Ложь обойдет полсвета прежде, чем правда успеет надеть ботинки. Марк Твен
Я вновь попыталась встать. Тело совсем меня не слушало, мои конечности были как у ватной куклы. Превозмогая боль и гравитацию, я всё же свесила свои ноги с кровати и коснулась ими прогретых солнцем досок. Так. Теперь и-и-и р-раз! Оп ля! Смертельный номер! Я встала! Ура! И тут же свалилась на колени, издавая очень громкий звук. Мои распущенные волосы взметнулись вслед за мной и закрыли мне лицо, перевалившись спереди. Блин. Лишь бы только рана не вскрылась. А то даже через анестетик я вновь почувствовала, как моё тело неприязненно реагирует на сплошную дыру. Жаль, что магия Орихиме мне не поможет, было бы легче. Пока я отплевывалась от волос и собиралась с силами, дабы встать и не повторить этот полёт Гагарина, в комнату вошёл Ренджи. Парень пристально осмотрел меня, будто бы пытаясь понять, я это или нет. — Мы же ещё не знакомы? — так и оставаясь в позе раскаяния, заговорила я, смотря на обалдевшего лейтенанта шестого отряда снизу-вверх. — Меня зовут Урахара Нацуми. — Абараи Ренджи … — промямлил парень, но тут же мотнул головой, видимо возвратив себе рассудок. — Что Вы делаете?! — Придумываю план побега отсюда, — ляпнула я первое, что пришло в голову. «И ты говоришь, что тебе больше 100 лет? — зазвучал голос Ренэйт в моей голове. — Да ты максимум на год тянешь своим умственным развитием, ха-ха!» — Заткнись! — зло буркнула я, но потом наткнулась взглядом на ещё больше шокированного парня. — Это я не тебе, прости. Мой дух занпакто обозвал меня ребёнком, — для убедительности добавила я. Кажется, он поверил мне. Видимо и сам разговаривает со своим духом, раз принял это вполне себе нормально. — Вам нужно немедленно лечь, иначе рана откроется, — Ренджи подошёл ко мне, подхватывая под локти. — Я Вам помогу. С горем пополам он уложил меня как парализованную (больше попыток двинуть и пальцем я не предпринимала) на кровать. Мои волосы так и остались разметавшимися по всему полу. Ренджи решил не трогать их. Наверное, побоялся запутать или что-нибудь испоганить. Хотя может быть ему просто на них плевать. — Я доложу капитану, что Вы очнулись. Он просил меня об этом. — Так, условимся на том, что ты можешь обращаться ко мне на «ты», — тут же сказала я. И так достаточно персон, обращающихся ко мне с дурацкие уважением, это напоминает мне извечные уроки этикета от госпожи Хаякавы в доме Кучики. Хаякаву я люблю, а этикет — не очень. Ибо весь этикет сплошь и поперёк говорит о том, что женщина — низшее существо, ей надо молчать, скромно улыбаться, выворачивать свои кости под строго определёнными углами, если она хочет что-нибудь сделать, и прочее, прочее. — В конце концов, чем ты хуже Рукии или Бьякуи? — решила дополнить доводами моё предложение я. Абараи, кажется, смутился. — И капитан Унохана знает, что я в порядке. Она вколола мне анестетик, из-за чего боли я пока не чувствую да и двигаться нормально не могу. Поэтому наше знакомство и вышло весьма комичным, — напоследок я мило улыбнулась. Ренджи покраснел ещё больше. Что он вообще себе там в мыслях представляет? Из-за чего он весь красный, как его волосы? — Я… как бы… ну… — начал мямлить он. — Я говорил о своём капитане… — М? — я вскинула брови. Он смутился из-за того, что его капитан просил его меня проведать и посмотреть, что со мной? Но… Стоп… — Стоп, — уже вслух сказала я. — Твой капитан ведь… — Капитан Кучики, — ответил Абараи. — Хм… Ну, догадаться было не сложно. Он сидел с ним в палате, он с ним прибыл в мир людей, чтобы забрать Рукию. Но… Бьякуя просил его узнать обо мне? Ну, может, и это было не удивительным. Что-то приятное разлилось по телу от моего сердца. Даже рана перестала болезненно тянуть, постоянно напоминая о себе. Кажется, я лежу сейчас, улыбаясь как самая распоследняя дурочка. Поэтому я поспешила отвернуться от Абараи, прикрываясь волной волос. В голове всплыли слова: «Выздоравливай, моя леди». Это мог быть только он. Только он меня так называл. Я восприняла это как бред воспалённого от боли сознания, но что если?.. Я непроизвольно взглянула на перебинтованную руку. Он был здесь? Был в моей палате? Он держал меня за руку? Может спросить у него? Хотя он вряд ли ответит. — Ренджи… — А? — тут же ответил парень. Я повернула голову вновь к нему. — Твой капитан ведь был ранен… — типа «издалека» начала я. — Как он? — Говорит, что ещё два дня назад всё зажило и что капитан Унохана не позволяет ему выйти отсюда, — усмехнулся Ренджи. Два дня? Что значит два дня? — А сколько… я тут лежу? — спросила я. Неужто я проспала три дня? Я что побила рекорд Киске? Да ладно, кому скажешь — никто не поверит. — Ну, если считать сегодняшний день…. — он задумался. На его лице отобразился сложный мыслительный процесс. Он что, не может сложить два и два? — Неделю уже как. — … Неделя… это ведь семь дней… Я лежу тут… неделю? — Госпожа Ура… — я гневно зыркнула на него. Он, что, тупой? — Нацуми… — тут же правился он. — Мне нужно идти. Если я понадоблюсь, можете… можешь снова спикировать на пол, и я тут же прибегу. Он улыбнулся и вышел из палаты. Да уж… неделя.***
Остаток дня я провела, не двигаясь, в постели. Ренджи ушёл, я ожидала, что после его благой вести Бьякуя прискачет ко мне (шучу, конечно, я думала, что он хотя бы заглянет, чтобы разозлить меня или, например, кинуть свой ледяной взгляд), как-никак, это я ведь его жизнь спасла от безумного белобрысого эльфика, но его не было. Ханатаро оповестил мою команду рёка о моём сознательном состоянии, и через полчаса все они уже были здесь. Да, я точно не в раю. Иначе, что тут делает Ичиго? Я с удивлением подметила, что Исида, Чад и Орихиме были в нарядах почти тождественных тем, в которых они прибыли сюда. На мой немой вопрос в глазах, Садо и Иноуэ указали на светившегося гордостью Исида и преподнесли наряд и мне. — На твоей одежде не было орнамента, и поэтому я сделал её абсолютно идентичной, — улыбался парень, единственный, кому было плевать на всякие «выкания» к людям, старше него на добрые десятки лет. Я пожала плечами, одежда и правда была похожа, я бы даже не отличила её от настоящей, если бы не одно «но». Кимоно было красным, а хаори белым. Мы поговорили о случившимся, об Айзене и его мотивах. Я рассказала парочку историй из моего прошлого, о тех временах, когда мне доводилось контактировать с этим малоприятным человеком, избегая информации о том, что он сделал, и из-за чего Киске изгнали из Сейрейтей. Они считали, что причиной стали якобы незаконные гигаи, ведь так им сказал Айзен, я же просто ответила, что «всё не так просто» и уточнила, что эти гигаи он доизобрёл уже после вынесения вердикта Совета 46. Правду естественно я им не собиралась рассказывать, пусть это сделает Киске. Разговор зашёл о моих ранах и о том, что рёка собирают вернуть завтра утром в мир людей. Судя по всему, меня к этой группе лиц не причисляли. — Брат сказал, что ты останешься здесь, со мной, — Рукия, удивившись, что я ничего не знаю о своей судьбы, странно посмотрела на меня своими большими лиловыми глазами. Я подняла бровь. С каких пор это недоразумение в кенсейкане решает что-то за меня? Я, конечно, не собиралась спотыкашки бежать обратно в магазин брата, я и так еле села, чтобы не разговаривать лёжа с друзьями. Но что значит «останусь здесь»? Этот вопрос я задала Рукие. — Я точно не знаю, но думаю, что это значит, ты останешься здесь в качестве синигами и будешь жить… — неуверенно проговорила она. Я впала в каплю. Да, по плану я должна была остаться здесь, но я всё ещё сомневалась. Мир людей, конечно, не был мне по душе от слова «совсем», но я не могу вот так просто бросить Киске. Этот придурок же и шагу ступить не может без идиотской выход… — И Урахара-сан не только не сопротивлялся, но и первым предложил эту идею, — прервал поток моих мыслей Ичиго. И тут я взорвалась. — ЧТО ЗНАЧИТ ПРЕДЛОЖИЛ?! ДА Я! ДА ОН! ВЫ ЧТО, РЕШИЛИ… Но и моего взрыва надолго не хватило. Резкая боль пронизала всё тело, я схватилась за рану под сердцем и, искривив лицо, вскрикнула от боли. Рукия в ужасе тут же подскочила ко мне, распахивая мою рубаху. Благо хоть я от живота до шеи была перемотана бинтами, а то бедные ребята в обморок бы грохнулась от смущения. Я взглянула вниз туда, куда испуганно смотрит Рукия. Её зрачки дрожали от ужаса и страха, а руки немного потряхивало. За своей хоть и не большой грудью я ничего не разглядела, да к тому же я прижимала ладонь к ране. Я тут же отодвинула её, морщась от нарастающей боли и взглянула на руку. Она вся была в свежей крови. Только сейчас я почувствовала металлический солоноватый тонкий запах, наполняющий палату. — РЕНДЖИ!!! — закричала в страхе Рукия, вызывая парня с противоположного конца коридора. Её ультразвук мог не услышать лишь глухой, да и тот бы с вопросом посмотрел на неё, почувствовав звуковую волну. Какая же она была громкая. В палате тут же показалась непонимающая морда лейтенанта. Он скучающе окинул взглядом ребят, ища Рукию. — Что е… — договорить он не успел, так же шокировано глядя на стремительно пропитывающиеся кровью бинты. — Я за капитаном Уноханой! И он ушёл в сюмпо, выскочив из палаты. Я обессилено легла на спину, сжимая рукой рану. Рукия обеспокоенно смотрела на меня. В её больших глазах я видела своё белеющее лицо, что заставляло меня тоже волноваться. Через пять секунд в дверях уже появилась Рецу вместе с Ренджи. Женщина мигом выпроводила всех из палаты, вколола мне ещё обезболивающего и принялась останавливать кровь. До моего мутнеющего сознания уже не доходили её слова и действия, я вновь провалилась во тьму, ощущая пульсирующую рану под своим сердцем как никогда остро.***
Все ощущения повторились вновь, будто бы я опять проспала неделю. Надеюсь, что это не так. Пока я приходила в себя, я слышала шум на заднем фоне. Словно бы кто-то пытался поймать волну телевизора, и сквозь шипение хоть и раздавались голоса актёров, но смотреть было невыносимо. — Она истощена. Всё её реацу уходит на медленное восстановление. Боюсь, что рана заживёт нескоро такими темпами. — Сколько? Голоса были знакомы, но я никак не могла вспомнить, кому именно они принадлежат. Мягкий женский с теплотой рассказывал о чём-то своему собеседнику. В ответ ей был холодный, безэмоциональный односложный ответ. — Месяц-полтора. Всё будет зависеть от ухода и её физических нагрузок. Я бы посоветовала ей и вовсе обойтись без них. Любое неверное движения, и рана вскрывается. Сегодня мы убедились в этом на практике, и опыт явно был не из приятных. О чём она говорит? Они ставили на ком-то опыт? И что за рана? Кто-то ранен? Почему же они не помогают ему? — Я постараюсь обеспечить ей максимально приближенные к Вашим советам условия выздоровления. К моей голове прикоснулось что-то тёплое. Оно погладило меня, взъерошивая волосы. Что это? Почему я не могу открыть глаза? Веки такие тяжелые… — Её дыхание изменилось… — задумчиво произнёс «холодный голос». — Она просыпается, но большое количество обезболивающего ей сильно мешает. — Сколько она пролежит в лазарете? Они говорят обо мне? Это я раненая? Что же происходит? — Две недели как минимум. Нельзя чтобы подобное повторилось, рана совсем не закрылась. Боже… это же Рецу. И я ранена! Дыра под моим сердцем… вот что у меня болит. Вот что не даёт мне дышать. Боже… Соске, Ичимару, Канамэ… они напали на Бьякую и Рукию! И эльфик проткнул меня, точно! Но все живы. Да… я ведь уже просыпалась. И снова потеряла сознание. Сколько прошло времени? Надеюсь не неделя! А ребята тут ещё? Я же не попрощалась. Чёрт, как же больно! — Добейте меня… чтобы я не мучилась… — простонала я. Рука (а судя по ощущениям, это была рука), гладившая меня, замерла. Говорящие прекратили диалог. — Если ты можешь шутить, значит, всё вновь обошлось, — раздался в ответ голос Рецу. Эх… а была такая надежда на скорое освобождение от мук! — Как ты себя чувствуешь? — спросил второй голос. О божечки, это же Бьякуя! Я аж от испуга распахнула глаза. Хотя… как распахнула… Кое-как разлепила один глаз и посмотрела им на зависшего надо мной мужчину, приятно подмечая, что помимо льда в его взгляде была некая обеспокоенность. — Как растаявший пломбир, который пырнули ножом, — кое-как вертя языком, ответила я. А интересно, мороженному больно, когда его кусают? Бьякуя хмыкнул. Он слышал мои мысли? Это не хорошо. Он сдаст меня в психбольницу! Стоп, здесь же нет её. Только тюрьма. Ааааа! Не хочу в тюрьму! «Что ты несёшь? Какая тюрьма? Дура что ли? Совсем мозги отшибло» Ренэйт, скотина! Сама такая! «Ну-ну. Вам правда глаза колит?» И Бенизакура туда же! Нашли повод сплотиться! — Я зайду, когда ей станет лучше, — он уже было развернулся, чтобы уйти, и даже снял свою тёплую руку с моей головы (не-е-ет, мне ведь так холодно! куда ты мой обогреватель?), но я его быстренько решила остановить, вцепившись в его хаори… попытавшись вцепиться в его хаори. — А ну стой… те, — добавила я. Он удивлённо развернулся и посмотрел на мою протянутую руку, силящуюся ухватиться за него. Естественно мои попытки не увенчались успехом, поэтому он просто протянул свою руку ко мне так, чтобы мои пальцы таки сжали в слабенький захват чёрную ткань его косодэ. — Не подлизывай… тесь, — я нахмурилась, а вот в его глазах пробежали смешинки. Сволочь! Ещё и насмехается! — Куда это ты… Вы сбегаете? У меня к тебе… Вам очень важный разговор! — Капитан Унохана, — он обернулся на застывшую в дверях женщину, — я останусь ещё ненадолго. Вы можете идти. Рецу, улыбаясь, кивнула Бьякуе на прощание и покинула палату, напомнив перед этим, что двигаться мне критически противопоказано, и пожелав доброго здравия. Кучики повернулся вновь ко мне и аккуратно вынул свой рукав из моей мёртвой (нет) хватки, придерживая при этом мою руку, дабы та плашмя не свалилась вниз. Пока он держал мою ладонь в своей, он потянулся за стулом, стоящим за высоким изголовьем ещё с того момента, когда здесь находилась почти в полном составе вся моя команда, и поставил его около кровати, изящно и элегантно присаживаясь на него. Я скривилась — этот мужчина двигался совершеннее, чем даже самая этикетолизированная дамочка из самого что ни на есть высшего общества. Бесит он, одним словом, меня. Мою руку он пока не отпустил, и я не стала напоминать ему об этом. Пусть погреет мои ледяные пальцы, а что такого? Сам же взял мою бедную ладошку, сам теперь пусть и вспоминает об этом. — Моё внимание полностью принадлежит тебе, — спустя минуту молчания сказал он. Я ещё больше нахмурилась. Я значит к нему на «Вы», а он тут фамильярничает. Нет, я бы конечно всё равно его поправила его с дурацкой «леди Урахары» на просто «Нацу», но всё же! А ладно. — С каких пор Вы вместе с моим братцем вправе решать, где и насколько мне оставаться? — я с претензией смотрела на его маску мраморного изваяния. Ни один мускул на его лице не тронулся после моего вопроса, и это бесило меня с тройной силой. — Когда мы одни тебе не обязательно обращаться ко мне на «Вы», — как бы подметил или разрешил он. Я не стала реагировать на это, но было приятно, что ему как и мне неприятно (в мыслях можно тавтологить!) обращаться со мной как с незнакомым человеком. — Главнокомандующий Ямамото сразу после того, как предатель Айзен и остальные скрылись в Уэко-Мундо, поспешил связаться с твоим братом, чтобы объяснить ситуацию. Он также заявил, что не намерен возвращать тебя в Мир живых, так как ты принадлежишь миру Общества душ, на что твой брат полностью и безоговорочно согласился, ещё и посоветовал запирать тебя в комнате, где нельзя использовать реацу, чтобы ты не сбежала. Главнокомандующий и я всецело поддержали его. — Вот же ж… — пробурчала я. Нашлись тут советнички и вершители судеб. Да я сбегу при первой же возможности! Я тяжело вздохнула. По сути, это то, чего мы и хотели. Теперь исполнить план будет куда легче. Правда придётся смириться с мыслью о том, что теперь самый главный человек в Сейрейтей не выпустит меня из своих тонких длинных старческих пальцев. Надо будет придумать, как избежать тотального контроля, иначе они что-нибудь заподозрят. — Ладно… — я вздохнула. Бьякуя поднял бровь. — Ты действительно не станешь возникать? — С чего бы это? — вопросом на вопрос ответила я. — Я вернулась домой, где меня, вопреки моим ожиданиям, не хотят убить. Здесь нет моего раздражающего брата, зато есть Рукия и мои знакомые и друзья, с которыми я не виделась сотню лет. И здесь я хотя бы дышать могу, а то в мире людей, где реацу есть от силы у десяти человек в городе, и абсолютно нет духовных частиц, я чуть ли не умирала от гипоксии. Бьякуя не ответил. Видимо, не ожидал моей спокойной реакции на это после тех криков днём, из-за которых у меня, в общем-то, и открылась рана. Я вздохнула, мой взгляд невольно упал на бинты, оплетающие шею Кучики, которые выглядывали из-под его ситаги. — Как твои раны? Ренджи говорил, что ты идёшь на поправку. Холодная маска Бьякуи помрачнела. Я почувствовала, как он немного сжал мою ладонь. — Не смей так больше делать, — могильным тоном произнёс он, спустя несколько секунд. Я нахмурилась. — О чём это ты? Я просто поинтересовалась о твоём здоровье… — Ты поступила как несмышленый ребёнок, подставив себя под удар, — мрачно продолжал Бьякуя. — Неужели нельзя догадаться, что если ты способна была преодолеть такое расстояние за короткое вовремя со своею скоростью, то я и подавно смогу уйти из-под удара вместе с Рукией? Он раздражён. Сильно. Уж лучше бы был холоден. Я и не надеялась на благодарность, Рукия сегодня меня уже достала с нею. Но с какой стати он выставляет всё в таком свете, словно я совершила смертный грех? — Я поступила так по инерции, — обижено шипя, ответила я и отвернулась к окну. — И поступила бы так ещё сотни раз, если бы подобное повторилось сотню раз. Когда дело касается безопасности дорогих мне людей я не стану прикидывать, каков шанс благоприятного исхода из ситуации, и кинусь защищать их, даже если буду глуха, слепа и без рук. — А ноги ты себе оставила… — он вздохнул. — Они нужны мне, чтобы двигаться быстрее вражеского клинка. — Не смей так больше поступать, — всё тем же пугающим меня тоном опять повторил он, но напряжение, с которым он сжимал мою руку, пропало. — Или в следующий раз я сам отрежу тебе ноги.