«Закрой глаза, представь, что это дурной сон. Я всегда так делаю». — Капитан Джек Воробей
В небольшом тихом классе, хорошо спрятанном и незаметном для чужих глаз, пара учеников сбилась в сгусток страсти и возбуждения. Среднего роста парень резким движением подсадил спутницу на парту, запоминая каждый изгиб маленького тела. Огненные волосы спадали на глаза, мешая лицезреть прекрасную девушку перед собой. Жгучая брюнетка податливо прогибалась под поцелуями гриффиндорца. Каждый момент отпечатывался в памяти парня. Он слишком долго оставался в тени нерешительности, поэтому сейчас всё вокруг казалось нереальным. Парень использовал несколько попыток, прежде чем наконец снял блузку с девушки: руки тряслись от волнения и возбуждения. Ещё миг — и она будет его. Полностью и необратимо. Слизеринка потянулась за очередным поцелуем, и Лимей прикрыл глаза, наслаждаясь. Её кожа всегда пахла корицей: слишком терпко, слишком жгуче и притягательно. Запах этих духов преследовал, становясь небольшим утешением. Но неожиданно пряный аромат исчез, а ему на смену пришёл запах дешёвого мужского одеколона. Лимей в ужасе отпрянул от парты, отчётливо различив лучшего друга перед собой. Костлявый и бледный как сама смерть, тот сидел сгорбившись и будто ожидая продолжения. Лицо Северуса исказила страшная гримаса, никак не похожая на его нечастую улыбку. Комната поплыла перед глазами. К горлу подступила тошнота, а все органы крепко стянуло в узел. В голове остался лишь противный на тот момент образ Снейпа — полураздетого и ожидающего действий. Лимей опёрся на противоположную парту, чтобы не свалиться с ног. Обычно заметные веснушки стали еле различимы на побелевшей коже. Парень ощутил, что вот-вот весь ужин окажется на полу. Северус же всё продолжал жутко улыбаться, подливая масла в огонь несвязной болтовней. Лимей непроизвольно вслушался в бред слизеринца, и, на удивление для себя, сумел разобрать одну фразу: — Мы ведь всегда будем друзьями? Детский голос, произносящий вопрос снова и снова, стучал в голове, будто маленький надоедливый молоточек. Эванс с силой зажмурился. Воспоминания, вызванные фразой Снейпа, пульсировали свежей раной, а Лимей сопротивлялся им всё меньше. Сердце выписывало сложные фигуры в груди. Слизеринец отошёл на задний план, так же, как и помещение, превратившись в размазанную кляксу. На несколько секунд каменный пол ушёл из-под ног и всё затихло. Лимею в миг стало легче. Парень вдруг ощутил невероятно теплый порыв ветра. Открывая глаза и ожидая новых рвотных позывов, он огляделся. Страх, удивление и непонимание происходящего крепко засели в голове. Но стоило парню осознать, где он находится, разум прояснился. Такая знакомая роща окружала Эванса. Все сознательное детство семикурсника прошло именно в ней. Здесь они с Лили впервые услышали рассказы Северуса о Хогвартсе — таком волшебном и неизведанном. Именно сюда он бежал, чтобы поддержать убитого смертью матери Снейпа. Здесь самый первый раз успешно оседлал старенькую метлу… До Лимея донёсся тонкий и писклявый голосок сестры, который с трудом удалось узнать. Она тихо смеялась. Не обратив особого внимания и посчитав звуки отголосками прошлого, парень уверенно двинулся к центру поляны. Эванс заметил трех детей лет десяти в нескольких метрах от себя. Они появились будто из ниоткуда, ведь до этого Лимей никого здесь не заметил. Присмотревшись, он с ужасом узнал там себя, Лили и Северуса, только на семь лет младше. Два рыжих, до одури похожих друг на друга ребёнка — мальчик и девочка — выглядели слишком ухоженно и жизнеспособно на фоне третьего заморыша. Несмотря на это, все они стояли босыми ногами на тёплой земле, плотно обступив извивающееся нечто. Никто из них не обратил внимания на повзрослевшего Лимея, будто он стал привидением, невидимой материей, сквозь которую беспрепятственно проходили лучи света. Подойдя вплотную к себе десятилетнему и склонившись в центр, семикурсник ужаснулся: по ногам детей неторопливо и грациозно извивалась длинная кобра. Маленьких волшебников это явно не смущало. Они беззаботно хохотали, хватаясь друг за друга, чтобы не развалить круг. — Что вы делаете?! Отойдите! — старший Эванс не на шутку запаниковал, ведь этот момент не был его воспоминанием. Он попытался оттолкнуть детей, но ладонь прошла сквозь их узкие плечи. Тем временем змея выползла из воображаемого купола и направилась к отскочившему гриффиндорцу. Как в сказке, рептилия начала увеличиваться в размере, превратившись в противного и огромного питона. Лимей окаменел. Он не мог двинуть ни мускулом, забыл как дышать, не вспомнил про волшебную палочку. Только и слышал, как змея зашептала: — Смерть уже в пути…Зелёная вспышка. Последнее воспоминание. Последний вздох. Пустота…
***
2 октября 1977 г.
Лимей подскочил в кровати и с резкой болью втянул в лёгкие несколько крупиц душного воздуха. В горле пересохло, а сердце билось как бешеное. Пижама прилипла к мокрому от пота телу, создавая дискомфорт. Голова раскалывалась на мелкие кусочки, парень был готов завыть от боли. Пошатываясь, Эванс аккуратно встал с кровати. Каждое движение отдавалось ужасной болью в голове. Когда Лимей-таки «дополз» до кувшина с водой, он бросил взгляд на будильник. Слишком рано. До неприличия. Видеть маленькую стрелку часов на семи утра в выходной день являлось «строжайшим запретом». Глотнув спасительной влаги, пробудившей организм, семикурсник выудил из прикроватной тумбочки маленькую склянку и опрокинул её в себя. Небольшой запас зелья от головной боли всегда позвякивал в вещах Лимея. Ужасающие кошмары снились парню на протяжении трех лет: трёх лет невыносимой головной боли по утрам и трёх лет напоминаний о неминуемой «скорой» смерти. По началу Лимея пугали эти сны, он обращался к мадам Помфри, пытался не спать несколько ночей, но со временем кошмары стали частью его обыденной жизни. И как бы многие не старались, причину этих снов они разгадать не смогли. Казалось, она должна быть известна Лимею, но, увы, парень и сам не мог понять, от чего зависят ночные видения и на какой почве они так бурно дают о себе знать. Впрочем, размышления над этой проблемой приходили к Эвансу только ранним утром, когда он подскакивал ни свет ни заря и с туманом перед глазами проглатывал очередной флакончик зелья. Головная боль под действием зелья быстро отступала. Очертания чужих кроватей, вещей, предметов вырисовывались в пространстве. Через пару минут Лимей с интересом подметил, что кровать Джеймса Поттера пуста, в то время как все остальные мародёры мирно похрапывали. — Куда он свинтил? — чуть слышный шёпот слился со скрипнувшей кроватью. Головная боль напрочь исчезла, а сам Эванс почувствовал прилив странной бодрости. Быстро, стараясь не шуметь, Лимей натянул джинсы, любимую ярко-синюю футболку и решил наведаться в пустующую гостиную. Спускаясь по ступенькам, Эванс подумал, что гостиная скучает в глубоком одиночестве и будет особенно рада его присутствию. Гриффиндорец аккуратно сошёл с последней ступеньки и ступил на мягкий ковер. Приготовившись к желанным минутам наедине с собой, Лимей с разочарованием заметил парочку, в обнимку сидящую на одном из диванчиков. Стараясь остаться незамеченным, семикурсник прошёл к самому дальнему креслу и бесшумно опустился в его объятия. Парня не интересовали личности тех, кто нарушил его одиночество. Они не мешали ему, он не мешал им. В конце концов, мало, что ли, влюблённых парочек в Гриффиндоре? В гостиной всё затихло. Ни звука, ни дуновения ветра. За окном показались розовые отблески восходящего октябрьского солнца. Оно охотно отпускало свои лучи по закоулкам замка и его окрестностям. Свет щедро залил тот участок, где сидели парень с девушкой, и вспыхнул, остановившись около камина на сияющих доспехах. Тишина начала угнетать. Плотные стекла не позволяли пробиться в помещение ни приятному щебету оставшихся птиц, ни шуму листьев, легко покачивающихся на ветру. Вдруг крепкий низкий шёпот разорвал тягучее, как смола, молчание: — Нам пора идти, — голос, омраченный низкими частотами, показался «незаконному» слушателю слишком знакомым. — Может, ещё пару минут? Никто не просыпается в такую рань в выходной, — девушке не пришлось переходить на шёпот, чтобы говорить тихо. — В прошлый раз ты говорила тоже самое… — Тот первокурсник ничего не понял, расслабься. Он даже навряд ли запомнил наши лица. Лимей обомлел. Забыл как дышать, как двигаться. Каждый нерв напрягся до предела и, казалось, в любую секунду мог оборваться, словно гитарная струна. Этот голос, нежный и такой родной, сейчас пронизывал уши тонкими спицами. Эванс ожидал услышать её меньше всего. После опознания голоса родной сестры с её спутника слетела блеклая маска. «Лили и… Поттер?! Джеймс Поттер и Лили!!! Представить невозможно! Только дыши, Лимей. Успокойся! Нет ничего плохого в том, что Лилс встречается с кем-то, правда?» — собственный назойливый успокаивающий голос зазвучал в голове у Лимея. Только вот никакого спокойствия не появилось. Удивление, бушующее ураганом по венам, будоражащая новость о том, что Лили и Сохатый в столь близких отношениях, сводили парня с ума. «Да какое, на хрен, с кем-то?! Джеймс Поттер и Лили Эванс сидят в обнимку в гостиной и болтают о разных мелочах! Сказать кому-то — посмеются, ещё и сплетен об умственных способностях распустят», — сердце бешено билось о ребра. Лимей прикусил костяшки пальцев, чтобы попросту не завизжать как последняя девчонка-четверокурсница. «Лилс столько лет подряд твердила всем, что Поттер — «противная назойливая муха, заменяющая приятные мысли на желание убийства». Столько раз я и Сев выслушивали проклятья в его сторону, речи о том, какими способами можно заставить Джеймса оставить её в покое! И к чему это привело? Зачем они устраивают весь этот цирк?!» «А Северус? Если он узнает, он же убьет Сохатого на месте. Он бесится только из-за пары слов о мародерах, не говоря уж про то, что я их часть…» — мысли Лимея перебил незаконченный разговор. — Лилс, — сомнений, что это Сохатый, не осталось, когда он заговорил громче, — я хочу немного отоспаться. Мы планировали сегодня прогнать ещё пару стратегий. Да и следующая ночь должна выдаться бурной, — он замолчал. Скорее всего потому, что Лили скорчила такую обычную для неё мордочку непонимания и смятения. — Не надумай ничего лишнего, дурашка… «Общаются как престарелая замужняя пара, честное слово. В каком месте сейчас твоя несгибаемая харизма и эго, Поттер? Стыдно за тебя, лопух», — веселые комментарии происходящего то и дело появлялись в голове у гриффиндорца, но тот упорно отгонял их от себя. Парень сосредоточил всё внимание на голосах, пытаясь ещё больше слиться с креслом. … — Мы просто пойдём развлекать Лунатика. Очень странно, что мадам Помфри ещё не скрутила его на больничной койке. Пора бы уже, — Джеймс немного помолчал. Лили тоже не сказала ни слова. Видимо, девушка немного дремала. — Но к бурной ночи с тобой я всегда готов, только изъяви желание… «Сохатый, серьёзно? Нет, ну серьезно?! Мерлин, мои уши! Зачем я это услышал?» — все эмоции, которые двигали в тот момент Эвансом сполна отобразились на его веснушчатом лице. Лимею показалось, что чёткое возмущённое «Джеймс!» он уловил бы из спальни. Послышался тихий скрип нескольких пружин. Как всегда растрёпанный Сохатый в мятой пижаме показался из-за дивана в полный рост. Он сладко потянулся и подал руку к тому месту, где находилась Лили. Парню не составило труда подтянуть к себе худенькую девушку. Эванс, потуже запахнув халат, осторожно обняла мародёра за плечи, опустила голову на его плечо и прикрыла глаза. Её яркие рыжие волосы, рассыпавшись кудрями по плечам, сливались с ранним утренним солнцем. Джеймс уткнулся носом в макушку старосты Гриффиндора и обвил руками её талию, что-то тихо нашёптывая. С такого расстояния офигевшему Лимею не удалось разобрать тихих, почти беззвучных слов, которые заставили его сестру широко улыбнуться. «Нужно ли сказать им что-то сегодня? А Севу? Или не стоит лезть в чужие отношения? Но она моя сестра! Зная отношение Джеймса к предыдущим девушкам, Лили стоит опасаться. Но неужели она сама не поймет, когда её просто используют? Да, Сохатый долгие пять лет ухлестывал за ней как мог, кричал на каждом шагу о своих чувствах, но было ли всё это правдивым? Или Лилс — это очередной, долгожданный, заработанный кровью и потом трофей?» — как много вопросов роилось в голове у Эванса, когда он наблюдал за милыми действиями влюблённых. Но влюблённых ли? Ни на один из вопросов Лимей не знал ответа, поэтому решил поступить так, как поступает всегда: пустить все на самотёк. «Будь что будет… Да и с чего ты вообще решил, морда веснушчатая, что они встречаются? Может просто… Ну, в принципе, уже глупый вопрос», — Лимей, спрятав лицо в коленях, со странным и противным чувством слушал причмокивания со стороны парочки. Хотелось бежать из этого момента, этой комнаты и этого замка. Эванс чувствовал себя очень погано из-за того, что стал свидетелем такой личной и интимной в некотором роде встречи. Это должны были быть только их моменты. И ничьи больше. Последний раз крепко сжав Лили в объятиях, взлохмаченный парень двинулся в сторону лестницы в спальни и скрылся за поворотом. Лимей дождался, пока его сестра также благополучно поднимется к себе в комнату, и быстро прошмыгнул за Поттером. Зайдя в комнату, семикурсник первым делом, конечно, оглядел кровать Сохатого. Тот уже закрутился в одеяло и лежал, как ни в чем не бывало посапывая. Безумная и противоречивая идея пришла в голову ошарашенному мародёру…***
— Сириус. — Сириус, поднимайся! — Бродяга, дорогой, солнышко уже встало, а ты ещё нет. Так не хорошо, — елейный голос Поттера способен пробудить даже мертвого, — поэтому подними наконец свой зад с кровати, псина ты этакая! — Да чего вы разорались, выходной же! Дайте хотя бы до одиннадцати поспать, — было бы трудно разобрать что-нибудь в мычании Блэка, если б не многолетний опыт парней. — Полвторого, Бродяга. Полвторого дня! — Сколько?! — Сириус резко принял положение «сидя», вытаращив глаза на подставленный под нос будильник. — ЧЕГО РАНЬШЕ НЕ БУДИЛИ? — Сириус как ужаленный принялся скакать по комнате, на ходу натягивая футболку и чёрные джинсы. — Через полчаса тренировка. СОХАТЫЙ! Собирайся, чего сидишь? — но оглядев еле сдерживающих смех соседей, Бродяга понял, что его снова развели. — Ну вы и сволочи! — с этими словами Блэк со всей силы швырнул в сидящих друзей футболкой. — А-а-а, — парень в считанные секунды оказался на кровати, но, конечно, заснуть он больше не смог бы. Пока Питер и Ремус отходили от смеха, Джеймс сонно натягивал любимый свитер, время от времени пиная Бродягу ногой. Никто из расслабленных семикурсников не ожидал, что в ближайшее время самое обычное утро перерастет в знаменательный день. Кое-как растолкав Блэка и заставив его надеть хотя бы джинсы с носками, мародёры дружно двинулись на завтрак. — Пятнистый* заходил? — Я его сегодня ещё не ви-и-идел, — прокомментировал Ремус, зевнув. — Ставлю сотню галлеонов, что он снова в гостиной прохлаждается. Оказавшись в наполовину заполненной душной гостиной, ребята огляделись. — Рыжая голова на горизонте, Сохатый, — предупредил Питер. — Что? Где? Эванс? — сразу закрутился Джеймс, выкручивая голову в разные стороны. — Конечно, Эванс, Поттер, только не тот, которого ты ожидал увидеть, — хмурый Лимей вразвалку подошел к однокурсникам. Его настроение после увиденного утром нельзя было назвать даже нейтральным. Парню было обидно за товарищей, за себя. Неизвестно, насколько долго эта парочка дурачила всех, в том числе самых близких. Играя на публику каждый день, Джеймс и Лили все больше доказывали всем, что им никогда не стать парой. Особенно его рыжая сестрёнка, чьи доводы против Сохатого были уж слишком правдоподобны. — И тебе не хворать. Если у тебя нет настроения, то не нужно портить его всем, — Сириус, озлобленный из-за раннего подъёма, буквально выплюнул в сторону Эванса эту фразу. У Сириуса и Лимея всегда были конфликты между собой, но если оба парня находились в плохом расположении духа, то день выдавался сложным у всех. К вечеру настроение банды мародёров, благодаря злющим Блэку и Эвансу, упало ниже подножия Азкабана. — Я вижу, что у тебя оно уже в заднице. — Пожалуйста, пойдемте на завтрак, пока вы не подрались здесь по-маггловски, — Ремус как всегда оставался спокоен. Его размеренный голос действовал на семикурсников, как ингибитор на металлы. Лунатик переключил внимание раздраженных парней на более интересное занятие, чем пустые подколы, — завтрак.***
Весь день Лимей провел как на иголках, следя за каждой малейшей перепалкой, резким взглядом Лили и Джеймса. Мародёры недоумевали, что произошло с парнем, пытаясь выпытать причины его нервозности. Но парень так и остался нерасколотым орешком до конца дня. После ужина Эванс снитчем спустился в их общую небольшую лабораторию, вытащив из запасов Лили пустую склянку и недавно приготовленную сыворотку правды. Учебное зелье в бутылочке колебалось маленькими волнами. Проделав несколько быстрых махинаций, из огромной колбы с водой гриффиндорец налил в пустой пузырёк столько жидкости, сколько было в «настоящем» пузырьке. Семикурсник одним быстрым движением опустил подделку в карман и был таков. Залетев в гостиную, Лим лихорадочно начал поиск своих друзей. Мародеры кучкой сидели на двух диванчиках. Лили парень заметил в абсолютно другом конце гостиной Гриффиндора. Поспешив к друзьям, он опустился на маленький пуфик и самым напряжённым голосом произнес: — Парни, не хотите сыграть в правду или желание?..