— Одни только дети знают, чего ищут, — промолвил Маленький Принц. — Они отдают всю душу тряпичной кукле, и она становится им очень-очень дорога, а если ее у них отнять, дети плачут. Антуан де Сент-Экзюпери. Маленький принц
1892
Со стороны тренировочной площадки исходили звуки ударяющегося друг о друга дерева. Бьякуя изо всех сил лупил по ненастоящему мечу противника своим, пытаясь сбить его с ног. Он злился, от этого его ладони потели, и хватка уже была не столь крепка как в начале спарринга. Пряди волос, выпавшие из хвоста, намокли и лезли в глаза, из-за чего ему приходилось постоянно встряхивать головой, чтобы нормально видеть. Это злило его ещё больше, и он прикладывал все свои силы в удары, не особо волнуясь, что бьётся с хрупкой девочкой. Нацуми молча сносила каждый удар парня. Пару раз она их пропускала, из-за чего деревянный меч Бьякуи оставлял на её теле красные отметины, которые грозились вскоре стать лиловыми синякам. Она стискивала зубы сильнее, драться ей никогда не нравилось, но она не стала отказываться от боя ни тогда, когда Бьякуя настойчиво её попросил (скорее даже приказал), ни тогда, когда она получила пятый удар по руке. Ещё вчера Киске рассказал всей семье Кучики, что девочка решила поступить в Академию духовных искусств синигами, ведь все навыки стёрлись из её памяти после произошедшего с ней несчастного случая. Все взрослые приняли новость с воодушевлением, а вот Бьякуе она не пришлась по душе. Такая слабачка, как Нацу, по его мнению, не смогла бы и недели выдержать в академии, и ей уж тем более не место на поле боя. Мысль о том, что раздражающая его мелкая засранка станет синигами, ему претила, и он решил «выбить дурь из её головы». Кучики не нравилось, что при каждом пропущенном ударе девочка лишь стискивает челюсть, чтобы не выпустить болезненный стон и не показаться слабой. Он знал, что она слабая, и эти действия счёл неумелым обманом. Невинная овечка, возомнившая, что она достойна держать в руках занпакто. Он ещё не знал тогда, что у Нацу давно был духовный меч со своим духом — красавицей Бенизакурой. И не совсем понимал, что эта девочка была по факту старше его. Его раздражало её вечное безмолвия, смущённый румянец даже от мимолётного взгляда, не желание идти на контакт и неизмеримое количество извинений, которые она ему приносила каждый раз после тщетных попыток Бьякуи вывести её хоть на какие-то нормальные эмоции. Чтобы он не делал за эту неделю, ему не удалось добиться своей цели: Нацуми осталась таким же зажатым подростком, каким он встретил её впервые в своём доме. Он со всей силы ударил по мечу девочки, и она выпустила его из рук. Деревяшка с глухим стуков упала на землю и откатилась на несколько метров. Нацуми потеряла равновесие и свалилась вниз, неудобно подворачивая лодыжку, от чего её связки ног тут же дали знать о своём существовании. — У тебя настолько слабое реацу, что ни один асаучи не признает в тебе хозяйку! — Бьякуя раздражённо смотрел на скрывшую лицо выпавшими прядями из причёски девочку, сидящую на земле. — Бьякуя! — на площадку вышел Соджун. — Чего ты взъелся на неё? Посмотри, как избил! Это неподобающее поведение для будущего главы клана! — мужчина гневно смотрел на сына, ожидая, что тот раскается. — Но я прав! — Бьякуя и не думал о том, что его слова и действия могли обидеть Нацуми. Её ведь ничего не могло обидеть. Она казалась ему куклой, что сейчас встанет, вновь попросит прощение и всё будет по-прежнему: она будет его бесить, а он пытаться её достать. — Она даже тренировочного пустого не сможет одолеть. Жалкая слабачка! Ты лишь опозоришь имя синигами, если поступишь в Академию! — он раздражённо посмотрел на всё ещё сидевшую на земле девочку. — Бьякуя, это не… Соджун не успел договорить. Нацуми подскочила на ноги и понеслась в сторону реки в другой части поместье. На мгновение лицо девочки ему показалось красным, но не таким, когда она смущалась. На нём были неравномерные алеющие пятна, а ещё щёки были мокрыми. Она плакала и вытирала руками слёзы, пока её маленькая фигурка удалялась от отца и сына Кучики. — Ты обязан извиниться, — Соджун неодобрительно посмотрел на сына, однако его голос уже не звучал как голос раздраженного человека. В нём было неодобрение, а ещё приказ. — За что? На правду не обижаются. И она всё равно не обиделась, — отмахнулся Бьякуя, складывая руки на груди и отворачиваясь от отца. — Вот увидишь, как только я попытаюсь к ней подойти, она тут же покраснеет и начнёт лепетать что-то непонятное, скорее всего извинения не пойми за что. — Бьякуя, она не кукла. У неё тоже есть чувства. И сейчас ты очень сильно их задел. — Я так не считаю. — Она плакала, — напомнил Соджун. — Ну и что? — Вместо того, чтобы злиться из-за непонимания, ты мог бы просто подойти и поговорить с ней, — Кучики положил руку на плечо сына, настойчиво заглядывая ему в глаза. — Ты знаешь, что это невозможно. Она молчит, как партизан! Всегда! — почти обиженно ответил Бьякуя, отводя от отца взгляд. — С ней неплохо общается твоя мать и я, и Гинрей любит её общество. А Урахара-сан и Сихоин-сан так и вообще могут говорить с ней часами. Ты не задумывался, что дело не в ней, а в подходе? Бьякуя фыркнул, но возражать не стал. Он вспомнил прошедшие дни, когда в попытке раскрепостить Нацуми он дёргал её за руки, таскал везде за собой как куклу, зная, что она не скажет и слова против. Пытался её разозлить, чтобы увидеть её реакцию. Даже написал на её веере весьма нелестное слово, но ничего не выходило. Только с каждым разом её взгляд становился грустнее, а количество слов, что она могла ему сказать, меньше. Парень встряхнул головой, хмурясь, и разжал руки. Соджун принял это за отголосок ожидаемого им раскаяния, стиснул на секунду крепче плечо сына и ушёл в дом, предоставляя Бьякую его мыслям. Парень помялся, обдумывая произошедшую ситуацию снова и снова, но потом всё же пошёл в ту сторону, в которой недавно скрылась Нацуми. Искать девочку по реацу было невозможно. Её духовная сила была отчего-то практически неуловима. Поэтому Бьякуя решил сперва осмотреть места, где она могла быть. Он зашёл в комнату к матери, но застал там только саму Хаякаву. Потом обошёл западную часть поместья, где обыкновенно Йоруичи играла с ним и Нацуми в пятнашки (скорее просто пыталась вывести Кучики из себя, а Урахара лишь стояла рядом, не вмешиваясь). И только после он направился в место, которое, как он думал, любила девочка — её мысли всегда были тайной. На этой неделе сакура, наконец, зацвела. Этого момент Хаякава ждала больше всего, ведь до излюбленного ею пикника в выходные оставались считанные дни. В их семье была традиция устраивать вечерние посиделки под этим деревом в кругу родных и близких друзей. На этот маленький праздник даже Гинрей не смел не прийти. Бьякуя стоял под этим розовым чудом и глядел в зеркальную гладь озера, образованного здесь рекой. Той, кого он надеялся найти, не было здесь, однако еле уловимый отголосок её силы в этом месте не давал ему просто взять и повернуть в сторону дома, бросив поиски. Так он пробыл здесь с минуту, пока плоды его трудов не дали о себе знать — откуда-то сверху послышался хруст. Первое, что увидел Кучики, когда поднял голову, — голая стопа, исчезнувшая в цветной кроне. Он подошёл ближе к дереву, пытаясь разглядеть человека, забравшегося на него, и тогда увидел блеснувшую в солнечных лучах шевелюру Нацуми. Девочка залезла на толстый сук дерева в пяти метрах от земли и остановилась на нём, заметив, что её присутствие более не тайна. Не говоря ни слова, Бьякуя подошёл к самой нижней ветки, зацепился за неё руками и подтянулся, чтобы забраться на неё. Так он проделывал этот трюк пока не достиг той высоты, на которой, притихнув, сидела Нацуми. Когда он обхватил ногами сук, чтобы надёжно закрепить себя на дереве, девочка вжалась в ствол, отвернувшись от него, тем самым пряча своё лицо в пятнах от парня. — Ты далеко забралась. Могла упасть, — спустя минуту молчания произнёс Бьякуя. — Ты тоже, — буркнула Нацуми. У Кучики расширились глаза. Не сказала, не пролепетала, не промолвила, а буркнула! Похоже, он действительно обидел её. И всего-то надо было побить. — Мог и не лезть за мной, а я не маленькая. — О, то есть теперь мы разговариваем?! — Чего ты хочешь? — в глаза Нацуми вернулась вселенская печаль, она обречённо посмотрела на Бьякую. Парень заелся, решив, что она вновь начнёт ускользать от разговора. — Я… хотел извиниться? — Ты у меня спрашиваешь? — хихикнула Урахара, вновь повергая Кучики в шок. Он впервые слышал её смех, и этот звук был настолько прекрасен, что хотелось слушать его вечно. — Ну да… наверное, да… — теперь уже черёд Бьякуи был смущаться. Парень почесал бровь, судорожно думая, что теперь ему говорить. — Так ты простишь меня? — Я не… — Только не надо говорить, что ты не сердишься, — перебил её Бьякуя, хмуро поглядев на девочку. Она непонимающе захлопала ресницами. — Я виноват, и ты это знаешь. Так что прими уже мои извинения и давай… — он снова замялся, — начнём всё сначала. Не хочу смотреть на то, как с каждым днём ты отдаляешься от меня всё дальше. В конце концов, Урахара-сама хотел, чтобы я помог тебе стать человеком, а выходит, что ты только больше превращаешься в гибрида синигами и пустого. Нацуми снова хихикнула, и с сердца Бьякуи словно камень свалился. Она рассмеялась второй раз — впору это записывать в его личную книгу славу. Только сперва надо будет её завести. — Это значит, что я прощён? — Я подумаю, — Нацуми улыбнулась как самая настоящая лиса, хитро прищурив глаза. В этот день они разговаривали как никогда свободно. Нацуми рассказывала истории из своей жизни, главным героев которых зачастую был Киске, попадающий в нелепые ситуации. Особенно занятным были перепалки капитана двенадцатого отряда с его новым лейтенантом, который просто возненавидела его, зато саму Нацуми обожала, как сорока блестящие вещи. О неприязни Хиори к Киске знал весь Сейрейтей, в особенности — пятый отряд, капитан которого нередко попадал под раздачу от крайне взбешённой низкой женщины. — Я уверена, что она любит его, вот и лупит, — сказала Нацуми. — В Мире живых говорят: «Бьёт — значит любит». — Но у нас «Бьёт старшего по званию — значит, попадает под трибунал», — флегматично заявил Кучики. — Я удивлён, как ещё капитан Хирако не подал на неё заявление. — Может, он тоже любит её, — пожала плечами блондинка, переводя взгляд на озеро. — Вот и терпит. А их гордость не даёт им признаться в чувствах. — В это верят только такие маленькие девочки, как ты. — Я вообще-то старше тебя! — Нацуми возмущённо посмотрела на парня, складывая руки на груди. — Правда? — Бьякуя скептически окинул взглядом худощавую фигуру девочки и по-детски миловидное лицо. — А по тебе и не скажешь. — Правда-правда, — стояла она на своём. Потом Бьякуя рассказывал истории из своей жизни. Они делились своими взглядами на разные вещи, своими желаниями и мечтами, целями и убеждениями, не замечая, что солнце уже стремительно покидает розовеющий небосклон. Нацуми, наконец, перестала сжиматься каждый раз, когда Бьякуя просто смотрел на неё, она словно стала обычным ребёнком, только чрезмерная вежливость никуда не исчезла. А сам парень в мгновение ока забыл о своей лёгкой раздражаемости и вспыльчивости. На место ненужной экспрессивности пришло восхищение маленькой леди, которую он наконец-таки смог назвать другом. За своими разговорами ребята даже не заметили пристально наблюдающего за ними Соджуна. Мужчина тепло улыбнулся, глядя на смеющихся ребят, и со спокойной душой зашёл в дом.