Счастлив тот, кто умело берет под свою защиту то, что любит. Публий Овидий Назон
1893
После продолжительного дня, полного напряжения, вечер был своеобразной отдушиной. Он был словно тихая, спокойная гавань, куда прибыли на стоянку корабли чувств, и теперь мерно покачивались на волнах. Даже не на волнах, а на меленьких волнушек… волнушках? Летний вечер — это какое-то другое пространство. Словно бы грань между мирами в какой-то момент, вместе с заходящим солнцем, размывалось, и всех людей переносило в края вечного спокойствия. Тепло обволакивает лицо, заливается в уши, греет пятки и щиколотки, сравнивает всю температуру всех клеточек тела. Этого вечера ждали все, особенно Бьякуя, посветивший весь день тренировкам. Того вечера, когда можно было просто присесть на улице и понаблюдать за закатом над озером поместья Кучики. Особенной радостью Бьякуи был не только плодотворный день тренировок вместе с самим капитанов двенадцатого отряда (ни дед, ни отец как всегда не смогли с ним позаниматься), но и приятное дополнение к светловолосому мужчине в виде его мини-близняшки. Парня уже давно не интересовал вопрос о том, почему девочка младше своего брата лет на 80, он перестал задавать каверзные вопросы, от которых она только расстраивалась и в спешке уходила, попутно при этом извиняясь раз сто. Темы её возраста они не касались с того момента, когда она в один из таких дней ушла и больше не появлялась в поместье его семьи полтора месяца, хотя раздражающая его Йоруичи вместе с братом девочки приходили. Сейчас Бьякуя, окончив, наконец, свои занятия, под добродушным взглядом Киске, усевшимся в позу лотоса в паре метров от него прямо на землю, бросил свой деревянный меч ослабевшей рукой и вытер полотенцем пот. Импровизированное оружие со звонким стуком подскочило на месте и отлетело прямо к Урахаре, едва не задев его длинные пальцы ног, оголённые из-за того, что он снял свои гэта. Пока ничего не подозревающий Бьякуя вытирал своё взмокшее лицо, Киске бесшумно поднялся с места и переместился с помощью сюмпо за его спину. Миг, и парень летит на землю, сбитый с ног своим же деревянным мечом. — Эй! Что Вы творите, сенсей?! — Бьякуя потёр ушибленный копчик, злостно глядя на своего временного учителя. Киске опустил руку с мечом, которым только что сбил мальчика. — Никогда, — вкрадчиво заговорил он, — никогда воин не должен бросать свой меч. Духовный меч синигами — это не кусок железа, которым он разрубает пустых. Каждый меч, помимо того, что он является отражением души своего хозяина, это разумное существо — дух занпакто, живущий во внутреннем мире воина. Дух даёт силу мечу и передаёт её синигами, который его держит. И характером они схожи со своими хозяевами. Вот тебе бы понравилось, если бы тебя после того, как тебя использовали, швырнули бы на землю, как ненужную вещь? — Но ведь это ненастоящ… — Бьякуя осекся, потому что Киске кинул на него такой взгляд, под которым хотелось съёжиться до размеров материальной точки. — Д-да, сенсей, я всё понял. — Вот и славно, — Урахара улыбнулся и, всучив мальчугану его меч, повернулся в сторону идущих к ним его сестры в сопровождении матери Бьякуи. — Господин Киске, как Вам мой оболтус? — как всегда приветливо сверкая добрейшей улыбкой, спросила леди Кучики у капитана. Как и ожидалось, Бьякуя тут же взбеленился, но на него никто не стал обращать внимания. — Несмотря на несдержанность, Ваш сын имеет все шансы стать одним из сильнейших синигами в истории Сейрейтей, — весьма серьёзно, но с добродушной усмешкой на бледном лице ответил Урахара. Комплимент капитана явно не умаслил мальчугана, он сложил руки на груди и демонстративно отвернулся, но тут же наткнулся на заинтересованный взгляд Нацуми. Заметив, что Бьякуя обратил на неё внимание, она улыбнулась, молча говоря о том, что уверенна в сказанном братом так же сильно, как и сам Киске. Кучики-младший ещё пару секунд покуксился, но потом вздохнул и всё же оторвал руки друг от друга, опуская их в жесте поражение перед этой до жути улыбчивой троицей. — А как Вам моя Нацуми? — ответно задал вопрос Киске Хаякаве. — О, она такая лапочка! — женщина взорвалась своим энтузиазмом. — Выполняет все упражнения, не прекословя, даже если это чрезвычайно трудно и больно. Кряхтит, стонет, но делает. Поразительная выдержка! Она имеет все шансы получить ту же похвалу, которой вы одарили моего сына. — Вы преувеличиваете, госпожа Хаякава, — Нацуми покраснела и спрятала лицо в рукавах тренировочных одежд. — Господин Киске, Вам надо научить свою сестру хоть немножечко себя любить и уважать, — Хаякава повернулась к девочке и, наклонившись к ней, начала гладить её по светлым волосам, мастерски собранным ею в сложный тугой пучок и косы. — Негоже такой красавице вечно прятать своё ангельское личико. — В-вы мне льстите, — запинающимся голосом ответила Нацуми, глубже зарываясь лицом в рукава. — Мама, ну прекрати, — Бьякуя неодобрительно посмотрел на леди Кучики. Кажется единственным его желанием сейчас было побыстрее спровадить взрослых куда подальше, чтобы они оставили его и его подругу в покое. — А что такое? — непонимающе спросила Хаякава у сына, выпрямившись, но не отняв от головы Нацуми руки. — Разве я не права? Или ты считаешь, что Нацуми некрасивая? — Конечно, красивая! — поспешно вскричал Бьякуя, но тут же наткнулся на непонимающий взгляд девочки, всё-таки вытащившей немного свою голову из своеобразного бункера. Парень зарделся и тут же поспешил добавить, отводя взгляд: — Д-дело не в этом… Ты её смущаешь. Хаякава рассмеялась на реакцию сына, а Киске лишь улыбнулся. — Ну, всё, нам пора, — Киске приобнял сестру за плечи и улыбнулся леди Кучики. Женщина понимающе кивнула и уже хотела было проводить гостей, как в разговор встрял её сын. — Вы, что, уходите? — Бьякуя непонимающе хлопал глазами, смотря на капитана. — А что такое? — Хаякава весело посмотрела на сына, который теперь цеплялся взглядом за сестру Киске, как за спасительную соломинку. — Ну, я думал, что мы с Нацу ещё поболтаем. Вы же целый день не давали нам с ней увидится! — Но, милый, — удивлённо ответила леди Кучики, — я думала, что ты хотел тренироваться, а не проказничать и сплетничать, как девица. — Нет, но… — Бьякуя, я не понимаю тебя. Чего ты хочешь? — Хаякава вопросительно смотрела на сына. Парень мялся, видимо пытаясь сформулировать ответ, который удовлетворит его желанию и не даст лишних причин маме подтрунивать над ним. — Я бы хотел, чтобы капитан Урахара и Нацу остались на ужин, ведь капитан потратил своё время на меня… — пробормотал парень. — Так ты хочешь отблагодарить его? — тут же «догадалась» Хаякава. Бьякуя смущённо кивнул. — Это похвально! Что скажите, господин Урахара, — она повернулась к капитану, — Вы останетесь у нас на ужин? Соджун и Гинрей будут Вам рады, если, конечно, вернутся сегодня. — На самом деле Вам не обязательно благодарить меня, — Киске замялся, почесав затылок в своём привычном жесте. Нацуми хихикнула — эта особенность брата её всегда забавляла. — Наоборот, это я не провёл день в пустую, посвятив его будущему главе клана Кучики. Но так уж вышло, что дела меня сегодня ждали именно вечерние, и я не могу остаться с вами, извините. — Дела? — переспросил Бьякуя. — Вы собираетесь куда-то уйти? — Ну, в общем-то да… — задумчиво произнёс Киске, словно бы вспоминая, что у него за дела вообще такие важные. — Точно же, да, мне надо будет уйти. Поэтому я и хочу вернуть Нацуми домой до заката, будет не очень хорошо заставлять её потом добираться по темени одной домой, а ведь так и будет, если мы останемся. — Но мы ведь можем оставить на ночь Нацуми у себя, — тут же предложила Хаякава, чем буквально спасла Бьякую. Сейчас он как никогда готов был расцеловать свою мать. — Действительно? — переспросил задумчиво Киске. — Это будет неудобно. — Да что вы, как может принести неудобство этот ангелок? — леди Кучики просияла и вновь огладила по макушке Нацуми, вынуждая её вновь в смущении спрятать своё лицо. Хаякава всю жизнь мечтала о дочери, от чего Нацуми постоянно приводила её в какой-то детский восторг. Она всем сердцем любила Бьякую, но сам парень предпочитал общаться со своим дедом капитаном и бравым лейтенантом отцом и проводить всё своё время за тренировками, от чего общих тем для разговоров у них с каждым днём становилось всё меньше. Милая девочка Нацуми, недавно появившаяся вместе с её братом в их кругах постоянного общения, стала отдушиной для женщины. У неё появилась возможность заплетать её просто шикарные волосы, напоминавшие больше жидкое золото, поблёскивающее в свете солнца, рассказывать всякие небылицы, сплетни или девичьи истории из детства, обсуждать вкусы, одежду, фасоны различных писков моды, дискуссировать об искусстве, что особенно любили они обе. И приятным дополнением стал непонятно откуда взявшийся интерес Бьякуи к девочке, от чего она лишний раз могла поговорить с сыном, не выдумывая заранее темы предстоящих бесед и не изучая военное дело, что так вдохновляло парня. — На самом деле Нацуми почти каждый день сняться кошмары, и она довольно боязливая девочка, темноты боится особо. Одиночный сон стал бы проблемой, — всё продолжал размышлять над предложением Хаякавы Киске. Сама девочка неодобрительно посмотрела на брата: каков подлец, всю подноготную её фобий тут решил выдать. Хиори на него нет! И вообще, почему её никто не спрашивает? Ответ очевиден — она всё равно не откажет. — Ну, тогда мы устроим их вместе с Бькуей под открытым небом на воздухе! — всё не унимая пыла парировала все доводы Киске Хаякава. — Луна будет освещать ночь, а Бьякуя, если что, поможет ей заснуть спокойно, правда милый? — А? Н-ну да… — сам парень вновь покраснел. — Ну что ж, осталось только придумать достойное оправдание для Хиори, почему я не привёл сестру домой, — Урахара улыбнулся.***
— Бьякуя? — тихо шепнула Нацуми, надеясь, что если парень спит, то она не разбудит его. Вопреки её ожиданиям, он действительно бодрствовал. Кучики отрыл глаза и повернулся к девочке. — Что случилось? — тихо, но всё же громче, чем Урахара, спросил он. — Ты чего-то боишься? — Да нет, дело не в этом, — она покраснела, но ночной полумрак скрыл признаки смущения. — Я не такая трусиха, как говорил мой брат. — Разве? — Бьякуя выгнул бровь, от чего Нацуми неожиданно для себя разозлилась и залепила ему в лицо своей подушкой. — Не смотри на меня так удивлённо, Кучики Бьякуя! — прошипела она так, чтобы звуки их баталии не услышали взрослые в доме. Всё же шёл уже первый час ночи, Хаякава и Соджун уже давно легли спать, как, наверное, и Гинрей в казармах своего отряда. — Да понял я, понял! — Бьякуя пытался отвертеться от подушки — девочка хоть и была с виду хиленькой, но вот так вот она могла убить даже капитана: неожиданно, ослабив его бдительность своей милотой и няшностью, подкрасться и задушить! Кровожадная фурия, а не ангел, вот она кто! Нацуми отняла от его лица подушку и, стыдясь своей несдержанности, легла обратно и отвернулась от парня. — Прости… — Да ладно тебе, — он дёрнул её за плечо, разворачивая к себе лицом. Девочка непонимающе смотрела глаза в глаза парню, чьё лицо теперь было непозволительно близко. — Что случилось? — А… я просто не могла уснуть… — пробормотала она, прикрывая глаза от стыда. — Почему? — всё допытывался Бьякуя. Недосказанность давила на него, он хотел поскорее понять очередную загадку этой странной натуры, но она опять всё портила своим смущением, мешая ему подобраться к истине. — Скажи, как ты думаешь… — начала она, — умирать… это больно? — А? — парню не понравилось, что эта маленькая химе думает о смерти. — А почему ты спрашиваешь? — Я уже было заснула, но… я боюсь… что мне вновь приснятся кошмары. И я вот подумала… В каждом из них ко мне являются пустые. Я просыпаюсь за несколько секунд до того, как должна была наступить моя смерть. А что если в этот раз у меня не получится вовремя проснуться? — она подняла свой почти затравленный взгляд на Бьякую. Было ясно, что кошмары действительно мучают её, и мучают уже довольно давно. — Тогда я тебя разбужу, — улыбнулся парень, надеясь так поднять настроение девочке. В какой-то мере ему это удалось — уголки её губ ненамного, но подтянулись вверх. — Обещаешь? — Угу, — утвердительно кивнул Бьякуя. — А теперь спи, моя трусливая леди, — он силой притянул девочку к себе, крепко обнимая руками её хрупкие плечи. Нацуми покраснела от ушей до носа, но не стала возражать. Её нос упёрла в грудь парню, терпкий запах, отдающий цитрусом, и насыщенный запах лаванды вскружил на несколько секунд голову. Тепло, исходящее от Кучики, в момент согрело её озябшее тело. — Я буду охранять твой сон, как верный рыцарь. — Правда-правда? — по-детски наивно вновь переспросила она, пропуская мимо ушей его «комплимент». — Правда-правда.