Рафики: Перемены, это хорошо... Симба: Да, но это очень сложно. Я знаю, что надо сделать, но... Вернувшись я столкнусь со своим прошлым. А я так долго от него прятался... Р: *бьет Симбу по голове палкой* С: А-ай! За что это ты меня?! Р: Это не важно! Всё уже в прошлом. Хахахахахаха! С: Да, но болит до сих пор! Р: О да, прошлое причиняет боль. Одно из двух: можно или от него прятаться, или... извлечь урок! Король Лев. Мультфильм 1994
Я стояла посреди длинного чёрного коридора. Стены находились достаточно узко, чтобы я опиралась на обе, стоило мне только вытянуть руки в стороны. Здесь не было и намёка на источник света, но я явственно видела проход впереди, без ответвлений и ухищрений. Либо вперёд, либо назад. А назад я не пойду. Источник колоссальной силы, который я почувствовала раньше, чем открыла глаза, приближался стремительно и неумолимо. Хотя я понимала, нет, знала, что человек, которому принадлежит эта чудовищная сила, идёт до дрожи медленным размеренным шагом. Он словно хищник, наслаждающийся охотой, энергетический вампир, питающийся страхом своей жертвы. Этим первобытным страхом я помечала всё, чего касалась, пока на негнущихся ногах бежала вперёд. Лёгкие сводили спазмы, сердце таранило внутреннюю сторону рёбер, просясь наружу. Я уже не дышала, слепо веря, что это поможет мне бежать легче, а значит быстрее. Вперёд! Дальше от этой силы! Дальше от него! Я не знала, почему я бегу. От кого я бегу. Но знала, что оставаться на месте нельзя. Не моё тело знало, что нужно двигаться вперёд. Оно инстинктивно двигало ногами, а я лишь подчинялась ему, не понимая, у кого бразды правления — у плоти или у сознания? Я не в своём теле! Это не мой враг! Почему я до жути боюсь и бегу? Я не должна быть здесь! Кто-нибудь! Помогите мне! Вытащите меня!!! Кто-нибудь!!! Мне хотелось взвыть, закричать, что есть силы, разрывая грудь, не заботясь о том, что он может услышать. Он и так всё слышит. Но это тело не слушалось меня. Оно зубами стиснуло язык, прокусывая податливую плоть до крови. Оно стирало текущие ручьями слёзы с лица, чтобы солёная жидкость не мешала видимости. Оно толкало само себя вперёд, заставляя чувствовать себя до смеха беспомощной. Он шёл. Я знала это. Он приближался неумолимо, заставляя сжиматься сердце от отчаяния. Он шёл, а я бежала. И он догонял. И от этого было больнее... страшнее... «Быстрее» Насмешливый притворно-ласковый мужской голос звучит так, словно его обладатель склонился над ухом. Тело вздрагивает, сжимается от ужаса и внемлет его приказу, ускоряясь. Тело не понимает, что он лишь играется, заставляет испуганную мышку бежать в свою клетку. Впереди развилка, которая тоже отчётливо видна во тьме. «Направо» — шепчет голос, но тело поворачивает в другую сторону. Кто вообще станет слушаться своих преследователей? Но он знает это. Знает, что тело не поверит ему. И поэтому, когда оно сворачивает налево, лишь усмехается и шепчет: «Умница. Непослушная мышка бежит прямо в мышеловку» Тело вздрагивает, но моральных сил повернуть назад и пойти на чёртово право нет. Страх подгоняет его и заставляет бежать ещё быстрее, дальше и дальше от развилки, от погони. Но преследователь словно не отходил и на шаг. Его нельзя было увидеть, но сердце чувствовало, что стоит ему протянуть руку вперёд, и он схватит свою жертву за горло. Вдруг впереди показывается просвет. Он колит глаза, но ноги, словно почувствовав в нём спасение, ускоряются ещё. Откуда в этом теле столько сил я не понимала, но я чувствовала всё то, что должна была чувствовать её хозяйка. Тело неслось к свету, как мотылёк к лампочке в ночи, будто надеялось не повторить судьбу противного насекомого. Но с какой стати в этом чёртовом аду сработает законы сказочного спасения, когда в нормальном мире им места нет? Тело буквально влетает в зал, ноги подкашиваются, тело летит вниз, из-за чего перед глазами на миг появляется ворох чёрных как смоль волос. Тело небольшого роста, падать было недолго. Оно ударяется коленками о пол, выложенный чёрной квадратной плиткой, и я чувствую боль там, где колени и должны находится. Тело заваливается, падает на плечо, руки инстинктивно прикрывают голову. Оно, проделывая кульбиты, кувырком летит вперёд и переворачивается на полу семь раз, пока не затормаживает. И тут приходит осознание, что вся погоня началась отсюда, из этой огромной комнаты, из этого зала. Тронного зала. Тело сжимается, из груди выдавливаются рыдание, из глаз текут солёные горючие слёз, а я лишь дивлюсь, как они ещё не закончились. Чувство безысходности заполняет голову, затмевая мой разум. Уже неважно, что тело лежит на ледяном полу. Неважно, что оно ощущает, как его прожигают дюжина пар глаз. И неважно, что преследователь, от которого оно так рьяно хотело убежать, и с места отсюда не сдвинулся, чтобы поймать его. Сейчас важны две вещи: не забыть, как дышать, и звук приближающихся неспешных шагов, исходящий сзади. Тёплая широкая ладонь обманчиво нежно протискивается под голову и буквально поднимает тело, заставляя его принять положение стоя. Оно обвисает безвольной марионеткой, у которой отрезали ниточки, не в силах встать, из-за чего ему приходится обнять её, заковать в тиски слишком сильных рук, перехватывая за талию и грудь. Носки ног еле касаются пола, тело находится в каком-то подвешенном состоянии, не прекращая сотрясаться в беззвучных рыданиях. «Т-ш-ш-ш» — шепчет ласково он, сжимая тело достаточно, чтобы оно вновь не рванулось бежать, но в тоже время слишком аккуратно, слишком бережно, словно оно было хрустальное. Разум успокаивался, поддаваясь действию гипнотизирующего мужского голоса, и лишь слёзы упрямо текли по щекам. «Всё хорошо, любовь моя, — шепчет он, обжигая горячим дыханием кожу под ухом. — Ты снова дома. Твои братья и сёстры так сильно соскучились по тебе. Ну же, открой глаза» «Нет!» — захотелось закричать мне, ударить его затылком, наступить на ногу, сделать хоть что-то! Но тело, поддавшись иллюзии безопасности и его ласке, открывает глаза, подавляя солёную пелену перед ними, чтобы исполнить его приказ. Она натыкается на безумные оскалы его прихвостней, на безэмоциональные и у кого-то даже сочувствующие взгляды, переводит взгляд вверх, туда, где по обе стороны трона стоят двое мужчин. Первый скрыл своё лицо за маской, а его лицо оставалось каменным. У второго пустой взгляд зелёных глаз устремлён куда-то сквозь неё, смоляные волосы, выглядывающие из-под осколка рогатой маски, в творческом беспорядке, спина прямая, выправка словно военная. Осознание медленно, но верно пришло в голову. Ей не сбежать. Не сбежать из этого проклятого места, от этих оскалов и равнодушных взглядов. От этой королевской свиты, которая обновляется каждый год, ведь места слабых всегда занимают сильнейшие. Её найдут, где бы она не находилась, в каком мире бы не пряталась. Да что там, сначала нужно было убежать хотя бы из этого зала. А стоит ей сделать шаг, он тут же узнает об этом и найдёт её. Постепенно отчаянные мысли давит хохот. Он нарастает, становится всё громче и громче, перерастая в истерический смех. Словно сами бесы устроили в аду вечеринку. Взгляд тухнет, он более не может зацепиться ни за что, кроме белого трона. На затворках угасающего сознания мелькает мысль о том, что он пуст только потому, что его хозяин стоит за её спиной и слишком заботливо прижимает её к своей груди. Она знает, точно знает, что на его губах играет широкая улыбка, а в глазах танцуют очередные победные танцы черти. Пальцы, до этого момента ещё кое-как цепляющиеся за его руки, разжимаются, и конечности безвольно падают вниз. Она сдаётся. Она больше не будет сопротивляться. Тоненький стержень, которому кое-как удавалось сохранить остатки её воли, ломается окончательно, когда его тёплый острый нос утыкается в область за ухом и глубоко втягивает в себя её запах. Его губы шепчут: «Ты дома». Её губы вторят: «Я дома».***
Я подскочила на койке. Лёгкие сводили такие же спазмы, как и во сне, дышать было неимоверно тяжело. Рука инстинктивно потянулась к груди, сжимая ткань юкаты напротив сердца. Кошмары. Снова они. Но всё бы было не так страшно, если бы не одно «но». Они изменились. Раньше в своих кошмарах я просто убегала. Меня не пытались догнать. Я бежала по белоснежному снегу, утопая босыми пятками в нём. По бескрайней пустыне в которой отчего-то всегда была ночь и на небе вечно сиял рог месяца — единственный источник света в этой тьме, который на удивление мог осветить все дюны. В этом мёртвом мире без красок и звуков не было ничего кроме этого белого песка и кое-где торчащих из-под земли кристаллов, которые можно было принять за деревья. И в каждом сне я просто бежала по этой бескрайней пустыне, убегая от обычных пустых. Ничего, кроме лёгкого платья, на мне не было. Отбиваться было нечем, вот мне и приходилось только бежать. И в сюмпо перейти я не могла, потому что всякий раз в кошмарах я была в чужом теле. Пустые никогда не могли догнать меня. Они старались изо всех сил, тянули ко мне свои лапища, но это тело либо юрко уворачивалось от них, либо совершенно неожиданно применяло какую-то магию. Какую я понять не могла, оно не произносило заклинаний. С этой силой она легко справлялась с монстрами, хоть и не понимала как. Скажу больше — она просто боялась своей силы и поэтому применяла её на уровне подсознания, чтобы спастись. Вскоре я поняла, что снятся мне не кошмары, а воспоминания. Воспоминания Ренэйт. Но сколько бы раз я не расспрашивала эту строптивицу, ответ всегда был один: «Моё прошлое не имеет смысла в нашем настоящем». И поэтому я решила отстать от неё с расспросами и из воспоминаний понять самой, что приключилось в её прошлой жизни. Однако ничего кроме вечных догонялок с пустыми не происходило. И каждый раз я просыпалась в холодном поту с криками, ведь в кошмаре кричала Ренэйт, а во сне я. Это мне надоело, и я пыталась пресечь лишний раз свои сновидения. Но в последний раз что-то изменилось. Меня, точнее Ренэйт схватили. Я не знала, что это или кто это. В тот раз я бежала по абсолютно пустой местности, просто убегая дальше от чего-то. Так я бежала весь сон, пока не почувствовала, что мои ноги отрываются от мягкого и рыхлого песка. Чёрные звериные руки подхватили меня за талию и дёрнули вверх. Я слышала, как гулко бьётся сердце Ренэйт, слышала вместе с ней, как за спиной того, кто схватил нас, раздаются хлопки — звуки взмахов крыльев. Наш похититель поднял нас в воздух и развернулся на 180 градусов, полетев в обратную сторону от той, куда мы убегали. Бескрайние дюны словно в ускоренной съёмке проносились под ногами, картина мира перед глазами смешалась из-за выступивших слёз. На горизонте уже спустя пару минут показался огромная крепость со множеством башем, пять из которых, выходящих из центрального купола, словно подпирали своими крышами небо. Скорость похитителя увеличилась и тогда Ренэйт начала вяло сопротивляться. Она дёргала ногами, старалась разжать на своей талии звериные когти, ударить того, кто был сзади, но ничего не происходило. Тогда она сдалась и прошептала помимо моей воли: «Предатель». Скорее всего, она знала, кто именно схватил её. Моё временное тело похититель принёс в одну из тех пяти башен крепости, после чего сон прекратился. Я забыла о нём, как забывала о многих своих видениях. Но кошмар, представший передо мной сегодня, начался не в пустыни, а в длинных чёрных коридорах. Только поэтому я и вспомнила о прошлом сне. То есть Ренэйт от кого-то убегала всё это время. Полагаю, что подальше от этой крепости. Но её схватили и приволокли обратно. Причём сделали это по приказу Айзена, ведь как мне кажется, именно он должен был сидеть на том пустом троне, раз около него стоял Тосен. Это многое объясняет, но так же становится причиной ещё больших вопросов. Я перевернулась в кровати, тяжело вздохнула и провела рукой по взмокшему лицу, убирая мешающиеся волосы с него. Ренэйт не ответит мне, она никогда не отвечает на вопросы, связанные с её прошлым. Слишком упрямая девица, знаете ли. Я чувствую, что в ней произошли сильные изменения с нашей первой встречи. Когда ещё пыталась меня убить, она смотрела с такой невообразимой пустотой во взгляде, что хотелось в реку кинуться. Отчуждение и холодности — Бьякуя имел все шансы проиграть ей в соревновании этих качеств. Она занесла меч надо мной решительно, но её действия сквозили отчаянием. Она вечно произносила «прости» после каждого своего удара. «Прости, что ударила со спины и так внезапно. Но я ведь не синигами. Мою гордость давно растоптали, а после вытерли об меня ноги с её ошмётками» «Прости, что делаю это. Я не со зла. Так хочет мой господин» «Прости, но, похоже, придётся тебя всё-таки убить. Жаль, мы могли бы подружиться» «Прости, если сможешь. Ты этого не заслуживала. А я — да» Сейчас же она была другой. Дерзкой, язвительной, весёлой. Умудрялась задирать и доводить до бешенства Бенизакуру, хотя та всегда была спокойна, как сумма Укитаке и Сюнсуйя помноженная на два. Она не жила, её душа была заключена в моей, но сейчас она казалась мне человечнее себя когда бы то ни было. Никогда я не видела её улыбку во снах, не видела её и во время нашего боя. И только в моём внутреннем мире она не стесняется своих чувств. Будто бы заведомо знает, что некому рассказать о том, что она способна искренне сменятся. «Нашла о чём думать в 4 утра. Заткнись и спи уже, я из-за тебя не могу спокойно заснуть!» Я мысленно усмехнулась. О хоббите речь, а хоббит навстречь… «Ты намекаешь на то, что я мелкая?!» Просто вспомнилась фраза из книги. Ты чего такая нервная? «Я спала, и тут ты начала о всякой ерунде думать» Я думала, что в твой вечный день спать невозможно. «Когда ты в депрессии небо застилают тучи. Приглушённый свет лучше ночи для меня» Я не в депрессии. Я всегда такая. «С кем ты споришь? По-твоему, тучи каждый день висят над прериями? Я тут уже сто лет живу, между прочим» Ренэйт, а можно… «Нет» Но… «Правда, не надо. Я не хочу говорить об этом» «Помолчите, пожалуйста. Я тоже хочу спать» «Пожалуйста»? Тебе что, плохо? «Ха-ха. Очень смешно. Вместо того чтобы язвить, взяли бы и забрали у этого жалкого капитанишки меня!» Ладно-ладно. Посмотрю, не ушёл ли ещё.