава клана. Телесную форму Аико я уже видел, а вот сына Норайо — нет. Переведя взгляд немного левее, передо мной предстал паренёк лет тринадцати. Я удивился тому, что цвет волос был не красный, а тёмный. Гладкая чёрная шевелюра, что доходила до плеч и подвязана резинкой на самом конце. Тёмные строгие глаза внимательно всматривались в меня, словно Узумару раздражен неожиданным собранием. На нём было белое кимоно, такое же, как и Аико, но подвязано чёрным поясом. Там же висели разного рода свитки, назначение которых понять я не мог. Можно было сказать, что мальчишка уделял время своей физической подготовке и выглядел довольно подтянутым. Ещё бы, сын главы клана должен быть первым во всём, смотря на властный взгляд его отца, так точно можно подумать. Я поклонился ему, на что Узумару лишь сложил руки на груди, кивнув головой. Его сестра напротив поклонилась в ответ, слегка махая мне рукой. Какая вежливая девочка, не то что этот маленький злобный засранец. — Рядом с моей дочерью стоит Фудо, смотритель храма Узумаки. Глядя на этого человека, мне невольно хотелось улыбнуться. Он был довольно пухлый, что даже кимоно с трудом сдерживало его массивную фигуру. Однако на поясе висел меч с широким лезвие. Оружие выглядело таким большим и устрашающим, что я задумался о роли смотрителя храма в этой деревне. Волосы Фудо были красными, что смотрелось ещё более комично, на широком лице красовалась не менее широкая улыбка. На шее висела ожерелье из тёмных гладко отшлифованных камней, а в руке у смотрителя были чётки. Фудо дружелюбно помахал рукой на мой поклон, после чего подтянул пояс, слегка скатившийся с его живота. — Рядом с ним стоят три сестры, мастера фуиндзюцу: Акэйн, Чи и Хина. Это были молодые девушки. На вид им не дашь больше двадцати пяти лет. Они примерно одного роста со мной. Их лица были похожи — скорее всего, они тройняшки. У всех трёх красные волосы, но причёски сильно отличались. Акэйн имела распущенные волосы, такие же, как и у Кушины. Чи же напротив заплела свои в аккуратный хвост, а Хина сделала два хвостика. Помимо того, сильно разнился у девушек и цвет глаз: у Акэйн — чёрные, у Чи — зелёные, а у Хины — фиолетовые. Их одежда не отличалась от предыдущих судей, но каждое кимоно было украшено своими узорами. Я не поленился и поклонился каждой из них. — Сестрёнка, э-этот юноша очень в-вежлив, не так ли? — слегка заикаясь и краснея проговорила Хина. — Не дай показной вежливости себя одурачить, сестра, — строго отрезала Акэйн, сурово глядя на меня. — Н-но он такой красивый, — прошептала Хина, от чего я неловко отвёл взгляд. — Сёстры, вы прервали достопочтенного главу. Имейте уважение! — возмутилась Чи, отвесив обеим подзатыльники. — Простите нас, Норайо-сама, — виновато сказали девушки. Я глянул на него и увидел, как старейшина мягко улыбнулся и кивнул головой. Оказывается, несмотря на весь его строгий вид, он не боится показывать свою искренность. Заметив, что я на него таращусь, Норайо-сан кашлянул в кулак, вновь становясь безэмоциональным. — Итак, рядом с Хиной стоит госпожа Хизэко Узумаки, которая была помощницей моего отца. Госпожа Хизэко выглядела как типичные бабули, которые частенько попадались мне по пути на тренировку. Она была небольшого роста, немного согнувшаяся под тяжестью своих лет, от чего опиралась на крепкую трость. Её глаза были такими узенькими, будто бы бабуля и правда спала. Лицо выглядело светлым и добрым, что напоминало мне о моей дорогой бабушке. Её кимоно тёмное, со знаком деревни на спине. В отличие от молодых девушек, свою одежду госпожа Хизэко подвязывала традиционным поясом. Видя столь почтенного человека, я поклонился сильнее обычного. Я всегда уважал стариков и всем сердцем любил их. Однако госпожа Хизэко даже не шелохнулась. Мне уже было жутко неудобно стоять в такой затруднительной позе, спина затекала просто жуть как. Положение спас человек, стоящий рядом, слегка похлопав её по спине. — А? Что, уже время для вечерней игры? — процедила она, улыбаясь присутствующим. — Да нет же, дорогая! Тут юноша из клана Учих попал к нам! Глава экстренно всех созвал! — громко проговорил рядом стоящий человек. — А, помню-помню… Это друг Хаширамы-куна? — О, Боги… Память тебя подводит, что ли, уж много лет минуло! — Хе-хе, да я просто шучу над тобой, старый дурак! — злобно посмеялась госпожа Хизэко. — Прости меня, милый мальчик, что так долго ждал, но видеть его таким опростоволосившимся услада для моих глаз. Хоть что-то интересное за последние годы! Едва сдерживаясь от смеха, я глубоко вдохнул воздуха и постарался себя успокоить. — Кхм-кхм, госпожа Хизэко… весьма… энергична. Рядом стоит её муж, господин Сэтоши. Он так же, как и его жена, был советником моего отца. Более того, он помогал создавать множество техник, основанных на печатях. Очередной старичок, который смахивал на главу — только борода его была подлиннее и погуще, а вот волос на голове не так уж и много. Интересно, сколько же им лет, если они Хашираму Сенджу помнят… или же это просто шутка? Одет господин Сэтоши в такое же тёмное кимоно, которое, кажется, великовато для его сморщенного тела. Морщинистое лицо выглядело недовольным: видимо, шутка жены пошатнула его настроение. Чтобы поднять дух старейшины, я сложил ладони вместе и поклонился так же низко, как и его жене. Увидев, что старец слабо улыбнулся, я понял: смог слегка его утешить. — Вежливость не черта Учих, но не суди о человеке по его клану… Спасибо тебе, юноша, — ласково проговорил тот, слегка склонив голову. Глава клана, прикрыв глаза, несколько раз кивнул головой. А не Вы ли несколько минут назад меня за это же отчитывали?! — Рядом с достопочтенными мастерами стоит их правнучка, Кими. Она — сенсор нашей деревни и ведает всё, что происходит на острове. Кими на вид выглядит как ровесница Узумару. Держится довольно скромно и даже скованно, её рот обмотан белыми повязками. Красные волосы не такие длинные, как у старших девушек, скорее напоминает каре. Её бирюзовые глаза бегали по другим участникам собрания, словно ей совсем неуютно от излишнего внимания. Она была одета в красивое платье, подходящее под цвет её глаз. Скорее всего, она не была в составе служителей храма, однако выбрана его защитницей. Я попытался поклониться и ей, но девушка лишь замахала перед собой руками, ужасно смущаясь. — Кими у нас не разговорчивая, хе-хе, ты уж прости, — пояснила госпожа Хизэко, чмокая своими морщинистыми губами. Я понимающе кивнул, но внутреннее чутьё подсказывало, что за её неразговорчивостью скрывается что-то большее, чем обычная замкнутость. Когда Норайо-сан продолжил, Кими облегчённо выдохнула. — Что же, остались ещё двое. Перед тобой два лучших воина деревни, командиры отрядов особого назначения. Первая, Тоши, мастер стихийных техник. Учитель юных шиноби Узушиогакуре. Я перевёл взгляд на именитого мастера. Девушка стояла в свободной позе, сложив руки на груди, красные волосы были собраны в аккуратный пучок на затылке. Её лицо покрыто несколькими мелкими шрамами в области глаз. Взгляд чёрных очей немного пугал и выражал всю её суровость. Стройный стан и подтянутое тело показывали уровень физической подготовки куноичи. Как и подобает шиноби, Тоши была одета в стандартную форму шиноби — разве что символ деревни был гораздо больше, чем на наших. На её поясе висели два танто, даже отсюда я могу видеть, что это мастерски выполненное оружие. — Чего вылупился, извращенец?! — злобно цыкнула она языком. — Тебе кто-нибудь говорил, что пялиться на девушек неприлично? — Прошу прощения. Я не хотел проявить неуважение, — спокойно ответил я, принимая вызов в её взгляде. — О, да я по твоим глазёнкам вижу раздражение; Что такое, малыш? Хочешь мне врезать? Ха-ха-ха, успехов, пацан! — издевательски проговорила Тоши, наклоняясь и тыкая в свою щёку. — Бей прямо сюда, если сможешь! — До чего же тупая баба… — вздохнув пробубнил рядом стоящий парень. — Чё вякнул? Почему ты, зловонная мусорка и самый худший воин в деревне, вообще рот открыл? — Ора-а-а?! Повтори-ка, ведьма пучеглазая?! — ДА?! — воскликнула она. — ДА! — ответил он. — Вы закончили? — суровым и холодным голосом монотонно вопросил глава клана. — П-просим прощения, у-увлеклись, Норайо-сама! — сев на колено, ответила куноичи. — Моя вина, — последовал её примеру парень. — Да, его вина, — добавила Тоши. — Как видишь, чужак, помимо Тоши, есть ещё один мастер. Специалист в оружии, мастер кендзюцу — Мамору. Наконец, обратив внимание на парня, я понял, почему он мастер в обращении с оружием. В массивной, накаченной ручище Мамору держал Гуань дао, а на поясе висели две катаны, кроме того, грудь была обмотана цепью с лезвием на конце. Оружие воина буквально вычищены до блеска, что даже в вечерней тусклоте выделялись своей яркостью. Мамору на вид было лет двадцать пять — так же, как и Тоши. Не удивлюсь, если их соперничество идёт с самого детства. Он имел коротко стриженные волосы, располагающиеся на квадратной голове. Правый глаз всегда полуприкрыт, а левый с ненавистью смотрел на меня. Огромный шрам на половину лица, а также куча мелких порезов на руках и груди выдавали воистину мощного война. Его кимоно не имело рукавов, казалось, они попросту были небрежно оторваны. — Эй, пацан, у тебя красивая катана. Где взял? — довольно резко произнёс Мамору, тыкая в мою сторону своей алебардой. — Это подарок от лучшего друга, — сказал я, поглаживая рукоятку. — Друга… — задумчиво произнёс мастер кендзюцу. — Если человек способен подарить нечто подобное, значит, он не просто хороший товарищ, но и неплохой воин! — Хах, думаю, он был бы рад услышать от вас эту похвалу. — О боги, вы ещё поцелуйтесь… Эй, дубина, тебя хоть что-то, кроме твоих железяк, волнует?! — воскликнула Тоши, явно раздосадованная тому, что мы нашли общий язык. — Жаль я не могу воткнуть в тебя каждую из них… мерзкая змеюка, — прошипел Мамору, который сдерживался из последних сил. Взгляды присутствующих вновь быстро охладили пыл этой «сладкой парочки», которые стыдливо опустили голову. На удивление, староста даже не обращал на их перепалки никакого внимания — видимо, это привычное дело. Но в их голосе слышны нотки ужаса, когда Норайо-сан ругается. Нужно быть осторожнее… — Итак, двенадцать духов-защитников в сборе. Теперь мы можем приступить к суду. Юный Учиха из Конохи, изложи вкратце совету, что же привело тебя сюда. Выбирай слова с умом, ибо не каждый здесь готов долго тебя слушать. Его слова заставили меня невольно сглотнуть слюну. Во рту резко стало сухо: мне нужно чётко изложить свои мысли, иначе они точно меня отсюда не выпустят. Я не знаю, сработает ли Камуи, но необходимо быть готовым ко всему. Выдохнув, я почувствовал странную волну спокойствия; страх, как рукой сняло. В этот миг мои губы сами зашевелились. — Буду краток. Несколько лет назад на деревню напал мужчина, который представился как Оками «Последний Волк»… В жестокой битве мои товарищи, я и мой учитель Минато Намикадзе смогли одолеть его, однако после смерти противника мы обнаружили на теле Оками странную древнюю печать. Сила, что в ней заключена, воистину ужасала, а способность призывать демонических гончих едва не лишила нас жизни… Присутствующие переглянулись, тихо перешёптываясь. Тоши пожала плечами и проговорила: — Демонические псины… что-то новенькое. — Продолжай, юный Учиха, — прервал переговоры остальных Норайо-сан. — Благодарю. С той битвы минули годы, но печать всё больше деформировалась. Поэтому было принято решение закрыть печать. Для этого в Коноху прибыл Джирайя, один из легендарных саннинов. Но, увы, даже его помощи не хватило, чтобы прекратить разрушение этой страшной силы… Общими усилиями нам удалось лишь замедлить её действие, но в скором времени этот эффект пройдёт, и тогда последствия для Конохи и всего мира могут быть ужасными! — Хм, Джирайя… это же ученик Третьего? — процедила госпожа Хизэко. — А кто этот Минато Намикадзе? А то память уже подводит… Кими несколько раз показала жесты руками. — Ах, ну да… «Жёлтая молния Конохи», кажется, это мальчик, что познал множество секретов нашего клана, — глядя на правнучку, ответил господин Сэтоши, прикладывая ладонь к подбородку. — В-вы знаете о моём учителе? — Кими может узнать всё, что происходит в мире. Хоть её сила не так велика, как при жизни, она видит намного больше нашего. — И что же хочет от нас юный Учиха? — добродушно пропыхтел Фудо, подтягивая спадающий пояс. — Я… я отправился в Узушиогакуре самостоятельно, чтобы найти знания, способные помочь запечатать это древнее зло раз и навсегда… Мои познания в фуиндзюцу весьма малы, в отличие от моих учителей. Поэтому я смиренно прошу вашей мудрости… Помогите мне спасти Коноху и уберечь людей от страшной опасности! — воскликнул я, прикладывая руку к груди. — Что же, — начал Норайо-сан после того, как я замолчал, — в просьбе этого юноши и правда есть логика. Если нынешние мастера фуиндзюцу не справились с проблемой, значит, она действительно серьёзная. Кроме того, этот человек пришёл сюда не как вор, а как просящий. Однако, даже несмотря на это, решение должны принимать все присутствующие. Я учту голоса каждого защитника нашей деревни и сделаю выводы, насколько твоя просьба убедила присутствующих… Начнём с тебя, Мамору. — Слушаюсь, глава! Прежде всего, хочу отметить, что в моих глазах этот пацан жалок. Коноха то, Коноха сё… Где, блять, была эта Коноха, когда наших людей убивали?! И теперь, когда они не помогли нам… деревня пожинает плоды нашей кончины… — Ты хочешь выразить презрение нашему союзу? — нахмурив брови, зло отреагировал Норайо-сан. — Г-глава… п-простите, что я был столь резок… н-но… н-но… вспомните, сколько наших людей погибло, чтобы эти тайны не достались никому. Я всего лишь воин, мне нет дела до политики… в этом я совершенно туп… — И не только в этом, — тихо съязвила Тоши. — Гх… как воин я дал присягу лишь вам и деревне, а как дух-защитник поклялся оберегать это место от любых чужаков, какими бы мы связями не были обременены при жизни… Поэтому я голосую против. Сейчас мне нет дела до мира живых и проблем этого пацана тоже. — Что же, один голос против, — громко провозгласил глава деревни. Я посмотрел в глаза Мамору, который спокойно взирал на меня, держа одну руку на катане, а в другой алебарду. — Итак, Тоши, теперь и у тебя есть возможность высказаться. — Благодарю, глава. Я бы дала согласие на помощь, лишь бы поднасрать этому говнюку Мамору, который строит из себя невесть что… — Ора?! Что ты несёшь, чокнутая девка?! Всё, что я делал и делаю, только ради деревни! — Да-да, смотри от перенапряжения штаны не порви, гигант мыслительного процесса… А теперь, будь добор, захлопни варежку и дай мне закончить! Кх-кх… как и отметила, я бы дала согласие в противовес этому выскочке, но…но, как не прискорбно это признавать, он в чём-то прав. Мы с ним как воины ценим верность и взаимовыручку. Коноха не пришла… Но я не мстительна да и полагалась лишь на свои силы… А взгляд этого юнца мне нравится, в отличие от Мамору, я вижу в нём воина. В этих очах видны тысячи смертей, сражения, стремление к цели и победе. Я уважаю его решение пойти на любой риск для защиты родного дома. Поэтому моё решение таково… Я останусь нейтральна, и дам свой ответ, когда все остальные выскажутся. — Один против и один воздержался. Продолжаем. Господин Сэтоши, вам слово. — Хм, хм, — почесывая бороду задумался старец, — выбор и правда непростой. Как один из старейшин я обязан соблюдать обязательства нашего союза, заключённое во времена Первого Хокаге. Но сейчас ситуация в мире иная — мы не можем позволить нашим знаниям выйти за пределы этого места. Хоть этот юноша вежлив, учтив и, скорее всего, неплохой воин, но он также и Учиха, а мы все знаем, что ими движут эмоции… Я не могу пойти на такой риск, ведь никто не знает, пострадает ли Коноха от юного Учихи в будущем или нет. Знания, полученные здесь, могут сильно повлиять на его душу… Я против помощи, прости меня, храбрый юноша. — Продолжим, что же думает госпожа Хизэко? — Мхмхм, — перебирая губами, пожилая женщина, стукнула тростью по полу, — что мой муж тот ещё дурак. Как одна из старейшин я видела процесс создания многих техник, то, как их старательно записывали и обучали страждущим умам с чистыми сердцами. А теперь посмотрите вокруг… Наши храмы разрушены, потолки полны дыр, а архивы и библиотеки страдают от дождей и речных паводков… Драгоценные труды сотен соплеменников погибают, так и не принеся пользы миру. В такие минуты я чувствую себя старой пожилой развалиной, которая бесполезна… Разве мы не должны помогать достойным? Разве не в доброте и сострадании был принцип нашего клана? Мне очень жаль, если вы забыли об этом… Я голосую за помощь юному Учихе! В нём есть то, что Хаширама-кун называл «Воля Огня»… Госпожа Хизэко тепло улыбнулась мне и кивнула. Я тихонько наклонил голову, чувствуя, что лёд тронулся. Вокруг стала царить атмосфера неуверенности, даже Мамору неловко отвернул голову в сторону, сплевывая на землю. Норайо-сан слегка заметно усмехнулся, после чего обратился к Кими. — Что же думаешь ты, Кими? Как юная наследница и та, кто видит больше нас, какое решение примешь? Молодая девушка поправила прядку волос, а затем лёгкой поступью своими босыми ногами стала подходить ко мне. — Кими! Это опасно, он чужак! — воскликнул Узумару, желая бросится вперёд, но был тут же остановлен отцом. — Г-глава? — Не мешай. Я слегка отступил назад, видя, как медленной грациозной походкой молчаливая дева приближается всё ближе и ближе. Но, преодолев себя, я заглянул в бирюзовые глаза, которые были так чисты. Девушка остановилась также всматриваясь в мои очи. Я уверенно сделал несколько шагов навстречу. Кими вытянула ладошку вперёд, а затем вновь глянула на меня. Хоть она не говорила, моя рука интуитивно сделала то же самое. Взяв меня за конечность другой рукой, Кими глубоко вдохнула. Из её раскрытой ладони начал появляться цветок… вернее, несколько цветков. Это были ромашки, с каждой секундой они росли всё больше и больше, пока, наконец, не легли в руку девушки. Она облегчённо выдохнула и, наклонив голову вбок, сквозь ткань бинтов улыбнулась. У меня сперло дыхание: это выглядело как-то странно-чудесно, будто бы она была не человеком вовсе. Отпустив мою руку, Кими отправилась на место, прижимая цветы к груди. После чего Норайо-сан нежно, как бы по отечески, спросил её: — Что же ты увидела, Кими? Каким будет твой ответ? Девушка подняла ромашки вверх левой рукой, а правой сделала несколько жестов. Вокруг все разом переглянулись. — Да! Мамочка говорила, что ромашки — это символ честности и искренности! Кимочка молодец! — радостно воскликнула Аико, подпрыгивая от удовольствия. — Кими… немыслимо… ты поразительна, — тихо восхитился Узумару. — Даже наша правнучка видит больше тебя, старый крот, — буркнула госпожа Хизэко, тыкая тростью своего мужа, а тот лишь бурчал себе что-то под нос. — Что ж, два голоса за, два — против. Тоши воздержалась до общего решения. Сёстры, можете ли вы дать свой ответ? Или же каждая желает высказаться? — Нет, глава, — начала Чи. — Мы прекрасно знаем ответ, — поддержала её Акэйн. Повисла минутная тишина. Эти девушки решили ответить синхронно и однозначно… Будет весьма печально, если они не встанут на мою сторону. — Мы против, — в унисон произнесли Акэйн и Чи. — Я… з-за… — тихо прошептала Хина, но, видя злой взгляд сестёр, быстро переменила решение. — Т-то есть против! Я выдохнул и разочарованно прикрыл глаза. Норайо-сан провёл рукой по своей бороде и поинтересовался: — Хина, в отличие от твоих сестёр, ответ был иным. Что же побудило тебя отказаться от своих слов? — Да, сестра, скажи нам и главе! — злобно буркнула Чи. — Что же ты молчишь?! — вторила ей Акэйн. — Молчать, — немного резко отрезал глава клана. — За вашим давлением я не вижу её личного решения. Уважайте Хину так же, как и других защитников деревни! — Мы… мы виноваты, Хиночка, прости… — виновато извинялись сёстры, склоняя голову. — Ах, ч-что вы… Глава, простите мою неуверенность… я… я просто проявила минутную слабость. Этот юный шиноби вызвал у меня уважение своим чистым желанием помочь другим… Н-но я понимаю моих сестёр, которые были мастерами фуиндзюцу. Если о-они не видят потенциала в ученике, т-то вряд ли доверят ему тайны… Э-этот молодой человек, кажется, упомянул, что не так хорош в наших техниках… И-и я боюсь, что он и себе может причинить боль или даже погибнуть! А этого допускать нельзя… поэтому я солидарна с сёстрами. Девушка грустно опустила голову, взявшись руками за один из своих хвостиков. Чи, которая, очевидно, была старшая из троицы, добавила: — Хина права, достопочтенный глава. Множество учеников получали увечья или погибали в попытках освоить секретные техники. Моё сердце разрывалось на части, когда я понимала, что слишком часто верила лишь в их искреннее желание… Н-но… этого недостаточно — для обучения нужна сила… — Даже несмотря на то, что этот паренёк смог пройти сюда, — продолжила за сестру Акэйн, — не значит, что он имеет способности к нашим техникам… Мы не желаем ему зла, а также как мастера несём ответственность за обучение. Больше ничья кровь не будет на наших руках, Норайо-сама! — Что ж, понимаю. У меня нет сомнений в том, что вы искренне желаете блага. Итог: уже пять голосов против. Картина начинает вырисовываться, но я спрошу мнение каждого, как и обещал, — проговорил лидер клана Узумаки, смотря мне в глаза. Я сжал кулаки: с каждой минутой всё дальше от цели… Отвратительно вот так стоять и беспомощно взирать, как кто-то решает за тебя судьбу… Словно всё то, что говорила Сущность, сбывается. — Кхм, Фудо-сан, вижу, ты уже жаждешь высказаться? — спросил Норайо-сама. — Хо-хо-хо, даже сквозь мою броню от вашего взгляда ничего не скрыть, уважаемый глава, — прогудел тот, громко смеясь, что с колонн посыпалась пыль. — Мне и правда есть что сказать… И чтобы сразу стало ясно, я не согласен с теми, кто против помощи! Противники решения удивлённо посмотрели на Фудо. Тот набрал воздух полной грудью, подтянул пояс и продолжил: — Все, кто высказывался против помощи этому юноше, были лишь в отдельных частях храма. В отличие от бабули Хизэко, Кими и меня, вы, дорогие мои братья и сёстры, видели столь мало всего этого великолепия… Изо дня в день я обходил его, ремонтировал и строил новые помещения. Этот храм… мой дом, моя душа, моя жизнь… Как сказала бабуля, в нём собраны все труды, вся суть нашего клана. Благодаря этим знаниям, записям, рисункам это место всегда было живым… А теперь я чувствую, как с каждым днём оно умирает… а с ним погибаю и я… Фудо склонил голову, шмыгнул носом, после чего вытер несколько слезинок со своих щёк. — Я помню, как тут звучал детский смех… Как пели песни и читались молитвы. Как живо наши жители общались, созерцали и создавали новое, стараясь на благо этого мира. Закрыв глаза, я всех их вижу… но реальность иная. Здесь лишь могильный холод и мы… те, кто отринули смерть… Я всегда хотел учить детей новому, видеть, как в них растёт сила, а с ней — и понимание ответственности перед миром… И этот юноша такое же дитя… Заблудшее, плутавшее во тьме и достигшее своего огонька. А вы собираетесь потушить это пламя? Так какой тогда смысл нашего существования! Почему я всё ещё здесь?! За что я боролся?! За то, чтобы веками видеть гибель своего дитя?! Ответьте мне! Громкий голос сотряс стены, что я невольно начал озираться. Но никто не ответил — лишь Кими сложила руки вместе и низко поклонилась. Остальные виновато отвели взгляд. Аико тихонечко подошла к Фудо и обняла его за широкий пояс, нежно приговаривая: — Дядюшка Фудо… не плачь, пожалуйста… мне очень тяжело видеть, как ты становишься таким тёмным… — Мпф… — шмыгнул смотритель храма, прижимая к себе малышку, — прости меня, Аи, я… я в порядке, беги на место. Девочка посмотрела на него с широко распахнутыми глазами, а затем быстро семеня ножками вернулась в круг. — Простите меня, глава, братья и сёстры, милые дети, уважаемые старейшины… Но… напоследок я всё же скажу. Уж пусть я лучше сгину в вечности, но буду знать, что даже после своей кончины смог помочь ещё одной душе найти свой путь и обрести силу, способную осчастливить других, чем-то, что предлагаете вы… Я принял решение! Нам надо помочь этому юноше! Норайо-сан так же, как и Кими, сложил ладони вместе и слегка склонил голову. В его взгляде читалось всеобъемлющее уважение к смотрителю Фудо. Я тоже решил не оставаться в стороне и поблагодарил его. Казалось бы, надежда, что угасала, благодаря его самоотверженным словам, вновь пылала внутри моей души. — Глава… — тихо подняла руку Тоши, — я-я готова принять решение. — Мы все слушаем тебя, говори без страха. — Гкх… мастер Фудо …бабуля… Кими… простите, но я против помощи… — прикусывая губу, процедила она. — Е-если возможно… то я не хотела бы называть причин… — Эй, девка, ты чего вся трясешься? — с тревогой отметил Мамору, пытаясь дотронуться до её плеча. — Отвали, придурок… ты тоже в этом виноват… слова мастера Фудо… хнык… показали… сколь мы не вечны… и если… мы всё отдадим, то исчезнем… и я… я вас потеряю… опять… я не допущу этого, доволен, тупой мешок с мышцами?! — Тоши, я… гкх, дура сентиментальная! Ты же воин, соберись… ч-чёрт тебя дери. — Итак, сейчас шесть голосов против и три — за. Теперь всё более чем очевидно. Думаю, на этом… — начал глава, но я тут же прервал его. — Постойте! Разве не вы говорили, что готовы выслушать всех?! — Да, это так. Но разве ты веришь в то, что это что-то изменит? Оттягиваешь неизбежное? — Нет. Просто есть ещё те, в кого я всей душой верю. Я не намерен сдаваться только потому, что кто-то против… Но я также уважаю ваши традиции и готов услышать всех защитников Узушиогакуре! — Будь по-твоему. Узумару, ты следующий… — Да, достопочтенный глава и остальные защитники… Буду краток. Услышав вас и аргументы обеих сторон, я выражу мнение как наследник, что против помощи и… — начал быстро тараторить Узумару. Моё сердце забилось чаще. Лицо мальчика было таким холодным и спокойным, будто бы он просто высчитывал математическую формулу и подвёл это под результат. Но я видел его иным, без этой маски. Ну же, Узумару, очнись! — Нечестно! — вдруг воскликнула Аико, топнув ножкой. — Я-я же тоже защитник храма, так почему братик первый говорит своё мнение! — Потому что ты самая маленькая и поэтому сначала принимают решения те, кто уже имеет опыт, Аи! — также неожиданно вспылил ранее спокойный Узумару, поворачиваясь лицом к сестре. — Что ты вообще можешь знать об этом мире?! Об ужасных людях и их мотивах?! Прояви уважение, хотя бы раз… ради нашей матери! Аико пошатнулась назад, её глаза наполнились слезами. Я протянул руку к девочке, но её отец резко влез в разговор: — Стой где стоишь! Аико, твой брат прав. Такое поведение недостойно для дочери главы клана Узумаки! Несмотря на твой возраст, ты — защитница храма, в тебе есть сила! И поэтому ты должна… — Не-е-ет! — воскликнула девочка, резко утирая слёзы рукавом. — Я делаю так, именно потому что мама этого хотела! — Ч-что ты… говоришь, Аи?! — ошарашено воскликнул её брат. — Мамы нет! Смирись с этим! — Нет! Ты… ты дурак, братик! Воздух стал тяжелеть, моё тело чувствовало, как вся чакра вокруг резонирует и, словно огромный магнит, придавливает к земле. Так вот каково это место?! Стук трости о пол. Мгновенно вся эта аура улетучилась. Госпожа Хизэко выглядела суровее обычного, но, глянув на девочку, её трясущиеся губы смогли сделать улыбку. Она обратилась ко главе: — Норайо… мой мальчик. Я помню тебя с малых лет, твои стремления и мечты быть похожим на своего отца… строгого, но справедливого лидера. Я видела твои слёзы и гнев… А также обещание, что ты дал… Что станешь для своих детей тем, в ком они увидят поддержку. Глава клана, потупил свой взгляд, после чего вновь вытянулся и продолжил слушать старейшину. — Твой сын зрел не по годам, он упорно стремился соответствовать статусу… быть может, даже слишком. Но Аи… это дитя видит мир по-другому, именно поэтому она послана нам богами! Думаю, и начинать спрашивать-то надо было именно с неё, но я лишь старая развалина, которая многого не помнит… — Б-бабуля, не говорите так! — влез Мамору. — А ты вообще молчи, а то расскажу всем, что ты темноты боялся до пятнадцати лет! — В-вы же уже рассказали… — пораженчески умолк парень. — Кх-кх… поэтому, молю тебя, прислушайся ко мне… Исполни просьбу старой и слишком чувствительной женщины. — Я… я… — в смятении отвечал глава клана, но быстро взял себя в руки и ответил: — Хорошо. Аико, прости нас… я знаю, ты мудра не по годам, но… всё ещё хочу видеть в тебе мою дочку. Я взглянул на госпожу Хизэко, бабуля хитро улыбнулась и подмигнула мне. А эта женщина не так проста, думаю, в лучшие годы с её мнением считались не только в Узушиогакуре, но и за пределами страны. — Ничего, папочка, я знаю…что ты на самом деле добрый и справедливый… И братик тоже, простите Аи… я просто хотела, чтобы вы меня услышали. — Мфх, — пфыкнул Узумару, сложив руки на груди, — тогда не теряй времени… сестра. — Аи хочет спросить… почему вы все видите в Тобито лишь чужака? Потому что у него не красные волосы? Или потому что он не так хорош в фуиндзюцу, как сестрички Чи, Акэйн и Хина? Или потому что он не из этого места? — Ора-а-а… — почесывая затылок, Мамору решил ответить за всех: — Это немного сложно объяснить, малышка. — Не мешай этой милашке говорить, дубина! — воскликнула Тоши, ударив того в живот, после чего певучим голоском обратилась к девочке: — Продолжай, малышка, этот смутьян больше не будет мешать. Аи слегка обеспокоенно взглянула на скорчившегося Мамору, но кивнула и продолжила: — Но разве… дядюшка Фудо не говорил, что мы должны смотреть то, что внутри человека… И мама также говорила и сегодня сказала! — Аико… мамы… — вновь начал Узумару. — Она есть! Через Кики мамочка сказала мне куда идти! — Аи показала всем свою игрушку, напоминающая панду. — Я-я пошла… я увидела маленький светящийся огонёк в теле Тобито… Когда он крикнул, его затянуло в большую тёмную дыру… Как всех вас сейчас… Но потом… присмотревшись, Аи увидела этот огонёчек вновь… он был такой яркий, такой тёплый — как маленькое солнышко, словно семечко внутри вишенки, спрятан так глубоко, но он есть! Тобито держал Кики и я видела, как бережно он обращался с подарком моей мамочки… Я слышала её голос, она просила помочь ему… И вот, он стоит тут совсем один… внутри него бурлят разные цвета: чёрный, белый, красный, синий… Он смотрит на нас как на живых… видит в нас истинную сущность… а не как те… страшные люди. Так почему вы не видите огонёчек Тобито? Почему пытаетесь задуть его? Ведь если он потухнет… то и Тобито не подарит никому больше тепла… а я чувствую, у него есть те, кому он хочет его дарить! Чакра связывает всех нас: меня, братика, папочку, мамочку, вас и наших друзей, и Тобито! Собравшиеся внимали каждому слову маленькой девочки, которая описывала мир сквозь призму цветов и сравнений. Я выслушал столько слов от других защитников деревни, но её столь простая детская и местами непонятная речь проникала куда-то глубоко. Аи подошла ко мне и смело взяла за руку. Я сжал детскую ладошку, строго осмотрев всех вокруг. — Аи не боится Тобито! И считает, что ему надо помочь! Глава клана долго смотрел на свою дочку, в его глазах читалась неописуемая грусть и одновременно гордость. — Голос… за… от Аико Узумаки, — хриплым надломленным голосом сказал Норайо-сан. — Достопочтенный глава, — отчеканила Тоши. — Я-я… меняю своё решение. Знаю, возможно, остальные посчитают меня ветряной и ненадёжной, но эта малютка открыла глаза. Мне ужасно стыдно за свою трусость, как воин я упала в своих глазах… Поэтому теперь буду строго следовать зову сердца… пути, что показала Аи! — Ура! Сестрёнка Тоши с нами! — обрадовалась Аико. — Сын мой, теперь всё зависит от тебя… — Да… отец, я осознаю это. Узумару ещё раз оглядел присутствующих, после чего остановил свой взгляд на мне. Он строг, но теперь было заметно, как скорлупа его треснула. Видя своего брата таким, Аи лишь сильнее прижалась ко мне, фактически встав между мной и братом. Тот опустил голову, вздохнул и тихо спросил: — Аи… ты и правда… говорила с мамой… через… Кики? — Д-да… мама очень давно ничего не говорила… п-поэтому я была рада, когда она меня о чём-то попросила… — Вот как… а… обо мне она спрашивала? — Да, — очень быстро ответила девочка, — Аи ждала момента, как велела мама… — Момента? Для чего? — Мама сказала, прежде чем судить душу человека… дай ему сначала посмотреть на свой мир. Лицо Узумару выглядело недоуменным, но вдруг глаза округлились и он, повернувшись к отцу, чётко ответил: — Сестра победила — я принимаю её позицию! — Что же, значит, шесть за и пять против. Выходит, последнее слово за мной. Тогда я закончу это всё тем, что скажу… — Отец… — Узумару? Ты довольно редко ко мне так обращаешься… — П-прости мне моё неуважение… но… я хотел бы кое-что добавить, прежде чем ты примешь решение. Подойдя к своему сыну, Норайо-сан присел на одно колено и взглянул прямо в его глаза. Узумару вытянулся и даже старался не моргать, испытывая на себе ауру этого духа. И вот, я увидел, как уголки губ главы клана Узумаки слегка приподнялись. Он положил руку на плечо сына и сказал: — Я вижу. Действуй, сын мой. — Да! — отчеканил тот, после чего встал на место отца. Остальные духи-защитники склонили головы. — Вы все моя семья… и даже среди близких бывают разногласия. Я знаю: какое бы решение отец не принял, кто-то останется не согласным, ведь я думаю, что здесь есть те, кто не верит в этого парня. И я хочу, чтобы перед окончательным решением мы провели испытание! Шепотки усилились. — И что же это, Узумару-сама? — воскликнул Мамору. — Битва?! Так я его на клочки порежу! — Не совсем… — Он покажет свои умения? — в унисон воскликнули сёстры. — Тоже не совсем… вы все близко к цели. Но смотрите слишком узко. И лишь Кими безмолвно, словно тень, промелькнула и уже стояла рядом с Узумару. — К-кими? — взволнованно чуть ли не вскрикнул мальчик. На секунду мне показалось, что он покраснел. Девушка положила руку на сердце Узумару, а потом на своё. — Да, — искренне улыбаясь, тихо ответил сын главы, — ты правильно угадала, Кими. — Ора? Я чёт не понял… — почесал затылок Мамору. — Пфх… ты просто тупой, смирись… все уже поняли, даже малышка Аи догадалась. — Д-да ну?! Аико-сама, вы всё поняли?! — А? Ну да! Всё же так просто! — Ха-ха, говорила же, что ты тупица! — Гх-х… заткнись, ора! — Кхм, — продолжил Узумару, волнуясь от того, что Кими стоит рядом, — я-я предлагаю показать ему… мир… мой мир, где он покажет истинную суть своей души и раскроет помыслы. Там ему не удастся скрыть свою истинную личину… Все мы это легко почувствуем. После этого оте… то есть достопочтенный глава примет решение. Н-но мне нужно, чтобы все приняли и поддержали меня… дабы избежать распрей. — Итак, согласны ли вы с планом Узумару? — спросил Норайо-сан, вставая за его спиной и кладя руки на плечи сына. — Ора, да чёрт с этим мальчишкой из клана Учих, всё равно ж подохнет… если он и правда воин, то пусть докажет это в мире Узумару! — Согласна с ОРАтупицей! — безразлично кивнула Тоши. — Мы тоже согласны, — хрипло протянули старейшины. — В том мире он не сможет от нас ничего скрыть, хороший план, Узумару! — поддержали сестры. — Я верю в успех этого паренька! Чакра некогда доставшаяся нам людям единой нитью связывает человеческие души! — И Аи согласна! — Остался лишь ты, Обито Учиха, — впервые обратился ко мне по имени Узумару, — мы даём тебе шанс. Примешь ли ты вызов судьбы или же смиришься, сокрыв от нас себя? Я опустил голову… Они знают и видят… каков я внутри. Также, как и ниннеко, духи способны видеть гораздо больше других. Их связь с двумя мирами воистину поражает. Но я пришёл сюда не для того, чтобы сдаваться или делить чёрное от белого. Я пройду этот путь, как бы тяжко ни было. — Что за вопросы? Конечно же! Думаю, нам всем пора хорошенько узнать друг-друга, ха-ха-ха! — воспрянул я духом, вытягивая руку в сторону Узумару. — Ура! Тобито, я и Кики будем болеть за тебя! — воскликнула Аи, прыгая вокруг меня. — Какой же ты всё-таки… странный, человек, — слегка улыбаясь сказал Узумару. — Тогда прошу всех занять места. Обито Учиха встань в центр круга и слушай очень внимательно! — Жду с нетерпением! — ответил я, занимая позицию. Что же будет дальше… Смогу ли я найти дорогу назад? Или же потеряюсь в вечности, как и многие, пытавшиеся познать здешние тайны охотники за наживой… Если это испытание поможет мне на шаг приблизиться к спасению мира, значит, я не колебаясь преодолею этот этап. В конце концов, утереть нос Тоби с его злобным пафосом будет приятно… и я не хочу… чтобы его старания, а также поддержка Рин и всех моих друзей были впустую. Вперёд, Обито!