Вскрывая душевные раны

— Свиное рыло? — Да. И клыки. Я своими глазами видел! Так вы арестуете ее или нет? — А на каком основании? Девушка оказалась уродиной? Будь уродство преступлением, я бы арестовал полгорода. Пенелопа

      — Сегодня наконец-то настал день, который все вы так долго ждали! С этого семестра вы начнёте своё обучение по самой важной дисциплине любого синигами — искусству владения духовным мечом. Зандзюцу!       После слов инструктора зал взорвался от аплодисментов. Юные ученики кричали, визжали, били руками по партам, а ногами по полу и просто радовались. Нацуми, сидящая в самом центре воцарившегося в доли мгновения хаоса, печальным взглядом обводила своих однокурсников, особенно задерживая взгляд на находившейся рядом рыжей бестии Мацумото — её глаза горели каким-то сумасшедшим огоньком. Юная Урахара не понимала, как можно радоваться тому, что их начнут обучать убийству, и как этот малоприятный факт смог возбудить толпу учеников за такое короткое время. День, который с самого начала не задался, обещал быть тяжёлым.       — Ещё в прошлом году всем Вам выдали асаучи, — пытаясь перекричать толпу, продолжил инструктор спустя какое-то время. — Асаучи — это не имеющие личности духовные мечи. Но постепенно на них накладывается отпечаток души хозяина, и у них появляются уникальные характер и имя. И чем больше вы с ним контактируете, тем быстрее накладывается отпечаток. Обычно ко второму курсу у всех мечей личность уже сформирована. Некоторые же из вас уже имела занпакто до поступления, поэтому и оказались сразу на втором курсе, — мужчина красноречиво посмотрел на молча уставившуюся в парту длинноволосую девочку, известную всем в Сейрейтей не только из-за родства с братом-капитаном и тесной связью с наследником самого влиятельного клана. — Сейчас мы пройдём на пятый полигон. Прошу всех выстроится парами и не выбиваться из строя.       Класс переместился в указанное место. Полигоном его сложно было назвать — поляна, обрамлённая лесополосой, и заполненная большими камнями со стёсанными плоскими вершинами, была создана именно для медитации, но никак не для борьбы. Каждого ученика усадили на отдельный камень, расстояние между которыми было весьма приличным. Когда перешёптывания, наконец, стихли, в центр полигона вышел инструктор.       — Всем вам известно, что синигами владеют несколькими боевыми техниками. Урахара-сан, — обратился к девочке мужчина, обращая её внимание на себя, — сможете их назвать?       — Хохо, хакуда, кидо и зандзюцу, Асаяма-сенсей, — быстро ответила Нацуми и вернулась к рассматриванию пустым взглядом золото-алой рукояти своего занпакто. Инструктор кивнул и продолжил, скорее уже для остальных учеников, ведь Урахара его более не слушала:       — Абсолютно верно. Занкенсоки — общее название основных боевых техник синигами. Зан обозначает владение мечом, кен — рукопашный бой, со — техники передвижения и ки — кидо. Основная боевая техника синигами — сражение с помощью духовного меча. У Вас может плохо получатся кидо, вы можете не владеть сюмпо от слова «совсем», вы можете быть хиленькой кисейной барышней, но запомните одну очень важную вещь, — сенсей блеснул радужкой глаз, обводя пронзительным взглядом над очками своих учеников, — без навыков владения мечом вам синигами не стать.       Рассказав подробно о занпакто, его строение, особых свойствах и различиях в их типе, инструктор перешёл к самому важному — его истинному владельцу.       — Надеюсь, всем известно, что у занпакто есть дух, — после несинхронных кивков сенсей продолжил:       — Недостаточно просто знать имя своего меча. Если хозяин передаёт мечу свою силу, оружие становится намного сильнее. Чтобы использовать меч на полную мощь, нужно быть очень близко знакомым с ним. Единственный способ провести нормальный разговор с мечом — дзиндзэн. Итак, все сядьте в позу для медитации.       Шорох казённой одежды, кряхтения и даже пару стонов наполняли тишину тёплого воздуха в течение некоторого времени. Нацу уже правильно сидела, всё так же гипнотизируя взглядом свой меч.       — Чаще всего синигами достаточно положить занпакто на колени и пытается объединить свой разум с разумом меча. Но всё не так однозначно: каждый занпакто –уникальная личность, и о том, как попасть в свой внутренний мир и познакомиться с ним, вам предстоит узнать путём длительных тренировок. Не у всех получиться на «раз-два», поэтому…       — Сенсей! — вдруг закричала Рангику.       — Что такое, Мацумото? — инструктор обернулся на рыжеволосую девчушку и заметил, что та обеспокоенно смотрит на свою лучшую подругу. Нацуми сидела в позе лотоса, на вытянутых руках у неё покоился обнажённый занпакто. Дыхание было ровным, еда слышимым. Даже от крика Рангику она не поморщилась, не то что от перешёптываний своих однокурсников. Казалось, что больше ничего в этом мире её не интересовало — были лишь она и её занпакто. ***       Вопреки всем своим ожиданиям, Нацуми она оказалась не на полях, не в горах, ни в цветочных садах. Всё, что было в этом месте: лишь ночь и чёрная зеркальная гладь воды, в которой отражалась полная луна и сама девчушка. Именно на воде она и стояла. Идти было просто некуда, особенно учитывая тот факт, что по воде путешествовать не очень разумно. Лишний шаг и ты, так сказать, на дне.       Нацуми на свой страх и риск обернулась. На удивление водная поверхность держала её хорошо. От маленьких шажков по ней побежали круги, которые на несколько секунд исказили отражение Урахары и Луны. Духом занпакто тут даже и не пахло. Где он вообще мог находится в этой непроглядной тьме? И что же он мог из себя представлять?       Собрав волю в кулак, Нацу сделала шаг. За тем ещё один, второй, третий. Этот бескрайний чёрный океан держал её крепко, но в этом смысла не было. Она словно и с места не сдвинулась: единственное, что свидетельствовало о её телодвижениях — водная рябь.       Когда девочка совсем отчаялась и начала бояться этой давящей темноты, она вдруг услышала тонкий голос.       — Спасите… кто-нибудь…       Нацу резко обернулась, но не нашла никого, кому он мог принадлежать. Обернулась ещё раз — пустота.       — Пожалуйста… — всё звал кто-то.       — Где же ты?! — громко, чтобы её точно услышали, вскричала девочка. На удивление зовущий отозвался всё так же тихо и жалобно.       — Я здесь…       Водное пространство под ногами вдруг засветилось, и к своему ужасу Нацу поняла, что начала проваливаться в него. Холодная жидкость полностью поглотила её с головой, она в самый последний момент задержала дыхание. Свет всё мерцал, исходя из глубины океана, и девочка душою почувствовала, что надо двигаться к нему. Кое-как гребя руками и перебирая ногами, она достигла его источника.       Это было что-то невообразимое, какой-то кокон, нет, даже яйцо с прозрачными стенками, через которое можно было увидеть какого-то человека. Яйцо светилось настолько сильно, что нельзя было точно сказать, женщина это или мужчина, его рост, примерное телосложение, длину волос. Зажмурив глаза от яркости сияния, Нацу подплыла ближе, и, как только девочка коснулась его скорлупки рукой, вода резко схлынула, она упала на твёрдую землю. Разлепив лаза и убрав за спину мешающиеся волосы, Урахара встала и огляделась.       Это был какой-то маленький островок посреди всё того же бескрайнего чёрного океана. Почти всю его площадь занимала огромная голубая сакура в цвету, с мощными корнями, что были выше и толще самой девчушки. От дерева исходил свет ярче, чем от холодной Луны в небе. С шоком и львиной долей восхищения Нацу смотрела на него, пока не заметила какое-то движение за его стволом. Медленно передвигаясь, она попыталась зайти за него, чтобы, наконец, разглядеть этого человечка, но он юркнул дальше, чтобы остаться незамеченным.       — Это ты звала меня? — спросила Урахара.       — Ты… ты пришла, чтобы убить меня? — послышался голосок из-за дерева. Нацу ошарашенно уставилась в него, так как на незнакомку не могла смотреть.       — С чего ты это взяла? Я пришла на твой зов о помощи.       — Я уродка… — всплакнула она. — Лишь смерть будет мне спасением.       — Кто сказал тебе эту глупость?! — настойчиво спросила Нацу, сильно разозлившись. Разве можно кому-то говорить столь ужасные слова?       — Я… — к удивлению Урахары, отозвалась девочка.       Вдруг дерево сакуры всё сжалось, его кора треснула, а цветы иссохли. За долю секунды на глазах у Нацуми погибла прекраснейшая из всего, что она видела в своей жизни — лишь сухие ствол и ветви остались от некогда гордого дерева. От столько ужасной картины захотелось плакать, но Урахара лишь с удивлением посмотрела на худую ручку, что обнимала сакуру — единственное, что она могла видеть у девочки.       — Я монстр… — отчаянно прошептала та. — Не знаю, что со мной случилось. Вдруг всё прекрасное вокруг меня умерло… я чудовище…       — Не говори так! — Нацуми решительно подошла к девочке, которая не успела вновь спрятаться.       Одета она была в какие-то многослойные кимоно, некогда наверняка бывшие прекрасными произведениями искусство из белого шёлка и серебряной вышивки. Сейчас же они представляли из себя лишь обноски грязно-серого цвета. Кожа бледная, как у смерти. На пальцах рук и ног — длинные когти. Алые волосы свисали до земли — они сбились в колтуны и посерели. Узкие карие глаза испуганно смотрели на Урахару. Вместо коже лица под глазами, кистей рук и босых ног до щиколоток блестели чешуйки. Ушей не было — на их месте тоже находилась чешуя.       — Не смотри на меня! — вскрикнула малышка и закрыла когтистыми руками лицо. — Я уродлива… — уже совсем тихо и отчаянно прошептала она. Тут её руки монстра накрыли нежные ладошки Нацу и отняли их от лица девчушки. Перед глазами той предстала тёплая улыбка самого настоящего ангелочка.       — Ты прекрасна, милая. И ты совсем не чудовище. И это, — она посмотрела на умершую сакуру, — доказывает лишь твою мощь и великую силу. И если ты поделишься ею со мной, мы сможем найти ей лучшее применение. Ты согласна?       — Д-да, — утирая слёзы рукавом, пробормотала девочка.       — Кстати! — вдруг радостно заговорила Нацу. — Инструктор говорил, что наш внутренний мир подчиняется нам. Смотри как мы можем! — она взяла ручку девочки, приложила их к корням, а свои положила рядом. Увидев испуг в её глазах, она продолжила:       — Не думай о том, что твоя сила несёт вред. Лучшей подумай о том, как сильно ты хочешь, чтобы оно ожило. Мне ведь придётся уйти, и это дерево — всё, что пока у тебя будет.       — Но ты ведь вернёшься? — робко спросила она.       — Агась, — Нацуми радостно кивнула, затем, прикрыв глаза, замерла. — Почувствуй, как сила наполняет это дерево. Как раскрывается один за другим цветочек на нём. Каждый из тысячи тысяч. Как корни вновь наполняются жизнью. Как оно расцветает вновь. А теперь… смотри!       Девочка открыла глаза и — о чудо! — дерево вновь было в цвету. Его голубоватый свет освещал тьму на большое расстояние, нёс умиротворение и покой. Малышка радостно улыбнулась и повернулась к своей хозяйке.       — Спасибо… — на чёрных ресничках выступили маленькие капельки слезинок. — Спасибо Вам, госпожа!       — Ну что ты, что ты! — замахала руками в смущении Урахара. — Я не госпожа. Меня зовут Нацуми. А тебя?       — Я… я не знаю…